Творческий путь Георгия Малакова

Георгий Васильевич Малаков (1928-1979) — один из самых известных украинских книжных графиков. Заслуженный художник Украины.



Окончил Киевский художественный институт (1955). Дипломная работа — книжная графика к повести Куприна «Поединок». С киевским издательством «Молодь» художник начал сотрудничать с 1952г. Всего с 1952 по 1955г.г. с иллюстрациями Г. Малакова, — по данным исследовательницы творчества художника Н. Ю Беличко — вышло девять книг. Первая изданная с иллюстрациями автора книга — «Малий Мирон» Ивана Франко (1952).

Молодой талантливый мастер-график пришёл в украинскую книжную иллюстрацию в то время, когда в украинской фантастике дебютировали авторы нового поколения: Олесь Бердник, Владимир Савченко, Василь Бережной, Николай Дашкиев...

Художнику посчастливилось первым проиллюстрировать произведения молодого поэта и фантаста О. Бердника (в 1955 г. вернувшегося на родину после освобождения из Карлага).

НФ в Украине начала развиваться позже, чем у западных соседей, а потому первые её сюжеты вначале воспроизводили эффектные литературные штампы, слегка переработанные в соответствии с советскими реалиями. 1920-1930-е — время создания лишь первых образцов НФ в «украинском исполнении». Собственно новая украинская фантастика начала издаваться и переиздаваться с середины 1950-х. Именно в это время и начал работать в книжной иллюстрации Георгий Васильевич Малаков. Ему было суждено стать первым украинским профессиональным иллюстратором НФ.



Удача Малакова-иллюстратора могла бы показаться случайной, если б не его нелёгкий жизненный опыт. В 1943 г. будущему художнику едва исполнилось пятнадцать, — отрочество пришлось на годы гитлеровской оккупации.

Г. Малаков шёл в искусство нелёгким путём. Препятствием к началу учёбы в Киевской художественной школе стала война. Подросток пережил нацистскую оккупацию. Но и в самые трудные годы (1941-43) он вёл графический дневник. В многочисленных дневниковых альбомах одарённого юноши с поразительной точностью воспрозведены образы войны и эфемерной оккупационной среды. (На основе этих графических дневников создан видеоряд в книге воспоминаний брата художника, Дмитрия Малакова: Оті два роки. У Києві при німцях. Документальна повість. — К.: ВД «Амадей», 2002). Основы будущей романтико-реалистической стилистики художника-графика были заложены именно в военные годы.











На очутившегося в оккупации подростка несомненно произвела неизгладимое впечатление мощь вражеской военной машины, — утилитарно-совершенная и разрушительно-убийственная двойственность «милитаристской эстетики» пройдёт красной нитью через всё его будущее художественное творчество.

В многочисленных изобразительных сюжетах проявится авторское восхищение грозной и целесообразной красотой оружия и военной техники «всех времён и народов», — молодой художник найдёт её сперва даже в руинах некогда стремительных машин, — битый и горелый, а совсем ещё недавно — смертельно опасный, — «хайтек-металлолом» был первые послевоенные годы зловеще-живописно разбросан по всей украинской земле. Художник тщательно вопроизводит его «залежи» в своих учебных этюдах начала 1950-х: руины сбитого «Юнкерса», ржавая — с характерными обводами — броня сгоревшего «панцера»... На всю жизнь Г. Малаков сохранит и страсть к масштабному моделированию военной техники.








Именно любовь автора к изображению мира техники, незаурядное мастерство в точном изображении его небезызвестных «экспонатов» со временем сделали иллюстрации Г. Малакова легко и безошибочно узнаваемыми, — по неповторимой и точной техницистской эстетике.
Удачное применение изящно-лаконичного умения добиваться «портретного» сходства предметов машинного «хайтека», — в сочетании с не менее выверенным и убедительным изображением эстетски-характерных и выразительных «малаковских» женских и мужских типажей, — сделали творческую стилистическую манеру художника нестареющей. Книжная бумага, на которой вопроизведены иллюстрации, давно пожелтела, но образы по-прежнему воспринимаются свежо.








