жители Николаевска-на-Амуре
---
Оригинал взят у 
toihara в жители Николаевска-на-Амуре
Гимназистки Николаевска-на-Амуре 1919 год
через год в их жизнь войдёт трагедия...
Подпись с обратной стороны фото:
ученицы 1-го класса 1-го отделения гимназии г. НИКОЛАЕВСКа-на-АМУРЕ
Воетцкая Нина [Воецкая]
Каргова Зина
Наумова Зина
Перепелкина Аня
Соляниц
Иваницкая Лена
Смолянинова Валя
Воетцкая Зоя
Железнякова Валя
Ельцова Тася
Эдолева Ольга [Эдель]
Григоренко Вера
Сарычева Тоня
Капцан Сара
Булыгина
Авшоляумова Маруся [Авшалумова]
Флеровская Людмила
КОМАРОВСКАЯ Александра Александровна - классная дама
Архипова Екатерина Михайловна - начальница
_______________________________
Найденное в сети:
Воспоминания Лидии Никандровны Музыковой (Сермягиной). Когда-то она училась в этой Николаевской гимназии, но в более старшем классе
................
Утром, когда приходили в гимназию, раздевались, все шли на второй этаж, в большой зал, где в углу стояла большая красивая икона Екатерины-великомученицы на деревянном пьедестале, направо от нее два окна, и там висели портреты царя, царицы и наследника Алексея. Мы становились по классам от 1-го до 8-го, а по бокам – классные дамы, т.к. в каждом классе отдельно была классная дама и рядом с иконой стояла начальница гимназии, приходил дьякон, читал молитвы. По окончании все поворачивались к портретам и пели «Боже, царя храни», потом со своими классными дамами расходились по своим классам и так до февраля 1917 года, когда сказали, что царь отрекся от престола. Петь уже перед портретами перестали, но порядок ученья не нарушался, но что-то было, вроде, не то. Тогда нам десятилетним было не все ясно, но было слово – «свобода». Какое слово, оно казалось чудесным. Вроде, хочу — учусь, хочу – нет, ну, свобода же. Мы даже бегали на площадь слушать мужика с длинными волосами. Это Бунин, он много говорил, все слушали и хлопали в ладоши. Нас выгоняли с площади, мы, ну ничего не понимали, но бегали. Потом пригрозили исключением, и мы остепенились, потому что угроза кондуитного журнала страшнее всего.
Так преподавали еще танцы, рукоделие, пение.
В ноябре был престольный праздник иконы Екатерины – великомученицы и в этот день был день Ангела начальницы гимназии. Ее звали Екатерина Григорьевна. Два дня мы не учились, но ходили на Богослужение Иконы. И уже в день Ангела и престольного праздника все кругом блестело, везде бархатные свежие дорожки, кругом цветы и с утра молебен служили уже священники с настоятелем собора, конечно, в богатых ризах. На молебне присутствовали Генерал-губернатор, начальник гарнизона генерал Андржиевский, священник гарнизона Воецкий, ну, и городской Голова, и купцы, золотопромышленники. Мы все стояли в нарядном одеянии, туфли покупали новые. У мелкоты, как я, были без каблуков с лентой-бант, на нем пряжка, украшенная простыми камешками, но с блеском, туфли фасона пажеского, но лакированные. Под подбородком был бант у всех классов разного цвета – для обозначения класса. Конечно, все в белых передниках только одного фасона и довольно скромного, тогда выпендриваться не разрешалось. В косах – белые ленты. Все было скромно и прилично выглядело. Никаких фокусов, ни жестов, ничего неподобающего нельзя.
После молебна все расходились, а младшие от 1-го до 4-го класса оставались праздновать. На сцене были живые картины с бенгальским огнем, там были ангелы, красиво сделанные костюмы, при огне все блестело, сцена убрана была очень богато.
Во время показа живых картин играла тихо музыка, и всегда тихо и красиво пела Вера Давыдова, тогда мы не знали, что она будет примой Большого театра Москвы, и, как ходили слухи тогда, любовницей Сталина. После его смерти она уехала в Тбилиси, там преподавала вокал в консерватории, и там и умерла, там ее похоронили. В 1962 году я была в Хабаровске, была у своих подружек еще по гимназии, а они поддерживали с ней связь, и показывали ее фотографии, какая же она была красивая! Был у нее брат Сашка, ну как клоун, всегда всех смешил до упаду.
В гимназии был порядок – в начале учебы, перед первым звонком всех первоклашек ставили как на линейку, и подходили старшеклассницы со своим талисманом – это красивые маленькие куклы-«пупсики» на застежках. Старшеклассницы выбирали себе подшефную и к левому углу фартука с обратной стороны прикалывали этого «пупсика», и ты должна всегда его носить. Это была традиция.
Ну, вот, после всех представлений на сцене, где был еще дивертисмент, потом танцы. А приглашали еще мальчиков из реального училища, по рангу. Они умели хорошо танцевать, играл духовой оркестр. Танцевали все, даже мазурку, падеспань, вальс, польку и краковяк. Потом все садились за стол, были бутерброды с кетовой и паюсной икрой, разные пирожные и коронный пирог с брусникой, были конфеты, компот из ананаса, чай и шоколад в чашечках, даже горячий. Подарков была уйма, все это несли в кабинет начальницы, все это было проконтролировано. Мы уходили около 7-ми часов вечера. Шли смело, бояться некого, никто никого не провожал и не встречал. Никого не возили и не развозили.
Правда, раз мы днем шли из гимназии, нас было пятеро. Налетели мальчишки и начали дергать за косы. Мы — бежать со своими сумками, бежали и орали, — «Полиция, помоги!» И тут крыльцо высокое, дверь большая, мы все с разбега влетели на него. Двое не удержались и по полу юзом проехали на животе, перепугали людей. Когда очухались, увидели – перед нами жандарм в своей черной форме и шапочке с белым султаном, прохватила икота. «В чем дело?» – нам задал вопрос. Мы же испугались, что мы не в полиции, а у жандармов, мы тогда знали разницу между ними, но сказали, что мальчишки не дают прохода. Он взял большую резиновую палку и вышел с нами на крыльцо. А мальчишки притаились напротив у забора. Он зычно так сказал и пригрозил палкой: «Еще тронете, попадет!» И мы спокойно пошли все по домам. Все ходили своим ходом, а морозы были до 45-50 градусов, так, что воробьи на ветках замерзали, как ледышки. А снегу – уйма, по тротуарам ходили, как в тоннелях, за то щеки были ярко розовые.
И так, мы уже не пели «Боже, царя храни!», портреты были все убраны. Теперь я вспоминаю, какая у людей была реакция, что нет больше царя. Шла война с Германией уже 3 года, пожирала мужчин, неизвестно, когда окончится. А во дворце почти правил Гришка Распутин. Об этом писали и говорили, хоть мне было 11 лет, но мы уже соображали и слышали разговоры старших, и даже обсуждали по-своему, что какой-то грязный мужик возле царицы и придворных дам общается (фи, какая гадость!). Кроме этого, что могли сказать люди того края, который состоит больше половины из ссыльных, беглых, бывших крепостных ссыльных, как мой дедушка (отец моего отца) за пустяк был сослан на Сахалин пожизненно. ....
В 1917 году уже в марте нас учениц от 1-го до 8-го класса отвели в реальное училище, мелочь на галерку, а внизу на сцене выступали солидные дяди, что-то говорили, но мы не слышали. Это было собрание, потом сказали поднять правую руку с перстом, как на молитву, мы подняли, сказали, повторяйте, мы повторяли как попугаи. Потом священник окропил святой водой, но все это до нас не доходило, оказалось, мы дали присягу Временному правительству Родзянко, и нас отпустили домой.
Я хочу опровергнуть мнение, что бедные не могли учиться в гимназии, не правда, надо сдать только на 5 все экзамены. Со мной учились две девочки в классе, они были бедные из-за своих пап–лентяев. Тогда было благотворительное общество, оно брало над ними опеку, оплачивало за учебу в год 40 рублей (обучение было платное), покупало одежду, бесплатное питание во время большой перемены, и вообще была полная опека, как шефство, следили за их учением. Тогда давали золотые медали за чистые 5 за все 8 классов обучения. И при мне ее получила одна девочка, я забыла ее фамилию, тоже опекаемая, так ее общество завалило подарками. Помню, мы долго по-своему обсуждали, что ей подарили, и одежду и туфли, полно всего. И даже завидовали, вот, сословие какое, женское!
Закончился 1917 учебный год, мы хорошо перешли во 2-й класс, на лето я уехала домой на Удинск. А осенью снова начались занятия. И зимой наступил 1918 год, к этому времени у владельцев заводов, промыслов, пароходов, почти все уже было конфисковано.
Но что-то еще работало, город жил спокойно, ведь все действия разворачивались в России, а мы как бы на отшибе, куда нет даже железной дороги.....
Подробнее о "Николаевских событиях здесь" https://toihara.livejournal.com/9465.html
Упомянутая будущая знаменитая певица Большого театра Вера Давыдова:
P.S. Собираю сведения по жителям Николаевска-на-Амуре, оказавшихся в городе в 1920 году.
toihara в жители Николаевска-на-АмуреГимназистки Николаевска-на-Амуре 1919 год
через год в их жизнь войдёт трагедия...
Подпись с обратной стороны фото:
ученицы 1-го класса 1-го отделения гимназии г. НИКОЛАЕВСКа-на-АМУРЕ
Воетцкая Нина [Воецкая]
Каргова Зина
Наумова Зина
Перепелкина Аня
Соляниц
Иваницкая Лена
Смолянинова Валя
Воетцкая Зоя
Железнякова Валя
Ельцова Тася
Эдолева Ольга [Эдель]
Григоренко Вера
Сарычева Тоня
Капцан Сара
Булыгина
Авшоляумова Маруся [Авшалумова]
Флеровская Людмила
КОМАРОВСКАЯ Александра Александровна - классная дама
Архипова Екатерина Михайловна - начальница
_______________________________
Найденное в сети:
Воспоминания Лидии Никандровны Музыковой (Сермягиной). Когда-то она училась в этой Николаевской гимназии, но в более старшем классе
................
Утром, когда приходили в гимназию, раздевались, все шли на второй этаж, в большой зал, где в углу стояла большая красивая икона Екатерины-великомученицы на деревянном пьедестале, направо от нее два окна, и там висели портреты царя, царицы и наследника Алексея. Мы становились по классам от 1-го до 8-го, а по бокам – классные дамы, т.к. в каждом классе отдельно была классная дама и рядом с иконой стояла начальница гимназии, приходил дьякон, читал молитвы. По окончании все поворачивались к портретам и пели «Боже, царя храни», потом со своими классными дамами расходились по своим классам и так до февраля 1917 года, когда сказали, что царь отрекся от престола. Петь уже перед портретами перестали, но порядок ученья не нарушался, но что-то было, вроде, не то. Тогда нам десятилетним было не все ясно, но было слово – «свобода». Какое слово, оно казалось чудесным. Вроде, хочу — учусь, хочу – нет, ну, свобода же. Мы даже бегали на площадь слушать мужика с длинными волосами. Это Бунин, он много говорил, все слушали и хлопали в ладоши. Нас выгоняли с площади, мы, ну ничего не понимали, но бегали. Потом пригрозили исключением, и мы остепенились, потому что угроза кондуитного журнала страшнее всего.
Так преподавали еще танцы, рукоделие, пение.
В ноябре был престольный праздник иконы Екатерины – великомученицы и в этот день был день Ангела начальницы гимназии. Ее звали Екатерина Григорьевна. Два дня мы не учились, но ходили на Богослужение Иконы. И уже в день Ангела и престольного праздника все кругом блестело, везде бархатные свежие дорожки, кругом цветы и с утра молебен служили уже священники с настоятелем собора, конечно, в богатых ризах. На молебне присутствовали Генерал-губернатор, начальник гарнизона генерал Андржиевский, священник гарнизона Воецкий, ну, и городской Голова, и купцы, золотопромышленники. Мы все стояли в нарядном одеянии, туфли покупали новые. У мелкоты, как я, были без каблуков с лентой-бант, на нем пряжка, украшенная простыми камешками, но с блеском, туфли фасона пажеского, но лакированные. Под подбородком был бант у всех классов разного цвета – для обозначения класса. Конечно, все в белых передниках только одного фасона и довольно скромного, тогда выпендриваться не разрешалось. В косах – белые ленты. Все было скромно и прилично выглядело. Никаких фокусов, ни жестов, ничего неподобающего нельзя.
После молебна все расходились, а младшие от 1-го до 4-го класса оставались праздновать. На сцене были живые картины с бенгальским огнем, там были ангелы, красиво сделанные костюмы, при огне все блестело, сцена убрана была очень богато.
Во время показа живых картин играла тихо музыка, и всегда тихо и красиво пела Вера Давыдова, тогда мы не знали, что она будет примой Большого театра Москвы, и, как ходили слухи тогда, любовницей Сталина. После его смерти она уехала в Тбилиси, там преподавала вокал в консерватории, и там и умерла, там ее похоронили. В 1962 году я была в Хабаровске, была у своих подружек еще по гимназии, а они поддерживали с ней связь, и показывали ее фотографии, какая же она была красивая! Был у нее брат Сашка, ну как клоун, всегда всех смешил до упаду.
В гимназии был порядок – в начале учебы, перед первым звонком всех первоклашек ставили как на линейку, и подходили старшеклассницы со своим талисманом – это красивые маленькие куклы-«пупсики» на застежках. Старшеклассницы выбирали себе подшефную и к левому углу фартука с обратной стороны прикалывали этого «пупсика», и ты должна всегда его носить. Это была традиция.
Ну, вот, после всех представлений на сцене, где был еще дивертисмент, потом танцы. А приглашали еще мальчиков из реального училища, по рангу. Они умели хорошо танцевать, играл духовой оркестр. Танцевали все, даже мазурку, падеспань, вальс, польку и краковяк. Потом все садились за стол, были бутерброды с кетовой и паюсной икрой, разные пирожные и коронный пирог с брусникой, были конфеты, компот из ананаса, чай и шоколад в чашечках, даже горячий. Подарков была уйма, все это несли в кабинет начальницы, все это было проконтролировано. Мы уходили около 7-ми часов вечера. Шли смело, бояться некого, никто никого не провожал и не встречал. Никого не возили и не развозили.
Правда, раз мы днем шли из гимназии, нас было пятеро. Налетели мальчишки и начали дергать за косы. Мы — бежать со своими сумками, бежали и орали, — «Полиция, помоги!» И тут крыльцо высокое, дверь большая, мы все с разбега влетели на него. Двое не удержались и по полу юзом проехали на животе, перепугали людей. Когда очухались, увидели – перед нами жандарм в своей черной форме и шапочке с белым султаном, прохватила икота. «В чем дело?» – нам задал вопрос. Мы же испугались, что мы не в полиции, а у жандармов, мы тогда знали разницу между ними, но сказали, что мальчишки не дают прохода. Он взял большую резиновую палку и вышел с нами на крыльцо. А мальчишки притаились напротив у забора. Он зычно так сказал и пригрозил палкой: «Еще тронете, попадет!» И мы спокойно пошли все по домам. Все ходили своим ходом, а морозы были до 45-50 градусов, так, что воробьи на ветках замерзали, как ледышки. А снегу – уйма, по тротуарам ходили, как в тоннелях, за то щеки были ярко розовые.
И так, мы уже не пели «Боже, царя храни!», портреты были все убраны. Теперь я вспоминаю, какая у людей была реакция, что нет больше царя. Шла война с Германией уже 3 года, пожирала мужчин, неизвестно, когда окончится. А во дворце почти правил Гришка Распутин. Об этом писали и говорили, хоть мне было 11 лет, но мы уже соображали и слышали разговоры старших, и даже обсуждали по-своему, что какой-то грязный мужик возле царицы и придворных дам общается (фи, какая гадость!). Кроме этого, что могли сказать люди того края, который состоит больше половины из ссыльных, беглых, бывших крепостных ссыльных, как мой дедушка (отец моего отца) за пустяк был сослан на Сахалин пожизненно. ....
В 1917 году уже в марте нас учениц от 1-го до 8-го класса отвели в реальное училище, мелочь на галерку, а внизу на сцене выступали солидные дяди, что-то говорили, но мы не слышали. Это было собрание, потом сказали поднять правую руку с перстом, как на молитву, мы подняли, сказали, повторяйте, мы повторяли как попугаи. Потом священник окропил святой водой, но все это до нас не доходило, оказалось, мы дали присягу Временному правительству Родзянко, и нас отпустили домой.
Я хочу опровергнуть мнение, что бедные не могли учиться в гимназии, не правда, надо сдать только на 5 все экзамены. Со мной учились две девочки в классе, они были бедные из-за своих пап–лентяев. Тогда было благотворительное общество, оно брало над ними опеку, оплачивало за учебу в год 40 рублей (обучение было платное), покупало одежду, бесплатное питание во время большой перемены, и вообще была полная опека, как шефство, следили за их учением. Тогда давали золотые медали за чистые 5 за все 8 классов обучения. И при мне ее получила одна девочка, я забыла ее фамилию, тоже опекаемая, так ее общество завалило подарками. Помню, мы долго по-своему обсуждали, что ей подарили, и одежду и туфли, полно всего. И даже завидовали, вот, сословие какое, женское!
Закончился 1917 учебный год, мы хорошо перешли во 2-й класс, на лето я уехала домой на Удинск. А осенью снова начались занятия. И зимой наступил 1918 год, к этому времени у владельцев заводов, промыслов, пароходов, почти все уже было конфисковано.
Но что-то еще работало, город жил спокойно, ведь все действия разворачивались в России, а мы как бы на отшибе, куда нет даже железной дороги.....
Подробнее о "Николаевских событиях здесь" https://toihara.livejournal.com/9465.html
Упомянутая будущая знаменитая певица Большого театра Вера Давыдова:
P.S. Собираю сведения по жителям Николаевска-на-Амуре, оказавшихся в городе в 1920 году.
Взято: foto-history.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]