День в истории: остров Старокадомского
---
И снова публикуем прекрасный рассказ коллег из Doctor.Ru
В конце августа 1913 года русская гидрографическая экспедиция подошла к берегам Северной Земли, последнего ещё неоткрытого крупного архипелага на нашей планете. Первым увидел его судовой врач Леонид Старокадомский – калека, в 28 лет спасённый от гангрены ценой ампутации руки по локоть. И эта инвалидность парадоксальным образом стала билетом в бессмертие.
Доктор Леонид Михайлович Старокадомский (1875-1962) вскоре после ампутации левой руки в 1904 году. Кронштадт.
Старокадомский – из семьи небогатого чиновника, который не получил высшего образования, и потому не выслужил потомственного дворянства. Леонид преодолел этот барьер, отучившись в Военно-медицинской академии на казенный счет, за что нужно было несколько лет провести в армии.
В 1903-м дело шло к войне с Японией, и молодых врачей стали перебрасывать на флот в Кронштадт. На службе в морском госпитале Старокадомский, анатомируя, забыл обработать крохотную ранку на пальце. После ампутации приуныл, но демобилизоваться не мог: у него недавно родился сын. Освоив специальные манипуляции, позволяющие оперировать одной рукой, Леонид Михайлович изъявил желание служить дальше. Ему поручили крестьянское терапевтическое отделение, на которое было жалко боеспособного медика.
То был единственный на весь город стационар, куда поступало гражданское население, а также паломники, стекавшиеся со всей России к знаменитому протоиерею Иоанну Кронштадскому. Старокадомский насмотрелся на болезни, каких иной военный врач за всю карьеру не видал: тяжёлый туберкулёз, оспу, крупозную пневмонию и всевозможные формы других инфекций. Не вылезая из бактериологической лаборатории, однорукий доктор приобрел вкус к биологии.
Из прочих наук его занимала этнография. Ещё мальчиком Старокадомский прочитал книгу о быте чукчей. Воинственные оленеводы, живущие в меховых мешках на пятидесятиградусном морозе, будоражили воображение. В 1908 году военные моряки заговорили об экспедиции в те края на двух ледоколах-ледодавах, которые проектировал капитан 2 ранга Александр Колчак. Старокадомский обсуждал проект больше всех, но поскольку от желающих участвовать отбоя не было, решил, что инвалида не возьмут точно. А оказалось, наоборот!
В отличие от однорукого доктора, Колчак во флотской среде был свой. «Пробивал» он экспедицию при поддержке знакомых в высших кругах. Заместитель морского министра Бистром обещал царю, что по Северному морскому пути при новой войне с Японией можно перебросить флот за 9-10 дней. (С такой скоростью проходят лишь атомные ледоколы XXI века, а для других судов плавание и сейчас продолжается более 20 суток).
Успех интриги устраивал не всех. Просились в экспедицию самые инициативные, то есть те, кого старались не отпускать. Пошли скандалы. Главный санитарный инспектор флота Александр Зуев решил сразу выбрать среди морских врачей того, с кем в принципе легко расстаться. Начал с инвалида. Вызвал Старокадомского и предложил плавание в Ледовитом океане». Леонид Михайлович ответил восторженным согласием.
Оставалось понравиться командирам кораблей – Колчаку и Фёдору Матисену. Они брали только лучших. Старокадомский долго взахлёб рассказывал им о чукчах и цинге – главной медицинской проблеме северных походов. Витамины ещё не открыли, и причина этой болезни оставалась неизвестной. Зато знали, что цинги не бывает при 1) эмоциональном подъёме, 2) двигательной активности и 3) обилии свежей пищи. Поэтому жить надо дружно, и часто ходить на охоту. Народ в экспедиции по большей части молодой и здоровый. Рассчитывая на массу свободного времени, доктор вызвался препарировать пойманных животных, чтобы не терять форму.
Вверху: архипелаг Северная Земля (остров Малый Таймыр) в 1913 году, заснятый с ледокола "Таймыр".