Лучшими иллюстрациями художника до сих пор остаются те, где заметно его любование предметным миром, — в самом широком временном диапазоне, — от древности до обозримого будущего. Здесь чётко прослеживаются авторские предпочтения: Средневековье (серия гравюр «Средневековые сюжеты»), история пиратства (серия «Завоеватели морей»), где художник со вкусом сочетатет приметы-символы исторической среды с характерными портретными образами. Даже в явно заказной «юбилейной» графической серии «В. И. Ленин за границей» (1970) фигура вождя является во многом условно-символической, — на убедительном и достоверном предметном фоне, — будь то точно воспроизведённая урбанистика, или любовно изображённые приметы мира техники начала ХХ в.

Удивительно умение Георгия Малакова органично входить — со своими изобразительными приёмами, мотивами и тематическими предпочтениями — в ткань литературного повествования. Проиллюстрированные художником книги (а их вышло в свет 138, не считая многочисленных журнально-газетных иллюстраций) воплотились в своеобразные эталоны книжно-графического дизайна. Графика художника, — нею можно просто любоваться, — преображает даже привычно-шаблонные сюжеты в заметно обогащённые и зримо убедительные.

При всём лаконизме изобразительной стилистики, в авторских иллюстрациях нередко содержится изрядная избыточность, — там, где художник не может остановить своё вдохновенное воображение перед сокровищницей предметного мира, — будь то археологическая древность, легендарно-романтические времена морского пиратства, либо полные боевых столкновений эпохи, какими изобилует история.

Время прихода художника в книжную графику совпало с открытием нового поколения писателей-фантастов и переизданием классики украинской фантастики. Индивидуальное пристрастие Г. Малакова к технике за короткое время вывело художника в лидеры иллюстрации научной фантастики.






Решающими для созревания мастерства художника становятся 1960-е. В это время «железный занавес» приоткрывался для советских делегаций творческих работников. Г. Малакову повезло совершить тур по Западной Европе, — тут его умение создавать быстрые и точные наброски карандашом и пером пригодилось для создания интереснейшей графической серии «По страном Бенилюкса». Художник щедро открывал Европу всем, кому импонировала свободная творческая манера графика.

Частое обращение графика к иллюстрированию фантастики не случайно. Напомним, — во времена молодости художника НФ относилась, по преимуществу, к «несерьёзной» и «малохудожественной» приключенческой детско-юношеской литературе (о коммерческой эффективности изданий речь, разумеется, не шла), — это отношение позже было перенесено на фантастику вообще, — каковая в «союзписовской табели о рангах» стояла на самом низком уровне литноменклатурной иерархии. Вопреки всем официальным предубеждениям, Г. В. Малаков — именно вследствие своих, редких на то время изобразительных пристрастий, — всерьёз взялся за дело и создал и ныне вызывающие интерес и восхищенное уважение серии иллюстраций.








Наиболее многочисленны работы художника, посвящённые Н-Ф произведениям Владимира Николаевича Владко (1901-1974). Как раз к концу 1950-х этот автор (ныне — классик украинской НФ) переработал для переиздания свои довоенные романы: «Аргонавты Вселенной, «Седой Капитан» и «Потомки скифов». Сегодня они воспринимаются как вариации «типовых» сюжетов советской фантастики, — что, впрочем, не столь уж редко и ныне, — во времена постмодернистской свободы заимствований, цитирований и пародий. Пышные букеты некогда ярких и впечатляющих Н-Ф штампов оказались для молодого художника благодатной тематической основой в развитии собственной графической манеры, — в технике штрихового рисунка и линогравюры.

