Россияне. ЖЗЛ

Кто бы что не говорил, а 90-е годы по своему уникальны. Они на практике продемонстрировали способность общества к самоорганизации. Конечно, эта самоорганизация проходила с ярко выраженным криминальным подтекстом, но это неизбежно в ситуации паралича власти. Собственно, всё что происходит сегодня, когда бандитов вытеснили и заменили их люди в погонах, это диалектическое развитие тех процессов, которые получили развитие с начала 90-х.
Одним из самых ярких, неординарных представителей новой власти в 90-е годы был Евгений Васин по кличке Джем. Он был настоящим хозяином всего Дальнего Востока. И что интересно, он не был типичным представителем уголовного мира, и именно общественно-политические процессы 90-х годов вынесли яркого лидера на поверхность, как когда то возносили, например, Григория Котовского.


Гия Диаквнишвили, Евгений Васин (Джем) и Датико Цихелашвили (Дато Ташкентский)

Интересны в этой связи воспоминания об Евгении Васине его товарища Владимира Податева:

Родился Евгений Петрович Васин в городе Комсомольске-на-Амуре 10 ноября 1951 года, по иронии судьбы в День милиции. Первую судимость получил за драку через две недели после того, как ему исполнилось 15 лет. К моменту нашей встречи в тобольской спецтюрьме имел уже шесть судимостей (пять из них за драку) и семнадцать лет, отсиженных в лагерях и тюрьмах.

По своей натуре Джем – лидер. Обладая организаторскими способностями, большой физической силой и желанием быть везде первым, он сумел в перерывах между отсидками объединить вокруг себя на свободе таких же, как и сам, уличных авторитетов из района Дземги, где он жил. Вскоре о Дземгах услышал весь город. Заявили они о себе при помощи грубой физической силы и крепкой сплоченности. В тюрьмах и лагерях дземговцы также держались вместе, а Джем был их бессменным лидером.
А для закрепления своих позиций в первой половине семидесятых годов создал из числа своих друзей-дземговцев «братский круг», или, как он его называл, «союз истинных арестантов», в основе которого лежал принцип: один – за всех, все – за одного.

Дисциплина в этом сообществе была жесткой. Давший клятву братской верности обязан был интересы названных братьев ставить выше всего остального.
Никто не имел права поднять руку на члена вышеупомянутого сообщества под страхом жестокого наказания. Судьбу их могли решать только братья по жизни, и никто иной. Но и этого Джему показалось мало, и к началу 1982 года внутри братского круга, который насчитывал уже более сотни членов, он создал еще один круг, более узкий – из десяти человек. Всех входивших в этот избранный круг Джем объявил ворами в законе.



По воровским понятиям все они являлись самозванцами и подлежали наказанию, ибо присвоить титул вора в законе имели право лишь сами воры. Джем об этом знал, но чувствовал себя безнаказанно, так как настоящих «законников» в Хабаровском крае не было, а если и завозили их иногда, то все они были кавказцами, которых всерьез здесь никто не воспринимал, ибо все вопросы в дальневосточных лагерях и тюрьмах решали местные авторитеты.
В конце 1993 года он попал в зону в Тюменской области.
По приходу в зону, находившуюся в поселке Лабытнанги, Джем объявился вором в законе, чего не имел права делать, так как официального воровского подхода к нему не было. Через некоторое время в ту же зону привезли грузинского вора Мирона, который, встретившись с Джемом, объявил его самозванцем. Между ними возник конфликт, после чего Мирона отправили в тобольскую спецтюрьму.

Однако Джему от этого легче не стало, ибо после разоблачения у него возникли в зоне серьезные трения, в результате которых он через некоторое время тоже оказался в тобольской спецтюрьме, где у него с первых же дней возникли серьезные проблемы. Находившиеся в спецтюрьме воры Мирон, Дато Ташкентский, Вахтанг Кокиня, Коля Якутенок, Тимур, Роин и Донец сделали по всем корпусам официальный «прогон», что Джем не вор, а самозванец со всеми вытекающими из этого последствиями.


