Работа — не бей лежачего: как найти идеальную сиделку и не свихнуться
---
Жизнь прикованного к постели больного сопряжена со множеством трудностей: даже самые элементарные действия ему тяжело выполнить без посторонней помощи. Найти профессионального помощника — одна из главных проблем. Большинство сиделок не имеют патронажного образования, не знают, как ухаживать за лежачими больными, и часто это женщины, сами оказавшиеся в тяжелой жизненной ситуации. Специально для «Ножа» Леонид Титаренко, переболевший миелитом и парализованный ниже пояса, на основе восьмилетнего опыта взаимоотношений с сиделками рассказывает о самых безумных историях, которые могут случиться с лежачим больным и его помощницей.
Если вы думаете, что ухаживать за девушкой — это целая наука, то вы никогда не ухаживали за 70-летним инсультником. Не ухаживал за ним и я. Зато судьба наградила меня возможностью в течение восьми лет сожительствовать со святыми женщинами — с сиделками. Они провели меня во вселенную ухода за лежачими людьми, после которой вселенная Marvel покажется «Деревней дураков».
Восемь лет назад я переболел миелитом. Нейрохирург сказал, что я вряд ли когда-либо смогу ходить и хорошо, если восстановится хотя бы одна рука. Некрасиво хвастаться, но сейчас я могу себе позволить любой автомобиль, любую квартиру и любую девушку нарисовать правой рукой. На левой пальцы не сгибаются. Ниже пояса тело я до сих не чувствую.
С тех пор у меня сменилось около двадцати сиделок. Некоторые из них — бездонные граали житейской мудрости и первобытной дикости. Одни впечатлили сами по себе, иные историями о прежних подопечных. Я то и дело делился рассказами про моих помощниц с друзьями и в результате решил их обнародовать.
Наверное, многие завидуют моему везению быть мечтой женщин (я же не виноват, что среди сиделок нет мужчин). Да, не всех. Но сладить со мной действительно просто. Это я понял, когда только стал инвалидом и услышал вопрос одной опытной ухаживальщицы на собеседовании: а Леонид у вас точно не буйный? Тогда я еще не знал, что основная клиентура сиделок — выжившие из ума старики и жертвы инсульта. Иногда и то, и другое сразу. В лучшем случае это немощная старушка с деменцией, ежеминутными просьбами открыть или закрыть окно и повторяющимся рассказом о том, как ее травит гулящая дочь. В худшем — озлобленный на мир инсультник, бывший алкаш, неспособный ходить и внятно говорить, но готовый при случае дать в глаз или превратить ближайшую стену в арт-объект с помощью содержимого памперса. Даже на пике творческого озарения я на такое не способен. А цена за услуги одна: обычно 120 рублей в час.
В чем заключается уход за мной? 90% времени сиделка выполняет свою обычную работу — сидит.
Если суммировать время активной работы, выйдет около получаса. В восемь утра она приходит и видит человека в кровати у окна. Это я. Первым делом она сливает мешок с мочой, набежавшей через катетер за ночь, а потом моет меня двумя губками. Затем помогает повернуться на бок, на котором я лежу полтора часа, чтобы не заиндевел зад. А как вы думали. Потом меняет простыню на новую, а я возвращаюсь на спину тренироваться, размахивая гантелями, — вдруг война. После этого сажусь завтракать.
Что касается еды, сиделки мне не готовят. Максимум — прошу сварить кофе или разогреть обед в микроволновке. Люди ведь разные бывают… Я мерзейший привереда — старюсь избегать приготовленную посторонними людьми домашнюю еду. Кормлюсь фруктами, салатами, роллтоном и супами из кулинарии.
