Гимрека (Гиморецкий погост), Подпорожский район Ленобласти.
---
Самая что ни на есть окраина Ленинградской области – западная кромка Онежского озера. 380 км от Питера, 115 км от Петрозаводска. По прибрежной дороге (трассой её язык не повернется назвать) из Вознесенья в Петрозаводск – цепочка деревень, плавно перетекающих одна в другую. Мобильный оператор предупреждает, что уже включил вам роуминг – по его мнению, вы уже в Карелии. Не торопись, "Мегафон", я еще дома: Гимрека, легендарный Гиморецкий погост – это золотой архитектурный фонд Подпорожского района Ленобласти.
Местные территории, когда никакой Ленобласти еще и в проекте не было, и даже Великий Новгород на эти земли еще не зарился, обжиты были вепсами – древней, самобытной, малоизученной народностью, относимой специалистами-этнографами к финно-угорской языковой группе.
Этот финский “след”, спустя несколько веков, сыграл роковую роль в судьбе и без того немногочисленного вепсского народа в годы сталинских предвоенных и послевоенных репрессий,когда СССР находилась в состоянии войны с Финляндией.
Вепсы же – испокон веков мирные землепашцы и охотники, скотоводы и ремесленники – жили большими семьями, по несколько поколений под одной крышей, обособленными поселениями в несколько домов, стоящими нередко в глухих лесах на берегу реки или озера, отрезанными от внешнего мира.
Культура, традиции, зодчество вепсов теснейшим образом связаны с окружавшей их с самого момента рождения северной суровой природой. Будучи православными христианами, вепсы, тем не менее, сохранили множество языческих обрядов: поклонение духам предков, духам природы - “лесным и водным силам”, духам огня, воды, домашнего очага.
Исследователь вепсской культуры, профессор Московского университета А. И. Колмогоров в 1906 г писал: “Все в жизни чухаря (čuhаr’ - дореволюционное название вепса – Прим. Авт.)− доброе и злое, радость и горе, болезнь и смерть, урожай хлеба и падеж скота – все зависит не от него, всюду действуют силы, а он только свидетель, сторонний наблюдатель… жизнь его, от рождения до смерти, окутана сплошной цепью всевозможных поверий, обычаев, примет, которые ему необходимо знать и просто соблюдать”
Хм, вот такой вот вепс – по сути, суеверный мистик, “дитя природы” и ”вещь в себе”. Интересно.
Отечественные этнографы всерьёз взялись за изучение вепсов лишь после революции, когда уже был запущен процесс сокращения численности аутентичной народности, первопричиной чего стала ассимиляция с другими, в первую очередь, русской, национальностями, к которой впоследствии добавились уже упомянутые репрессии, ставшие отголосками советско-финской войны.
За весь период исследований, максимальной численность вепсов в СССР была в самом их начале, в 1926 г. – 32,8 тыс. чел. По данным Всероссийской переписи населения в 2010 г. их уже насчитывалось 5936 чел.: в Карелии – 3423 (57,6%), в Ленинградской области – 1380 (23,2%), в Санкт-Петербурге – 271 (4,6%), в Вологодской области − 412 (6,9%).
К слову, самым известным вепсом в истории России был преподобный Александр Свирский, тоже родом из этих мест – основавший в 1508 году Троицкий монастырь неподалёку от будущего Лодейного Поля (нынче Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь в Старой Слободе - созвездие архитектурных памятников, древнейший из которых, Покровский собор, построен в 1536 г).
Итак, деревня Гимрека (ударение на первый слог). Точнее, первоначально – лесная речка, и поныне несущая свои воды в Онежское озеро. В оригинальном варианте на вепсском языке - Himjogi : hiim - “родственники, родня”, jogi - ”река”. Родная река. С этим разобрались.
Теперь о старинном погосте. Тут всё не так однозначно. В вепсско-русском словаре, изданном в 1936 году, слово pagast переводится как “церковь; центральная деревня с церковью”. Действительно, церковь присутствует. И, по мнению лингвистов, слово pagast - заимствовано из русского языка.
В Полном церковно-славянском словаре (репринт издания 1900 года) у погоста значений сразу несколько (велик и многообразен родной язык):
1. Первоначально – место гощения, стан (постоялый двор, гостиница – на современный лад) для князей, княжих мужей и тиунов (чиновников Древней Руси), наезжавших для сбора дани и судов.
2. Место собрания народа для целей торговых, административных или религиозных (похоже, этот пункт следует из первого).
3. Церкви, ютясь под защиту князей, строились преимущественно при погостах: отсюда погост – церковный двор, кладбище прихода при церкви.
4. К стану, погосту, как главному поселению округа, тянулись деревни. Отсюда погост – совокупность нескольких небольших населенных пунктов, сконцентрированных вокруг стана.
5. Погост - округ, несколько деревень, принадлежащих одной волости – т.е. уже как административно-территориальная единица.
Вепсы оказались прекрасными плотниками – а как же иначе, по-другому в лесной чаще, да в таком климате не выживешь. До настоящего времени в Прионежье бытует поговорка: ”Вепс с топором за поясом родился”.
В Подпорожском и Лодейнопольском районах Ленинградской области сохранилось довольно много частных жилых домов, построенных коренными вепсами – правда, состояние многих из них оставляет желать лучшего. Совсем ветхие сносят, на их месте возводят новострой.
Крепкие дома используют по прямому назначению, либо продают - такие объявления периодически всплывают на том же Авито.
В сентябре 2017 г., как раз после поездки в Гимреку, я общалась с хозяином одного такого дома, в деревне Коковичи, 1930-х годов постройки, за него просили всего 170 тысяч рублей. На фото был колоритный, одноэтажный, рубленый дом с характерной ”подковой” на фронтоне под двускатной крышей, (вроде той, что на следующем фото) увы, объявление теперь закрыто, изображение скопировать не удастся.
Если не врали – памятники архитектуры нынче идут по дешевке…
Территория нынешней деревни Гимрека пять столетий назад входила в состав Оштинского погоста Обонежской пятины Великого Новгорода, и в ту стародавнюю пору являлась вотчиной Новгородского Антониева монастыря.
Первое документальное упоминание в Переписных книгах Заонежских погостов о поселениях, расположившихся в устье реки Гимреки, относится к 1496 году (стилистика сохранена):
“На Хем-реке (во дворе Кондратко Власов) На Хем же реке (во дворе Кондратко Власов, брат его Огафонко).”
Полагаю, переписчики имели в виду семьи двух братьев Власовых, Кондрата и Агафона.
Семьи у вепсов были многочисленными, под одной крышей жили несколько поколений. Когда двор уже не вмещал всех родственников – часть клана ”отпочковывалась”, обживалась в построенном для них совместными усилиями новом доме. Свою-таки историю деревня вела от общего ”праотца”.
Читаем дальше, 1563 год: “На Хем же реке Кондратовской След Власова (пуста). На Хим же речке Огафоновская (во дворе Михалка Васильев)” Видим, что двор Кондрата временно опустел – за полвека много чего могло случиться. Зато семейство Агафона на месте, плюс добавилась новая семья - Михаила Васильева.
1583 год: появляется упоминание о некоей часовне (не предшественница ли она нашей церкви?), стоящей возле дома Кондрата Власова: “Кондратовская Власова у часовни. На Хим-реке Огафоновская (во дворе Онашко Михайлов”) Возобновлен двор Власовых. Клан Агафоновых по-прежнему живет и здравствует. Новосёлы – Михайловы. Куда-то запропастились Васильевы LLL
1648 год. (65 лет спустя): “Кондратовская у часовни, Ивановская тож, что была пустошь. На Хим-реке Агафоновская.”. Население в Гимреке потихоньку прибавляется – возобновлён опустевший было Ивановский двор. Кстати, Ивановский переулок есть в Гимреке и сейчас – не эхо ли 1648 года?
1678 год: “Кондратовская у часовни. Речка, что была пустошь на Лим-острову. Агафоновская.” Рискну предположить, что в указанный период Кондратовская и Агафоновская – уже названия самостоятельных деревень, вошедших в состав будущего Гиморецкого погоста. Возможно, заодно с “пустошью на Лим-острову” (lehm по-вепсски, корова – пустошью могли называть пастбище).
И вот именно в это время, в километре от реки, на пригорке, чуть в стороне от Петрозаводского тракта, начинает строиться церковь Рождества Богородицы.
Точную датировку памятника однозначно не дают искусствоведы-архитекторы. Разброс в полвека – от 1659 до 1695 года. Возможно, первоначальное здание простояло до первого пожара, после чего было перестроено. Также не исключено, что построив небольшую клетскую церковь, решили кардинально изменить проект. Предоставим право оспаривать даты и версии историкам. Главное, что это шатровое чудо сохранилось до наших дней, его можно (и нужно) увидеть своими глазами, и беречь его необходимо, как зеницу ока.
Сразу оговоримся: на сегодняшний день церковь Рождества Богородицы в Гимреке - последний и единственный сохранившийся образец традиционных вепсских храмов Прионежья. Для шатровых культовых построек Русского Севера конструкция церкви довольно типична – но, как и любое деревянное творение северных зодчих, производит сильное впечатление. На детали и подробности обращаешь внимание не сразу – первое, что бросается в глаза еще на подходе к зданию – его величественные габариты.
Шатер гордо возвышается над окружающими кронами деревьев, легко перекрывая самые высокие из них – силуэт церкви хорошо просматривается с автотрассы, и, идеально вписанный в пейзаж, надолго впечатывается в память.
Рядом с церковью поставлена восьмигранная колокольня – а окружающая их небольшая территория обнесена каменною оградой, внутри которой расположилось старое кладбище. Погост – есть погост.
Сохранились дореволюционные надгробия – вот это 1889 года: ”Мир тебе, родитель. От Сына Доброму Отцу и Труженику”
В 1858 году рубленая церковь была подремонтирована и, как водится, обшита тёсом – в процессе чего потеряла часть конструктивных деталей, включая нарядное крыльцо. В 1972-1983-х годах, после удаления обшивки, были выполнены масштабные исследовательские и реставрационные работы, авторами проектов которых стали два ”гуру” советской реставрационной школы – Марк Коляда и Владимир Рахманов (по проекту последнего сейчас ведутся работы на Преображенской церкви в Кижах). Сейчас облик архитектурного ансамбля Гиморецкого погоста максимально соответствует своему историческому прообразу.
Церковь в плане представляет собой четверик с примыкающими с восточной и западной стороны двумя пониженными прямоугольными прирубами – алтарем и трапезной.
Впечатляющих размеров четверик завершен повалом (расширением в верхней части), в который “вставлен” (видны места врубок) невысокий (что-то около 18 венцов) восьмерик, также переходящий в повал, над которым поднимается второй, чуть меньший, восьмерик – повал которого уже служит основанием шатра церкви.
Восьмигранный же шатер покрыт тесовой кровлей и увенчан изящной главкой, крытой лемехом.
Огромный массив дерева, просто уму непостижимо, как они это строили?
Границы перехода как от четверика к нижнему восьмерику, так и от одного восьмерика к другому оторочены двумя идентичными фронтонными поясами.
Места их нижних стыков облюбованы и обжиты местными птахами – главное, чтобы потоками воды гнёзда не смыло JJJ
В 1858 году, при обшивке сруба тёсом, фронтоны были уничтожены – впоследствии восстанавливались по сохранившимся следам на фасадах.
Если присмотреться – узор причелин фронтонов, крыльца и бочки – различен (нередки случаи, когда он повсеместно дублируется).
Высокий прямоугольный алтарный прируб завершен живописной бочкой.
В архитектуре гиморецкой Богородицкой церкви одновременно присутствуют несколько характерных для деревянного зодчества конструктивных элементов, в совокупности иллюстрирующих высочайший уровень мастерства наших предков.
Живописная алтарная бочка – на обрешетку положен плотно подогнанный тес, нижняя кромка которого обрезана ритмично повторяющимися полукружиями. Венчает алтарь небольшая главка поверх шелома, вместе с шейкой покрытая лемехом.
С запада к трапезной Богородице-Рождественской церкви примыкает нарядное двухвсходное крыльцо на консолях, воссозданное в 1980-х годах – по следам, зарубкам и остаткам-намёкам прежнего, разобранного в 1858 году. Красота)
Двускатные кровли – прямо по Ополовникову, “по потокам и курицам” – наглядное пособие к его методологии реставрации.
По его же словам, “при строительстве крыльца проявлялось стремление зодчих к приукрашенности деревянных зданий, простых и неярких по самой природе строительного материала”.
Ограждение лестниц, подзоры, причелины и полотенца с пропильной резьбой, резные же столбы-опоры и навершия охлупней-шеломов – здесь сосредоточена максимальная плотность узорочья на единицу площади.
Колокольня – восьмерик на четверике, в высотном соотношении 2:1. Хорошо видно,что восьмерик колокольни рублен "в лапу".
Над ярусом звона – шатер, опирающийся на восемь резных столбов. Плюс еще один столб по центру – опора главы.
Колокола отсутствуют. Лемех, полицы, подзоры – присутствуют.
На колокольню в Гимреке можно подняться, а в церковь Рождества Богородицы – зайти. В самой деревне живет хранительница, у которой есть ключи – если вы не торопитесь на паром в Вознесенье, постарайтесь её найти.
Паром – это отдельная история. С его расписанием вам придется считаться, если в Гимреку вы едете ”с материка” – с юга, по трассе ”Вознесенье – Петрозаводск”.
Дело в том, что деревня Вознесенье, через которую лежит путь к Гимреке, расположена по обе стороны от весьма широкой реки Свирь, через которую здесь отродясь не было и нет моста. Вот так – XXI век. Поэтому паромной переправы вам не миновать – паром ходит в обе стороны, каждый час. В Гимреку также можно добраться с другой стороны, из Петрозаводска, по той же трассе, но в направлении с севера на юг, без паромов, расписаний и проблем.