Джем сидит в центре. Слева от него – вор в законе Чира, справа – вор в законе Стрела. Сзади стоит Владимир Податев

После разговора с тюремным начальством Джема посадили в камеру на спецкорпусе, где сидел его земляк из Комсомольска Юра Клим, а также мой близкий друг Сергей Боец из Иркутской области.
Я пришел в тюрьму именно тогда, когда у Джема и его сокамерников положение сложилось критическое, ибо воры уже всерьез намеревались объявить их негодяями, что было равносильно вынесению смертного приговора. Напомню, что в преступном мире тот, кого воры объявляют негодяем, лишается всех прав, его любой может оскорбить, ударить и даже убить, а живущие воровскими понятиями это сделать просто обязаны, ибо за игнорирование воровского приговора с них самих могут спросить.Многие дальневосточники, как уже упоминал, от Джема тогда отвернулись, а некоторые, в угоду ворам, выступили против него открыто. Среди последних были Зек, Хруст, Череп и Белка, сидевшие на спецкорпусе в одной камере. Хруст и Череп были из Хабаровска, Зек – из поселка рядом с Хабаровском, а Белка – из Комсомольска.

В первые же дни они мне написали, что Джем самозванец, слесарь, химик, хулиган, и призывали к тому, чтобы я от него отвернулся. Воры тоже написали мне о Джеме много плохого с той целью, чтобы я его не поддержал, и основания у них были веские. Помимо того, что он выходил по заявлению на «химию» и самовольно объявился вором, имелись и другие причины, по которым он не мог претендовать на титул вора в законе.

Возникшая ситуация поставила воров, находившихся в тобольской спецтюрьме, в очень сложное положение. С одной стороны, все ясно и понятно: Джем допустил серьезные проступки, которые по воровским законам не прощались.Но, за спиной Джема, как ни крути, стояла реальная сила в лице созданного им братского круга, который контролировал все зоны и тюрьмы Хабаровского края.
Оказавшись в разных камерах, мы стали активно с Джемом переписываться. На мой вопрос, уверен ли он в том, что поступает правильно, претендуя на воровскую корону, получил ответ: «Разве это справедливо, когда в одной маленькой республике появилось за короткое время несколько сотен воров, а на всем Дальнем Востоке, который по своим размерам больше Грузии, нет ни одного своего вора?! Кто-то должен начать борьбу арестантов-славян за свои права. И если это сделаю не я, то кто?!»
В момент прихода Джема в тобольскую спецтюрьму из семи находившихся там воров, за исключением Донца и Якутенка, которые не имели решающего голоса, пятеро были грузины. Исходя из этого, сложившаяся ситуация приняла национальную окраску и, выплеснувшись за пределы тобольской спецтюрьмы, оказалась в центре внимания российского криминального мира в свете геноцида кавказцев в отношении русских.

В центре - Николай Зыков, Якутёнок.



В результате возникла ситуация, затянувшаяся более чем на полгода, которую можно выразить фразой: ни войны, ни мира. С одной стороны, воры публично заявили, что Джем самозванец, и все называющие его вором подлежат наказанию, а с другой – ни сам Джем, ни сидевшие с ним в камере не были объявлены негодяями.
Сложившаяся ситуация «ни войны, ни мира» помогла Джему и его сторонникам выиграть время, в течение которого Бойцу удалось связаться с авторитетным грузинским вором Тото, который находился в тот момент на свободе. Ранее у меня, Бойца и Галима сложились в спецтюрьме с Тото близкие отношения. О Джеме он тоже был много наслышан и понимал, что если конфликт между авторитетными дальневосточниками и ворами зайдет далеко, то последние могут Дальний Восток потерять.

Понимая серьезность сложившейся ситуации, Тото подключил к этому вопросу на свободе ряд других воров. А ворам, находившимся в тобольской спецтюрьме, написал письмо, в котором попросил, чтобы они подошли к вопросу с Джемом дипломатично. Высказались в поддержку Джема и авторитетные грузинские воры – Кока Коберидзе и Паата Большой, которые сидели до этого в Хабаровском крае и знали там обстановку. После этого авторитетный вор Дато Ташкентский переехал ко мне в камеру, где мы обсудили с ним сложившуюся ситуацию. За две недели, которые просидели вместе, мы много говорили с ним о Джеме, а также о том, что на Дальнем Востоке для серьезного поднятия воровской идеологии и во избежание конфликта между ворами и местными авторитетами нужен свой вор.

