Война армянина. 1941-45 г.
---
"Война нас застала в Белостоке. Утром рано была тревога, мы выехали в расположение части. Я по телефону связался с семьей, послал машину. Они погрузились и выехали на станцию для эвакуации.
Эвакуация проходила под обстрелом и бомбежками немецких самолетов. Женщины, в том числе и моя жена Асмик Арменаковна телами прикрывали детей от пуль и осколков. Таким образом, они эвакуировались на восток и я надолго потерял с ними связь.
А у нас началась фронтовая жизнь. Мы отступали. И хотя танковые войска являются наступательным стратегическим соединением, нам было приказано занять оборону. У нас был такой маршал Кулик и генерал-лейтенант Болдин. Они возглавляли конно-механизированную группу в составе нашего 6го механизированного и 6-го кавалерийского корпуса.
Через неделю мы отступили к г. Волковицку. А там было много водных преград - реки Шара, Свислочь. У этих водных преград немцы высадили десант и заграждали путь отхода войск.
Во время совещания штаба я предложил ночью отвести танки в Волковицк, где было наше горючее и заправить. В основном у нас были танки БТ-7, а Т-34 мы получили за несколько дней до начала войны.
На мое предложение маршал Кулик спросил: - Какое у вас образование? Я говорю - академическое. Странно, - говорит он, - рассуждаете. Надо выждать до утра, занять оборону и не пропустить немецкую колонну.
Я говорю, что исхожу из создавшейся обстановки и наличия разведданных о противнике, которые у нас имеются через штаб 10-й Армии, с которым у нас была связь. Меня не послушали, до утра остались, а утром выехали, подошли к реке Шара и там остановились.
Меня отправили на танке разведать брод через реку, потому что мост был занят немецким десантом. Я проехал вдоль реки, нашел брод и стал переправляться. А там отступала пехота и все взбирались на танк, чтобы с нами переправиться.
По танку началась пушечная и пулеметная стрельба. Бронебойным снарядом было пробита пушка. И люди, что были на танке, большинство было убито или ранено. Другой снаряд пробил масленую систему мотора и танк заглох.
Мы были вынуждены взять из танка пулемет и с экипажем из 2-х человек идти вперед, поскольку назад уже не могли. Под плотным обстрелом переправились вброд через реку. Пули ложились прями рядом по воде, но я чудом уцелел.
Между прочим, это было второй раз. Первый раз, когда выехали из Белостока, меня послали делегатом связи в штаб 7-й танковой дивизии. Это было в первый день войны. Самолет из пулемета обстреливал нас. Я ехал в коляске мотоцикла. Ну и второй раз переправлялся под пулями и снарядами вброд по шею в воде на тот берег.
И так вот бродил день и ночь пешком на восток. Немцы уже далеко ушли вперед, ну а я оторвался уже от своих. От своей части. А они так там и остались. Можно сказать, что там осталась вся 10-я армия, 3-я армия, 5-я армия.
Все три остались в окружении. 3-я была в г. Гродно, 5-я была в районе Бреста, а 10-я в Волковицке. Немцы объехали все наши механизированные группировки с севера и с юга и отрезали пути отхода. И так я фактически остался на оккупированной территории.
В течение месяца я пешком шел на восток. Прошел Гомель, Минск. Таких как я было много народу. Но какого-то организованного отступления не было. В одиночку легче было просочиться через оккупированную территорию. Я тоже шел один.
Немцы задержали меня ночью и заключили в лагерь в Барановичах. Из Барановичей нас погрузили в поезд на открытых платформах и отправили на запад. Когда проехали Белосток, я и еще двое спрыгнули с платформы прямо в неубранную еще рожь. С поезда открыли стрельбу, но мы укрылись во ржи.
Поезд поехал на запад, ну а я пешком пошел на восток. Прошел опять-таки Белосток и остановился в небольшом поселке - Несеж. В километрах двух от Несежа была сельскохозяйственная опытная станция. Я зашел к директору. А директор был наш, советский. Его оставили немцы.
У него была польская фамилия - Грушевицкий. Он меня принял сначала рабочим. Я рассказал ему, кто я есть. Он говорит, мол, хорошо, потом устроим. Потом он перевел меня в лабораторию в качестве научного работника, там я продержался всю зиму. Хлеб там давали, картошку давали, местные жители помогали кто чем. Там же, между прочим,. были еще два танкиста - они работали на тракторах.
Так мы работали до апреля 1942 года. Но немцев осведомляли о таких как мы - так сказать не местных жителях. Соответственно нас собрали и отправили опять в Барановичи, в лагерь. Правда, местные жители снабдили нас с собой продуктами...
