Экологический налог втягивает Европу в торговую войну
---
Ольга Самофалова
Европа готова ввести новый углеродный налог, от которого пострадают поставщики нефти, газа и стального проката. Зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев назвал эту меру «скрытым протекционизмом», ведь нововведение может поставить экспортеров в абсолютно неравные условия. Ущерб от налога оценивается в десятки миллиардов долларов ежегодно. Введение ответных мер означает по сути начало торговой войны.
Евросоюз готовится нанести серьезный удар по российским углеводородам и металлам. Речь идет о введении европейцами так называемого углеродного налога для всех импортных товаров.
«Для российской экономики это будет иметь весьма серьезные последствия, могут пострадать наши базовые отрасли, такие как черная и цветная металлургия, химическая промышленность, энергетика. Из-за такого трансграничного регулирования может значительно сократиться потребление и российской нефти, и российского угля», – заявил зампред Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев. По оценкам Академии наук, финансовые потери отечественных экспортеров будут составлять миллиарды евро, добавил он.
Этот углеродный налог является частью проекта «Зеленая сделка» (Green Deal), запущенного Еврокомиссией в декабре 2019 года. Его задача – перевести жизнь в ЕС на более экологичные рельсы, конечная цель – к 2050 году перейти к экономике с нулевыми углеродными выбросами. Проект пока больше похож на общую идею без конкретики. Введение углеродного сбора на импорт товаров – это пока единственная конкретика в этом плане. Хотя пока до конца не ясна методология этого налога и тонкости его взимания. В начале сентября ожидается первый раунд переговоров по линии РСПП с европейским бизнесом и регуляторами в закрытом онлайн-формате.
Ввести налог планировалось с 2025 года, однако в реальности это может произойти уже в ближайшем будущем – в 2022 году. Ранее эксперты аудиторской компании KPMG подсчитали, что Россия потеряет из-за этого налога до 33 млрд евро за пять лет (с 2025 по 2030 год) и целых 50 млрд евро за восемь лет, если углеродный сбор введут уже в 2022 году.
Дмитрий Медведев назвал вводимый ЕС углеродный налог «скрытым протекционизмом под очень благовидным предлогом». Эта ситуация напоминает дискриминацию, с которой российские экспортеры столкнулись ранее на европейском рынке. Речь идет о том, что Еврокомиссия ввела пошлины для российских металлургов и производителей удобрений на основании несправедливого обвинения в энергетическом субсидировании внутри России. Москве потребовалось семь лет на то, чтобы опровергнуть это ложное мнение ЕК. Беда в том, что к тому времени российские компании вынуждены были переориентировать свои поставки с европейского на менее привлекательные рынки. «Сейчас ситуация может стать еще более сложной на фоне количества отраслей, которые могут попасть под новое регулирование», – говорит старший директор, руководитель группы оценки рисков устойчивого развития АКРА Максим Худалов.
Он приводит в пример потери черной металлургии от нового налога ЕС. «Российские металлурги производят выбросы на уровне 1,7-2 тонн CO2 на тонну стального проката, однако отсутствие четкой, а главное признаваемой и в России, и на Западе системы учета выбросов, позволит европейцам брать устаревшие нормативы времен 30–40-х годов прошлого века и говорить, что россияне обязаны уплатить налог за 4 тонны CO2 за каждую тонну стали. При сегодняшних ценах, которые еще могут вырасти в будущем, это 100 евро на тонну. Понятно, что при такой наценке российская сталь не может быть поставлена в Европу», – объясняет Худалов. Учитывая, что Россия ежегодно поставляет около 2 млн тонн полуфабрикатов, то прямые потери металлургов составят около 200 млн евро, а с учетом снижения загрузки – все 250 млн евро, посчитал эксперт.
С одной стороны, европейские сталевары платят такой же налог, поэтому вполне логично обложить им и импортных поставщиков. Но, с другой стороны, здесь видна хитрость Брюсселя.