Внизу слева: первая русская карта, на которой нанесены открытые в плавания 1913 и 1914 гг. берега Северной Земли.
Внизу справа: ледокольный пароход "Таймыр", флагманское судно экспедиции, в плавание 1913 г. Запечатлен момент высадки на лёд разведывательной партии. Третий справа, левым боком к фотографу - доктор Старокадомский.
За всё время разговора Матисен с Колчаком так и не заметили, что вместо левой руки у Старокадомского протез, пока доктор не сознался сам. Чтобы показать свою пригодность и высокое качество протеза, он тут же спустился по штормтрапу на руках, и был принят.
10 ноября 1909 года ледоколы «Таймыр» и «Вайгач» вышли из Кронштадта и взяли курс на Владивосток, базу экспедиции. Шли Суэцким каналом, затем через Индийский океан и Сингапур. Неприятности были сравнительно редки. На стоянке в Джибути, купаясь в Красном море, матрос сел на морского ежа, и Старокадомский извлекал обломки 10-сантиметровых игл. Остальное время посвящалось зоологии.
Не всегда это было безопасно. Однажды на острове Жохова доктор нос к носу столкнулся с белым медведем. По счастью, зверь никогда не встречал человека и сделал вид, будто занят своими делами. Старокадомский тоже демонстративно отвернулся, старательно записывая показания барометра. Его товарищи увидели эту сцену в бинокль и бросились на помощь, не чая успеть. Обошлось.
Трижды – в 1910, 1911 и 1912 – ледоколы выходили из Владивостока, протискивались на некоторое расстояние вдоль сибирского берега, и возвращались. Отозвали и Колчака, и Матисена, сменился начальник экспедиции, а задача выполнена не была. Во Владивостоке Старокадомский оброс пациентами. Организовал туберкулёзную амбулаторию, взялся изучать проказу у народов Севера.
Подъём русского флага на только что открытой Северной Земле. 4 сентября (22 августа по старому стилю) 1913 года, Земля Цесаревича Алексея, ныне остров Малый Таймыр.
Наконец, в 1913 году начальника экспедиции хватил инсульт, и на смену прислали молодого Бориса Вилькицкого. Его отец возглавлял Гидрографическое управление и шефствовал над экспедицией. И Борис никак не мог её возглавить, потому что старик Вилькицкий стеснялся разговоров, будто он пристраивает сынка. Только после смерти отца мечта Бориса исполнилась. Он смело повёл ледоколы туда, где на картах была обозначена мифическая Земля Санникова.
Но ему не хватало опыта плавания во льдах. Спрашивать подчинённых он не мог, чтобы не терять авторитет. Тут и пригодился врач, который знал не меньше моряка-полярника. Вот, к примеру, корабль вошёл в полосу битого льда. Вилькицкий выжидал, пока доктор останется один, и говорил ему:
- Леонид Михайлович, я сейчас дал приказ поворачивать на обратный курс.
- Почему, Борис Андреевич?
- Лёд впереди…
- Ну какой же это лёд? Язык мелкого битого льда, который не мешает ходу. Если станет плотнее, всегда можно выйти.
Вилькицкий безмолвно удалялся, выжидал время и командовал полный вперёд.
Северную Землю открыли ещё более анекдотически. В ночь со 2 на 3 сентября Старокадомскому досталась неприятная «собачья» вахта – с полуночи до 4 утра. Когда на смену пришёл мичман Гойнинген-Гюне, доктор сказал, что справа по курсу наблюдает гористый берег. Оказалось, не галлюцинация. Мичман видел то же самое. Доктор бросился в штурманскую рубку будить начальника:
- Борис Андреевич, впереди открылся берег!
- Довольно островов, - сквозь сон сказал Вилькицкий, - нам надо проходить на запад.
- Идите смотреть! Теперь это высокие горы.