Чехословакия. После побега. Местечко под Слободкой было горное. В лесу были пещеры и нас отвели в эти пещеры, снабдив всем необходимым – продукты, одежда, солома и т.д. - зима все таки. Это место называют еще "Чешский рай". Я и Рубен устроились в той пещере, жили там несколько дней.
Потом нас связали с местной организацией под названием "Север" недалеко от города Либерцы. Там мы связались с местными партизанами, собрали тоже беглых, что были там. Нас вооружили, мы совершили налет на немецкий склад, переехали в соседний населенный пункт, где соединились с другим партизанским отрядом.
Наш отряд стал уже насчитывать порядка 150 человек. Командиром отряда был я. У меня был комиссар - Нелепович Иван. В отряде были чехи и словаки, поляки и русские. Был уже февраль-март 1945-го года.
После налета на немецкий склад мы хорошо вооружились. У нас была связь с Гурно и оттуда нам сообщили, что должна пройти немецкая колонна на Прагу, для подавления восстания. Чехи их Праги по радио просили о помощи. Мы в это время находились в Ровенском.
Там гора есть, называется Троски. Там проходило шоссе на Прагу. Я собрал отряд, занял позицию, и когда немецкая колона проходила, мы на нее напали, расстреляли и забрали в плен много немцев, забрали все машины и привели в г. Ровенск.
В это время Советская Армия уже заняла г. Турно. Я явился к командиру части, доложил, что я - командир партизанского отряда, что дорога здесь свободна. Далее нас направили в какой-то город, где мы сдали все оружие и технику. Там был уже организован лагерь для перемещенных лиц.
Пробыл я в этом лагере до 1946 года. Потом нас отправили в Румынию, в город Сигет. Там нас начали сортировать. Кто подозревался в в служении немецкой армии, оттуда в этапном порядке в вагонах отправляли в Туркмению, в Ленинабад.
Там был фильтровочный лагерь, где я пробыл до осени 1946 года. Потом меня освободили, выдали документы без права выезда и устроили работать. Я написал письмо в Сухуми нашим родственникам т.к. не знал, где семья.
Оттуда получил ответ от Асмик Арменаковны, в котором они очень обрадовались, что я жив. До конца 1946 года я проработал в Ленинабаде, потом приехал в Тбилиси (семья была там), а оттуда уже в Сухуми.
В Сухуми мы прожили четыре года. В 1951 году меня посадили. В это время ко мне в Сухуми приехал Карапетян (которому немцы дали 10 лет). В Сухими его поймали (документы, туда-сюда, установили). И меня также посадили заодно. (Он думал, что я ему там помогу показаниями).
Нас стали судить за то, что мы якобы были в легионе, служили немцам. На что мы показали, что не то что не служили, а наоборот были осуждены немцами за нашу подпольную работу, за то, что хотели организовать побег и т.д. Если нужны доказательства, пожалуйста, в Берлине в архиве должны быть наши дела.
На суде мы представили наших свидетелей: майоров Казаряна, Минасян Давида, Ягджян Степана и др., которые были с нами в лагере и которых судили. Оказывается, все эти люди были осуждены по 25 лет каждому и отбывали уже свои сроки в лагерях - в Магадане и других. Мне с Карапетяном тоже дали 25 лет.
Так вот, их всех привезли в Сухуми на наш процесс по нашему требованию. Их прибыло человек пять или шесть наших свидетелей. Они прибыли после нашего обжалования приговора в этапном порядке в качестве свидетелей. В результате их показаний наш приговор смягчили до 15 лет. Скостили 10 лет.
Ну а дальше привезли в Тбилиси, из Тбилиси в Красноярск. В лагере в Красноярском крае я работал нормировщиком. Там были и политзаключенные и бывшие военнопленные все в основном по 58-й статье.
Оттуда я написал большую жалобу во ВЦИК. Мою жалобу направили в прокуратуру, рассмотрели вместе с теми документами, где значилось. Что я был осужден немцами, провел 2 года в тюрьмах и лагерях - и направили в Верховный суд. В Верховном суде меня оправдали и в на этом основании в 1954 году освободили, и я вернулся домой.
После моей реабилитации меня наградили орденом Отечественной войны, медалью "За победу над Германией". Получил и чехословацкие награды - один орден, одна медаль.
Освободили также вслед за мной всех наших свидетелей, моих товарищей. Освободили и реабилитировали. Конечно, в нашей реабилитации большую роль сыграла смерть тов. Сталина. Всех восстановили в правах и т.д." - из воспоминаний помощника начальника оперативного отдела штаба 6-го мех.корпуса майора Вартаняна В.М.
Эвакуация проходила под обстрелом и бомбежками немецких самолетов. Женщины, в том числе и моя жена Асмик Арменаковна телами прикрывали детей от пуль и осколков. Таким образом, они эвакуировались на восток и я надолго потерял с ними связь.
А у нас началась фронтовая жизнь. Мы отступали. И хотя танковые войска являются наступательным стратегическим соединением, нам было приказано занять оборону. У нас был такой маршал Кулик и генерал-лейтенант Болдин. Они возглавляли конно-механизированную группу в составе нашего 6го механизированного и 6-го кавалерийского корпуса.
Через неделю мы отступили к г. Волковицку. А там было много водных преград - реки Шара, Свислочь. У этих водных преград немцы высадили десант и заграждали путь отхода войск.
Во время совещания штаба я предложил ночью отвести танки в Волковицк, где было наше горючее и заправить. В основном у нас были танки БТ-7, а Т-34 мы получили за несколько дней до начала войны.
На мое предложение маршал Кулик спросил: - Какое у вас образование? Я говорю - академическое. Странно, - говорит он, - рассуждаете. Надо выждать до утра, занять оборону и не пропустить немецкую колонну.
Я говорю, что исхожу из создавшейся обстановки и наличия разведданных о противнике, которые у нас имеются через штаб 10-й Армии, с которым у нас была связь. Меня не послушали, до утра остались, а утром выехали, подошли к реке Шара и там остановились.
Меня отправили на танке разведать брод через реку, потому что мост был занят немецким десантом. Я проехал вдоль реки, нашел брод и стал переправляться. А там отступала пехота и все взбирались на танк, чтобы с нами переправиться.
По танку началась пушечная и пулеметная стрельба. Бронебойным снарядом было пробита пушка. И люди, что были на танке, большинство было убито или ранено. Другой снаряд пробил масленую систему мотора и танк заглох.
Мы были вынуждены взять из танка пулемет и с экипажем из 2-х человек идти вперед, поскольку назад уже не могли. Под плотным обстрелом переправились вброд через реку. Пули ложились прями рядом по воде, но я чудом уцелел.
Между прочим, это было второй раз. Первый раз, когда выехали из Белостока, меня послали делегатом связи в штаб 7-й танковой дивизии. Это было в первый день войны. Самолет из пулемета обстреливал нас. Я ехал в коляске мотоцикла. Ну и второй раз переправлялся под пулями и снарядами вброд по шею в воде на тот берег.
И так вот бродил день и ночь пешком на восток. Немцы уже далеко ушли вперед, ну а я оторвался уже от своих. От своей части. А они так там и остались. Можно сказать, что там осталась вся 10-я армия, 3-я армия, 5-я армия.
Все три остались в окружении. 3-я была в г. Гродно, 5-я была в районе Бреста, а 10-я в Волковицке. Немцы объехали все наши механизированные группировки с севера и с юга и отрезали пути отхода. И так я фактически остался на оккупированной территории.
В течение месяца я пешком шел на восток. Прошел Гомель, Минск. Таких как я было много народу. Но какого-то организованного отступления не было. В одиночку легче было просочиться через оккупированную территорию. Я тоже шел один.
Немцы задержали меня ночью и заключили в лагерь в Барановичах. Из Барановичей нас погрузили в поезд на открытых платформах и отправили на запад. Когда проехали Белосток, я и еще двое спрыгнули с платформы прямо в неубранную еще рожь. С поезда открыли стрельбу, но мы укрылись во ржи.
Поезд поехал на запад, ну а я пешком пошел на восток. Прошел опять-таки Белосток и остановился в небольшом поселке - Несеж. В километрах двух от Несежа была сельскохозяйственная опытная станция. Я зашел к директору. А директор был наш, советский. Его оставили немцы.
У него была польская фамилия - Грушевицкий. Он меня принял сначала рабочим. Я рассказал ему, кто я есть. Он говорит, мол, хорошо, потом устроим. Потом он перевел меня в лабораторию в качестве научного работника, там я продержался всю зиму. Хлеб там давали, картошку давали, местные жители помогали кто чем. Там же, между прочим,. были еще два танкиста - они работали на тракторах.
Так мы работали до апреля 1942 года. Но немцев осведомляли о таких как мы - так сказать не местных жителях. Соответственно нас собрали и отправили опять в Барановичи, в лагерь. Правда, местные жители снабдили нас с собой продуктами...
Чехословакия. После побега. Местечко под Слободкой было горное. В лесу были пещеры и нас отвели в эти пещеры, снабдив всем необходимым – продукты, одежда, солома и т.д. - зима все таки. Это место называют еще "Чешский рай". Я и Рубен устроились в той пещере, жили там несколько дней.
Потом нас связали с местной организацией под названием "Север" недалеко от города Либерцы. Там мы связались с местными партизанами, собрали тоже беглых, что были там. Нас вооружили, мы совершили налет на немецкий склад, переехали в соседний населенный пункт, где соединились с другим партизанским отрядом.
Наш отряд стал уже насчитывать порядка 150 человек. Командиром отряда был я. У меня был комиссар - Нелепович Иван. В отряде были чехи и словаки, поляки и русские. Был уже февраль-март 1945-го года.
После налета на немецкий склад мы хорошо вооружились. У нас была связь с Гурно и оттуда нам сообщили, что должна пройти немецкая колонна на Прагу, для подавления восстания. Чехи их Праги по радио просили о помощи. Мы в это время находились в Ровенском.
Там гора есть, называется Троски. Там проходило шоссе на Прагу. Я собрал отряд, занял позицию, и когда немецкая колона проходила, мы на нее напали, расстреляли и забрали в плен много немцев, забрали все машины и привели в г. Ровенск.
В это время Советская Армия уже заняла г. Турно. Я явился к командиру части, доложил, что я - командир партизанского отряда, что дорога здесь свободна. Далее нас направили в какой-то город, где мы сдали все оружие и технику. Там был уже организован лагерь для перемещенных лиц.
Пробыл я в этом лагере до 1946 года. Потом нас отправили в Румынию, в город Сигет. Там нас начали сортировать. Кто подозревался в в служении немецкой армии, оттуда в этапном порядке в вагонах отправляли в Туркмению, в Ленинабад.
Там был фильтровочный лагерь, где я пробыл до осени 1946 года. Потом меня освободили, выдали документы без права выезда и устроили работать. Я написал письмо в Сухуми нашим родственникам т.к. не знал, где семья.
Оттуда получил ответ от Асмик Арменаковны, в котором они очень обрадовались, что я жив. До конца 1946 года я проработал в Ленинабаде, потом приехал в Тбилиси (семья была там), а оттуда уже в Сухуми.
В Сухуми мы прожили четыре года. В 1951 году меня посадили. В это время ко мне в Сухуми приехал Карапетян (которому немцы дали 10 лет). В Сухими его поймали (документы, туда-сюда, установили). И меня также посадили заодно. (Он думал, что я ему там помогу показаниями).
Нас стали судить за то, что мы якобы были в легионе, служили немцам. На что мы показали, что не то что не служили, а наоборот были осуждены немцами за нашу подпольную работу, за то, что хотели организовать побег и т.д. Если нужны доказательства, пожалуйста, в Берлине в архиве должны быть наши дела.
На суде мы представили наших свидетелей: майоров Казаряна, Минасян Давида, Ягджян Степана и др., которые были с нами в лагере и которых судили. Оказывается, все эти люди были осуждены по 25 лет каждому и отбывали уже свои сроки в лагерях - в Магадане и других. Мне с Карапетяном тоже дали 25 лет.
Так вот, их всех привезли в Сухуми на наш процесс по нашему требованию. Их прибыло человек пять или шесть наших свидетелей. Они прибыли после нашего обжалования приговора в этапном порядке в качестве свидетелей. В результате их показаний наш приговор смягчили до 15 лет. Скостили 10 лет.
Ну а дальше привезли в Тбилиси, из Тбилиси в Красноярск. В лагере в Красноярском крае я работал нормировщиком. Там были и политзаключенные и бывшие военнопленные все в основном по 58-й статье.
Оттуда я написал большую жалобу во ВЦИК. Мою жалобу направили в прокуратуру, рассмотрели вместе с теми документами, где значилось. Что я был осужден немцами, провел 2 года в тюрьмах и лагерях - и направили в Верховный суд. В Верховном суде меня оправдали и в на этом основании в 1954 году освободили, и я вернулся домой.
После моей реабилитации меня наградили орденом Отечественной войны, медалью "За победу над Германией". Получил и чехословацкие награды - один орден, одна медаль.
Освободили также вслед за мной всех наших свидетелей, моих товарищей. Освободили и реабилитировали. Конечно, в нашей реабилитации большую роль сыграла смерть тов. Сталина. Всех восстановили в правах и т.д." - из воспоминаний помощника начальника оперативного отдела штаба 6-го мех.корпуса майора Вартаняна В.М.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]