Как яичница русскому оружию послужила
Нередко еда оказывается причиной важных исторических событий. И не какие-нибудь вычурные блюда, а самые что ни на есть простые, народные. Вот и какая-то яичница, да редька послужили обороноспособности России. Сослужив для русского оружия пару веков назад немалую службу.
В 1791 году Потемкин, возвращаясь из Ясс в Петербург, должен был проезжать через Тулу, где намеревался пробыть несколько дней, чтобы осмотреть оружейный завод. Когда намерение князя сделалось известным, в Туле все пришло в движение. Везде готовились роскошные пиршества, спектакли иллюминации и разные другие увеселения. Местное начальство с неутомимым рвением спешило привести в порядок город и оружейный завод, желая заслужить хотя бы одно слово похвалы, хотя один взгляд одобрения князя.
Известный в конце XIX века русский писатель и историк С.Н.Шубинский (1834-1913) собрал в свое время немало историй о светлейшем князе. И хотя называются они «Анекдоты о Потемкине», смеешься над ними далеко не всегда. Чаще же читаешь их с удивлением и задумчивостью. Вот одна из этих миниатюр:
Тульский наместник генерал-аншеф Михаил Никитич Кречетников, хорошо зная Потемкина, приказал на всякий случай приготовить на каждой станции все, что только могло удовлетворить причудливый вкус князя. Тульский губернатор Лопухин ожидал его на границе Мценского уезда. Все суетилось, готовилось, хлопотало.
Наконец Потемкин въехал в Тульскую губернию и, нигде не останавливаясь, даже не вылезая из своего зимнего дормеза, продолжал путь. Таким образом, сопровождаемый губернатором, капитаном-исправником и некоторыми другими чиновниками, он проскакал Малое и Большое Скуратово – станции, где переменяли лошадей, в Лопухин все еще не видал его. Желая непременно представиться светлейшему и донести об этом свидании наместнику, Лопухин решился обратиться к любимому адъютанту Потемкина Бауру, который был не только ему знаком, но даже несколько обязан.
В Сергиевске, в 60 верстах от Тулы, когда Баур, сидевший вместе с князем, вышел из дормеза, Лопухин просил его какими-нибудь средствами доставить ему случай видеть князя.
- Хорошо, - отвечал Баур, - я сделаю для вас все, что могу, но за успех не ручаюсь.
Затем, подойдя к дормезу и обращаясь к своим товарищам, другим адъютантам, громко сказал:
- Вот каком русский мороз: и без румян покраснеешь! Брр… хорошо бы теперь, знаете, перекусить чего-нибудь, да подкрепиться зеленым вином или просто водкою!
Потемкин молчал.
- Кто бы отказался от таких благ! – подхватил один из адъютантов, переминаясь от холода с ноги на ногу у дормеза.
Потемкин молчал.
- Этак, пожалуй, застынешь, как студень, - продолжал Баур.
- Ты шутишь, а нам уже не до шуток, мы смертельно перезябли, - заметил ему кто-то из товарищей.
Потемкин молчал.
- Ваша светлость, - сказал, наконец, Баур, потеряв терпение, здесь приготовлен вкусный завтрак.
Потемкин сделал легкое движение.
- Тульские гольцы только из воды, а калачи еще горячие. Право все это стоит внимания вашей светлости.
Поднятое стекло в дормезе опустилось.
- Алексинские грузди и осетровая икра заслуживают того же…
- Гм.., - отвечал Потемкин.
- А ерши, крупные, животрепещущие, так и напрашиваются в рот.
- Ой ли?
- Сверх того, ваша светлость, - твердил Баур, - здесь мигом приготовят и яичницу-глазунью!
- Вели отворить карету, - крикнул князь, которого по-видимому соблазнило это блюдо русской кухни.
Потемкин вышел из дормеза, вытянулся во всю длину своего роста, окинул блуждающим взором своих полузамерзших спутников и сказал Попову и Бауру:
- Пойдем!
Они пошли к почтовому дому, где их действительно ожидали сытные яства и превосходное вино. Когда с князя сняли шубу и он сел в вольтеровское кресло в каком-то изнеможении, которое было следствием продолжительной и неимоверно скорой еды., Баур доложил ему, что тульский губернатор уже две станции сопровождает их и желает представиться его светлости.