С гор дул тёплый фён – поток воздуха температурой 14 градусов, тогда как над морем был всего 1 градус выше нуля. Сомнений не было: земля. 4 сентября (22 августа по старому стилю) команды обоих пароходов высадились на ней и подняли российский трёхцветный флаг. Остров, который позднее назвали именем цесаревича Алексея, имел пейзаж лунный и необитаемый. Тем не менее доктор вызвался пополнить зоологическую коллекцию. Пройдя весь остров с востока на запад, увидел ещё один, названный островом Старокадомского.
За исследованиями едва не упустили конец навигации. Карское море заполнилось льдами, закрыв путь на запад. На востоке было посвободней, но до русских портов угля не хватало. Вилькицкий еле дотянул до самого северного порта Аляски – Сент-Майкла. Американский городок поразительно отличался от русских гаваней по другую сторону Берингова пролива: водопровод, электрическое освещение, свежие фрукты из Калифорнии (немедленно купленные для профилактики цинги) и телеграф. Вилькицкий отправил в Петербург депешу об открытии большого архипелага.
Телеграфист рассказал новость соседям. Мигом она стала известна газетам. Когда ледоколы пришли во Владивосток, весь город знал подробности, включая фамилии командиров и доктора. Первое публичное сообщение с показом фотографий делал Старокадомский. Потом он отправился поездом в Петербург и повторил своё выступление в Географическом обществе. Затем в Москве и в каждом военном порту: Кронштадте, Ревеле (Таллин), Либаве (Лиепая), Гельсингфорсе (Хельсинки) и Севастополе.
Звёздный час участников экспедиции окончился в гражданскую войну. Кто пошёл в Красную армию, кто в Белую и затем в эмиграцию; а там одни в Америку, другие в Кригсмарине. Старокадомский остался в санитарном управлении красного флота.
В мае 1931 года коллегия ОГПУ выслала его как вредителя из «бывших», но на высокую должность начальника медсанчасти Северо-Восточной экспедиции, работавшей на Дальстрой – спецслужбу, занимавшуюся добычей колымского золота. В устье Колымы на берегу бухты Амбарчик заключённые строили порт для снабжения приисков. Полярных врачей опытнее Старокадомского в стране не было, и он отплыл на место в каюте парохода «Сучан», где в трюме которого везли 200 осуждённых по уголовным статьям.
Вверху слева: инициатор гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана и создатель её кораблей, ледоколов "Таймыр" и "Вайгач", будущий адмирал и руководитель белого движения Александр Васильевич Колчак (1874-1920). Фото сделано во время экспедиции 1900-1902 гг. в кают-компании не слишком пригодной для плавания во льдах шхуны "Заря", когда Колчак задумывал конструкцию ледокола-"ледодава".
Вверху справа: начальник гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1913-1915 гг. Борис Андреевич Вилькицкий (1885-1961), командир парохода "Таймыр", первооткрыватель Северной Земли, командир и приятель Старокадомского. Вместе с доктором испытывал конструкцию спального мешка для разведывательных партий и собирал коллекцию арктических насекомых.
Внизу: встреча с чукчами в Колючинской губе, 30 сентября 1913 года. Крайний справа - доктор Старокадомский.
Запечатлен момент похорон кочегара Беляка, которого втянуло между барабанами лебедки. Моряки объясняют туземцам, что под крестом похоронен их товарищ, и просят беречь его могилу. Чтобы просьба запомнилась, вручаются подарки: чай, сахар, табак и спички.
На Колыму шла тогда целая эскадра – 6 пароходов и ледорез «Фёдор Литке». Предполагалось, что заключённые поставят палатки, расселятся в них и перетащат на сушу 15 тысяч тонн груза. Но до зимы выгрузили только треть, и суда ушли зимовать в более удобную Чаунскую губу, где таким образом возник порт Певек.
На отдельном лагпункте Амбарчик не было ни свежего мяса, ни овощей, и у «пассажиров Дальстроя», как официально называли зеков, началась цинга. К январю 1933 года из 200 человек умерли 45, остальные болели поголовно. Лагпункт мог остаться вовсе без рабочей силы, и Старокадомского вызвали из Певека по радио.
57-летнему доктору в сопровождении капитана Сиднева предстояло ехать по тундре 600 километров в самую тёмную пору полярной ночи, по лютому морозу с ураганным ветром. Не дожидаясь перемены погоды, Старокадомский взял в единственную руку чемоданчик с инструментами, погрузил на нарты два пуда сушёной смородины и двинулся в путь. Ехали 8 суток, ночуя в развалинах поварен, построенных русскими купцами в XVIII веке.
Заключённым говорили, что доктор выехал, но начальству не верили, а от врачей не ждали ничего хорошего. В Амбарчике имелся врач Миткевич. Он пил спирт, спал до двенадцати и больных не осматривал, повторяя «а что я могу сделать?»
Появление однорукого доктора среди бурана произвело ошеломляющее впечатление. Немедленно заварив всем кисель, Старокадомский решил использовать душевный подъём, который для врачей его школы значил не меньше, чем овощи-фрукты. В экспедиции Вилькицкого для развлечения команды устраивали карнавалы, футбол и музыку. Но как с пустыми руками заставить людей забыть о своём отчаянном положении?
И Старокадомский увлёк их рассказами о другой жизни, где не было ни голода, ни оперуполномоченных. Он как «политический» не имел со своими пациентами ничего общего. Однако нашлась масса интересных тем и для них. Как живётся на Аляске; как правильно готовить мясо моржа; о мамонтовой кости на Ляховских островах и деревянных горах Новой Сибири; как похитить колонию хищных цейлонских муравьёв вместе с их царицей и уцелеть. Рассказчик не умолкал, как Шехерезада. В жизни некоторых больных не было более интересных месяцев, чем эти два, проведённые в лазарете с одноруким доктором. К апрелю все пациенты были выписаны, но к полноценной работе смогли вернуться только 34. Остальных отселили на заимку Сухарная, отдохнуть и подкормиться.
На смену доходягам привезли новых «пассажиров», но без сушеной смородины, потому что на Большой земле некому было об этом подумать. К октябрю началась цинга уже среди новичков, пятеро умерли. И они тоже не сумели выполнить план по разгрузке. Люди, доставка которых стоила столько денег, сразу же пришли в нерабочее состояние. Уморить их, чтобы списать, мешало присутствие чукчей. Они овладели английским лучше, чем русским, меняя свою охотничью добычу на контрабанду из США и Канады. Всё происходящее в Амбарчике становилось известно американцам.
Пришлось организовать беспримерную в истории эвакуацию «пассажиров» по воздуху. Лётчик Фёдор Куканов на трёхмоторном «Юнкерс-Гиганте» за 13 рейсов вывез 93 человек. Полгода спустя за сравнимое количество спасенных пассажиров «Челюскина», перевезённых на сопоставимое расстояние, шестеро лётчиков стали Героями Советского Союза.
Фёдор Куканов
На спасении заключённых великих наград не заслужишь, даже если это генеральная репетиция другого подвига. Куканов получил орден Красной Звезды и квартиру, а Старокадомский – должность инспектора по морскому флоту в Наркомздраве. Когда других полярников сажали массово и надолго, доктор мог заниматься любимым делом: переводить иностранные труды по гигиене. Внимательно следил он за сообщениями о кислоте, которая препятствует развитию скорбута (цинги), за что в 1932-м и названа аскорбиновой. Эти сведения Старокадомский включил в бесчисленные руководства.
В 1944-м с него сняли судимость. Культивируя восхищение имперским прошлым, однорукого доктора охотно демонстрировали публике как живой памятник преемственности. Нет на карте архипелага Земля Императора Николая II, есть Северная Земля. Нет острова Цесаревича Алексея, есть Малый Таймыр. Но западнее него располагается остров Старокадомского, и так будет впредь.
В конце августа 1913 года русская гидрографическая экспедиция подошла к берегам Северной Земли, последнего ещё неоткрытого крупного архипелага на нашей планете. Первым увидел его судовой врач Леонид Старокадомский – калека, в 28 лет спасённый от гангрены ценой ампутации руки по локоть. И эта инвалидность парадоксальным образом стала билетом в бессмертие.
Доктор Леонид Михайлович Старокадомский (1875-1962) вскоре после ампутации левой руки в 1904 году. Кронштадт.
Старокадомский – из семьи небогатого чиновника, который не получил высшего образования, и потому не выслужил потомственного дворянства. Леонид преодолел этот барьер, отучившись в Военно-медицинской академии на казенный счет, за что нужно было несколько лет провести в армии.
В 1903-м дело шло к войне с Японией, и молодых врачей стали перебрасывать на флот в Кронштадт. На службе в морском госпитале Старокадомский, анатомируя, забыл обработать крохотную ранку на пальце. После ампутации приуныл, но демобилизоваться не мог: у него недавно родился сын. Освоив специальные манипуляции, позволяющие оперировать одной рукой, Леонид Михайлович изъявил желание служить дальше. Ему поручили крестьянское терапевтическое отделение, на которое было жалко боеспособного медика.
То был единственный на весь город стационар, куда поступало гражданское население, а также паломники, стекавшиеся со всей России к знаменитому протоиерею Иоанну Кронштадскому. Старокадомский насмотрелся на болезни, каких иной военный врач за всю карьеру не видал: тяжёлый туберкулёз, оспу, крупозную пневмонию и всевозможные формы других инфекций. Не вылезая из бактериологической лаборатории, однорукий доктор приобрел вкус к биологии.
Из прочих наук его занимала этнография. Ещё мальчиком Старокадомский прочитал книгу о быте чукчей. Воинственные оленеводы, живущие в меховых мешках на пятидесятиградусном морозе, будоражили воображение. В 1908 году военные моряки заговорили об экспедиции в те края на двух ледоколах-ледодавах, которые проектировал капитан 2 ранга Александр Колчак. Старокадомский обсуждал проект больше всех, но поскольку от желающих участвовать отбоя не было, решил, что инвалида не возьмут точно. А оказалось, наоборот!
В отличие от однорукого доктора, Колчак во флотской среде был свой. «Пробивал» он экспедицию при поддержке знакомых в высших кругах. Заместитель морского министра Бистром обещал царю, что по Северному морскому пути при новой войне с Японией можно перебросить флот за 9-10 дней. (С такой скоростью проходят лишь атомные ледоколы XXI века, а для других судов плавание и сейчас продолжается более 20 суток).
Успех интриги устраивал не всех. Просились в экспедицию самые инициативные, то есть те, кого старались не отпускать. Пошли скандалы. Главный санитарный инспектор флота Александр Зуев решил сразу выбрать среди морских врачей того, с кем в принципе легко расстаться. Начал с инвалида. Вызвал Старокадомского и предложил плавание в Ледовитом океане». Леонид Михайлович ответил восторженным согласием.
Оставалось понравиться командирам кораблей – Колчаку и Фёдору Матисену. Они брали только лучших. Старокадомский долго взахлёб рассказывал им о чукчах и цинге – главной медицинской проблеме северных походов. Витамины ещё не открыли, и причина этой болезни оставалась неизвестной. Зато знали, что цинги не бывает при 1) эмоциональном подъёме, 2) двигательной активности и 3) обилии свежей пищи. Поэтому жить надо дружно, и часто ходить на охоту. Народ в экспедиции по большей части молодой и здоровый. Рассчитывая на массу свободного времени, доктор вызвался препарировать пойманных животных, чтобы не терять форму.
Вверху: архипелаг Северная Земля (остров Малый Таймыр) в 1913 году, заснятый с ледокола "Таймыр".
Внизу слева: первая русская карта, на которой нанесены открытые в плавания 1913 и 1914 гг. берега Северной Земли.
Внизу справа: ледокольный пароход "Таймыр", флагманское судно экспедиции, в плавание 1913 г. Запечатлен момент высадки на лёд разведывательной партии. Третий справа, левым боком к фотографу - доктор Старокадомский.
За всё время разговора Матисен с Колчаком так и не заметили, что вместо левой руки у Старокадомского протез, пока доктор не сознался сам. Чтобы показать свою пригодность и высокое качество протеза, он тут же спустился по штормтрапу на руках, и был принят.
10 ноября 1909 года ледоколы «Таймыр» и «Вайгач» вышли из Кронштадта и взяли курс на Владивосток, базу экспедиции. Шли Суэцким каналом, затем через Индийский океан и Сингапур. Неприятности были сравнительно редки. На стоянке в Джибути, купаясь в Красном море, матрос сел на морского ежа, и Старокадомский извлекал обломки 10-сантиметровых игл. Остальное время посвящалось зоологии.
Не всегда это было безопасно. Однажды на острове Жохова доктор нос к носу столкнулся с белым медведем. По счастью, зверь никогда не встречал человека и сделал вид, будто занят своими делами. Старокадомский тоже демонстративно отвернулся, старательно записывая показания барометра. Его товарищи увидели эту сцену в бинокль и бросились на помощь, не чая успеть. Обошлось.
Трижды – в 1910, 1911 и 1912 – ледоколы выходили из Владивостока, протискивались на некоторое расстояние вдоль сибирского берега, и возвращались. Отозвали и Колчака, и Матисена, сменился начальник экспедиции, а задача выполнена не была. Во Владивостоке Старокадомский оброс пациентами. Организовал туберкулёзную амбулаторию, взялся изучать проказу у народов Севера.
Подъём русского флага на только что открытой Северной Земле. 4 сентября (22 августа по старому стилю) 1913 года, Земля Цесаревича Алексея, ныне остров Малый Таймыр.
Наконец, в 1913 году начальника экспедиции хватил инсульт, и на смену прислали молодого Бориса Вилькицкого. Его отец возглавлял Гидрографическое управление и шефствовал над экспедицией. И Борис никак не мог её возглавить, потому что старик Вилькицкий стеснялся разговоров, будто он пристраивает сынка. Только после смерти отца мечта Бориса исполнилась. Он смело повёл ледоколы туда, где на картах была обозначена мифическая Земля Санникова.
Но ему не хватало опыта плавания во льдах. Спрашивать подчинённых он не мог, чтобы не терять авторитет. Тут и пригодился врач, который знал не меньше моряка-полярника. Вот, к примеру, корабль вошёл в полосу битого льда. Вилькицкий выжидал, пока доктор останется один, и говорил ему:
- Леонид Михайлович, я сейчас дал приказ поворачивать на обратный курс.
- Почему, Борис Андреевич?
- Лёд впереди…
- Ну какой же это лёд? Язык мелкого битого льда, который не мешает ходу. Если станет плотнее, всегда можно выйти.
Вилькицкий безмолвно удалялся, выжидал время и командовал полный вперёд.
Северную Землю открыли ещё более анекдотически. В ночь со 2 на 3 сентября Старокадомскому досталась неприятная «собачья» вахта – с полуночи до 4 утра. Когда на смену пришёл мичман Гойнинген-Гюне, доктор сказал, что справа по курсу наблюдает гористый берег. Оказалось, не галлюцинация. Мичман видел то же самое. Доктор бросился в штурманскую рубку будить начальника:
- Борис Андреевич, впереди открылся берег!
- Довольно островов, - сквозь сон сказал Вилькицкий, - нам надо проходить на запад.
- Идите смотреть! Теперь это высокие горы.
С гор дул тёплый фён – поток воздуха температурой 14 градусов, тогда как над морем был всего 1 градус выше нуля. Сомнений не было: земля. 4 сентября (22 августа по старому стилю) команды обоих пароходов высадились на ней и подняли российский трёхцветный флаг. Остров, который позднее назвали именем цесаревича Алексея, имел пейзаж лунный и необитаемый. Тем не менее доктор вызвался пополнить зоологическую коллекцию. Пройдя весь остров с востока на запад, увидел ещё один, названный островом Старокадомского.
За исследованиями едва не упустили конец навигации. Карское море заполнилось льдами, закрыв путь на запад. На востоке было посвободней, но до русских портов угля не хватало. Вилькицкий еле дотянул до самого северного порта Аляски – Сент-Майкла. Американский городок поразительно отличался от русских гаваней по другую сторону Берингова пролива: водопровод, электрическое освещение, свежие фрукты из Калифорнии (немедленно купленные для профилактики цинги) и телеграф. Вилькицкий отправил в Петербург депешу об открытии большого архипелага.
Телеграфист рассказал новость соседям. Мигом она стала известна газетам. Когда ледоколы пришли во Владивосток, весь город знал подробности, включая фамилии командиров и доктора. Первое публичное сообщение с показом фотографий делал Старокадомский. Потом он отправился поездом в Петербург и повторил своё выступление в Географическом обществе. Затем в Москве и в каждом военном порту: Кронштадте, Ревеле (Таллин), Либаве (Лиепая), Гельсингфорсе (Хельсинки) и Севастополе.
Звёздный час участников экспедиции окончился в гражданскую войну. Кто пошёл в Красную армию, кто в Белую и затем в эмиграцию; а там одни в Америку, другие в Кригсмарине. Старокадомский остался в санитарном управлении красного флота.
В мае 1931 года коллегия ОГПУ выслала его как вредителя из «бывших», но на высокую должность начальника медсанчасти Северо-Восточной экспедиции, работавшей на Дальстрой – спецслужбу, занимавшуюся добычей колымского золота. В устье Колымы на берегу бухты Амбарчик заключённые строили порт для снабжения приисков. Полярных врачей опытнее Старокадомского в стране не было, и он отплыл на место в каюте парохода «Сучан», где в трюме которого везли 200 осуждённых по уголовным статьям.
Вверху слева: инициатор гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана и создатель её кораблей, ледоколов "Таймыр" и "Вайгач", будущий адмирал и руководитель белого движения Александр Васильевич Колчак (1874-1920). Фото сделано во время экспедиции 1900-1902 гг. в кают-компании не слишком пригодной для плавания во льдах шхуны "Заря", когда Колчак задумывал конструкцию ледокола-"ледодава".
Вверху справа: начальник гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана в 1913-1915 гг. Борис Андреевич Вилькицкий (1885-1961), командир парохода "Таймыр", первооткрыватель Северной Земли, командир и приятель Старокадомского. Вместе с доктором испытывал конструкцию спального мешка для разведывательных партий и собирал коллекцию арктических насекомых.
Внизу: встреча с чукчами в Колючинской губе, 30 сентября 1913 года. Крайний справа - доктор Старокадомский.
Запечатлен момент похорон кочегара Беляка, которого втянуло между барабанами лебедки. Моряки объясняют туземцам, что под крестом похоронен их товарищ, и просят беречь его могилу. Чтобы просьба запомнилась, вручаются подарки: чай, сахар, табак и спички.
На Колыму шла тогда целая эскадра – 6 пароходов и ледорез «Фёдор Литке». Предполагалось, что заключённые поставят палатки, расселятся в них и перетащат на сушу 15 тысяч тонн груза. Но до зимы выгрузили только треть, и суда ушли зимовать в более удобную Чаунскую губу, где таким образом возник порт Певек.
На отдельном лагпункте Амбарчик не было ни свежего мяса, ни овощей, и у «пассажиров Дальстроя», как официально называли зеков, началась цинга. К январю 1933 года из 200 человек умерли 45, остальные болели поголовно. Лагпункт мог остаться вовсе без рабочей силы, и Старокадомского вызвали из Певека по радио.