Вслед за этим ко мне в камеру заехал вор Коля Якутенок, который через несколько дней, после того как мы с ним обсудили интересующие нас обоих вопросы, тоже переехал к Джему.С того момента, как воры стали съезжаться к Джему для решения его судьбы, прошло несколько недель. Вся тюрьма, затаив дыхание, следила за ходом событий. Почти никто не верил в то, что Джем станет вором, так как это противоречило бы воровским законам. У меня же, после разговоров с Дато и Якутенком и переписки с другими ворами, надежда была, но имелись и сомнения, поэтому я просил Бога о том, чтобы Он совершил чудо. И чудо свершилось.

Случилось то, чего по воровским законам быть не могло. Джема не только не объявили негодяем, чего ожидали многие, но, наоборот, официально признали вором в законе, после чего он стал первым вором-дальневосточником. Мы, его близкие друзья, были рады тому, что все закончилось хорошо, и у нас наконец-то появился свой вор в законе. Произошло это 2 октября 1985 года.


На фото уже 94 год. Слева направо сидят воры в законе Чира, Джем, Стрела, Сахно, Ева.

Олег Семакин,Ева:

На сегодняшний день "ученик" Джема Эдик Сахно является самым авторитетным вором на Дальнем Востоке



Слева направо за столом: Гия Диаквнишвили, Евгений Васин (Джем), Датико Цихелашвили (Дато Ташкентский), Владимир Чернышев; сзади: Эдуард Сахнов (Сахно) и Виталий Турбин (Турбинка)

В дальнейшем с большинством из них у меня сложились близкие отношения и на свободе. С большим уважением я всегда относился к деду Хасану. Общался близко с Вахтангом Кокиней и бывал у него дома, когда он жил в Ташкенте. Коля Якутенок и Дато Ташкентский гостили у меня в Хабаровске. Мне всегда хотелось иметь надежных друзей, с которыми можно не задумываясь пойти и в огонь, и в воду, поэтому, когда Джем рассказал мне о достоинствах братского круга в деталях, я принял его предложение. Мы поклялись друг другу в вечной дружбе и взаимной помощи во всем, невзирая на превратности судьбы и обстоятельства.

Оказавшись в конце восьмидесятых годов единственным вором в законе на Дальнем Востоке и не желая ни с кем делить власть, Джем проводил политику, не допускающую появления других «законников». Но после того как залетные воры чуть не подмяли под себя в 1990 году Дальневосточный регион, он для закрепления своих позиций наштамповал с 1990 по 1993 год в своем городе Комсомольске еще шестерых воров: Волчка, Сахно, Турбинку, Стрелу, Еву и Литвина, причем почти все были выходцами из одного района Дземги.

Джем до умопомрачения любил власть, а также лесть и вседозволенность, ему нравилось унижать людей, видеть, что его боятся, а также слушать дифирамбы о том, какой он умный, сильный и великий. В моменты очередных запоев его темная внутренняя сущность вырывалась наружу, наводя страх на окружающих своей жестокостью и непредсказуемостью.

Когда ему удавалось воздержаться от алкоголя, он мог быть добрым и справедливым. И это воспринималось его окружением как праздник. Более того, он сам себе в такие моменты нравился. Но, к сожалению, столь чудесные превращения повторялись все реже и реже. И самое страшное заключалось в том, что процесс этот был необратимым. Джем никогда не признавал своих ошибок и не хотел меняться к лучшему.
В подтверждение сказанного приведу ряд случаев, которые произошли на моих глазах. Первый случай произошел в 1988 или 1989 году. Более точное время не помню, но очевидцами его были многие. Тогда в «Гриль-баре», находившемся в районе Дземог, не помню уже по какому случаю, скорей всего, в честь дня рождения Джема, собрались люди из его окружения, в основном входившие в братский круг.
Из Хабаровска вместе со мной приехали человек десять уличных авторитетов. В общей сложности собралось человек сто. Все было чинно и пристойно, царила праздничная атмосфера, звучала музыка, говорили тосты.

