Немец о Московии времён Бориса Годунова.
---
ГЕОРГ ТЕКТАНДЕР (1603-1604)
Что же, впрочем, касается города Москвы, то он очень Велик и чрезвычайно многолюден; в нем могут уместиться, как нам сообщали, до 5000000 человек, и его почти нельзя сравнить ни с каким немецким городом. Он имеет в окружности четыре немецких мили и состоит из трех частей: первая окружена прочною деревянного стеною с укреплении, вышиною до 15 локтей, и река Москва, от которой и город получил свое название, делит ее, в двух местах, на две части.
Вторая, средний город, имеет довольно крепкую каменную стену; третью составляет королевский Замок (Koenigliche Schlosz), стоящий в самом центре и окруженный особою стеною и глубоким водяным рвом. Дома же и постройки все (Haeuser und Gebaeude) вообще, большею частью деревянные и безобразны (unformirlich) и стоят не в ряд, как у нас; комнаты обыкновенно снабжены печами без труб (Rauchofen) и в окнах нет стекол.
Она до того строго охраняется, что проникнуть в нее или убежать из нее тайно, без Великокняжеского пропуска или паспорта, невозможно. Зимою там страшно холодно, и выпадает глубокий снег. Плодов всякого рода и винограда там очень мало, кроме яблок в городе Москве, разведенных там одним немцем, но и те довольно редки. Хлеба — ячменя, овса и пшеницы, у них иногда бывает в изобилии; если же он как-нибудь не родится, то для Московов (Moscis) наступает такой голод, какой случился при нас, что многие тысячи людей в городе и окрестностях Москвы умерли от голода.
Почти невероятно, но нам доподлинно известно, что печения (Kuchen), называемые у них пирогами, приготовляемые приблизительно так же как у нас пфанкухены (Pfannkuchen) и которые обыкновенно начиняются разного рода мясом, неоднократно продавались в городе у булочников с человеческим мясом; что они похищали трупы, рубили их на куски и пожирали. Когда это обнаружилось, то многие из них подверглись судебному наказанию за это. Другие ели, хотя этому почти нельзя верить, но это действительно было так, с большего голода, нечистых животных — собак и кошек. В деревнях также никто не был в безопасности; мы сами, по дороге, видели много прекрасных сел, совершенно обезлюденных, а кто не умер голодной смертью, те были убиваемы разбойниками. Об этом можно было бы написать еще очень много. Вообще же эта страна велика и пространна; она тянется вместе с землями Татар, Черемисов и Ногайцев, которых московиты отчасти подчинили себе, почти на 550 немецких миль в длину, до Каспийского или Гирканского моря, а в ширину до гор Гордийских, но мало возделывается, и городов в ней немного.
Относительно вероисповедания и богослужения московитов, я скажу, что, насколько мне удалось узнать о сем, они считают себя и тех, кто придерживается с ними одной веры, самыми настоящими и лучшими христианами; нас же они не признают вовсе за христиан, а называют прямо погаными (paganos) т. е. язычниками. А между тем, они такие сластолюбцы, безбожники, обманщики и лжецы, что нельзя и описать, в чем мы достаточно убедились, прожив среди них полгода. На мой взгляд, едва ли найдется где, в свете, другая страна, где бы господствовал такой разврат и бесстыдство. Насколько я мог заметить, они ни во что не ставят десять заповедей и слегка наказывают нарушающих их. Убийца, или другой какой преступник, наказывается за свое злодеяние заключением в тюрьму на два, или на три года. Отбыв это наказание, он становится еще худшим, нежели был раньше. Большая часть парода находится в полной крепостной зависимости, и если кто-либо из них поднимет руку на своего господина или вообще как-нибудь провинится перед ним, то тот имеет право убить его или поступить с ним по же татю.
Проходя мимо какой-либо церкви, они крестятся или ударяют себя по голове, наклоняя ее. Колокола у них в большому употреблении, но они звонят в них совсем иначе, нежели это делается у нас, а именно, ударяя языком колокола то в один бок его, то в другой. В церквах у них нет ни лавок, ни стульев, а только наверху, кругом всей церкви, снаружи, идет крытый ход; сама же церковь снабжена многими маленькими и узенькими оконцами (Fensterlein). Народ стоит перед дверями церкви, или заглядывает извне в эти оконца, крестится и, таким образом, они молятся.
У них существует обычай, войдя в комнату, прежде чем поздороваться, трижды перекреститься, наклоняя при этом голову и произнося следующие слова: Господи, помилуй меня грешного (Hospodi promilui mne grechni). В этом заключается вся их молитва и вообще, они плохо умеют молиться
При браках и свадьбах они придерживаются следующих порядков: они не позволяют молодому человеку подойди к молодой девице, беседовать с нею, ухаживать за нею, или веселиться с нею где либо на пиру, — нет, брак устраивается исключительно родителями или близкими приятелями. Жениху дозволяется видеть невесту лишь после того, как он крепко обяжется уплатить известную сумму денег в случае, если брак не состоится. Дети обязаны подчиняться выбору родителей. Когда жених достаточно крепко обяжется, то невесту приводить к нему и вручают ее ему, в присутствии родных с его стороны и со стороны невесты, хотя бы она ему и не нравилась. Затем невесту всю покрывают шелковым платком, и две женщины из наиболее близких друзей ведут ее в церковь, где священник венчает их. Часто венчают детей (особенно у богатых людей) весьма рано, 9-ти или 10-ти лет, и, весьма редко, двадцати лет или более, как у нас. Это весьма странно, ибо такие дети не могут вполне понимать значение брака и он обращается в игру. Богатые и знатные люди держат своих жен взаперти в особых комнатах, откуда им редко дозволяется выходить. Если кто придет к мужу, то жена не смеет показаться ему, хотя бы то был родной брат мужа; еще менее смеет она вступить в разговор с чужим человеком. Они содержатся в заключении, точно птицы в клетке.
Своих покойников они хоронят с многими обрядами, громким воем и плачем, для чего они употребляют малых ребятишек (kleine Buben), которые бегут за покойником, и чем громче и больше они кричат, тем пышнее и почетнее считаются у них похороны.
Что же касается далее их нравов и обычаев, то в еде и питье они подобны скотам, грубы и неприличны. Едят обыкновенно без тарелок и ножей, хватают кушанья прямо руками. Для питья они употребляют большею частью мед и водку. Они — крайне коварны и корыстолюбивы, хотя, не взирая на то, считают себя самыми настоящими христианами и не терпят того, чтобы им предпочли какой либо другой народ.
Что же, впрочем, касается города Москвы, то он очень Велик и чрезвычайно многолюден; в нем могут уместиться, как нам сообщали, до 5000000 человек, и его почти нельзя сравнить ни с каким немецким городом. Он имеет в окружности четыре немецких мили и состоит из трех частей: первая окружена прочною деревянного стеною с укреплении, вышиною до 15 локтей, и река Москва, от которой и город получил свое название, делит ее, в двух местах, на две части.
Вторая, средний город, имеет довольно крепкую каменную стену; третью составляет королевский Замок (Koenigliche Schlosz), стоящий в самом центре и окруженный особою стеною и глубоким водяным рвом. Дома же и постройки все (Haeuser und Gebaeude) вообще, большею частью деревянные и безобразны (unformirlich) и стоят не в ряд, как у нас; комнаты обыкновенно снабжены печами без труб (Rauchofen) и в окнах нет стекол.
Она до того строго охраняется, что проникнуть в нее или убежать из нее тайно, без Великокняжеского пропуска или паспорта, невозможно. Зимою там страшно холодно, и выпадает глубокий снег. Плодов всякого рода и винограда там очень мало, кроме яблок в городе Москве, разведенных там одним немцем, но и те довольно редки. Хлеба — ячменя, овса и пшеницы, у них иногда бывает в изобилии; если же он как-нибудь не родится, то для Московов (Moscis) наступает такой голод, какой случился при нас, что многие тысячи людей в городе и окрестностях Москвы умерли от голода.
Почти невероятно, но нам доподлинно известно, что печения (Kuchen), называемые у них пирогами, приготовляемые приблизительно так же как у нас пфанкухены (Pfannkuchen) и которые обыкновенно начиняются разного рода мясом, неоднократно продавались в городе у булочников с человеческим мясом; что они похищали трупы, рубили их на куски и пожирали. Когда это обнаружилось, то многие из них подверглись судебному наказанию за это. Другие ели, хотя этому почти нельзя верить, но это действительно было так, с большего голода, нечистых животных — собак и кошек. В деревнях также никто не был в безопасности; мы сами, по дороге, видели много прекрасных сел, совершенно обезлюденных, а кто не умер голодной смертью, те были убиваемы разбойниками. Об этом можно было бы написать еще очень много. Вообще же эта страна велика и пространна; она тянется вместе с землями Татар, Черемисов и Ногайцев, которых московиты отчасти подчинили себе, почти на 550 немецких миль в длину, до Каспийского или Гирканского моря, а в ширину до гор Гордийских, но мало возделывается, и городов в ней немного.
Относительно вероисповедания и богослужения московитов, я скажу, что, насколько мне удалось узнать о сем, они считают себя и тех, кто придерживается с ними одной веры, самыми настоящими и лучшими христианами; нас же они не признают вовсе за христиан, а называют прямо погаными (paganos) т. е. язычниками. А между тем, они такие сластолюбцы, безбожники, обманщики и лжецы, что нельзя и описать, в чем мы достаточно убедились, прожив среди них полгода. На мой взгляд, едва ли найдется где, в свете, другая страна, где бы господствовал такой разврат и бесстыдство. Насколько я мог заметить, они ни во что не ставят десять заповедей и слегка наказывают нарушающих их. Убийца, или другой какой преступник, наказывается за свое злодеяние заключением в тюрьму на два, или на три года. Отбыв это наказание, он становится еще худшим, нежели был раньше. Большая часть парода находится в полной крепостной зависимости, и если кто-либо из них поднимет руку на своего господина или вообще как-нибудь провинится перед ним, то тот имеет право убить его или поступить с ним по же татю.
Проходя мимо какой-либо церкви, они крестятся или ударяют себя по голове, наклоняя ее. Колокола у них в большому употреблении, но они звонят в них совсем иначе, нежели это делается у нас, а именно, ударяя языком колокола то в один бок его, то в другой. В церквах у них нет ни лавок, ни стульев, а только наверху, кругом всей церкви, снаружи, идет крытый ход; сама же церковь снабжена многими маленькими и узенькими оконцами (Fensterlein). Народ стоит перед дверями церкви, или заглядывает извне в эти оконца, крестится и, таким образом, они молятся.
У них существует обычай, войдя в комнату, прежде чем поздороваться, трижды перекреститься, наклоняя при этом голову и произнося следующие слова: Господи, помилуй меня грешного (Hospodi promilui mne grechni). В этом заключается вся их молитва и вообще, они плохо умеют молиться
При браках и свадьбах они придерживаются следующих порядков: они не позволяют молодому человеку подойди к молодой девице, беседовать с нею, ухаживать за нею, или веселиться с нею где либо на пиру, — нет, брак устраивается исключительно родителями или близкими приятелями. Жениху дозволяется видеть невесту лишь после того, как он крепко обяжется уплатить известную сумму денег в случае, если брак не состоится. Дети обязаны подчиняться выбору родителей. Когда жених достаточно крепко обяжется, то невесту приводить к нему и вручают ее ему, в присутствии родных с его стороны и со стороны невесты, хотя бы она ему и не нравилась. Затем невесту всю покрывают шелковым платком, и две женщины из наиболее близких друзей ведут ее в церковь, где священник венчает их. Часто венчают детей (особенно у богатых людей) весьма рано, 9-ти или 10-ти лет, и, весьма редко, двадцати лет или более, как у нас. Это весьма странно, ибо такие дети не могут вполне понимать значение брака и он обращается в игру. Богатые и знатные люди держат своих жен взаперти в особых комнатах, откуда им редко дозволяется выходить. Если кто придет к мужу, то жена не смеет показаться ему, хотя бы то был родной брат мужа; еще менее смеет она вступить в разговор с чужим человеком. Они содержатся в заключении, точно птицы в клетке.
Своих покойников они хоронят с многими обрядами, громким воем и плачем, для чего они употребляют малых ребятишек (kleine Buben), которые бегут за покойником, и чем громче и больше они кричат, тем пышнее и почетнее считаются у них похороны.
Что же касается далее их нравов и обычаев, то в еде и питье они подобны скотам, грубы и неприличны. Едят обыкновенно без тарелок и ножей, хватают кушанья прямо руками. Для питья они употребляют большею частью мед и водку. Они — крайне коварны и корыстолюбивы, хотя, не взирая на то, считают себя самыми настоящими христианами и не терпят того, чтобы им предпочли какой либо другой народ.
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]