57-летнему доктору в сопровождении капитана Сиднева предстояло ехать по тундре 600 километров в самую тёмную пору полярной ночи, по лютому морозу с ураганным ветром. Не дожидаясь перемены погоды, Старокадомский взял в единственную руку чемоданчик с инструментами, погрузил на нарты два пуда сушёной смородины и двинулся в путь. Ехали 8 суток, ночуя в развалинах поварен, построенных русскими купцами в XVIII веке.
Заключённым говорили, что доктор выехал, но начальству не верили, а от врачей не ждали ничего хорошего. В Амбарчике имелся врач Миткевич. Он пил спирт, спал до двенадцати и больных не осматривал, повторяя «а что я могу сделать?»
Появление однорукого доктора среди бурана произвело ошеломляющее впечатление. Немедленно заварив всем кисель, Старокадомский решил использовать душевный подъём, который для врачей его школы значил не меньше, чем овощи-фрукты. В экспедиции Вилькицкого для развлечения команды устраивали карнавалы, футбол и музыку. Но как с пустыми руками заставить людей забыть о своём отчаянном положении?
И Старокадомский увлёк их рассказами о другой жизни, где не было ни голода, ни оперуполномоченных. Он как «политический» не имел со своими пациентами ничего общего. Однако нашлась масса интересных тем и для них. Как живётся на Аляске; как правильно готовить мясо моржа; о мамонтовой кости на Ляховских островах и деревянных горах Новой Сибири; как похитить колонию хищных цейлонских муравьёв вместе с их царицей и уцелеть. Рассказчик не умолкал, как Шехерезада. В жизни некоторых больных не было более интересных месяцев, чем эти два, проведённые в лазарете с одноруким доктором. К апрелю все пациенты были выписаны, но к полноценной работе смогли вернуться только 34. Остальных отселили на заимку Сухарная, отдохнуть и подкормиться.
На смену доходягам привезли новых «пассажиров», но без сушеной смородины, потому что на Большой земле некому было об этом подумать. К октябрю началась цинга уже среди новичков, пятеро умерли. И они тоже не сумели выполнить план по разгрузке. Люди, доставка которых стоила столько денег, сразу же пришли в нерабочее состояние. Уморить их, чтобы списать, мешало присутствие чукчей. Они овладели английским лучше, чем русским, меняя свою охотничью добычу на контрабанду из США и Канады. Всё происходящее в Амбарчике становилось известно американцам.
Пришлось организовать беспримерную в истории эвакуацию «пассажиров» по воздуху. Лётчик Фёдор Куканов на трёхмоторном «Юнкерс-Гиганте» за 13 рейсов вывез 93 человек. Полгода спустя за сравнимое количество спасенных пассажиров «Челюскина», перевезённых на сопоставимое расстояние, шестеро лётчиков стали Героями Советского Союза.
Фёдор Куканов
На спасении заключённых великих наград не заслужишь, даже если это генеральная репетиция другого подвига. Куканов получил орден Красной Звезды и квартиру, а Старокадомский – должность инспектора по морскому флоту в Наркомздраве. Когда других полярников сажали массово и надолго, доктор мог заниматься любимым делом: переводить иностранные труды по гигиене. Внимательно следил он за сообщениями о кислоте, которая препятствует развитию скорбута (цинги), за что в 1932-м и названа аскорбиновой. Эти сведения Старокадомский включил в бесчисленные руководства.
В 1944-м с него сняли судимость. Культивируя восхищение имперским прошлым, однорукого доктора охотно демонстрировали публике как живой памятник преемственности. Нет на карте архипелага Земля Императора Николая II, есть Северная Земля. Нет острова Цесаревича Алексея, есть Малый Таймыр. Но западнее него располагается остров Старокадомского, и так будет впредь.
Взято: med-history.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]