- Попроси сюда господина губернатора, - отвечал князь и велел своему камердинеру подать флягу с водкой.
Баур поспешил отыскать Лопухина, ожидавшего его в другом отделении дома, и издали громко сказал ему:
- Его светлость просил ваше превосходительство к себе, - и потом прибавил вполголоса, - Пожалуйте скорее.
Разумеется, Лопухин не заставил долго ждать себя. Он вошел к князю, который сидел в небрежном положении и отвинчивал серебряную крышку у фляги, оклеенной красным сафьяном. Увидя губернатора, Потемкин сделал легкое движение головой, что означало поклон, и с холодной важностью сказал:
- Напрасно вы беспокоились. Я слышал, что вы проехали с нами две станции…
- Три, ваша светлость, - отвечал Лопухин.
- Напрасно, повторяю вам. Я право не мог этого знать, потому, что не выходил из кареты.
Между тем он отвинтил крышку, налил из нее тминной водки, которую всегда употреблял и выпил до капли. Потом налил Попову, а флягу отдал в распоряжение Баура, который в свою очередь, также налил из нее, проглотил свою порцию и передал флягу камердинеру.
- Я здесь немного отдохну и позавтракаю, - продолжал Потемкин, обращаясь к Лопухину. – А вы поезжайте с богом в Тулу и потрудитесь поклониться Михаилу Никитичу, с которым я сам скоро увижусь. Вас же лично благодарю.
И князь сделал легкое движение головою. Лопухин поклонился и вышел из комнаты, надел шубу, сел в сани и помчался в город.
После продолжительного молчания Баур, увидев, что принесли яичницу, напомнил о ней Потемкину, полулежавшему в креслах в мрачной задумчивости. Как бы проснувшись от летаргического сна, он встал и начал завтракать. Его примеру последовала свита и скоро яичница, а за ней и другие кушанья, были истреблены по-военному.
В тот же день в шесть часов вечера вся Тула осветилась блестящей иллюминацией. Это означало, что светлейший въехал в город. Наместник, губернатор, вице-губернатор, губернские и уездные предводители с дворянством, многие генералы, все чиновники встретили его у дворца. Потемкин находился в хорошем расположении духа. Он был крайне вежлив с Кречетниковым и, раскланявшись с учтивостью, прошел во внутренние помещения дворца.
За обеденным столом, к которому были приглашено около 40 особ, Потемкин сказал, указывая на некоторые кушанья:
- Я замечаю, Михаил Никитич, что вы меня балуете. Все, что я видел и вижу, доказывает особое ваше обо мне озабочивание.
- Очень рад, ваша светлость, - отвечал Кречетников, улыбаясь, - что я мог угодить вам этими мелочами.
- Все это прекрасно, Михаил Никитич, - сказал Потемник, но здесь нет еще одной вещи, до которой я большой охотник, и которую вы помнится, прислали мне с курьером в Бендеры.
- Не могу догадаться, ваша светлость, - отвечал несколько изумленный Кречетников.
- Но вы, кажется, и калужский наместник?
- Точно так, ваша светлость.
- И, вероятно, забыли, что тульские обварные калачи едва ли лучше калужского теста…
На другой день за завтраком Потемкин уже ел калужское тесто.
Между тем он не забыл главнейшей цели своего пребывания в Туле – оружейного завода. Князь посвятил ему два утра и осмотрел его подробно во всех частях. Многое он одобрил, но многое нашел требующих значительных улучшений. Потемкин тут же сделал некоторые распоряжения и приказал начальству выбрать двух чиновников, которых хотел послать в Англию для изучения оружейного искусства. Сверх того, он изъявил намерение вызвать оттуда опытных и знающих мастеров для закалки стали, которую делали у нас очень дурно.
Два дня и два вечера толпился народ на улицах, то бегал за каретою Потемкина, с любопытством и уважением поглядывая на знаменитого вельможу. То любовался великолепной иллюминацией, дивился прозрачными картинами, глазел на тысячи предметов, для него диковинных, чудесных. Два дня и два вечера в Туле беспрерывно происходили пиршества, торжества и спектакли, раздавались музыка, песни… Наконец, Потемкин уехал и город снова вернулся к своей однообразной и скучной жизни.
Взято: p-syutkin.livejournal.com