Г. В. Малаков населяет книжное пространство выразительно-колоритными, — хотя и привычно идеологически выверенными, — образами персонажей («Аргонавты Вселенной»): мудрый и отважный академик Рындин, — за пультом управления советского астроплана «Венера-1», его верный ассистент — молодой учёный-энтузиаст Вадим Сокол и — космонавт из братского народного Китая — хладнокровно-мужественный Ван Лун; наконец, — очаровательный «космический заяц», — тайком пробравшаяся на борт астроплана комсомолка и спортсменка Галя Рыжко...



Весьма изобразительно убедительны бытовые сцены на борту ракетного корабля: «типовой» обед, — «столик на троих» — в невесомости, учебные стрельбы в импровиизированном бортовом тире и тренировки в ходьбе на магнитных подошвах-«присосках»; и — эпизоды в открытом космосе: латание непременной метеоритной пробоины и запуск «почтовой» ракеты с борта астроплана...
Но куда эффектнее зримая экзотика на поросшей тропическими джунглями Венере. (Согласно воззрениям советских учёных середины прошлого века, эта планета должна была существенно «отставать» от Земли по шкале эволюции) Художник с видимым удовольствием выдумывает и изображает насекомообразных и прочих доисторических монстров (прообразы нынешних чудищ фэнтези), с которыми приходится всячески сражаться отважным космопроходцам.










В этом им помогают легко узнаваемые на фоне Н-Ф антуража верные и безотказные «калаши» (напомним, — изображённые на полвека раньше нынешних иллюстративных изысков). Именно они делают предметно-убедительными даже штампованные сюжеты украинской советской НФ. Впрочем, «калашников» как изобразительный символ (не только в фантастике) может стать темой отдельного обзора.

Иллюстрации Малакова к произведениям Владко воспроизводились, — с незначительными изменениями и вариациями, — в нескольких переизданиях на протяжении двух десятилетий. С иллюстрациями художника вышли и четыре из пяти томов последнего на сегодня пятитомного собрания сочинений фантаста (1975).









О страстной любви художника к книге говорят и выполненные им многочисленные экслибрисы, — целая галерея остроумно-изобретательных по замыслам (нередко — весёлых, смешных и фривольных) и виртуозно-мастерских в техническом исполнении миниатюрных линогравюр. Маленькие графические шедевры, населённые излюбленными персонажами и весьма предметно насыщенные, остались выразительными знаками-символами пристрастий и предпочтений автора и его друзей. Художником выполнено более восьмидесяти экслибрисов.

Вместе с выставками к Малакову пришла слава иллюстратора классики, — в его исполнении вышла серия гравюр с иллюстрациями к «Декамерону» Дж. Бокаччо.








Художник ушёл из жизни в возрасте пятидесяти лет, — в зените творческой зрелости и мастерства. Остались нереализованными и незавершёнными многие замыслы, — в том числе, — проиллюстрировать роман «Мастер и Маргарита».

Высокое графическое мастерство, — сочетавшее монументальный лаконизм с предметной пластической сочностью, — особенно в технике гравюры на линолуеме — и поныне сообщает неизменную ценность графическому наследию Малакова- иллюстратора.








В плеяде шестидесятников Георгию Малакову принадлежит особое место. В романтизме этого художника — невероятная энергия, страсть к самым захватывающим приключениям, жизнелюбие и жизнерадостность. Мастерство, с которым выполнены его линогравюры и рисунки, виртуозно и блистательно. Его любимыми героями всегда оставались рыцари и пираты, а любимой эпохой — Средневековье. Разумеется, это особое — «малаковское» — Средневековье, — развеселое и чрезвычайно обаятельное время...






Георгий Васильевич Малаков успел проиллюстрировать 138 книг (не считая иллюстраций, увидевших свет в газетно-журнальной периодике), создал более 80 экслибрисов. Его произведения хранятся в 59 музеях Украины, России, Болгарии, во многих частных коллекциях, крупных библиотеках, и, в частности, — в Национальной библиотеке им. Вернадского в Киеве.

Взято: foto-history.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle