«Гибель «Курска» вызвал человек за «бортом»
---
В газете «Военно-промышленный курьер» опубликована очередная статья Максима Климова «Гибель «Курска» вызвал человек за «бортом». Торпеды оставляют след в высоких кабинетах» о проблемах торпедного вооружения подводных сил ВМФ России.
Атомный подводный ракетный крейсер К-141 "Курск" проекта 949А, снимок 1999 года (с) Reuters
«Курск» и другие АПКР проекта 949А должны были получить торпеды ДСТ. Этот тип обладает очень высокой безопасностью, оснащен взрывателем серии «И». И тогда взрыв внутри «Курска» был бы невозможным.
Анализ катастрофы подлодки показал, что причиной гибели большей части экипажа стал взрыв стеллажной боевой торпеды 65-76А. Детали неизвестны, но установленным фактом является отсутствие в сейфе в каюте командира «Курска» принадлежностей взрывателя УЗУ, которые находятся там штатно. Следовательно, высока вероятность, что УЗУ были установлены в стеллажную торпеду для обеспечения заряжания ее в торпедный аппарат. При внешнем воздействии они вызвали взрыв.
УЗУ небезопасны. Зато заменившие их на большинстве торпед взрыватели предохранительного типа (серии «И») показали исключительную надежность и безопасность.
Конец первой серии
Для 65-76А взрыватели УЗУ были очевидным пережитком и попали на торпеду только в силу ее общей устарелости к моменту принятия на вооружение. Может, торпед ДСТ не было в наличии? Нет, их серия проходила опытную эксплуатацию на Северном флоте в начале 90-х, однако после ее успешного завершения была просто снята с подлодок и вывезена с флота. Причины этого остались неизвестны не только экипажу «Курска», но и всему отечественному торпедостроению.
Разработка торпеды ДСТ была начата в 1969 году в ЦНИИ «Гидроприбор» по ОКР «Башня», в 1976-м преобразованной в ОКР «Борт» с передачей разработки энергосиловой установки в НИИ «Мортеплотехники».
В соответствии с тактико-техническим заданием на начальной стадии предписывалось использование унитарного топлива пронит с переходом в дальнейшем на более энергоемкий энит, причем требования ТТЗ писались исходя из применения последнего.
Согласно ТТЗ ОКР «Башня» в 1980 году к вступлению в строй первых атомоходов 3-го поколения необходимо было завершить государственные испытания. Однако выявился ряд крупных ошибок в разработке, главной из которых стал необоснованный переход на этап ОКР без проведения необходимых исследований и испытаний в ходе научно-исследовательской работы (НИР).
Отмечу, что и в последующем «вытаскивание» на ОКР заведомо нерешенных принципиальных вопросов облика перспективных изделий (без проведения по ним НИР в необходимом объеме) стало общим местом отечественного торпедостроения. И каждый раз нарушение обоснованных этапов разработки оборачивалось срывом сроков и значительным перерасходом средств.
Первая серийная партия доработанных ДСТ была выпущена в 1983-м. Однако и в середине 80-х годов испытания, а фактически доводка торпеды шли непросто. Тем не менее государственные испытания (ГИ) ДСТ летом 1985-го успешно завершились, она была доведена до боеспособного состояния.
Командующий Северным флотом адмирал флота Иван Капитанец писал:
рекомендовать торпеду ДСТ со спецзарядом для использования в подледных условиях Арктики;
в комплекте с системой самонаведения и неконтактным взрывателем провести опытную эксплуатацию торпед ДСТ на флоте с целью окончательного подтверждения тактико-технических данных
В итоговом акте 15 января 1986 года государственная комиссия констатировала работоспособность агрегатов и систем торпеды, но отметила недостаточную дальность на режиме 2 и ряд непринципиальных и устранимых недостатков.
При этом торпеда ДСТ значительно превосходила торпеду 65-76А за счет:
значительно больших эффективных дистанций залпа;
много меньшей шумности;
системы самонаведения с резко улучшенными ТТХ;
наличия телеуправления;
принципиально более высокой безопасности (взрыватели «И» и унитарное топливо вместо УЗУ и пары «перекись-керосин»).
Далее – доработка торпеды, изготовление и поставка на СФ второй серийной партии.
Опытная эксплуатация торпед ДСТ на СФ началась летом 1991-го и продолжалась до ноября 1992-го. За период эксплуатации сделано семь выстрелов. Замечаний по энергетической установке при хранении и стрельбах не поступало. Но на вооружение торпеда ДСТ не принималась.
Ключевой технической проблемой была не конструкция, а топливо.
Задушенные «физики»
Переходом на унитарное топливо ВМС США сделали гениальный ход в развитии своего торпедостроения. Формально – потеряли 30 процентов энергетики от уже хорошо освоенной пары «перекись водорода-керосин» (перекисные торпеды массово стояли на вооружении подлодок США до 1975-го). Фактически – получили возможность резко, более чем на порядок, снизить стоимость торпедного выстрела, обеспечить выполнение массовых стрельб. В свою очередь это позволило резко повысить требования к новым системам управления торпедами и главное – довести до боевого состояния новые изделия с высокими ТТХ и надежно освоить их на флоте.
Однако потерю 30 процентов энергетической возможности на нашем аналоге американского ОТТО-II – проните у нас сочли неприемлемой. По этой причине масса усилий тратилась на работы с экзотическими, назовем их так, видами топлива, в том числе высокотоксичными. Были зря израсходованы огромные ресурсы, ибо главное в торпеде все-таки «мозги», а не топливо. В итоге от «экзотики» отказались.
Возвращаясь к ДСТ: на госиспытаниях и в серии были торпеды именно с пронитом, и недобор торпедой заложенной в ТТЗ дальности логичен и естественен – физику не обмануть. Это была не ошибка разработчиков, а неграмотно сформулированное заказчиком, то есть ВМФ, техзадание.
А еще было некое должностное лицо, воспротивившееся появлению торпеды на флоте. Приведенные аргументы многократно опровергнуты испытаниями. Тем не менее точно такими же 15 лет спустя пытались задушить торпеду «Физик». Отмечалась якобы «исключительная токсичность топлива» – пронит называли «кровяной яд», а также его следность.
Вопросов «исключительной токсичности» автор уже касался («Какие торпеды нужны «Ясеню») с приведением конкретных фактов полной несостоятельности данной гипотезы.
Следность торпед на унитарном топливе – общая их особенность, обусловленная недогаром. Однако заметность следа в условиях морского волнения крайне мала, а главное – при реализации оптимальной траектории движения торпеды с выходом к цели из глубины он вообще не появляется на поверхности.
И как уже говорилось, этими же абсолютно несостоятельными аргументами все то же лицо добилось исключения серийного производства новой торпеды «Физик» – пусть тяжело, но все-таки успешно прошедшей ГИ в 2007-м – до «завершения опытовой эксплуатации». Более того, были прекращены ОКР по ее модернизации в пользу ОКР по другому изделию – с ТТХ не просто ниже «Физика», а значительно ниже, чем торпед ВМС США более чем 30-летней давности (Mk48 mod.1).
Возникает вопрос: что это? Некомпетентность вхожего в высокие кабинеты эксперта или нечто большее? Особенно с учетом того, что странные решения, принимаемые в верхах, удивительным образом совпадали с коммерческими интересами некоторых заинтересованных организаций. Что решения эти явно противоречили задачам обеспечения обороноспособности страны, никого не взволновало.
Автора не затруднит назвать фамилию этого лица и привести еще ряд фактов. Однако с учетом того, что человек продолжает решение в высоких кабинетах вопросов торпедного оружия ВМФ, целесообразно предоставить ему слово и предложить публично объяснить свои действия по вопросам:
1. Необоснованного отказа от серийного выпуска торпед «Физик» сразу после успешного завершения ими государственных испытаний.
2. Прекращения в это же время ОКР по модернизации «Физика» (единственной торпеды с ТТХ на уровне, близком к лучшим мировым образцам).
3. Категорического неприятия топлива пронит под предлогом его якобы «исключительной токсичности» (и распространения об этом недостоверных слухов).
4. Лоббирования вместо «Физика» другой торпеды, с ТТХ много хуже, чем у Mk48 mod.1 (1971 год), то есть продвижение заведомого в 30–40 лет отставания торпедного оружия ВМФ от мирового уровня.
5. Исключения проведения необходимых испытаний этой торпеды при обоснованных сомнениях в ее боеспособности в условиях Арктики и в безопасности практического варианта (являющегося предпосылкой к взрыву на торпедной палубе).
