Взводный. 1944 г.
---
" В конце августа 1944 года наша рота стояла под селом Хуши в Молдавии, полк застрял в узкой межгорной горловине почти на сутки развернуть силы не представлялось возможным, полковник ходил злой, сверху давили.
Немцы имели противотанковые пушки и постоянно меняли их позиции, наши танки выскочив из под пригорка пробовали взять нахрапом, но были уничтожены. Я по опыту знал,что теперь вызовут авиацию и устроят немцам встряску, затем мы пойдем в атаку.
Шесть самолетов - штурмовиков ПЕ-2 зашли на обстрел вдоль по немецкой линии обороны. По ротам был дан приказ готовиться к атаке, ротный рукой указал направление движения вдоль правой стороны дороги, не добежав до кустов нас положил на землю заработавший с левого холма пулемет.
Мы были все у него, как на ладони, положив нас он начал нас методично расстреливать, спасения не было никому. Я лежал вжавшись в землю и шептал молитвы, больше расчитывать было не на кого.
Обстрел прекратился. Я продолжал лежать без движения, всех кто остался жив и пробовал добежать до кустов или отползти назад к своим позициям пулемёт добивал. Наши вызвали авиацию, штурмовики на бреющем начали обстрел немецких позиций, я быстрым бросками переместился вперёд в кусты, теперь я не был виден фашистам и вне зоны прямого обстрела нашими.
Кусты окружали небольшое озерцо в диаметре метров тридцать-сорок. На берегу лежало несколько трупов и два немецких мотоцикла. Южная часть озерца не могла простреливаться пулемётом, здесь между кустами и срезом воды я был в безопасности...
От немецких позиций к озеру вела дорога, по которой приехали сюда эти два мотоцикла. В сумерки я обследовал содержимое карманов и запасов у убитых немцев и в мотоциклах, немного перекусил.
Решение остаться на этой позиции до новой атаки было благоразумным, вернись я назад посыпались бы на меня упрёки ротного в гибели взвода, а то и трибунал. Собрав оружие, я залёг. Ночью приходили немцы купались и набирали воду.
Утро началось с бомбардировки и атаки, я стрелял из немецкого карабина и возможно убил пару фрицев, в ответ они открыли шквальный огонь из пулемета, но я был в относительной безопасности.
После обеда позиции немцев были вновь подвергнуты бомбардировке и артобстрелу. Атака началась с последними взрывами канонады, я сменил позицию и начал прицельно из карабина обстреливать пулеметчиков, пулеметы замолчали.
Мимо меня уже пробегали наши солдаты, немцы были выбиты из своих позиций и из села Хуши. Полковник лично поблагодарил меня за смекалку и находчивость в подавлении пулеметов.
После боя мы лазили по немецким позициям, фашисты хорошо оборудовали пять пулеметных гнезд в которых имелся огромный запас кассет, лент, сменные стволы, а старая штольня с большим запасом воды и продовольствия, служила им хорошей защитой.
Противотанковые пушки мы не обнаружили, по всей вероятности, отбив танковую атаку и зная по последним боям нашу стратегию беречь танки, перебросили пушки на другой участок фронта. За находчивость и смекалку этом бою я получил орден и был назначен командиром роты, теперь я стал "маленьким полководцем", а полководцы, как известно, в атаку лично редко ходят.
Остатки нашей роты загрузили в машины и повезли в тыл. На узкой лесной дороге водитель передней машины, увидев большую лужу, заерепенился и предложил нам помочь машине веревочкой. Вы знаете, у меня вдруг возникло такое чувство, что если я сейчас слезу с кузова, то произойдет что то необычное и меня снова отправят назад в громыхающие смертью окопы, где я точно погибну.
Но когда много народа, всегда найдется человек, который не поленится слезть с кузова, вот нашелся солдатик вытащил шофера из-за руля и мужицким намахом надавал по харе. Машина увозила нас от смерти, легко и просто преодолевая лужи и рытвины, а водитель, не оправдавший доверия, сидел рядом со мной.
Расположили нас на втором этаже двухэтажного каменного дома. Я не помню сколько мы спали, но нас никто не будил. Проснулся утром, вышел во двор, на дереве висел умывальник, на столе дымилась каша, кто то сидел и жадно похрюкивая ел.
Ближе к вечеру в походном котле кипятили воду, под немецким бронетранспортером развели костер и устроили в нем парилку. Мы мылись по очереди, очереди как таковой не было, но мы мылись по очереди. В тех условиях иначе было невозможно, мыться можно было только уступая кому то, а кто то уступал тебе. Потом долго ходили голышом, но прохлада и комары заставили одеться.
К вечеру приехала автомашина с обмундированием и оружием. За полчаса нас привели в божеский вид, на ногах появились новенькие сапоги, обмундирование пахло плесенью и махоркой, выдали автоматы в заводском масле.
Спать теперь хотелось не на голом полу, а на душистой "перине", рота разбрелась в поисках травы. К ночи в котле закипела вода, под бронетранспортером развели костер и рота не торопясь мылась теперь уже "начистую". Спать отправлялись уже остывшие и подсохшие.
Мы не стеснялись выпускать лишний воздух, во сне вздрагивали от страха, кричали и плакали, но никто никого не будил и не успокаивал, только изредка все мы просыпались, вздрагивая от истошного крика человека, молящего Господа о помощи и беспомощно вколачивающего кулаками свой страх в пол.
Мы садились возмущенному на спину и крепко прижимали его к полу, пока тело не обмякло. Это все происходило во сне, человек даже не просыпался! Если раньше, мы могли подшучивать, то теперь не смели, боялись друг друга потому как не знали, что может вытворить твой товарищ, побывавший в пекле боев.
Я один ходил по лесу, мне казалось, что мир восстал против меня и я обязан с ним, сейчас и немедленно, что то сделать. В возбуждено - озлобленном состоянии я пребывал многие дни, какая то сволочь заставила меня взять в руки оружие, испытать ужас перед реальностью собственной смерти. Но дни отчаяния сменились днями безразличия.
Дни тянулись однообразно, мы лениво проводили их на "перинах", ночью мылись и пили чай из лесных трав. Потом прислали пополнение, я вводил трёх доставшихся мне новобранцев в курс военного дела.
"Вы жить хотите?" - спросил вначале, больше никогда не было у меня более благодарных слушателей, с утра до вечера они ходили за мной по пятам, впитывали и переваривали каждое сказанное мною слово.
О моих "педагогических" способностях заговорили однополчане. Глядя в глаза новобранцам мне хотелось, чтобы они остались живы, как можно дольше. Я учил их передвижению короткими перебежками, ползанию по-пластунски, один из них радостно закричал: "Божья коровка!!!" Утром следующего дня мы шагали на передовую. Кто из Вас, шагавших рядом остался жив - низкий Вам поклон."
151 СД Константин З. Кустанай. 1962 год. 9 мая.
Немцы имели противотанковые пушки и постоянно меняли их позиции, наши танки выскочив из под пригорка пробовали взять нахрапом, но были уничтожены. Я по опыту знал,что теперь вызовут авиацию и устроят немцам встряску, затем мы пойдем в атаку.
Шесть самолетов - штурмовиков ПЕ-2 зашли на обстрел вдоль по немецкой линии обороны. По ротам был дан приказ готовиться к атаке, ротный рукой указал направление движения вдоль правой стороны дороги, не добежав до кустов нас положил на землю заработавший с левого холма пулемет.
Мы были все у него, как на ладони, положив нас он начал нас методично расстреливать, спасения не было никому. Я лежал вжавшись в землю и шептал молитвы, больше расчитывать было не на кого.
Обстрел прекратился. Я продолжал лежать без движения, всех кто остался жив и пробовал добежать до кустов или отползти назад к своим позициям пулемёт добивал. Наши вызвали авиацию, штурмовики на бреющем начали обстрел немецких позиций, я быстрым бросками переместился вперёд в кусты, теперь я не был виден фашистам и вне зоны прямого обстрела нашими.
Кусты окружали небольшое озерцо в диаметре метров тридцать-сорок. На берегу лежало несколько трупов и два немецких мотоцикла. Южная часть озерца не могла простреливаться пулемётом, здесь между кустами и срезом воды я был в безопасности...
От немецких позиций к озеру вела дорога, по которой приехали сюда эти два мотоцикла. В сумерки я обследовал содержимое карманов и запасов у убитых немцев и в мотоциклах, немного перекусил.
Решение остаться на этой позиции до новой атаки было благоразумным, вернись я назад посыпались бы на меня упрёки ротного в гибели взвода, а то и трибунал. Собрав оружие, я залёг. Ночью приходили немцы купались и набирали воду.
Утро началось с бомбардировки и атаки, я стрелял из немецкого карабина и возможно убил пару фрицев, в ответ они открыли шквальный огонь из пулемета, но я был в относительной безопасности.
После обеда позиции немцев были вновь подвергнуты бомбардировке и артобстрелу. Атака началась с последними взрывами канонады, я сменил позицию и начал прицельно из карабина обстреливать пулеметчиков, пулеметы замолчали.
Мимо меня уже пробегали наши солдаты, немцы были выбиты из своих позиций и из села Хуши. Полковник лично поблагодарил меня за смекалку и находчивость в подавлении пулеметов.
После боя мы лазили по немецким позициям, фашисты хорошо оборудовали пять пулеметных гнезд в которых имелся огромный запас кассет, лент, сменные стволы, а старая штольня с большим запасом воды и продовольствия, служила им хорошей защитой.
Противотанковые пушки мы не обнаружили, по всей вероятности, отбив танковую атаку и зная по последним боям нашу стратегию беречь танки, перебросили пушки на другой участок фронта. За находчивость и смекалку этом бою я получил орден и был назначен командиром роты, теперь я стал "маленьким полководцем", а полководцы, как известно, в атаку лично редко ходят.
Остатки нашей роты загрузили в машины и повезли в тыл. На узкой лесной дороге водитель передней машины, увидев большую лужу, заерепенился и предложил нам помочь машине веревочкой. Вы знаете, у меня вдруг возникло такое чувство, что если я сейчас слезу с кузова, то произойдет что то необычное и меня снова отправят назад в громыхающие смертью окопы, где я точно погибну.
Но когда много народа, всегда найдется человек, который не поленится слезть с кузова, вот нашелся солдатик вытащил шофера из-за руля и мужицким намахом надавал по харе. Машина увозила нас от смерти, легко и просто преодолевая лужи и рытвины, а водитель, не оправдавший доверия, сидел рядом со мной.
Расположили нас на втором этаже двухэтажного каменного дома. Я не помню сколько мы спали, но нас никто не будил. Проснулся утром, вышел во двор, на дереве висел умывальник, на столе дымилась каша, кто то сидел и жадно похрюкивая ел.
Ближе к вечеру в походном котле кипятили воду, под немецким бронетранспортером развели костер и устроили в нем парилку. Мы мылись по очереди, очереди как таковой не было, но мы мылись по очереди. В тех условиях иначе было невозможно, мыться можно было только уступая кому то, а кто то уступал тебе. Потом долго ходили голышом, но прохлада и комары заставили одеться.
К вечеру приехала автомашина с обмундированием и оружием. За полчаса нас привели в божеский вид, на ногах появились новенькие сапоги, обмундирование пахло плесенью и махоркой, выдали автоматы в заводском масле.
Спать теперь хотелось не на голом полу, а на душистой "перине", рота разбрелась в поисках травы. К ночи в котле закипела вода, под бронетранспортером развели костер и рота не торопясь мылась теперь уже "начистую". Спать отправлялись уже остывшие и подсохшие.
Мы не стеснялись выпускать лишний воздух, во сне вздрагивали от страха, кричали и плакали, но никто никого не будил и не успокаивал, только изредка все мы просыпались, вздрагивая от истошного крика человека, молящего Господа о помощи и беспомощно вколачивающего кулаками свой страх в пол.
Мы садились возмущенному на спину и крепко прижимали его к полу, пока тело не обмякло. Это все происходило во сне, человек даже не просыпался! Если раньше, мы могли подшучивать, то теперь не смели, боялись друг друга потому как не знали, что может вытворить твой товарищ, побывавший в пекле боев.
Я один ходил по лесу, мне казалось, что мир восстал против меня и я обязан с ним, сейчас и немедленно, что то сделать. В возбуждено - озлобленном состоянии я пребывал многие дни, какая то сволочь заставила меня взять в руки оружие, испытать ужас перед реальностью собственной смерти. Но дни отчаяния сменились днями безразличия.
Дни тянулись однообразно, мы лениво проводили их на "перинах", ночью мылись и пили чай из лесных трав. Потом прислали пополнение, я вводил трёх доставшихся мне новобранцев в курс военного дела.
"Вы жить хотите?" - спросил вначале, больше никогда не было у меня более благодарных слушателей, с утра до вечера они ходили за мной по пятам, впитывали и переваривали каждое сказанное мною слово.
О моих "педагогических" способностях заговорили однополчане. Глядя в глаза новобранцам мне хотелось, чтобы они остались живы, как можно дольше. Я учил их передвижению короткими перебежками, ползанию по-пластунски, один из них радостно закричал: "Божья коровка!!!" Утром следующего дня мы шагали на передовую. Кто из Вас, шагавших рядом остался жив - низкий Вам поклон."
151 СД Константин З. Кустанай. 1962 год. 9 мая.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]