Раз в два дня ко мне приезжает массажист Алексей: мнет меня в коляске, после чего мы выезжаем в парк. Для этого сиделка помогает мне натянуть штаны. В парке я изо всех сил кручу колеса, ползя в горку, а Алексей с секундомером идет рядом и объясняет бабушкам, почему не помогает другу. Когда мы возвращаемся, сиделка поддерживает меня при пересадке из коляски на кровать. Затем я три часа делаю вид, что работаю в ноутбуке, снова тренируюсь (раскачиваю ноги), обедаю и закрепляю успех, лежа полтора часа уже на другом боку. Все. Вопросы насчет туалета — в личку.
В плену у заложников
Гораздо чаще уход за лежачими более проблематичен. Моя нынешняя сиделка, Марина, не даст соврать. Как-то раз она ухаживала за старушкой, бывшей судьей. Все по классике: у женщины разыгралось слабоумие, она перестала распознавать родню и естественные позывы, не могла встать с кровати. В дом престарелых не сдать — орет, сопротивляется. Дети-внуки работают и учатся, дома с ней сидеть некому. Пришлось нанять сиделку. Тогда и обнаружилась у бабушки изюминка — она вновь возомнила себя судьей. В первый же день она ни с того ни с сего приказала: «Сесть!». Марина из любопытства села. Спустя секунду бабка повелела встать. Потом снова «сесть!» и тут же «ВСТАТЬ!!!». Марина пыталась игнорировать команды, но судья стучала ногами и била в стену. Что характерно, сиделка рассказывала об этом как о рядовой двойке сына. Мол, хоть с ножом не бросается бабка, и то хорошо.
Отдельная категория — агрессивные инсультники формата «очень пьяный батя». Такой и нах** послать может, и руку от широты душевной до гематомы сдавить, и едой швырнуть. Больше недели с ними мало кто выдерживает.
Какими бы чертами ни отличались больные, всех их объединяет дефицит внимания. Сиделка постоянно должна взаимодействовать с подопечным. Почти все мои респондентки имеют историю про бестолковые капризы. Одна женщина не засыпала, не пересказав в сотый раз сиделке свою биографию. Она следила за мимикой слушательницы и, заметив недостаточную заинтересованность, начинала заново. Другой дед каждые пять минут просил заварить ему пакетик чая. Сам чай он не пил. Делал глоток, просил унести. И немедленно требовал очередную чашку.
Часто повод уволиться предоставляют и родственники-заказчики. Сиделку Елену при трудоустройстве насторожил запрет на просмотр телевизора и телефона. Далее последовал список ее ежедневных обязанностей:
- шесть раз в день готовить дедушке свежую еду;
- кормить;
- делать уколы;
- давать таблетки;
- обрабатывать пролежни;
- мыть полы;
- мыть дедушку;
- вытирать пыль;
- вытирать пыль с дедушки;
- менять памперс;
- одевать;
- сажать в коляску и выкатывать на прогулку;
Другую сиделку, Татьяну, нанятую ухаживать за бабушкой с переломом шейки бедра, обязали стирать одноразовые пеленки из-под лежачей. Руками. Одноразовые пеленки.
Действительно, каким транжирой надо быть, чтобы тратить электроэнергию на стиральную машину и единожды использовать бесплатные пеленки, предоставляемые соцслужбой? По всей квартире были развешены сохнущие пеленки, от которых стояла вонь до лестничной площадки. Когда Татьяна отрабатывала свой единственный рабочий день, на три часа пришла внучка. Это время девушка провела за просмотром телевизора с сиделкой, пока бабушка отдыхала в постели. Вечером хозяйка вычла эти три часа из оплаты: «Ну это же внучка с ней сидела, а не вы».
«На какой бочок?»
Найти сиделку, не завербованную агентством, почти невозможно. Кому ни позвони, попадешь на «матку сиделок» — прожженную тетушку, которая сводит клиентов с работницами из базы. С сиделок она просит 250 рублей за отработанный день. Конечно, сиделкам выгоднее, чтобы таксу выплачивал работодатель. Так к 120 рублям в час добавляются 250 рублей в день. Есть и лайфхак: сиделки обитают в больничных отделениях с тяжелобольными, там можно договориться с ними напрямую или взять контакты.