И вот в самый разгар застолья изрядно захмелевшему Джему захотелось сказать тост, и он потребовал тишины. Сидевшие к нему ближе притихли, а некоторые находившиеся в отдалении из-за шума в зале его не услышали. Разозленный невниманием к своей особе, Джем взял со стола бутылку шампанского и, подойдя сзади к одному из тех, кто разговаривал с соседом по столу, ударил его в назидание другим по голове бутылкой.

Пострадавший, которым оказался гость из Хабаровска (имя не помню), упал без сознания на пол, не успев понять, что с ним произошло. Брызги крови вперемешку со стеклом и шампанским разлетелись во все стороны, попав на окружающих. А Джем, как ни в чем не бывало, вернулся на свое место и произнес в гробовой тишине перед вмиг протрезвевшей аудиторией свой тост.

Позднее, в период 1990–1991 годов во время другого застолья, на котором присутствовало тоже не менее ста человек, Джем разбил на глазах у всех голову хабаровчанину Солдатову Володе. Но уже не бутылкой, а фужером, который запустил в него через весь стол за то, что тот сел на свое место до того, как он закончил говорить тост.

Сахно, Толик Ростовский, Пудель, Якутёнок



Внизу: 2) Николай Зыков (Якутенок), 3) Евгений Васин (Джем), 4) Александр Волков (Волчок), 5) Эдуард Сахнов (Сахно); вверху: 4) Толик Гусь, 5) Виталий Турбин (Турбинка), Комсомольск-на-Амуре

Когда я отрегулировал взаимоотношения между коммерсантами, спортсменами и уличной братвой, на первое место встали вопросы национальные. В Хабаровске тогда находилось много приезжих с Кавказа и Азии, которых взять под контроль не представлялось возможным. Если для урегулирования местных конфликтов можно было встретиться и говорить с лидерами конфликтующих сторон, то в ситуациях, где были замешаны приезжие из других республик, такой возможности зачастую не имелось.
Первый случай, о котором хочу рассказать, произошел в марте 1992 года. В то время на продуктовых и цветочных рынках города торговали в основном кавказцы и азиаты, которые чувствовали себя настолько уверенно, что зачастую обижали местных жителей, и это приводило к конфликтам. Однажды доведенные до озлобления наглостью гостей из иных республик несколько наиболее сильных спортивных группировок, договорившись между собой, решили устроить в праздничный день 8 марта погром на центральном рынке и взять у нерусских торговцев бесплатно цветы, овощи и фрукты. Я пригласил к себе лидеров спортивных группировок, которые собирались учинить погром, и, пояснив абсурдность их затеи, предложил сделать по-иному. Во-первых, продемонстрировать силу обнаглевшим «гостям» не 8 марта, когда рынок набит людьми, а в будний день. Во-вторых, не устраивать погром и никого не грабить, что может привести к уголовной ответственности, а, зайдя на рынок, установить на овощи, цветы и фрукты приемлемые для местного населения цены. Я собрал информацию о том, сколько стоят овощи, цветы и фрукты в кавказских и азиатских республиках, высчитал дорогу, расходы, приемлемую прибыль и установил по каждому из продуктов ограничения в цене. В назначенное мной время, когда на рынке находилось мало народу, в его крытое помещение одновременно с разных сторон зашли человек двести спортсменов и представителей уличной братвы. Все были трезвые и вели себя корректно. Заполнив за несколько минут всю территорию крытого рынка, они привели в шоковое состояние рыночных торговцев. Некоторые торгаши после этой акции из города уехали, остальные стали торговать по тем ценам, которые мы им указали. Я проверял их в этом лично.

В центре между положенцем в Хабаровске Владимирым Податевым (Пудель) и его женой Ириной сидит жена вора в законе Датико Цихелашвили Дато Ташкентский Лида. За ней стоит Шут Сергей

Через два месяца после этого случая, в начале мая того же года, произошло еще одно запомнившееся мне событие, в котором решающую роль сыграли дагестанцы. Перед этим ко мне неоднократно приходили люди с жалобами на поведение дагестанцев, которых в Хабаровске находилось тогда много. По вечерам они обычно собирались в облюбованном ими ресторане при гостинице «Турист», где большинство из них и проживало. И именно там началась та история, о которой хочу рассказать.

