"Полундра!" 1942 г.
---
"Мы продолжаем идти в гору. Вот опять навстречу матросы, на этот раз много - человек двадцать. Тоже кто с оружием, кто с пустыми руками. Звучит приказ капитана-лейтенанта, и все, развернувшись, следуют за нами.
Командир угрюм, насуплен. Хмель вроде бы выходит из него, но запах, винный перегар, разит. А вот сразу три подводы спускаются нам навстречу. Происходит та же картина, что и при встрече с первой. Командир забирает у ездовых винтовки и отдает их безоружным матросам. Я наполняю свой мешок гранатами...
Матросы в одиночку, парами и группами встречаются нам еще и еще. Все они поворачиваются и следуют за нами. Встретилась нам еще одна подвода: на ней ящики с патронами и винтовками. Ее капитан-лейтенант в тыл не пропустил, как предыдущие, а приказал развернуться и следовать за нами. Винтовки были розданы матросам.
Таким образом, когда мы поднялись на перевал к развилке дорог, нас было уже много. Сотни полторы матросов, 4 подводы с боеприпасами. Но что удивительно, ни одного командира, кроме капитана-лейтенанта!
Обстановка для меня стала прояснятся, увязываясь в нечто целое и понятное. Из разговоров, обрывков фраз рядом идущих матросов, матюков и хмельного бормотания капитан-лейтенанта я понял, что нахожусь среди матросов батальона морской пехоты.
Их командир, задержавший меня, - это капитан-лейтенант Долженко. Батальон вот-вот, совсем недавно, где-то здесь, недалеко, имел бой с немцами. Фашисты их расколошматили и матросы разбежались по лесу в горах. Иначе почему они в большинстве без оружия? Бежали так, что побросали оружие? Мне это было непонятным.
Сейчас все они уходили (не знаю,по приказу или без такового) по дороге на Сухой Лиман. Капитан-лейтенант Долженко с двумя матросами-своей охраной, задержавшие меня, шел на встречу отступающим или просто уходившим от немца,разворачивал всех на 180 градусов и приказывал следовать за ним, вооружая оружием из подвод.
Непонятно было, как мог Долженко оказаться раньше всех в Сухом Лимане? А ведь шел он оттуда, - все матросы на дороге оказались ему встречными, и, разворачивая их, сейчас он вел всех назад-туда, откуда они уходили.
Меня Долженко не отпускал от себя ни на шаг, и, идя рядом, я невольно слышал его хмельное борматание. Матюкаясь, он грозил немцам: " - Я вам сейчас расквашу сопатку! Я вам, гады, заделаю оверкиль! Покажу земную ось!"
Каким образом он покажет немцам земную ось, почему именно ее, как он это сделает - ведомо было только ему, который вел матросов в бой. Находясь "под градусом", распаляясь от собственных угроз немцам, комбат был готов безумно вцепится им в глотку сейчас же!
Мы прошли развилку дорог на перевале и стали спускаться по дороге на Сукковскую щель. Как я понял, там были немцы... Мы шли вперед. Впереди комбат со своей охраной и рядом я, а следом за нами беспорядочной толпой идут вооруженные лишь винтовками, не организованные в боевой порядок матросы.
Они понимали бессмысленность затеи комбата, понимали и видели, что он ведет их на явную, глупую смерть. Но ослушаться приказа командира они не решались и покорно шли за ним. Оглядываясь я видел их хмурые лица; некоторые что-то тихо говорили рядом идущим товарищам, бросая недовольные взгляды в спину комбата...
Вдруг впереди на дороге показался одинокий всадник, неторопливо поднимающийся нам навстречу. Это оказался начальник штаба батальона, который после короткого разговора с неиствующим, потрясающим кулаком хмельным капитан-лейтенантом заставил всех повернуть назад.
Матросы оживились, повеселели и быстрым шагом двинулись обратно в горы, на перевал. Оба офицера шагали рядом и больше смотрели себе под ноги, чем по сторонам..." - из воспоминаний Николая Овсянникова, в 1942 бойца истребительного, а потом первого Анапского партизанского отряда.
Командир угрюм, насуплен. Хмель вроде бы выходит из него, но запах, винный перегар, разит. А вот сразу три подводы спускаются нам навстречу. Происходит та же картина, что и при встрече с первой. Командир забирает у ездовых винтовки и отдает их безоружным матросам. Я наполняю свой мешок гранатами...
Матросы в одиночку, парами и группами встречаются нам еще и еще. Все они поворачиваются и следуют за нами. Встретилась нам еще одна подвода: на ней ящики с патронами и винтовками. Ее капитан-лейтенант в тыл не пропустил, как предыдущие, а приказал развернуться и следовать за нами. Винтовки были розданы матросам.
Таким образом, когда мы поднялись на перевал к развилке дорог, нас было уже много. Сотни полторы матросов, 4 подводы с боеприпасами. Но что удивительно, ни одного командира, кроме капитана-лейтенанта!
Обстановка для меня стала прояснятся, увязываясь в нечто целое и понятное. Из разговоров, обрывков фраз рядом идущих матросов, матюков и хмельного бормотания капитан-лейтенанта я понял, что нахожусь среди матросов батальона морской пехоты.
Их командир, задержавший меня, - это капитан-лейтенант Долженко. Батальон вот-вот, совсем недавно, где-то здесь, недалеко, имел бой с немцами. Фашисты их расколошматили и матросы разбежались по лесу в горах. Иначе почему они в большинстве без оружия? Бежали так, что побросали оружие? Мне это было непонятным.
Сейчас все они уходили (не знаю,по приказу или без такового) по дороге на Сухой Лиман. Капитан-лейтенант Долженко с двумя матросами-своей охраной, задержавшие меня, шел на встречу отступающим или просто уходившим от немца,разворачивал всех на 180 градусов и приказывал следовать за ним, вооружая оружием из подвод.
Непонятно было, как мог Долженко оказаться раньше всех в Сухом Лимане? А ведь шел он оттуда, - все матросы на дороге оказались ему встречными, и, разворачивая их, сейчас он вел всех назад-туда, откуда они уходили.
Меня Долженко не отпускал от себя ни на шаг, и, идя рядом, я невольно слышал его хмельное борматание. Матюкаясь, он грозил немцам: " - Я вам сейчас расквашу сопатку! Я вам, гады, заделаю оверкиль! Покажу земную ось!"
Каким образом он покажет немцам земную ось, почему именно ее, как он это сделает - ведомо было только ему, который вел матросов в бой. Находясь "под градусом", распаляясь от собственных угроз немцам, комбат был готов безумно вцепится им в глотку сейчас же!
Мы прошли развилку дорог на перевале и стали спускаться по дороге на Сукковскую щель. Как я понял, там были немцы... Мы шли вперед. Впереди комбат со своей охраной и рядом я, а следом за нами беспорядочной толпой идут вооруженные лишь винтовками, не организованные в боевой порядок матросы.
Они понимали бессмысленность затеи комбата, понимали и видели, что он ведет их на явную, глупую смерть. Но ослушаться приказа командира они не решались и покорно шли за ним. Оглядываясь я видел их хмурые лица; некоторые что-то тихо говорили рядом идущим товарищам, бросая недовольные взгляды в спину комбата...
Вдруг впереди на дороге показался одинокий всадник, неторопливо поднимающийся нам навстречу. Это оказался начальник штаба батальона, который после короткого разговора с неиствующим, потрясающим кулаком хмельным капитан-лейтенантом заставил всех повернуть назад.
Матросы оживились, повеселели и быстрым шагом двинулись обратно в горы, на перевал. Оба офицера шагали рядом и больше смотрели себе под ноги, чем по сторонам..." - из воспоминаний Николая Овсянникова, в 1942 бойца истребительного, а потом первого Анапского партизанского отряда.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]