И последний вопрос – самый простой и одновременно сложный, ответ на который нужен в первую очередь семьям погибшего экипажа «Курска»: почему на его борту (и на других атомоходах ВМФ) не оказалось торпед ДСТ?
Атомный подводный ракетный крейсер К-141 "Курск" проекта 949А, снимок 1999 года (с) Reuters
«Курск» и другие АПКР проекта 949А должны были получить торпеды ДСТ. Этот тип обладает очень высокой безопасностью, оснащен взрывателем серии «И». И тогда взрыв внутри «Курска» был бы невозможным.
Анализ катастрофы подлодки показал, что причиной гибели большей части экипажа стал взрыв стеллажной боевой торпеды 65-76А. Детали неизвестны, но установленным фактом является отсутствие в сейфе в каюте командира «Курска» принадлежностей взрывателя УЗУ, которые находятся там штатно. Следовательно, высока вероятность, что УЗУ были установлены в стеллажную торпеду для обеспечения заряжания ее в торпедный аппарат. При внешнем воздействии они вызвали взрыв.
УЗУ небезопасны. Зато заменившие их на большинстве торпед взрыватели предохранительного типа (серии «И») показали исключительную надежность и безопасность.
Конец первой серии
Для 65-76А взрыватели УЗУ были очевидным пережитком и попали на торпеду только в силу ее общей устарелости к моменту принятия на вооружение. Может, торпед ДСТ не было в наличии? Нет, их серия проходила опытную эксплуатацию на Северном флоте в начале 90-х, однако после ее успешного завершения была просто снята с подлодок и вывезена с флота. Причины этого остались неизвестны не только экипажу «Курска», но и всему отечественному торпедостроению.
Разработка торпеды ДСТ была начата в 1969 году в ЦНИИ «Гидроприбор» по ОКР «Башня», в 1976-м преобразованной в ОКР «Борт» с передачей разработки энергосиловой установки в НИИ «Мортеплотехники».
В соответствии с тактико-техническим заданием на начальной стадии предписывалось использование унитарного топлива пронит с переходом в дальнейшем на более энергоемкий энит, причем требования ТТЗ писались исходя из применения последнего.
Согласно ТТЗ ОКР «Башня» в 1980 году к вступлению в строй первых атомоходов 3-го поколения необходимо было завершить государственные испытания. Однако выявился ряд крупных ошибок в разработке, главной из которых стал необоснованный переход на этап ОКР без проведения необходимых исследований и испытаний в ходе научно-исследовательской работы (НИР).
Отмечу, что и в последующем «вытаскивание» на ОКР заведомо нерешенных принципиальных вопросов облика перспективных изделий (без проведения по ним НИР в необходимом объеме) стало общим местом отечественного торпедостроения. И каждый раз нарушение обоснованных этапов разработки оборачивалось срывом сроков и значительным перерасходом средств.
Первая серийная партия доработанных ДСТ была выпущена в 1983-м. Однако и в середине 80-х годов испытания, а фактически доводка торпеды шли непросто. Тем не менее государственные испытания (ГИ) ДСТ летом 1985-го успешно завершились, она была доведена до боеспособного состояния.
Командующий Северным флотом адмирал флота Иван Капитанец писал:
рекомендовать торпеду ДСТ со спецзарядом для использования в подледных условиях Арктики;
в комплекте с системой самонаведения и неконтактным взрывателем провести опытную эксплуатацию торпед ДСТ на флоте с целью окончательного подтверждения тактико-технических данных
В итоговом акте 15 января 1986 года государственная комиссия констатировала работоспособность агрегатов и систем торпеды, но отметила недостаточную дальность на режиме 2 и ряд непринципиальных и устранимых недостатков.
При этом торпеда ДСТ значительно превосходила торпеду 65-76А за счет:
значительно больших эффективных дистанций залпа;
много меньшей шумности;
системы самонаведения с резко улучшенными ТТХ;
наличия телеуправления;
принципиально более высокой безопасности (взрыватели «И» и унитарное топливо вместо УЗУ и пары «перекись-керосин»).
Далее – доработка торпеды, изготовление и поставка на СФ второй серийной партии.
Опытная эксплуатация торпед ДСТ на СФ началась летом 1991-го и продолжалась до ноября 1992-го. За период эксплуатации сделано семь выстрелов. Замечаний по энергетической установке при хранении и стрельбах не поступало. Но на вооружение торпеда ДСТ не принималась.
Ключевой технической проблемой была не конструкция, а топливо.
Задушенные «физики»
Переходом на унитарное топливо ВМС США сделали гениальный ход в развитии своего торпедостроения. Формально – потеряли 30 процентов энергетики от уже хорошо освоенной пары «перекись водорода-керосин» (перекисные торпеды массово стояли на вооружении подлодок США до 1975-го). Фактически – получили возможность резко, более чем на порядок, снизить стоимость торпедного выстрела, обеспечить выполнение массовых стрельб. В свою очередь это позволило резко повысить требования к новым системам управления торпедами и главное – довести до боевого состояния новые изделия с высокими ТТХ и надежно освоить их на флоте.
Однако потерю 30 процентов энергетической возможности на нашем аналоге американского ОТТО-II – проните у нас сочли неприемлемой. По этой причине масса усилий тратилась на работы с экзотическими, назовем их так, видами топлива, в том числе высокотоксичными. Были зря израсходованы огромные ресурсы, ибо главное в торпеде все-таки «мозги», а не топливо. В итоге от «экзотики» отказались.
Возвращаясь к ДСТ: на госиспытаниях и в серии были торпеды именно с пронитом, и недобор торпедой заложенной в ТТЗ дальности логичен и естественен – физику не обмануть. Это была не ошибка разработчиков, а неграмотно сформулированное заказчиком, то есть ВМФ, техзадание.
А еще было некое должностное лицо, воспротивившееся появлению торпеды на флоте. Приведенные аргументы многократно опровергнуты испытаниями. Тем не менее точно такими же 15 лет спустя пытались задушить торпеду «Физик». Отмечалась якобы «исключительная токсичность топлива» – пронит называли «кровяной яд», а также его следность.
Вопросов «исключительной токсичности» автор уже касался («Какие торпеды нужны «Ясеню») с приведением конкретных фактов полной несостоятельности данной гипотезы.
Следность торпед на унитарном топливе – общая их особенность, обусловленная недогаром. Однако заметность следа в условиях морского волнения крайне мала, а главное – при реализации оптимальной траектории движения торпеды с выходом к цели из глубины он вообще не появляется на поверхности.
И как уже говорилось, этими же абсолютно несостоятельными аргументами все то же лицо добилось исключения серийного производства новой торпеды «Физик» – пусть тяжело, но все-таки успешно прошедшей ГИ в 2007-м – до «завершения опытовой эксплуатации». Более того, были прекращены ОКР по ее модернизации в пользу ОКР по другому изделию – с ТТХ не просто ниже «Физика», а значительно ниже, чем торпед ВМС США более чем 30-летней давности (Mk48 mod.1).
Возникает вопрос: что это? Некомпетентность вхожего в высокие кабинеты эксперта или нечто большее? Особенно с учетом того, что странные решения, принимаемые в верхах, удивительным образом совпадали с коммерческими интересами некоторых заинтересованных организаций. Что решения эти явно противоречили задачам обеспечения обороноспособности страны, никого не взволновало.
Автора не затруднит назвать фамилию этого лица и привести еще ряд фактов. Однако с учетом того, что человек продолжает решение в высоких кабинетах вопросов торпедного оружия ВМФ, целесообразно предоставить ему слово и предложить публично объяснить свои действия по вопросам:
1. Необоснованного отказа от серийного выпуска торпед «Физик» сразу после успешного завершения ими государственных испытаний.
2. Прекращения в это же время ОКР по модернизации «Физика» (единственной торпеды с ТТХ на уровне, близком к лучшим мировым образцам).
3. Категорического неприятия топлива пронит под предлогом его якобы «исключительной токсичности» (и распространения об этом недостоверных слухов).
4. Лоббирования вместо «Физика» другой торпеды, с ТТХ много хуже, чем у Mk48 mod.1 (1971 год), то есть продвижение заведомого в 30–40 лет отставания торпедного оружия ВМФ от мирового уровня.
5. Исключения проведения необходимых испытаний этой торпеды при обоснованных сомнениях в ее боеспособности в условиях Арктики и в безопасности практического варианта (являющегося предпосылкой к взрыву на торпедной палубе).
И последний вопрос – самый простой и одновременно сложный, ответ на который нужен в первую очередь семьям погибшего экипажа «Курска»: почему на его борту (и на других атомоходах ВМФ) не оказалось торпед ДСТ?
Взято: bmpd.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]