Взойдем на крыльцо и отопрем замок - не каждый день удаётся заглянуть внутрь деревянного храма XVII века.
Трапезная с характерными для северных шатровых храмов мощными опорными столбами.
Заботливо установленные лавки с резным подзором для уставших путников, добиравшихся к храму за много верст (это про нас):
Окошки-то какие колоритные, волоковые, задвигаются дощечкой. Входим в молельное помещение:
Иконостас традиционный, тябловый, поставлен при реставрации, что весьма неожиданно. Обратите внимание - на стене слева вертикально закрепленные доски.
Это - экстренная помощь, временная мера по предотвращению катастрофы: в северной стене нарушена целостность сруба на уровне окон (нижняя треть центрального четверика), короткие отрезки бревен, уложенные между оконным косяком и замком, неудержимо смещаются наружу. Говорят, отклонение составляло чуть ли не метр. Сейчас их прикрутили циклопическими болтами к вертикальным брусьям, закрепленным одновременно и внутри, и снаружи сруба, вроде как более менее выровняв поверхность стены.
Но поскольку брусья эти, по сути, висят в воздухе, опираясь всё на тот же сруб, надеяться на подобное средство спасения особо не приходится. Хранительница ключей поведала о планах серьёзной реставрации, на которую выделено 90 млн руб (громадная сумма, по мнению специалистов-строителей), посему хочется верить в лучшее и надеяться на профессионализм, честность и оперативность реставраторов ...
Южная сторона алтарной преграды. Расписного многогранного "неба" в храме нет - горизонтальное перекрытие, доски которого уложены "елочкой". Ярусный иконостас, стоявший здесь до недавнего времени, разобран и перенесен в колокольню:
Полюбуемся резьбой окошка на стене, отделяющей молельное помещение от трапезной, она та же, что и на дверях, это будет видно на следующем снимке:
И направляемся к выходу. На одной из лавок трапезной лежит стопка листов, на которых посетители обычно делятся впечатлениями. При внимательном рассмотрении оказалось, что это не простая писчая бумага, а реставрационные отчеты об исследованиях и выполненных работах в Богородицкой церкви. Забавно. Раз их здесь забыли - непременно должны за ними вернуться.
И рядом - едва слышное бархатное шуршание крыльев по стеклу (внизу за окном - охлупень двускатной кровли южной площадки крыльца):
Во время Великой Отечественной войны Гиморецкий погост оказался на территории, оккупированной финскими войсками. В сентябре 1941 года финская армия вышла к Свири, окончательно перекрыв трехмиллионному Ленинграду пути сообщения с остальной территорией СССР – и лишь в августе 1944 года район был освобожден советскими войсками. Здесь случилась удивительная история, в мирное время невозможная, а в военное – и вовсе немыслимая.
В зону оккупации попало множество памятников деревянного северного зодчества – в те годы их количество в разы превышало современное. Финны, генетическая память которых естественным образом хранит культурные традиции проживавших в этих краях предков, не могли не заинтересоваться архитектурным наследием, оказавшимся для них в зоне доступа. В Интернете гуляет множество любопытнейших фотоснимков этих мест, сделанных в сороковых военных годах солдатами финских вооруженных сил.
Одним из этих солдат оказался будущий профессор Ларс Петтерссон - финский исследователь средневековой архитектуры Финляндии, Скандинавии, Карелии и Византии. В 1942 году ему было 24 года.
Ларс Петтерссон вместе со своим другом, 32-летним художником и скульптором Ойва Хелениусом, добились от армейского командования разрешения зафиксировать все памятники архитектуры в зоне военных действий, чтобы принять меры к их сохранению. В условиях военного времени, им удалось обмерить и сфотографировать все существовавшие на территории Межозерья храмы.
Исследователями было выполнено 1640 фотографий, сотни чертежей и рисунков, составлены подробные описания памятников, иногда и с выписками из сохранившихся на своих местах церковных архивов. Было обмерено и сфотографировано 242 церкви и часовни, из которых сохранились теперь всего 32.
Эти материалы стали основой будущей монографии Л. Петтерссона «Церковная деревянная архитектура Заонежья», в которой была впервые разработана типология культовых построек Карелии и представлена их эволюция. Благодаря работе, проведенной финскими учеными, был сохранен облик, зафиксированный на фотографиях и чертежах, многих ныне утраченных памятников архитектуры.
Потрясающая история. Ведь война ассоциируется лишь с потерями и горем. Но если бы не война – о скольких из этих 242 церквях и часовнях из списка Петтерссона мы не узнали бы вовсе?
Копии многих изображений из своей драгоценной военной коллекции Ларс Петтерссон в 1989–1990 годах успел передать в дар Кижскому Музею-заповеднику. Две акварели Ойва Хелениуса запечатлели нашу церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Гимреке.
Himjoki 27.4.1943 и 28.4.1943. Самый разгар войны. Древний вепсский храм. Вне войны. Вне времени. Вне политики.
Местные территории, когда никакой Ленобласти еще и в проекте не было, и даже Великий Новгород на эти земли еще не зарился, обжиты были вепсами – древней, самобытной, малоизученной народностью, относимой специалистами-этнографами к финно-угорской языковой группе.
Этот финский “след”, спустя несколько веков, сыграл роковую роль в судьбе и без того немногочисленного вепсского народа в годы сталинских предвоенных и послевоенных репрессий,когда СССР находилась в состоянии войны с Финляндией.
Вепсы же – испокон веков мирные землепашцы и охотники, скотоводы и ремесленники – жили большими семьями, по несколько поколений под одной крышей, обособленными поселениями в несколько домов, стоящими нередко в глухих лесах на берегу реки или озера, отрезанными от внешнего мира.
Культура, традиции, зодчество вепсов теснейшим образом связаны с окружавшей их с самого момента рождения северной суровой природой. Будучи православными христианами, вепсы, тем не менее, сохранили множество языческих обрядов: поклонение духам предков, духам природы - “лесным и водным силам”, духам огня, воды, домашнего очага.
Исследователь вепсской культуры, профессор Московского университета А. И. Колмогоров в 1906 г писал: “Все в жизни чухаря (čuhаr’ - дореволюционное название вепса – Прим. Авт.)− доброе и злое, радость и горе, болезнь и смерть, урожай хлеба и падеж скота – все зависит не от него, всюду действуют силы, а он только свидетель, сторонний наблюдатель… жизнь его, от рождения до смерти, окутана сплошной цепью всевозможных поверий, обычаев, примет, которые ему необходимо знать и просто соблюдать”
Хм, вот такой вот вепс – по сути, суеверный мистик, “дитя природы” и ”вещь в себе”. Интересно.
Отечественные этнографы всерьёз взялись за изучение вепсов лишь после революции, когда уже был запущен процесс сокращения численности аутентичной народности, первопричиной чего стала ассимиляция с другими, в первую очередь, русской, национальностями, к которой впоследствии добавились уже упомянутые репрессии, ставшие отголосками советско-финской войны.
За весь период исследований, максимальной численность вепсов в СССР была в самом их начале, в 1926 г. – 32,8 тыс. чел. По данным Всероссийской переписи населения в 2010 г. их уже насчитывалось 5936 чел.: в Карелии – 3423 (57,6%), в Ленинградской области – 1380 (23,2%), в Санкт-Петербурге – 271 (4,6%), в Вологодской области − 412 (6,9%).
К слову, самым известным вепсом в истории России был преподобный Александр Свирский, тоже родом из этих мест – основавший в 1508 году Троицкий монастырь неподалёку от будущего Лодейного Поля (нынче Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь в Старой Слободе - созвездие архитектурных памятников, древнейший из которых, Покровский собор, построен в 1536 г).
Итак, деревня Гимрека (ударение на первый слог). Точнее, первоначально – лесная речка, и поныне несущая свои воды в Онежское озеро. В оригинальном варианте на вепсском языке - Himjogi : hiim - “родственники, родня”, jogi - ”река”. Родная река. С этим разобрались.
Теперь о старинном погосте. Тут всё не так однозначно. В вепсско-русском словаре, изданном в 1936 году, слово pagast переводится как “церковь; центральная деревня с церковью”. Действительно, церковь присутствует. И, по мнению лингвистов, слово pagast - заимствовано из русского языка.
В Полном церковно-славянском словаре (репринт издания 1900 года) у погоста значений сразу несколько (велик и многообразен родной язык):
1. Первоначально – место гощения, стан (постоялый двор, гостиница – на современный лад) для князей, княжих мужей и тиунов (чиновников Древней Руси), наезжавших для сбора дани и судов.
2. Место собрания народа для целей торговых, административных или религиозных (похоже, этот пункт следует из первого).
3. Церкви, ютясь под защиту князей, строились преимущественно при погостах: отсюда погост – церковный двор, кладбище прихода при церкви.
4. К стану, погосту, как главному поселению округа, тянулись деревни. Отсюда погост – совокупность нескольких небольших населенных пунктов, сконцентрированных вокруг стана.
5. Погост - округ, несколько деревень, принадлежащих одной волости – т.е. уже как административно-территориальная единица.
Вепсы оказались прекрасными плотниками – а как же иначе, по-другому в лесной чаще, да в таком климате не выживешь. До настоящего времени в Прионежье бытует поговорка: ”Вепс с топором за поясом родился”.