Во-первых, местные металлурги платят с фактического объема выбросов 1,7 тонны CO2 на тонну стали, тогда как с российских компаний собираются драть три шкуры. Во-вторых, европейцы получают налоговую льготу на сумму уплаченного.
Подсчет налога для углеводородов немного проще. «Для угля и газа будут просто добавлять коэффициент образования CO2 при сжигании тонны условного топлива указанного сырья. Для угля это около 2,7-2,8 тонны, для газа – 1,75, для нефтепродуктов – от 3 до 3,15. Но это только прямой налог, тогда как, например, для угля могут добавить учет выброса CO2 при его добыче», – говорит Худалов. Возможностей для ЕС поставить российских экспортеров в худшие условия по сравнению с европейскими – большое множество.
«Изначально все к этому и шло. Когда в 2015 году мы подписывали Парижское соглашение, было ясно, что вся эта «парижская тема» в конечном счете закончится выставлением счета экспортерам углеводородов. И те, кто уверял обратное, оказались не правы. Вся эта история про глобальное потепление нужна была не для того, чтобы Грета Тунберг получила премию, а для того, чтобы собрать деньги в данном случае с экспортеров углеводородов. Масштаб этой трагедии еще предстоит оценить. Но это очень опасная история», – говорит гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
И совершенно неправильно полагать, что Евросоюз сам загонит себя в ловушку с этими выплатами. Расходы на этот налог будет нести исключительно сам экспортер-производитель. «Например, есть глобальный рынок нефти, которая стоит примерно одинаково во всех частях света. Вы не сможете заложить этот налог в биржевую цену», – говорит Симонов.
Рассматривать этот углеродный налог как антироссийский шаг тоже неверно. Пострадают на самом деле все экспортеры углеводородов, не только из России. Другое дело, что Еврокомиссия может насчитать кому-то меньше налогов, а кому-то – значительно больше.
Например, компании из США и Катара получат расчет по фактическим выбросам, тогда как Россия, Китай и Украина – по оценкам европейских экспертов, которые будут использовать максимально неблагоприятные для экспортеров из указанных стран коэффициенты, говорит Максим Худалов из АКРА.
При этом СПГ из США, Катара или другой страны на самом деле куда более вреден для окружающей следы, чем природный газ, идущий по трубам. «Если честно считать выбросы парниковых газов, то при регазификации СПГ их выходит значительно больше, чем при сжигании самого газа. Метан более чем в 17 раз «лучше» нагревает атмосферу, чем CO2, однако вопрос справедливости расчетов остается открытым», – говорит Худалов.
По словам эксперта, российская промышленность во многом прошла значительные изменения за последние 30 лет. Она стала чище и гораздо более энергоэффективной, чего зарубежные эксперты либо не знают, либо не готовы пока оценивать. И это надо менять – заставить законом вести обязательную нефинансовую отчетность российских компаний, благодаря чему европейские регуляторы не смогут завышать коэффициенты сборов для российских экспортеров (создавать отечественные специальные ESG рейтинги и сертификаты, одобряемые в ЕС).
Эксперты уверены, что новые европейские правила будут введены не через пять лет, а в ближайшее время. Во-первых, сейчас на рынке энергоресурсов явно сила на стороне потребителей, кем и является ЕС. Во-вторых, этому может способствовать обострение торговых войн и переход развитых экономик к политике протекционизма. В том же ЕС наблюдается высокая безработица среди молодежи, которую можно будет трудоустроить на расширяющиеся местные производства.
«Россия должна придумать такой же наглый адекватный ответ как обложить европейцев похожими сборами с креативной аргументацией. Вот США на первой же консультации ответили европейцам в лоб: сколько вы заберете налога с нас, столько и мы соберем с вас в другом виде. Но Штаты могут диктовать правила. А у России слабое место в том, что мы больше экспортируем, чем импортируем из ЕС», – заключает Симонов.
После частичного урегулирования торговой войны США с Китаем, новая торговая война может начаться уже с Евросоюзом. Углеродный налог для этого прекрасный повод.
Источник
Европа готова ввести новый углеродный налог, от которого пострадают поставщики нефти, газа и стального проката. Зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев назвал эту меру «скрытым протекционизмом», ведь нововведение может поставить экспортеров в абсолютно неравные условия. Ущерб от налога оценивается в десятки миллиардов долларов ежегодно. Введение ответных мер означает по сути начало торговой войны.
Евросоюз готовится нанести серьезный удар по российским углеводородам и металлам. Речь идет о введении европейцами так называемого углеродного налога для всех импортных товаров.
«Для российской экономики это будет иметь весьма серьезные последствия, могут пострадать наши базовые отрасли, такие как черная и цветная металлургия, химическая промышленность, энергетика. Из-за такого трансграничного регулирования может значительно сократиться потребление и российской нефти, и российского угля», – заявил зампред Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев. По оценкам Академии наук, финансовые потери отечественных экспортеров будут составлять миллиарды евро, добавил он.
Этот углеродный налог является частью проекта «Зеленая сделка» (Green Deal), запущенного Еврокомиссией в декабре 2019 года. Его задача – перевести жизнь в ЕС на более экологичные рельсы, конечная цель – к 2050 году перейти к экономике с нулевыми углеродными выбросами. Проект пока больше похож на общую идею без конкретики. Введение углеродного сбора на импорт товаров – это пока единственная конкретика в этом плане. Хотя пока до конца не ясна методология этого налога и тонкости его взимания. В начале сентября ожидается первый раунд переговоров по линии РСПП с европейским бизнесом и регуляторами в закрытом онлайн-формате.
Ввести налог планировалось с 2025 года, однако в реальности это может произойти уже в ближайшем будущем – в 2022 году. Ранее эксперты аудиторской компании KPMG подсчитали, что Россия потеряет из-за этого налога до 33 млрд евро за пять лет (с 2025 по 2030 год) и целых 50 млрд евро за восемь лет, если углеродный сбор введут уже в 2022 году.
Дмитрий Медведев назвал вводимый ЕС углеродный налог «скрытым протекционизмом под очень благовидным предлогом». Эта ситуация напоминает дискриминацию, с которой российские экспортеры столкнулись ранее на европейском рынке. Речь идет о том, что Еврокомиссия ввела пошлины для российских металлургов и производителей удобрений на основании несправедливого обвинения в энергетическом субсидировании внутри России. Москве потребовалось семь лет на то, чтобы опровергнуть это ложное мнение ЕК. Беда в том, что к тому времени российские компании вынуждены были переориентировать свои поставки с европейского на менее привлекательные рынки. «Сейчас ситуация может стать еще более сложной на фоне количества отраслей, которые могут попасть под новое регулирование», – говорит старший директор, руководитель группы оценки рисков устойчивого развития АКРА Максим Худалов.
Он приводит в пример потери черной металлургии от нового налога ЕС. «Российские металлурги производят выбросы на уровне 1,7-2 тонн CO2 на тонну стального проката, однако отсутствие четкой, а главное признаваемой и в России, и на Западе системы учета выбросов, позволит европейцам брать устаревшие нормативы времен 30–40-х годов прошлого века и говорить, что россияне обязаны уплатить налог за 4 тонны CO2 за каждую тонну стали. При сегодняшних ценах, которые еще могут вырасти в будущем, это 100 евро на тонну. Понятно, что при такой наценке российская сталь не может быть поставлена в Европу», – объясняет Худалов. Учитывая, что Россия ежегодно поставляет около 2 млн тонн полуфабрикатов, то прямые потери металлургов составят около 200 млн евро, а с учетом снижения загрузки – все 250 млн евро, посчитал эксперт.
С одной стороны, европейские сталевары платят такой же налог, поэтому вполне логично обложить им и импортных поставщиков. Но, с другой стороны, здесь видна хитрость Брюсселя.
Во-первых, местные металлурги платят с фактического объема выбросов 1,7 тонны CO2 на тонну стали, тогда как с российских компаний собираются драть три шкуры. Во-вторых, европейцы получают налоговую льготу на сумму уплаченного.
Подсчет налога для углеводородов немного проще. «Для угля и газа будут просто добавлять коэффициент образования CO2 при сжигании тонны условного топлива указанного сырья. Для угля это около 2,7-2,8 тонны, для газа – 1,75, для нефтепродуктов – от 3 до 3,15. Но это только прямой налог, тогда как, например, для угля могут добавить учет выброса CO2 при его добыче», – говорит Худалов. Возможностей для ЕС поставить российских экспортеров в худшие условия по сравнению с европейскими – большое множество.
«Изначально все к этому и шло. Когда в 2015 году мы подписывали Парижское соглашение, было ясно, что вся эта «парижская тема» в конечном счете закончится выставлением счета экспортерам углеводородов. И те, кто уверял обратное, оказались не правы. Вся эта история про глобальное потепление нужна была не для того, чтобы Грета Тунберг получила премию, а для того, чтобы собрать деньги в данном случае с экспортеров углеводородов. Масштаб этой трагедии еще предстоит оценить. Но это очень опасная история», – говорит гендиректор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
И совершенно неправильно полагать, что Евросоюз сам загонит себя в ловушку с этими выплатами. Расходы на этот налог будет нести исключительно сам экспортер-производитель. «Например, есть глобальный рынок нефти, которая стоит примерно одинаково во всех частях света. Вы не сможете заложить этот налог в биржевую цену», – говорит Симонов.
Рассматривать этот углеродный налог как антироссийский шаг тоже неверно. Пострадают на самом деле все экспортеры углеводородов, не только из России. Другое дело, что Еврокомиссия может насчитать кому-то меньше налогов, а кому-то – значительно больше.
Например, компании из США и Катара получат расчет по фактическим выбросам, тогда как Россия, Китай и Украина – по оценкам европейских экспертов, которые будут использовать максимально неблагоприятные для экспортеров из указанных стран коэффициенты, говорит Максим Худалов из АКРА.
При этом СПГ из США, Катара или другой страны на самом деле куда более вреден для окружающей следы, чем природный газ, идущий по трубам. «Если честно считать выбросы парниковых газов, то при регазификации СПГ их выходит значительно больше, чем при сжигании самого газа. Метан более чем в 17 раз «лучше» нагревает атмосферу, чем CO2, однако вопрос справедливости расчетов остается открытым», – говорит Худалов.
По словам эксперта, российская промышленность во многом прошла значительные изменения за последние 30 лет. Она стала чище и гораздо более энергоэффективной, чего зарубежные эксперты либо не знают, либо не готовы пока оценивать. И это надо менять – заставить законом вести обязательную нефинансовую отчетность российских компаний, благодаря чему европейские регуляторы не смогут завышать коэффициенты сборов для российских экспортеров (создавать отечественные специальные ESG рейтинги и сертификаты, одобряемые в ЕС).
Эксперты уверены, что новые европейские правила будут введены не через пять лет, а в ближайшее время. Во-первых, сейчас на рынке энергоресурсов явно сила на стороне потребителей, кем и является ЕС. Во-вторых, этому может способствовать обострение торговых войн и переход развитых экономик к политике протекционизма. В том же ЕС наблюдается высокая безработица среди молодежи, которую можно будет трудоустроить на расширяющиеся местные производства.
«Россия должна придумать такой же наглый адекватный ответ как обложить европейцев похожими сборами с креативной аргументацией. Вот США на первой же консультации ответили европейцам в лоб: сколько вы заберете налога с нас, столько и мы соберем с вас в другом виде. Но Штаты могут диктовать правила. А у России слабое место в том, что мы больше экспортируем, чем импортируем из ЕС», – заключает Симонов.
После частичного урегулирования торговой войны США с Китаем, новая торговая война может начаться уже с Евросоюзом. Углеродный налог для этого прекрасный повод.
Источник
Источник: bazaistoria.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]