Найти сиделку просто, но найти хорошую сиделку — сложнее, чем подцепить вирус миелита. Как правило, сиделка — это женщина в такой жизненной ситуации, когда обращаются к экстрасенсам. Безденежье, пьющий муж (а чаще бывший пьющий муж), отсутствие востребованной профессии, проблемы со здоровьем и магическое мышление: женщины с подобным бэкграундом ухаживают за лежачим. Справедливости ради, в большинстве случаев это никак не сказывается на качестве ухода. Однако надлежащим образом схватывать и осмысливать происходящее умеют далеко не все.
Дело даже не в том, что у половины претенденток нет опыта, даже памперс одевать не приходилось. Всему можно научить. Но многие в принципе не способны запомнить порядок действий, а главное — их смысл. Объясняешь человеку, что надо делать, но зачем — он понять не может. И в следующий раз, естественно, не делает. Сиделка Наталья даже спустя три недели не могла запомнить, что, когда я занимаюсь с гантелями, бока кровати нужно опускать. Мелочь. Но она не выучила и самых базовых правил: утром я лежу на левом боку, после обеда — на правом. Всегда. После обеда она, заметив возню, подходит. И смотрит. Я призывно смотрю в ответ: что же будет? В итоге она не выдерживает и спрашивает: «Что?».
— На бок пора…
— Ааа, точно!
Я жду, когда она начнет поворачивать, а она продолжает стоять и улыбаться, пока наконец не разрождается: «На какой бочок?». Бесполезно объяснять, что я всегда лежу на одних и тех же бочках. Приходится ввязываться в один и тот же диалог:
— Спиной к окну.
— А, точно!
C одной стороны, работа сиделки не очень трудная, с другой — невозможная. Николь Кидман жертвует на благотворительность миллионы. Но предложите ей вымыть деда… Оказывать такие гигиенические услуги способен не каждый. Как, кстати, и интимные. И там, и там делаешь человеку хорошо, уделяя внимание заповедным частям тела. С той лишь разницей, что у сиделок не пониженная, а повышенная социальная ответственность. Впрочем, иногда эти области пересекаются.
Первыми моим сиделками были две сестры, пышная Вика и старшая Жанна. Они работали через день, а в выходные со мной была моя девушка, не бросившая
меня после того, как я разучился ходить. Обе женщины жили в селе, приезжали на электричке и увлекались сексуальной сферой. Но если Вика —— своей, то Жанна — моей. Вскоре после моего возвращения из больницы она стала то и дело справляться о моей интимной жизни.
— Лёнь, а ты со своей девушкой сексом занимаешься? Я почему спрашиваю-то… Обязательно надо заниматься! Это очень полезно! Ты и встанешь быстрее, и вообще укрепишь здоровье.
С тем же успехом она могла посоветовать: «Ты лифтом пользуешься? Обязательно пользуйся! В коляске по ступенькам ой как нелегко спускаться!». Я что-то бурчал в ответ, стараясь использовать незнакомые ей термины, в надежде, что она испугается и отстанет. Но она напирала, интересуясь техническими подробностями. Домогательства эти были тем противнее, что тема действительно больная. Эротические мотивы проскальзывали почти каждый день во время купания или постельных сцен в сериалах. Я открыт к обсуждению любых тем, но когда строгая мужеподобная женщина поучает половой жизни…
Ее сестру это не интересовало. Зато она взахлеб хвасталась своими победами. Каждая ее смена после выходных начиналась с рассказа об очередном бонвиване с соседней улицы. Истории сопровождались могучим похмельным амбре. Бывало, просыпаешься, но не от лязга ключей во входной двери, а от нервного вопроса: ну и где Вика? Уже девять почти, мне на работу… Звонишь ей, а из трубки валит перегар и еле различимое бормотание: «Я приболела». Замену так быстро не найти. Либо зарабатывать пролежни, ожидая возвращения с работы девушки, либо срывать с работы маму. Пять раз простили, на шестой — сократили штат до одной сестры. Но и Жанна не совладала с соблазном.
