Самострел на фронте. Почему не расстреляли - друг отмазал.
---
"Наша 122-я стрелковая дивизия стояла в Карелии. Бои начались в июле. За месяц мы успели зарыться в землю основательно и приготовиться как следует. Это большое дело. Солдат в окопе - это значит в крепости. Атаки немцев не застали нас в казармах или на марше.
Дивизия была уже развернута. Оружия и боеприпасов хватало. А как я уже сказал, когда солдат в окопе, когда винтовка его исправна и почищена, когда довольно патронов, есть гранаты, когда поддерживают его минометчики и артиллеристы, сам черт ему не брат.
1 июля во второй половине дня немцы пошли в атаку. И сразу же получили ответный удар. Не на тех напали. Трое суток долбили нашу оборону. Хрен там! Не прошли в лоб. Не взяли. Стали искать обходы - как бы нас в котел загрести. Против нас действовала немецкая армейская группа "Норвегия" и финские войска.
На второй день боев один батальон нашего полка ушел встретить прорвавшихся с фланга немцев. А мы, оставшиеся, еще сильнее закопались в землю. Поправили разрушенные землянки и проходы.
Семь суток полк держался на своих первоначальных позициях. Держались, пока нас снова не обошли с флангов. Мы отошли за реку Куциоки. Закрепились. Утром, смотрим, идет человек из-за реки. Старшина. А ночей натуральных, темных, как у нас, в Карелии не бывает. Солнце коснется леса и опять поднимается. Ось земная так устроена. Видно всегда.
Я сижу в ровике, протираю и смазываю свой миномет. Ребята, расчет, спят. Кто где с вечера ткнулся, тот там и лежит. Ага. И тут - старшина. В фуражке. За ремнем две гранаты, на ремне - штык от СВТ. Мы за эти дни оборвались, грязные. А этот чистенький и в фуражке. А у нас - пилотки. В фуражках наши старшины не ходили.
И говорит: - Ребята! Вот вы стреляете, не даете нам переправиться. По своим-то не бейте! Мы идем сменять вас. Дайте переправиться. Я сперва обрадовался. Подумал: ага, мы, значит, у командования не последние, кто-то еще в резерве есть, на смену к нам пришел...
Комбат-то наш ушел в рейд. Но начальник штаба остался. Тут у нас еще пушка 45-миллиметровая оставалась исправная, другую-то разбило, наши минометы, пулеметы в дзотах. Так что мы держались. И все же командирская фуражка старшины нас смутила. Проводили мы его в штаб. Смотрим, а оттуда, из штабной землянки, нашего старшину уже без фуражки выводят и под винтовкой.
Что же оказалось... Старшина этот никакой не старшина, а финн. Хорошо знал русский язык. Рассчитывал на нашу доверчивость. Прибегает начштаба с биноклем. Спрашивает: - Откуда он вышел?
Я указал. Начштаба стал наблюдать за местностью. И чуть погодя тихо говорит: - В ружье, ребята! Приготовили мы минометы. Артиллеристы зарядили сорокапятку. Дали пристрелочный залп. А оттуда, из-за деревьев, как повалили немцы! Тут мы их опять отбили. Минометные трубы горячие - не дотронуться.
Однажды лучший мой друг самострел сделал. Мишка Шмаков. Вот гад. Мы, значит, воюй, а я - самый умный...
Командир роты подходит:
- Прокофьев, друга твоего ранило.
- Как ранило?
А он всегда в бою позади меня.
- А где он?
Пошел я к нему. А сердце уже не на месте. Мы ж во время боя рядом были. Никакого обстрела наших позиций не было. И стрельбу закончили все живые и невредимые. Что же он, подлец, сделал? оттянул себе вот здесь, где помягче, ляжку и из своего ТТ стрельнул. Сидит трясется.
- Где твой пистолет?
Подает мне пистолет. Сам бледный. Командирам расчетов выдавали как личное оружие пистолеты ТТ. Восемь патронов в магазине, девятый в стволе. Смотрю, одного патрона нет. Пошел я на позицию. Нашел стреляную гильзу. Свеженькая, еще порохом пахнет. Подаю ему его гильзу и говорю:
- Ну, друг?
А он глаза прячет. Его уже колотить стало. Ладно, думаю, друг, лечись. В трибунал успеешь попасть. Какой ты теперь мне друг, если бросаешь на передовой?
У нас за всю войну было всего четыре самострела. Командир роты руку прострелил, ротный писарь и анинструктор. Санинструктора я запомнил, чернявый такой, по фамилии Штучкин. Штучкину я сказал прямо. Он был уже не первый. А он мне:
- Знаешь, так молчи. А то и тебя шлепну. Если доложишь, мне уже все равно. Говнистый был малый. Москвич." - из воспоминаний командира минометного расчета 596-го стрелкового полка 122-й стрелковой дивизии сержанта А.П.Прокофьева.
Дивизия была уже развернута. Оружия и боеприпасов хватало. А как я уже сказал, когда солдат в окопе, когда винтовка его исправна и почищена, когда довольно патронов, есть гранаты, когда поддерживают его минометчики и артиллеристы, сам черт ему не брат.
1 июля во второй половине дня немцы пошли в атаку. И сразу же получили ответный удар. Не на тех напали. Трое суток долбили нашу оборону. Хрен там! Не прошли в лоб. Не взяли. Стали искать обходы - как бы нас в котел загрести. Против нас действовала немецкая армейская группа "Норвегия" и финские войска.
На второй день боев один батальон нашего полка ушел встретить прорвавшихся с фланга немцев. А мы, оставшиеся, еще сильнее закопались в землю. Поправили разрушенные землянки и проходы.
Семь суток полк держался на своих первоначальных позициях. Держались, пока нас снова не обошли с флангов. Мы отошли за реку Куциоки. Закрепились. Утром, смотрим, идет человек из-за реки. Старшина. А ночей натуральных, темных, как у нас, в Карелии не бывает. Солнце коснется леса и опять поднимается. Ось земная так устроена. Видно всегда.
Я сижу в ровике, протираю и смазываю свой миномет. Ребята, расчет, спят. Кто где с вечера ткнулся, тот там и лежит. Ага. И тут - старшина. В фуражке. За ремнем две гранаты, на ремне - штык от СВТ. Мы за эти дни оборвались, грязные. А этот чистенький и в фуражке. А у нас - пилотки. В фуражках наши старшины не ходили.
И говорит: - Ребята! Вот вы стреляете, не даете нам переправиться. По своим-то не бейте! Мы идем сменять вас. Дайте переправиться. Я сперва обрадовался. Подумал: ага, мы, значит, у командования не последние, кто-то еще в резерве есть, на смену к нам пришел...
Комбат-то наш ушел в рейд. Но начальник штаба остался. Тут у нас еще пушка 45-миллиметровая оставалась исправная, другую-то разбило, наши минометы, пулеметы в дзотах. Так что мы держались. И все же командирская фуражка старшины нас смутила. Проводили мы его в штаб. Смотрим, а оттуда, из штабной землянки, нашего старшину уже без фуражки выводят и под винтовкой.
Что же оказалось... Старшина этот никакой не старшина, а финн. Хорошо знал русский язык. Рассчитывал на нашу доверчивость. Прибегает начштаба с биноклем. Спрашивает: - Откуда он вышел?
Я указал. Начштаба стал наблюдать за местностью. И чуть погодя тихо говорит: - В ружье, ребята! Приготовили мы минометы. Артиллеристы зарядили сорокапятку. Дали пристрелочный залп. А оттуда, из-за деревьев, как повалили немцы! Тут мы их опять отбили. Минометные трубы горячие - не дотронуться.
Однажды лучший мой друг самострел сделал. Мишка Шмаков. Вот гад. Мы, значит, воюй, а я - самый умный...
Командир роты подходит:
- Прокофьев, друга твоего ранило.
- Как ранило?
А он всегда в бою позади меня.
- А где он?
Пошел я к нему. А сердце уже не на месте. Мы ж во время боя рядом были. Никакого обстрела наших позиций не было. И стрельбу закончили все живые и невредимые. Что же он, подлец, сделал? оттянул себе вот здесь, где помягче, ляжку и из своего ТТ стрельнул. Сидит трясется.
- Где твой пистолет?
Подает мне пистолет. Сам бледный. Командирам расчетов выдавали как личное оружие пистолеты ТТ. Восемь патронов в магазине, девятый в стволе. Смотрю, одного патрона нет. Пошел я на позицию. Нашел стреляную гильзу. Свеженькая, еще порохом пахнет. Подаю ему его гильзу и говорю:
- Ну, друг?
А он глаза прячет. Его уже колотить стало. Ладно, думаю, друг, лечись. В трибунал успеешь попасть. Какой ты теперь мне друг, если бросаешь на передовой?
У нас за всю войну было всего четыре самострела. Командир роты руку прострелил, ротный писарь и анинструктор. Санинструктора я запомнил, чернявый такой, по фамилии Штучкин. Штучкину я сказал прямо. Он был уже не первый. А он мне:
- Знаешь, так молчи. А то и тебя шлепну. Если доложишь, мне уже все равно. Говнистый был малый. Москвич." - из воспоминаний командира минометного расчета 596-го стрелкового полка 122-й стрелковой дивизии сержанта А.П.Прокофьева.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]