Однажды вечером, когда человек двадцать дагестанцев как всегда гуляли в этом ресторане, один из них, по имени Абдула, постоянно ко всем задиравшийся, будучи пьяным, придрался к русскому парню, сидевшему за соседним столиком с девушкой. В результате между ними произошла драка, которая переместилась в фойе. Находившиеся в ресторане дагестанцы вышли вслед за ними. После этого парень попал с ножевыми ранениями и иными серьезными повреждениями в реанимацию.

На следующий день, узнав о случившемся, я распорядился, чтобы все дагестанцы, причастные к этому конфликту, и в первую очередь Абдула, прибыли в намеченное мной место для объяснений. Некоторые, испугавшись, уехали из города, а жившие в Хабаровске давно, включая Абдулу, пришли. Когда стали разбираться, кто бил и резал Колю Сапога (так звали этого парня), то дагестанцы стали клясться хлебом и матерью, что никто из них к этому не был причастен и все виновные из города убежали.

Абдула категорически отрицал свою причастность к ножевым ранениям. Он заявил, что парень, с которым у него возник конфликт, ударил его в фойе кулаком в лицо, после чего он потерял сознание, а когда очнулся, все уже кончилось. Но нашлись свидетели, которые видели у Абдулы перед этим нож. В результате возникли подозрения, что именно этим ножом и были сделаны раны, в результате чего человек оказался в реанимации. Абдула это отрицал и вел себя вызывающе, хотя помимо меня при этом разговоре присутствовало еще человек двадцать авторитетов.

Я не разрешил никого трогать до выяснения. Но сказал Абдуле и остальным дагестанцам, что друзья пострадавшего сегодня поедут к нему в больницу, и если выяснится, что кто-то из находившихся здесь замешан в нанесении ему физических увечий, то виновных ждет суровое наказание. И после этого они покинут Хабаровск навсегда. Договорившись встретиться на следующий день, все разошлись.

Вечером ко мне домой пришли два дагестанца, которые давно жили в Хабаровске и имели здесь семьи, и признались, что ножевые раны нанес Абдула. Они сказали, что не хотят за него отвечать, так как со своими земляками он ведет себя не лучше. На следующий день в назначенное время на встречу пришли только те дагестанцы, которые за собой вины не чувствовали. Абдула исчез. Друзья пострадавшего Коли Сапога поклялись, что найдут Абдулу и накажут.

1989 г. Хабаровск. Во втором ряду слева направо стоят Леша Сапог и Толик Решетень, которые были тогда наиболее приближены к Владимиру Податеву

Через неделю после описанных событий, в День Победы, 9 мая, я вместе с вором в законе Кокой Коберидзе (гостившим в Хабаровске) и Гогой Качехидзе (крестным отцом моего старшего сына) зашел перекусить в бар ресторана «Саппоро», где столкнулся с Абдулой. С Абдулой было несколько местных ребят, которых я знал плохо. Рядом со мной находился лишь один Володя Юрьев. Когда мы оказались в ближайшем от ресторана дворе, то Абдула, не дав никому сказать слова, вытащил нож и с криком «Убью!» сделал резкий выпад в мою сторону в расчете на то, что я испугаюсь и убегу. Но я пошел к нему навстречу.Я знал его как человека дерзкого и непредсказуемого, способного на любую крайность. И если бы он ударил меня ножом, длина которого была такой, что можно просадить человека насквозь, то мне бы пришлось плохо. Но отступать я не привык, да и не имел права в связи с занимаемым мной положением.

Как и рассчитывал, Абдула не решился перейти за крайнюю черту, но, отступая от меня, заявил, что я покойник, и это вопрос лишь небольшого времени. На что тут же получил ответ: «Ты только что вынес себе приговор. Не я буду покойник, а ты». Ответил автоматически, но слова мои оказались пророческими. На следующий день, без вмешательства с моей стороны, он ушел из этого мира. И вот как это произошло.

Весть о том, что Абдула поднял на меня нож и угрожал убийством, быстро разнеслась по городу, и многих это возмутило. Замахнувшись на меня, он замахнулся на всех. Если оставить это без внимания, то завтра начнут размахивать ножами все кому не лень. Многие стали искать Абдулу, чтобы наказать. Наглость и беспредел со стороны кавказцев уже достали всех, а последние события переполнили чашу терпения.
Абдула знал, что его ищут, и вооружился до зубов. Нашли его в квартире, которую он снимал. Наказать в назидание другим его хотели серьезно, но убивать никто не планировал. Он не оставил выбора тем, кто его нашел, напав на них первый с оружием. А кавказцы после этого случая стали более понятливыми и покладистыми. Случай с Абдулой местное население восприняло как заслуженное возмездие, а гости с Кавказа – как серьезное предупреждение.