— Ой, Лёнчик, я такая пьяненькая, — однажды сообщила она, вваливаясь с утра в прихожую.
Я попросил ее помыть меня, повернуть на бок и лечь проспаться. Она пошла за тазиком, а вернулась спустя четыре часа. По дороге к ванной ей попалась спальня. Выяснилось, что Жанна приехала на вокзал за час до работы, а там какие-то сволочи продавали водку. День для Жанны выдался на редкость насыщенным: она успела приехать в Белгород, отовариться чекушкой, выпить ее, скоротав время, поспать у меня и лишиться работы.
«Куда брюхатая по кладбищу? Ребенка же выдует!»
Чтобы не сложилось впечатление, что меня окружали сплошь пропитые и полоумные сиделки, предупрежу: я рассказываю лишь о самых колоритных. Таких, как кареокая Светлана, пришедшая на смену сестрицам. Всегда недовольная, источающая негатив. Трудно было поверить, что у нее нет аккаунта в твиттере. Настроение кучерявой селянке поднимали разве что деньги да пожары в Калифорнии — чтоб им там пусто было!
Как-то я провел неделю в реабилитационном центре под аккомпанемент нескончаемого ора соседки в вегетативном состоянии после комы. На фоне общества Светланы та палата была обителью покоя. На первых порах сиделка вела себя участливо, чуть ли не став членом семьи. Смелая, ловкая, умелая. И опыт какой! Предыдущие полгода с инсультником сидела. Свирепый неадекват оставлял на ней гематомы, пока не скончался. А она терпела — деньги нужны. И тут на контрасте я.
Поначалу обходительность Светланы достигала таких высот, что она приносила дольки арбуза, предварительно вынув косточки. Вспоминая это, просто не верится, в кого она превратилась спустя полгода. Каждый день начинался с ритуального:
— Доброе утро!
— Да какое оно, к черту, доброе!?
Затем следовало объяснение: «Как же задолбал этот дождь!», «Кобель, сука, вчера приблудился, всю ночь лаял!», «Водителя автобуса лично бы удавила скота! Чуть душу не вытряс!». Заряженный оптимизмом до следующего утра, я набирал в легкие воздух, закрывал глаза и отдавался в ее намыленные руки.
Никто так не смешон, как чересчур серьезный человек. Поэтому беспрестанное нытье Светланы заставляло меня подхихикивать. Особо выдающиеся перлы я записывал. Например, от рекламы колбасы Светлану прорывало: «Говно эта ваша колбаса! Вот в СССР — да, а щас… Я даже собакам не даю. Одна химия и туалетная бумага. Жрать невозможно. А ЕСЛИ И БЕРУ, ТО ТОЛЬКО ПО ПРАЗДНИКАМ!».
В другой раз Светлана проявила выдающиеся логические способности в связи со звонком массажиста, который предупредил в понедельник, что заболел и не приедет. Узнав об этом, она сказала:
— Хм, ну не знаю… Где это он мог в выходные заболеть?
Отдельное недовольство вызывала у Светланы погода. Ей не нравился ветер, его отсутствие, дождь, солнце и тем более снег: «Ну правильно, навалило, а чистить дороги я буду?!», «Опять все утро своими лопатами шкрябают по голове!», «Третий день дождя нет. Все посохнет. Цены поднимутся. А у меня только на хлеб собаке семьсот рублей в месяц уходит… Сволочи!». Как-то летом за окном стояла идеальная погода: легкий ветерок после дождя, +25, не докопаться. Дай, думаю, проверю Светлану на профпригодность по части нытья.
— Какая сегодня образцовая погода! Была б такая весь год…
— Ага, завтра испортится, дык после этой в два раза гаже покажется, вот увидишь!
Ее неприязнь к погоде уступала любви к родной земле. Однажды телеведущий предупредил об угрозе шторма в Рязанской, Брянской, Тамбовской, Калужской и Воронежских областях. Она тут же вспылила: «А в Белгородской? Опять все новости мимо нас!?» В ее селе жило около трехсот душ. Главной отрадой местных мужчин, по ее словам, было наконец-то отбыть тюремный срок и заняться подготовкой планов для нового.
В другой раз она сорвалась на героиню телесериала по «Домашнему»: «Куда тебя черти понесли брюхатую через кладбище?! Ребенка же выдует!». Столь трепетное отношение Светланы к репродукции было объяснимо: к пятидесяти годам у нее было уже три замужние дочери. Все светлое и жизнеутверждающее, что в ней таилось, ушло в роль бабушки. Она жила, чтобы раз-два в неделю понянчить одного из внуков. Очевидно, эти теплые чувства были взаимны.
Когда Светлана работала у нас, мы с девушкой завели суриката. Его родители работали в контактном зоопарке, а когда он закрылся, пару отдали кассирше в качестве зарплаты. С тех пор в нашей квартире поселился не только Урри, но и истошный мат Светланы. Каждое утро после процедур она шла на кухню, которую сурикат облюбовал как уборную, и орала от увиденного. Орала нарочито громче положенного — чтобы я наверняка услышал в дальней комнате. Очевидно, руководствуясь принципом: чем громче, тем больше дадут за уборку. Урри ел примерно одно и то же, в одинаковом количестве и с одинаковым результатом.
Но всякий раз потрясению Светланы не было предела: «** [Ну] твою мать! Откуда в тебе столько берется?!»
Из-за немытой посуды и волос в ванной Светлана критиковала мою сожительницу: «Я бы свою дочь за такой срач убила бы». Я терпел, со стыдом понимая, что сиделка во многом права. Думаю, это понимала и моя сожительница, но без стыда. К тому времени девушка перестала помогать мне по выходным, а вскоре я узнал, что она мне изменяла. Чуткая подруга жизни, она сделала все, чтобы я не жалел о нашем расставании.
Уже полтора года с пяти вечера до восьми утра я дома один. Вечерами ко мне приходят лучшие в мире друзья, а по ночам я представляю, как пытаюсь сползти с кровати, если в квартире начнется пожар, или вызываю спасателей, чтобы вода из прорвавшейся трубы не затопила суриката.
«Господи, пошли ему квалифицированного специалиста!»
В дни болезней, отгулов и загулов основных помощниц мы срочно искали замену. Так за месяц через меня могли пройти пять сиделок. Во время переговоров с одной из кандидаток я почувствовал неладное. Я привык жить выше остановки Островского, в крайнем случае рядом с областной библиотекой. Оказалось, что живу я напротив Николо-Иоасафовского собора.
Людмила вошла со словами «мир вашему дому» и сообщила, что моя основная сиделка заболела неспроста: «Это Господь ей болезнь послал, чтобы я в ваш дом пришла и на правильный путь обратила». Я осведомился о ее опыте ухода за больными.
— За свекровью ухаживала. Рак груди у нее был. Врачи обезболивающие прописали, но я, конечно, не давала. Молилась только. Тихо спокойно за два дня ушла. И без всякого обезболивающего!
Я никуда уходить не собирался, поэтому все контакты с Людмилой ограничил помощью при поворачивании на бок.
— А есть «Спас»? — спросила она. — Сегодня большой праздник, Воздвижение. Там как раз служба.
Впервые в жизни я умышленно включил 12 канал. В комнату хлынула литургия. Людмила встала перед телевизором и принялась кланяться, подпевая хору и осеняя себя крестным знамением. Вдруг в коридоре сурикат с шумом уронил на пол расческу. Сиделка взвыла: «Ах ты бесеныш! Нашел время!».
На свою беду я попросил принести из холодильника колу и услышал: «Америка в кока-колу гельминты ложит, чтобы русский народ на колени поставить. Инсульты и инфаркты от этих червяков».
Когда служба закончилась, гостья начала уговаривать меня покаяться и исповедаться. Затем попросила разрешения почитать. Кто знал, что у нее, как и у рэперов, специфическое понимание этого глагола? Женщина повернулась к стене и в течение часа декламировала псалмы. Вечером мне позвонили из поликлиники и предупредили, что со мной хочет познакомиться новый участковый терапевт. Уходя, Людмила взмолилась: «Господи всемилостивый, пошли ему квалифицированного специалиста!».
Несвятая простота
Господь послал мне мою теперешнюю помощницу Марину. Она сочетает в себе все лучшее, что можно ждать от сиделки: рукаста, игрива, шутлива, за любой полезный кипеж. Эти качества особенно выделялись на фоне сожительства с моей девушкой, с которой мы тогда еще не расстались. Если та воспринимала поход до ближайшей «Пятёрочки» как тяжелую ношу, то Марина подрывалась сбегать в магазин, даже если ее никто не просил. Она все схватывала на лету и быстро научилась менять катетер, сэкономив мне три тысячи рублей в месяц, которые я тратил на вызов врача. Следы суриката ее ничуть не смущали.
При этом Марина из тех, кто попроще. Работала сначала на элеваторе, потом ночным администратором в белгородской сауне. Бой-баба. В ее мире голову моют шампунью, а вторник идет не иначе как вперед среды. О том, что она в принципе не любит усложнять, говорит хотя бы наличие у нее четырех взрослых детей от разных отцов. Это заставляет ее ограничиваться лишь самой необходимой информацией: ибо некогда. Смотрит она у меня однажды «Любовь в большом городе», а там Зеленский. Я выглядываю из-за ноутбука и говорю:
— А сейчас этот вот — президент!
— Кто?
— Ну Зеленский. Уже года два как президент Украины.
— Офигеть! Когда это они успели Тимошенко выгнать?
Подобные жемчужины я бережно складывал в сокровищницу ноутбука — документ «Сиделкины перлы». Или:
— Лёнь, а ты знал, что крепостное право в 61-м году отменили?
— Да, в 1861-м.
— А-а-а, восемьсот…
Около месяца ко мне приходила гирудотерапевт Анне Рудольфовна, чьи питомцы высасывали из меня полторы-две тысячи рублей за сеанс. Видя мое нежелание кормить собой червей еще при жизни, Марина из солидарности прозвала пиявочницу Гитлером: «Ну что, опять Гитлер твой придёт?», «И сколько Гитлер взяла сегодня?». Я поинтересовался, откуда взялось такое прозвище
— Ну так она ж Рудольфовна!
Не сиделка, а сама непосредственность. Кого еще желать? Но всегда есть какое-то «но». Иначе зачем бы я изменил и ее имя? Марина тоже не без греха. Впервые он дал о себе знать спустя полгода работы, на следующий день после 23-летия ее дочери. Марина сказала, что у нее умерла мама. Это была официальная причина прогула.
Всего в запойном отпуске сиделка тогда провела две недели. Прошло еще полгода — и у нее якобы обнаружилась пневмония, которая тогда еще не была мейнстримом. Слезы, извинения и обещания больше не уходить в запой мы услышали только через полмесяца. После пневмонии был грипп. Потом матушка почила уже де-факто.
Примерно раз в полгода меня будит сообщение: «я не приду, я заболела(». И утро начинается не с кофе, а судорожными поисками сиделок. Марина перестает отвечать, через несколько дней звонит и пытается выдавить что-то нечленораздельное, через неделю отсыпается и просит прощения. Всякий раз я твердо решаю, что с меня хватит, но в итоге прощаю. Иначе кто еще предложит мне на выбор три одинаковых пакетика растворимого супа?
Источник: polonsil.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]