В Подпорожском и Лодейнопольском районах Ленинградской области сохранилось довольно много частных жилых домов, построенных коренными вепсами – правда, состояние многих из них оставляет желать лучшего. Совсем ветхие сносят, на их месте возводят новострой.
Крепкие дома используют по прямому назначению, либо продают - такие объявления периодически всплывают на том же Авито.
В сентябре 2017 г., как раз после поездки в Гимреку, я общалась с хозяином одного такого дома, в деревне Коковичи, 1930-х годов постройки, за него просили всего 170 тысяч рублей. На фото был колоритный, одноэтажный, рубленый дом с характерной ”подковой” на фронтоне под двускатной крышей, (вроде той, что на следующем фото) увы, объявление теперь закрыто, изображение скопировать не удастся.
Если не врали – памятники архитектуры нынче идут по дешевке…
Территория нынешней деревни Гимрека пять столетий назад входила в состав Оштинского погоста Обонежской пятины Великого Новгорода, и в ту стародавнюю пору являлась вотчиной Новгородского Антониева монастыря.
Первое документальное упоминание в Переписных книгах Заонежских погостов о поселениях, расположившихся в устье реки Гимреки, относится к 1496 году (стилистика сохранена):
“На Хем-реке (во дворе Кондратко Власов) На Хем же реке (во дворе Кондратко Власов, брат его Огафонко).”
Полагаю, переписчики имели в виду семьи двух братьев Власовых, Кондрата и Агафона.
Семьи у вепсов были многочисленными, под одной крышей жили несколько поколений. Когда двор уже не вмещал всех родственников – часть клана ”отпочковывалась”, обживалась в построенном для них совместными усилиями новом доме. Свою-таки историю деревня вела от общего ”праотца”.
Читаем дальше, 1563 год: “На Хем же реке Кондратовской След Власова (пуста). На Хим же речке Огафоновская (во дворе Михалка Васильев)” Видим, что двор Кондрата временно опустел – за полвека много чего могло случиться. Зато семейство Агафона на месте, плюс добавилась новая семья - Михаила Васильева.
1583 год: появляется упоминание о некоей часовне (не предшественница ли она нашей церкви?), стоящей возле дома Кондрата Власова: “Кондратовская Власова у часовни. На Хим-реке Огафоновская (во дворе Онашко Михайлов”) Возобновлен двор Власовых. Клан Агафоновых по-прежнему живет и здравствует. Новосёлы – Михайловы. Куда-то запропастились Васильевы LLL
1648 год. (65 лет спустя): “Кондратовская у часовни, Ивановская тож, что была пустошь. На Хим-реке Агафоновская.”. Население в Гимреке потихоньку прибавляется – возобновлён опустевший было Ивановский двор. Кстати, Ивановский переулок есть в Гимреке и сейчас – не эхо ли 1648 года?
1678 год: “Кондратовская у часовни. Речка, что была пустошь на Лим-острову. Агафоновская.” Рискну предположить, что в указанный период Кондратовская и Агафоновская – уже названия самостоятельных деревень, вошедших в состав будущего Гиморецкого погоста. Возможно, заодно с “пустошью на Лим-острову” (lehm по-вепсски, корова – пустошью могли называть пастбище).
И вот именно в это время, в километре от реки, на пригорке, чуть в стороне от Петрозаводского тракта, начинает строиться церковь Рождества Богородицы.
Точную датировку памятника однозначно не дают искусствоведы-архитекторы. Разброс в полвека – от 1659 до 1695 года. Возможно, первоначальное здание простояло до первого пожара, после чего было перестроено. Также не исключено, что построив небольшую клетскую церковь, решили кардинально изменить проект. Предоставим право оспаривать даты и версии историкам. Главное, что это шатровое чудо сохранилось до наших дней, его можно (и нужно) увидеть своими глазами, и беречь его необходимо, как зеницу ока.
Сразу оговоримся: на сегодняшний день церковь Рождества Богородицы в Гимреке - последний и единственный сохранившийся образец традиционных вепсских храмов Прионежья. Для шатровых культовых построек Русского Севера конструкция церкви довольно типична – но, как и любое деревянное творение северных зодчих, производит сильное впечатление. На детали и подробности обращаешь внимание не сразу – первое, что бросается в глаза еще на подходе к зданию – его величественные габариты.
Шатер гордо возвышается над окружающими кронами деревьев, легко перекрывая самые высокие из них – силуэт церкви хорошо просматривается с автотрассы, и, идеально вписанный в пейзаж, надолго впечатывается в память.
Рядом с церковью поставлена восьмигранная колокольня – а окружающая их небольшая территория обнесена каменною оградой, внутри которой расположилось старое кладбище. Погост – есть погост.
Сохранились дореволюционные надгробия – вот это 1889 года: ”Мир тебе, родитель. От Сына Доброму Отцу и Труженику”
В 1858 году рубленая церковь была подремонтирована и, как водится, обшита тёсом – в процессе чего потеряла часть конструктивных деталей, включая нарядное крыльцо. В 1972-1983-х годах, после удаления обшивки, были выполнены масштабные исследовательские и реставрационные работы, авторами проектов которых стали два ”гуру” советской реставрационной школы – Марк Коляда и Владимир Рахманов (по проекту последнего сейчас ведутся работы на Преображенской церкви в Кижах). Сейчас облик архитектурного ансамбля Гиморецкого погоста максимально соответствует своему историческому прообразу.
Церковь в плане представляет собой четверик с примыкающими с восточной и западной стороны двумя пониженными прямоугольными прирубами – алтарем и трапезной.
Впечатляющих размеров четверик завершен повалом (расширением в верхней части), в который “вставлен” (видны места врубок) невысокий (что-то около 18 венцов) восьмерик, также переходящий в повал, над которым поднимается второй, чуть меньший, восьмерик – повал которого уже служит основанием шатра церкви.
Восьмигранный же шатер покрыт тесовой кровлей и увенчан изящной главкой, крытой лемехом.
Огромный массив дерева, просто уму непостижимо, как они это строили?
Границы перехода как от четверика к нижнему восьмерику, так и от одного восьмерика к другому оторочены двумя идентичными фронтонными поясами.
Места их нижних стыков облюбованы и обжиты местными птахами – главное, чтобы потоками воды гнёзда не смыло JJJ
В 1858 году, при обшивке сруба тёсом, фронтоны были уничтожены – впоследствии восстанавливались по сохранившимся следам на фасадах.
Если присмотреться – узор причелин фронтонов, крыльца и бочки – различен (нередки случаи, когда он повсеместно дублируется).
Высокий прямоугольный алтарный прируб завершен живописной бочкой.
В архитектуре гиморецкой Богородицкой церкви одновременно присутствуют несколько характерных для деревянного зодчества конструктивных элементов, в совокупности иллюстрирующих высочайший уровень мастерства наших предков.
Живописная алтарная бочка – на обрешетку положен плотно подогнанный тес, нижняя кромка которого обрезана ритмично повторяющимися полукружиями. Венчает алтарь небольшая главка поверх шелома, вместе с шейкой покрытая лемехом.
С запада к трапезной Богородице-Рождественской церкви примыкает нарядное двухвсходное крыльцо на консолях, воссозданное в 1980-х годах – по следам, зарубкам и остаткам-намёкам прежнего, разобранного в 1858 году. Красота)
Двускатные кровли – прямо по Ополовникову, “по потокам и курицам” – наглядное пособие к его методологии реставрации.
По его же словам, “при строительстве крыльца проявлялось стремление зодчих к приукрашенности деревянных зданий, простых и неярких по самой природе строительного материала”.
Ограждение лестниц, подзоры, причелины и полотенца с пропильной резьбой, резные же столбы-опоры и навершия охлупней-шеломов – здесь сосредоточена максимальная плотность узорочья на единицу площади.
Колокольня – восьмерик на четверике, в высотном соотношении 2:1. Хорошо видно,что восьмерик колокольни рублен "в лапу".
Над ярусом звона – шатер, опирающийся на восемь резных столбов. Плюс еще один столб по центру – опора главы.
Колокола отсутствуют. Лемех, полицы, подзоры – присутствуют.
На колокольню в Гимреке можно подняться, а в церковь Рождества Богородицы – зайти. В самой деревне живет хранительница, у которой есть ключи – если вы не торопитесь на паром в Вознесенье, постарайтесь её найти.
Паром – это отдельная история. С его расписанием вам придется считаться, если в Гимреку вы едете ”с материка” – с юга, по трассе ”Вознесенье – Петрозаводск”.
Дело в том, что деревня Вознесенье, через которую лежит путь к Гимреке, расположена по обе стороны от весьма широкой реки Свирь, через которую здесь отродясь не было и нет моста. Вот так – XXI век. Поэтому паромной переправы вам не миновать – паром ходит в обе стороны, каждый час. В Гимреку также можно добраться с другой стороны, из Петрозаводска, по той же трассе, но в направлении с севера на юг, без паромов, расписаний и проблем.
Взойдем на крыльцо и отопрем замок - не каждый день удаётся заглянуть внутрь деревянного храма XVII века.
Трапезная с характерными для северных шатровых храмов мощными опорными столбами.
Заботливо установленные лавки с резным подзором для уставших путников, добиравшихся к храму за много верст (это про нас):
Окошки-то какие колоритные, волоковые, задвигаются дощечкой. Входим в молельное помещение:
Иконостас традиционный, тябловый, поставлен при реставрации, что весьма неожиданно. Обратите внимание - на стене слева вертикально закрепленные доски.
Это - экстренная помощь, временная мера по предотвращению катастрофы: в северной стене нарушена целостность сруба на уровне окон (нижняя треть центрального четверика), короткие отрезки бревен, уложенные между оконным косяком и замком, неудержимо смещаются наружу. Говорят, отклонение составляло чуть ли не метр. Сейчас их прикрутили циклопическими болтами к вертикальным брусьям, закрепленным одновременно и внутри, и снаружи сруба, вроде как более менее выровняв поверхность стены.
Но поскольку брусья эти, по сути, висят в воздухе, опираясь всё на тот же сруб, надеяться на подобное средство спасения особо не приходится. Хранительница ключей поведала о планах серьёзной реставрации, на которую выделено 90 млн руб (громадная сумма, по мнению специалистов-строителей), посему хочется верить в лучшее и надеяться на профессионализм, честность и оперативность реставраторов ...
Южная сторона алтарной преграды. Расписного многогранного "неба" в храме нет - горизонтальное перекрытие, доски которого уложены "елочкой". Ярусный иконостас, стоявший здесь до недавнего времени, разобран и перенесен в колокольню:
Полюбуемся резьбой окошка на стене, отделяющей молельное помещение от трапезной, она та же, что и на дверях, это будет видно на следующем снимке:
И направляемся к выходу. На одной из лавок трапезной лежит стопка листов, на которых посетители обычно делятся впечатлениями. При внимательном рассмотрении оказалось, что это не простая писчая бумага, а реставрационные отчеты об исследованиях и выполненных работах в Богородицкой церкви. Забавно. Раз их здесь забыли - непременно должны за ними вернуться.
И рядом - едва слышное бархатное шуршание крыльев по стеклу (внизу за окном - охлупень двускатной кровли южной площадки крыльца):
Во время Великой Отечественной войны Гиморецкий погост оказался на территории, оккупированной финскими войсками. В сентябре 1941 года финская армия вышла к Свири, окончательно перекрыв трехмиллионному Ленинграду пути сообщения с остальной территорией СССР – и лишь в августе 1944 года район был освобожден советскими войсками. Здесь случилась удивительная история, в мирное время невозможная, а в военное – и вовсе немыслимая.
В зону оккупации попало множество памятников деревянного северного зодчества – в те годы их количество в разы превышало современное. Финны, генетическая память которых естественным образом хранит культурные традиции проживавших в этих краях предков, не могли не заинтересоваться архитектурным наследием, оказавшимся для них в зоне доступа. В Интернете гуляет множество любопытнейших фотоснимков этих мест, сделанных в сороковых военных годах солдатами финских вооруженных сил.
Одним из этих солдат оказался будущий профессор Ларс Петтерссон - финский исследователь средневековой архитектуры Финляндии, Скандинавии, Карелии и Византии. В 1942 году ему было 24 года.
Ларс Петтерссон вместе со своим другом, 32-летним художником и скульптором Ойва Хелениусом, добились от армейского командования разрешения зафиксировать все памятники архитектуры в зоне военных действий, чтобы принять меры к их сохранению. В условиях военного времени, им удалось обмерить и сфотографировать все существовавшие на территории Межозерья храмы.
Исследователями было выполнено 1640 фотографий, сотни чертежей и рисунков, составлены подробные описания памятников, иногда и с выписками из сохранившихся на своих местах церковных архивов. Было обмерено и сфотографировано 242 церкви и часовни, из которых сохранились теперь всего 32.
Эти материалы стали основой будущей монографии Л. Петтерссона «Церковная деревянная архитектура Заонежья», в которой была впервые разработана типология культовых построек Карелии и представлена их эволюция. Благодаря работе, проведенной финскими учеными, был сохранен облик, зафиксированный на фотографиях и чертежах, многих ныне утраченных памятников архитектуры.
Потрясающая история. Ведь война ассоциируется лишь с потерями и горем. Но если бы не война – о скольких из этих 242 церквях и часовнях из списка Петтерссона мы не узнали бы вовсе?
Копии многих изображений из своей драгоценной военной коллекции Ларс Петтерссон в 1989–1990 годах успел передать в дар Кижскому Музею-заповеднику. Две акварели Ойва Хелениуса запечатлели нашу церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Гимреке.
Himjoki 27.4.1943 и 28.4.1943. Самый разгар войны. Древний вепсский храм. Вне войны. Вне времени. Вне политики.
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]