Слева направо сидят - вор в законе Нугзар Торчинава Торчик Сухумский, вор в законе Отари Тоточия, авторитет Владимир Податев и вор в законе Валера Тбилисский

Месяца через два после этих событий, в этом же 1992 году, произошел еще один интересный случай, о котором сейчас расскажу. Однажды летним днем перед обедом ко мне в офис пришел азербайджанец Гасан, которого я незадолго до того поставил старшим над всеми азербайджанцами в городе. Он рассказал о назревающем конфликте между чеченцами и азербайджанцами и о том, что к вечеру этого дня чеченцы обещали приехать на его фирму с целью подмять ее под себя.

До этого чеченцы в Хабаровске о себе так нагло и открыто не заявляли. Но после того как их лидерам удалось объединить на Дальнем Востоке всех чеченцев и ингушей и хорошо их вооружить, они, посчитав, что их время пришло, решили приступить к началу экономической экспансии. Главными их жертвами были кавказцы и азиаты, имевшие большие прибыли с торговли.

Рэкетировали чеченцы по отработанной схеме. Вначале собирали информацию об интересующих их людях и фирмах. Затем подтягивали в нужный город боевиков из ближайших регионов и Чечни и подминали под себя тех, кого наметили. При этом шли на все, вплоть до убийства. После этого перемещались в другой город и проделывали то же самое с другими заранее намеченными жертвами.



Сидят слева направо, второй - Владимир Податев и третий - вор в законе Юра Грек. Во втором ряду крайний слева стоит Сергей Алым

В Хабаровске чеченцы решили начать с самой богатой азербайджанской фирмы, имевшей большие прибыли от торговли разливным вином. В своих расчетах они исходили из того, что азербайджанцы разрознены, а местных авторитетов это не касается. Но при этом не учли проводимую мной в городе политику, отображенную в главе «Общаковый прогон». К тому времени я контролировал обстановку в Хабаровске почти полностью и пресекал любые проявления беспредела.

После того как Гасан рассказал мне о намечавшейся агрессии со стороны чеченцев, я дал указание своим людям, чтобы срочно нашли лидеров всех спортивных и уличных группировок и попросили их приехать в мой офис. И когда в назначенное время несколько десятков чеченцев прибыли на машинах к месту разборок с азербайджанцами, их ожидал сюрприз. Весь район был оцеплен спортсменами и уличной братвой. В общей сложности с нашей стороны туда подтянулось около пятисот человек.

Вор в законе Зыков Якутёнок Альберт Цинцадзе "Михо"

Я пригласил старших от чеченцев и азербайджанцев в отдельную комнату для разговора, где в присутствии наиболее влиятельных в городе криминальных и спортивных лидеров был подведен итог. Чеченцам я сказал: «Город не бесхозный. Живите, работайте, заводите семьи. Мы уважаем другие нации. Вы будете находиться под нашей защитой. Здесь все вопросы решаются без драк, стрельбы и поножовщины. Правым будет не тот, у кого больше силы и наглости, а кто действительно прав».

Разошлись по-хорошему, без взаимных обид и оскорблений. После этого в Хабаровске проблем с лицами чеченской национальности не было.





С тех пор прошло немало лет. Место бандитов заняли прокуроры и чиновники.
Пудель стал заместителем атамана Водолацкого в казачьем войске...



А знаменитый Джем уже давно лежит в земле...



Прощание с Джемом. Задний ряд: 2) Михаил Платонов (Платон), 3) Айткали Маймушев (Леха Маймыш), 4) Отари Тоточия, 6) Артур Гарибян, 7) Азат Ахмадеев (Пионер), 8) Виктор Рыженков (Петрович); передний ряд: 1) Владимир Зятьков (Зятек), 2) Анатолий Якунин (Сенька), 3) Анатолий Темников (Сапог), 27.10.2001, Комсомольск-на-Амуре

Взято: skif-tag.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle