Как читать «Витю Малеева в школе и дома»
---
Большинство произведений лауреатов Сталинской премии сегодня помнят лишь историки литературы, и только повесть о Вите Малееве [повесть Николая Носова, рассказывающая об учениках советской школы конца 1940-х — начала 1950-х годов, в 1952 году была удостоена Сталинской премии 3-й степени] активно переиздается до сих пор.
Казалось бы, сюжет банален и даже скучен. Два двоечника, Витя Малеев и Костя Шишкин, сперва страшно запустили школьные занятия, а потом, собрав волю в кулак, исправились. Повествование сперва посвящено постепенной «академической деградации», а потом — прогрессу каждого из друзей. Как и в большинстве школьных повестей, действие начинается 1 сентября и занимает один учебный год. Носов, правда, обрывает свою школьную сагу раньше конца мая: как только в начале весны Костя получает первую в своей жизни четверку по русскому языку, повествователь, то есть Витя, приводит нас к оптимистическому финалу — оба мальчика закончили учебный год на одни пятерки. Откуда взялись годовые пятерки при двойках в первой и тройках во второй четверти, непонятно. Если же прочитать книгу внимательно, становятся заметны и другие странности и нестыковки.
Социальный и политический заказ
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Главной проблемой советской школы второй половины 1940-х и начала 1950-х годов была катастрофическая неуспеваемость: многие школьники не справлялись с программой и оставались на второй год [в некоторых регионах РСФСР эти показатели доходили до 30 %] или просто бросали школу. Ситуация усугубилась в 1949 году, когда обязательное четырехлетнее образование сменилось семилетним: оставивший школу шестиклассник считался теперь не завершившим минимальный школьный цикл, а значит, неграмотным.
Во время войны многие пропускали по несколько лет обучения, и послевоенные школы были полны «переростков» — детей, иногда на пять-шесть лет старше своих одноклассников. Такое соседство мало мотивировало их к учебе, а также к соблюдению тишины и порядка. Школы были переполнены: занятия шли в две и три смены, классы насчитывали по 40–50 человек, не хватало учителей, учебников, школьного оборудования. В 1943 году, после введения раздельного обучения мальчиков и девочек, проблем стало еще больше: уровень хулиганства в мужских средних школах зашкаливал. По статистике, самый высокий процент двоечников приходился на четвертые и пятые классы, то есть последний год начальной и первый год средней школы. Чаще всего получали двойки по русскому и математике — и оставались на второй год.
Чтобы исправить эту ситуацию, в феврале 1949 года Министерство просвещения РСФСР и Отдел школ ЦК ВКП(б) сформулировали вполне четкий заказ советским детским писателям: создать произведения в жанре школьной повести, в которых были бы изображены случаи успешного преодоления этих проблем [директива была оглашена на совещании по вопросам работы издательства «Детгиз»].
Борьба за успеваемость
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
К 1951 году Носов уже написал несколько сборников рассказов и повестей, среди которых были знаменитые «Веселая семейка» (1949) и «Дневник Коли Синицына» (1950) [По сути, пожелания министерства уже воплощала «Веселая семейка»: герои повести тоже проходят путь от академической неуспеваемости к ее полному преодолению. Однако здесь учеба оказывается скорее на втором плане: в центре повествования — история самодельного инкубатора и борьбы за жизнь искусственно выведенных цыплят (а в «Дневнике Коли Синицына», где действие и вовсе происходит летом, — пионерская пасека)]. «Витя Малеев» — история двоечника, превращающегося в отличника, и особо пристальное внимание здесь обращено даже не на знания и умения героя (или на их недостаток), а на оценки. Дети, герои повести, поразительным образом сосредоточены именно на количественных показателях. Они дают бесконечные обещания «учиться без двоек», «учиться без троек», «учиться на отлично», хотя о чем говорят эти отметки — до конца не ясно. Непонятны и причины бесконечных неудов: если верить Вите Малееву (а за ним и Носову), это слабоволие и недостаточное усердие в приготовлении домашних заданий. Однако если приглядеться внимательно, то можно заметить, что есть и другие обстоятельства, которые Носов не раскрывает и не комментирует.
Помоги себе сам
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Добиваясь от папы записанного решения заданной на дом задачи, Витя говорит, что его учительница, Ольга Николаевна, «ничего не объясняет»: «Всё только спрашивает и спрашивает». Настораживают и проблемы Кости Шишкина с русским языком: судя по количеству и параметрам ошибок, которые он допускает, у него самая настоящая аграфия. А если еще вспомнить, что этот мальчик не сидит на месте (даже футбольным вратарем не смог побыть: побежал забивать мяч в чужие ворота), можно предположить, что у него и гиперактивность, и синдром дефицита внимания [интерес Носова к детской психологии (об этом можно судить по его переписке с читателями-детьми и вообще по известным данным биографии) позволяет предположить, что все эти черты характера — не следствие хаотической выдумки, но значимые детали, которые, однако, даны скороговоркой в силу самоцензуры и жанровых ограничений школьной повести].
Впрочем, на одну из причин Костиной неуспеваемости Носов указывает вполне определенно: отец мальчика погиб на фронте, когда тот еще был младенцем. Костя воспитан мамой и тетей, которые не успевали уделять ему должного внимания. Этим травматическим обстоятельствам уделено буквально полстраницы: сказав об этом однажды, Носов больше не возвращается к проблеме послевоенной безотцовщины.
Главная идея в борьбе с неуспеваемостью и второгодничеством, по Носову, состоит в том, что ученик должен помочь себе сам. И у него нет другого способа сделать это, кроме как невиданными усилиями сконцентрировать волю и направить ее на решение, казалось бы, нерешаемых проблем (в буквальном и переносном смысле). Интересно, как Носов упрощает собственную писательскую и психологическую задачу: каждый из мальчиков не успевает только по одному предмету (прямо по статистике Минпроса): Витя — по арифметике, а Костя — по русскому языку. Рецепт оказывается относительно прост: выполняя домашние задания, сделать самый трудный предмет приоритетным, взять учебники за предыдущие годы, пройти по ним старый материал и т. д. Однако как быть детям, систематически не успевающим по нескольким или сразу по всем предметам, — Носов не объясняет, хотя большинство второгодников того времени относились именно к такому типу учеников.
Не рассказывает Носов и о том, как Косте Шишкину и Вите, его добровольному репетитору, удалось преодолеть Костину аграфию. Мы знаем, что Костя делал десятки ошибок даже в простейших словах, но почему в финале он стал писать грамотно — неизвестно, ведь единственным показателем его успеха выступает оценка. Столь же туманна история победы Вити над математическими трудностями. Мальчик, который не понимал ни текстов задач, ни алгоритмов их решения, вдруг сам начинает изобретать методы работы с ними. Благодаря каким интеллектуальным ресурсам происходит этот прогресс? Почему до этого Витя не понимал объяснения родителей, нескольких одноклассников и учителя?
Инструкции министерства просвещения
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Носов учитывает не просто общее пожелание министерства отразить в литературе «борьбу за высокую успеваемость» — он следует и более конкретным рекомендациям. В январе 1949 года тогдашний министр просвещения Александр Вознесенский издал приказ, запрещавший перегружать школьников общественной, в том числе пионерской и комсомольской, работой, — возлагать поручения на одних и тех же учеников (так называемый актив) и задействовать в такой работе двоечников. Учителям и пионервожатым было четко указано, что на первом месте — образовательный процесс. Это распоряжение министерства и стало причиной отстранения Кости и Вити от участия в ноябрьском школьном концерте (мальчики вышли на сцену «контрабандой»). Прямо из министерских инструкций перекочевали в повесть и рекомендации по соблюдению режима дня, и борьба с «подсказкой», и сдержанно-ироническое отношение к публичным обещаниям исправить оценки.
В школе и дома
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Несмотря на название повести, мы почти не видим Витю Малеева в школе и дома. Про школу известно только то, что там издают стенгазету, изредка пробирают двоечников, а потом организуют классную библиотеку, за которую назначают ответственными Костю и Витю. Мы не знаем ни кто из ребят с кем дружит, ни как выглядит учительница. Так же схематичны и домашние сцены.
Действие происходит в провинциальном городе не позже чем через пять лет после конца войны. О степени благосостояния семей можно судить по рассказу одного из одноклассников Вити о летней поездке с родителями на Черное море — весь класс слушает его так, как будто он побывал на Луне:
«— Море — оно большое, — начал рассказывать Глеб Скамейкин. — Оно такое большое, что если на одном берегу стоишь, то другого берега даже не видно. С одной стороны есть берег, а с другой стороны никакого берега нет. Вот как много воды, ребята! Одним словом, одна вода! А солнце там печет так, что с меня сошла вся кожа.
— Врешь!
— Честное слово! Я сам даже испугался сначала, а потом оказалось, что у меня под этой кожей есть еще одна кожа. Вот я теперь и хожу в этой второй коже».
Ни у Вити, ни у Кости, ни даже у примерной Витиной сестры Лики нет никаких обязанностей по дому, обычных для советских детей того времени: убрать коридор общей квартиры или растопить керосинку, постоять в очереди за продуктами или помыть посуду. Их святая обязанность — только хорошо учиться.
На самом деле причиной школьной неуспеваемости конца 1940-х — начала 1950-х часто было то, что дети выполняли все домашние обязанности взрослых, в то время как взрослые проводили большую часть дня на работе, но об этом соцреалистическая детская проза не рассказывала.
Память о войне
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Близкая память о войне [оба героя — 1940 или 1941 года рождения, и это последнее многочисленное предвоенное поколение] тоже никак не дает о себе знать, кроме небольшого и потому выглядящего несколько искусственно фрагмента об отце Кости. Костя рассказывает, что его семья переехала из Нальчика. Это значит, что во время войны они жили на оккупированной территории, а следовательно, потом с трудом могли устроиться на престижную или квалифицированную работу и поступить в высшие учебные заведения. Но и здесь по понятным причинам нет никакого комментария, и можно только догадываться, почему в тексте появляется этот топоним.
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
В домашних сценах можно обнаружить очень завуалированный намек на ухудшившуюся после гибели миллионов мужчин на фронте послевоенную демографию. У Вити жив отец и есть младшая сестра Лика, а у Кости нет ни братьев, ни сестер — он скорбно называет себя «одиноким» и жалуется, что ему не о ком позаботиться. Многочисленные звери, живущие у него дома, компенсируют потребность мальчика в эмоциональной привязанности, которой он лишен из-за гибели отца. Возможно, одиночество Кости — разгадка, ключ ко многим другим носовским сюжетам, в которых дети берут на себя заботу о животных. Не становятся ли цыплята, пчелы, мыши и щенки единственным доступным советским детям способом возместить отсутствие стабильной привязанности к родителям и близким?
Публикации
Обложка книги «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Впервые повесть Носова была опубликована в шестом номере журнала «Новый мир» за 1951 год, а вскоре вышла отдельным изданием в «Детгизе». За это время текст претерпел немало изменений: редакторы издательства спрямили многие эпизоды, где демонстрировалась непосредственная детская реакция или, наоборот, моральные и психологические затруднения героев. Явные отличия двух вариантов немедленно заметили современники. Критик Зиновий Паперный выпустил статью «Витя Малеев в журнале и в книге», где изо всех сил ругал редакторов «Детгиза» за презрительное отношение к психологической детали и любым поведенческим «неправильностям».
В последующих изданиях книги Носов вернул некоторые сокращенные ранее фрагменты журнальной редакции. Однако один эпизод так и остался без изменений: это сцена разоблачения мнимого больного Кости Шишкина одноклассниками. В первой журнальной версии о том, что Костя на самом деле не болен, а притворяется, узнаёт только один из мальчиков, Леня, и уже потом рассказывает об этом всем остальным. Дальше перед ребятами встает дилемма: рассказать о прогулах Шишкина учительнице или не ябедничать и промолчать. Сам Витя, которому Костя доверился с самого начала, решил этот вопрос однозначно: если друг просит сохранить что-то в тайне, ты обязан выполнить обещание.
В результате, когда на вопрос учительницы Ольги Николаевны о здоровье Шишкина Малеев вновь затягивает песню о его болезни, один из одноклассников не выдерживает и признаётся. На перемене в класс приходит пионервожатый, и вопрос, который казался детям таким сложным, получает однозначное разрешение: если правда рассказана открыто, на виду у всех, и не с целью повредить человеку — это и есть поступок настоящего друга. А вот сокрытие правды, чем занимался на протяжении недели Витя Малеев, — признак «ложной дружбы». Витя со вздохом взваливает на себя звание «ложного друга», понимая при этом, что иначе не мог поступить.
Во всех книжных редакциях описания нравственных метаний Вити и его одноклассников сокращены до минимума: Ольга Николаевна сама обнаруживает симулянта Костю, когда приходит к нему домой вслед за своими учениками. Вопрос «выдать или не выдать» — личное дело «запутавшегося» Вити Малеева, но не общая проблема, которую решает весь класс. Сокращение этого эпизода совсем не случайно в общем идейном контексте повести. В своем отношении к успеваемости, прогулам и даже к сохранению личной тайны школьный класс должен был выглядеть монолитным и непоколебимым.
Принцип коллективной ответственности
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Пожалуй, главное отличие тогдашней погони за хорошими оценками от похожих явлений сегодняшнего дня — в том, что в то время успеваемость ученика была не его личным делом, а зоной ответственности коллектива, к которому он принадлежал. Двойки Малеева и Шишкина — пятно на репутации звена, а потом и класса: все должны испытывать стыд и смущение от двоек и троек нерадивых учеников.
Ребята то и дело бегают домой к Косте и Вите, чтобы проверить, делают ли они домашнее задание. Такой же ревностный контроль над одноклассниками устанавливает и сам Костя, став библиотекарем: теперь у него есть на это и моральные права, и полномочия. В финале повести ребята собираются на очередное собрание — чтобы сообщить о том, что в их рядах не осталось ни одного троечника. Мораль очевидна: высокого результата удалось добиться, потому что ребята были дружными. Ментор-пионервожатый завершает разговор словами: «Настоящая дружба состоит не в том, чтобы прощать слабости своих товарищей, а в том, чтобы быть требовательным к своим друзьям».
Эта цитата — логичный итог работы Николая Носова по заданию министерства просвещения. «Правильный» жизненный путь юного гражданина мог начинаться в школе только при условии полной академической успеваемости. Став хорошистом или отличником, ученик должен был установить жесткий контроль над менее успешными ровесниками и требовать от них таких же высоких результатов.
Повесть о кающемся грешнике
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Несмотря на то что повесть была фактически написана по министерскому заданию, «Витя Малеев» несколько десятилетий был востребован читателями. Почему? Носов соединил сюжет о борьбе с неуспеваемостью и притчу о кающемся и спасенном грешнике, добавив в свой текст иронию — редкую вещь в детской литературе сталинского времени.
Главный герой простодушен и откровенен: он часто признаётся в характерных детских слабостях или высказывает наивные мысли. Этот самоанализ демонстрирует его психологический рост — взять хотя бы чистосердечный рассказ Вити о том, как бы он устроил школьную жизнь в начале учебного года, имей он такие полномочия:
«Если б я был главным начальником над школами, я бы сделал как-нибудь так, чтоб занятия начинались не сразу, а постепенно, чтоб ребята понемногу отвыкали гулять и понемногу привыкали к урокам. <…> Может быть, кто-нибудь подумает, что я ленивый и вообще не люблю учиться, но это неправда. Я очень люблю учиться, но мне трудно начать работать сразу: то гулял, гулял, а тут вдруг стоп машина — давай учись».
А вот психология Кости Шишкина — конфликтная. Паперный в своей статье иронизировал над тем, что в отдельном издании повести Носов превратил Шишкина в «кающегося интеллигента», однако рассказы Шишкина о его душевных терзаниях Носов из последующих изданий не убрал:
«Я так мучился, пока не ходил в школу. Чего я только не передумал за эти дни! Все ребята как ребята: утром встанут — в школу идут, а я как бездомный щенок таскаюсь по всему городу, а в голове мысли разные. И маму жалко! Разве мне хочется ее обманывать? А вот обманываю и обманываю и остановиться уже не могу. Другие матери гордятся своими детьми, а я такой, что и гордиться мною нельзя. И не видно было конца моим мучениям: чем дальше, тем хуже!»
В ламентациях Шишкина едва различим новозаветный источник, совершенно невозможный для упоминания в советской печати: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7:19–20).
Это сочетание иронии и психологизма с едва заметным христианско-моралистическим подтекстом и было необычным в общем унылом контексте школьной повести и обеспечивало ее долгую популярность среди детей и особенно — родителей и учителей, которым этот психологизм, вероятно, казался еще более достоверным, чем их воспитанникам.
Сегодня повесть выглядит настолько привычной частью детского канона русской литературы, что требуется усилие, чтобы увидеть, как писатель делает мерилом душевного спасения школьные отметки, а усвоение школьных норм и правил представляет как путь спасения.
Автор Мария Майофис, историк культуры
Источник - arzamas.academy
Казалось бы, сюжет банален и даже скучен. Два двоечника, Витя Малеев и Костя Шишкин, сперва страшно запустили школьные занятия, а потом, собрав волю в кулак, исправились. Повествование сперва посвящено постепенной «академической деградации», а потом — прогрессу каждого из друзей. Как и в большинстве школьных повестей, действие начинается 1 сентября и занимает один учебный год. Носов, правда, обрывает свою школьную сагу раньше конца мая: как только в начале весны Костя получает первую в своей жизни четверку по русскому языку, повествователь, то есть Витя, приводит нас к оптимистическому финалу — оба мальчика закончили учебный год на одни пятерки. Откуда взялись годовые пятерки при двойках в первой и тройках во второй четверти, непонятно. Если же прочитать книгу внимательно, становятся заметны и другие странности и нестыковки.
Социальный и политический заказ
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Главной проблемой советской школы второй половины 1940-х и начала 1950-х годов была катастрофическая неуспеваемость: многие школьники не справлялись с программой и оставались на второй год [в некоторых регионах РСФСР эти показатели доходили до 30 %] или просто бросали школу. Ситуация усугубилась в 1949 году, когда обязательное четырехлетнее образование сменилось семилетним: оставивший школу шестиклассник считался теперь не завершившим минимальный школьный цикл, а значит, неграмотным.
Во время войны многие пропускали по несколько лет обучения, и послевоенные школы были полны «переростков» — детей, иногда на пять-шесть лет старше своих одноклассников. Такое соседство мало мотивировало их к учебе, а также к соблюдению тишины и порядка. Школы были переполнены: занятия шли в две и три смены, классы насчитывали по 40–50 человек, не хватало учителей, учебников, школьного оборудования. В 1943 году, после введения раздельного обучения мальчиков и девочек, проблем стало еще больше: уровень хулиганства в мужских средних школах зашкаливал. По статистике, самый высокий процент двоечников приходился на четвертые и пятые классы, то есть последний год начальной и первый год средней школы. Чаще всего получали двойки по русскому и математике — и оставались на второй год.
Чтобы исправить эту ситуацию, в феврале 1949 года Министерство просвещения РСФСР и Отдел школ ЦК ВКП(б) сформулировали вполне четкий заказ советским детским писателям: создать произведения в жанре школьной повести, в которых были бы изображены случаи успешного преодоления этих проблем [директива была оглашена на совещании по вопросам работы издательства «Детгиз»].
Борьба за успеваемость
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
К 1951 году Носов уже написал несколько сборников рассказов и повестей, среди которых были знаменитые «Веселая семейка» (1949) и «Дневник Коли Синицына» (1950) [По сути, пожелания министерства уже воплощала «Веселая семейка»: герои повести тоже проходят путь от академической неуспеваемости к ее полному преодолению. Однако здесь учеба оказывается скорее на втором плане: в центре повествования — история самодельного инкубатора и борьбы за жизнь искусственно выведенных цыплят (а в «Дневнике Коли Синицына», где действие и вовсе происходит летом, — пионерская пасека)]. «Витя Малеев» — история двоечника, превращающегося в отличника, и особо пристальное внимание здесь обращено даже не на знания и умения героя (или на их недостаток), а на оценки. Дети, герои повести, поразительным образом сосредоточены именно на количественных показателях. Они дают бесконечные обещания «учиться без двоек», «учиться без троек», «учиться на отлично», хотя о чем говорят эти отметки — до конца не ясно. Непонятны и причины бесконечных неудов: если верить Вите Малееву (а за ним и Носову), это слабоволие и недостаточное усердие в приготовлении домашних заданий. Однако если приглядеться внимательно, то можно заметить, что есть и другие обстоятельства, которые Носов не раскрывает и не комментирует.
Помоги себе сам
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Добиваясь от папы записанного решения заданной на дом задачи, Витя говорит, что его учительница, Ольга Николаевна, «ничего не объясняет»: «Всё только спрашивает и спрашивает». Настораживают и проблемы Кости Шишкина с русским языком: судя по количеству и параметрам ошибок, которые он допускает, у него самая настоящая аграфия. А если еще вспомнить, что этот мальчик не сидит на месте (даже футбольным вратарем не смог побыть: побежал забивать мяч в чужие ворота), можно предположить, что у него и гиперактивность, и синдром дефицита внимания [интерес Носова к детской психологии (об этом можно судить по его переписке с читателями-детьми и вообще по известным данным биографии) позволяет предположить, что все эти черты характера — не следствие хаотической выдумки, но значимые детали, которые, однако, даны скороговоркой в силу самоцензуры и жанровых ограничений школьной повести].
Впрочем, на одну из причин Костиной неуспеваемости Носов указывает вполне определенно: отец мальчика погиб на фронте, когда тот еще был младенцем. Костя воспитан мамой и тетей, которые не успевали уделять ему должного внимания. Этим травматическим обстоятельствам уделено буквально полстраницы: сказав об этом однажды, Носов больше не возвращается к проблеме послевоенной безотцовщины.
Главная идея в борьбе с неуспеваемостью и второгодничеством, по Носову, состоит в том, что ученик должен помочь себе сам. И у него нет другого способа сделать это, кроме как невиданными усилиями сконцентрировать волю и направить ее на решение, казалось бы, нерешаемых проблем (в буквальном и переносном смысле). Интересно, как Носов упрощает собственную писательскую и психологическую задачу: каждый из мальчиков не успевает только по одному предмету (прямо по статистике Минпроса): Витя — по арифметике, а Костя — по русскому языку. Рецепт оказывается относительно прост: выполняя домашние задания, сделать самый трудный предмет приоритетным, взять учебники за предыдущие годы, пройти по ним старый материал и т. д. Однако как быть детям, систематически не успевающим по нескольким или сразу по всем предметам, — Носов не объясняет, хотя большинство второгодников того времени относились именно к такому типу учеников.
Не рассказывает Носов и о том, как Косте Шишкину и Вите, его добровольному репетитору, удалось преодолеть Костину аграфию. Мы знаем, что Костя делал десятки ошибок даже в простейших словах, но почему в финале он стал писать грамотно — неизвестно, ведь единственным показателем его успеха выступает оценка. Столь же туманна история победы Вити над математическими трудностями. Мальчик, который не понимал ни текстов задач, ни алгоритмов их решения, вдруг сам начинает изобретать методы работы с ними. Благодаря каким интеллектуальным ресурсам происходит этот прогресс? Почему до этого Витя не понимал объяснения родителей, нескольких одноклассников и учителя?
Инструкции министерства просвещения
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Носов учитывает не просто общее пожелание министерства отразить в литературе «борьбу за высокую успеваемость» — он следует и более конкретным рекомендациям. В январе 1949 года тогдашний министр просвещения Александр Вознесенский издал приказ, запрещавший перегружать школьников общественной, в том числе пионерской и комсомольской, работой, — возлагать поручения на одних и тех же учеников (так называемый актив) и задействовать в такой работе двоечников. Учителям и пионервожатым было четко указано, что на первом месте — образовательный процесс. Это распоряжение министерства и стало причиной отстранения Кости и Вити от участия в ноябрьском школьном концерте (мальчики вышли на сцену «контрабандой»). Прямо из министерских инструкций перекочевали в повесть и рекомендации по соблюдению режима дня, и борьба с «подсказкой», и сдержанно-ироническое отношение к публичным обещаниям исправить оценки.
В школе и дома
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Несмотря на название повести, мы почти не видим Витю Малеева в школе и дома. Про школу известно только то, что там издают стенгазету, изредка пробирают двоечников, а потом организуют классную библиотеку, за которую назначают ответственными Костю и Витю. Мы не знаем ни кто из ребят с кем дружит, ни как выглядит учительница. Так же схематичны и домашние сцены.
Действие происходит в провинциальном городе не позже чем через пять лет после конца войны. О степени благосостояния семей можно судить по рассказу одного из одноклассников Вити о летней поездке с родителями на Черное море — весь класс слушает его так, как будто он побывал на Луне:
«— Море — оно большое, — начал рассказывать Глеб Скамейкин. — Оно такое большое, что если на одном берегу стоишь, то другого берега даже не видно. С одной стороны есть берег, а с другой стороны никакого берега нет. Вот как много воды, ребята! Одним словом, одна вода! А солнце там печет так, что с меня сошла вся кожа.
— Врешь!
— Честное слово! Я сам даже испугался сначала, а потом оказалось, что у меня под этой кожей есть еще одна кожа. Вот я теперь и хожу в этой второй коже».
Ни у Вити, ни у Кости, ни даже у примерной Витиной сестры Лики нет никаких обязанностей по дому, обычных для советских детей того времени: убрать коридор общей квартиры или растопить керосинку, постоять в очереди за продуктами или помыть посуду. Их святая обязанность — только хорошо учиться.
На самом деле причиной школьной неуспеваемости конца 1940-х — начала 1950-х часто было то, что дети выполняли все домашние обязанности взрослых, в то время как взрослые проводили большую часть дня на работе, но об этом соцреалистическая детская проза не рассказывала.
Память о войне
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Близкая память о войне [оба героя — 1940 или 1941 года рождения, и это последнее многочисленное предвоенное поколение] тоже никак не дает о себе знать, кроме небольшого и потому выглядящего несколько искусственно фрагмента об отце Кости. Костя рассказывает, что его семья переехала из Нальчика. Это значит, что во время войны они жили на оккупированной территории, а следовательно, потом с трудом могли устроиться на престижную или квалифицированную работу и поступить в высшие учебные заведения. Но и здесь по понятным причинам нет никакого комментария, и можно только догадываться, почему в тексте появляется этот топоним.
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
В домашних сценах можно обнаружить очень завуалированный намек на ухудшившуюся после гибели миллионов мужчин на фронте послевоенную демографию. У Вити жив отец и есть младшая сестра Лика, а у Кости нет ни братьев, ни сестер — он скорбно называет себя «одиноким» и жалуется, что ему не о ком позаботиться. Многочисленные звери, живущие у него дома, компенсируют потребность мальчика в эмоциональной привязанности, которой он лишен из-за гибели отца. Возможно, одиночество Кости — разгадка, ключ ко многим другим носовским сюжетам, в которых дети берут на себя заботу о животных. Не становятся ли цыплята, пчелы, мыши и щенки единственным доступным советским детям способом возместить отсутствие стабильной привязанности к родителям и близким?
Публикации
Обложка книги «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Впервые повесть Носова была опубликована в шестом номере журнала «Новый мир» за 1951 год, а вскоре вышла отдельным изданием в «Детгизе». За это время текст претерпел немало изменений: редакторы издательства спрямили многие эпизоды, где демонстрировалась непосредственная детская реакция или, наоборот, моральные и психологические затруднения героев. Явные отличия двух вариантов немедленно заметили современники. Критик Зиновий Паперный выпустил статью «Витя Малеев в журнале и в книге», где изо всех сил ругал редакторов «Детгиза» за презрительное отношение к психологической детали и любым поведенческим «неправильностям».
В последующих изданиях книги Носов вернул некоторые сокращенные ранее фрагменты журнальной редакции. Однако один эпизод так и остался без изменений: это сцена разоблачения мнимого больного Кости Шишкина одноклассниками. В первой журнальной версии о том, что Костя на самом деле не болен, а притворяется, узнаёт только один из мальчиков, Леня, и уже потом рассказывает об этом всем остальным. Дальше перед ребятами встает дилемма: рассказать о прогулах Шишкина учительнице или не ябедничать и промолчать. Сам Витя, которому Костя доверился с самого начала, решил этот вопрос однозначно: если друг просит сохранить что-то в тайне, ты обязан выполнить обещание.
В результате, когда на вопрос учительницы Ольги Николаевны о здоровье Шишкина Малеев вновь затягивает песню о его болезни, один из одноклассников не выдерживает и признаётся. На перемене в класс приходит пионервожатый, и вопрос, который казался детям таким сложным, получает однозначное разрешение: если правда рассказана открыто, на виду у всех, и не с целью повредить человеку — это и есть поступок настоящего друга. А вот сокрытие правды, чем занимался на протяжении недели Витя Малеев, — признак «ложной дружбы». Витя со вздохом взваливает на себя звание «ложного друга», понимая при этом, что иначе не мог поступить.
Во всех книжных редакциях описания нравственных метаний Вити и его одноклассников сокращены до минимума: Ольга Николаевна сама обнаруживает симулянта Костю, когда приходит к нему домой вслед за своими учениками. Вопрос «выдать или не выдать» — личное дело «запутавшегося» Вити Малеева, но не общая проблема, которую решает весь класс. Сокращение этого эпизода совсем не случайно в общем идейном контексте повести. В своем отношении к успеваемости, прогулам и даже к сохранению личной тайны школьный класс должен был выглядеть монолитным и непоколебимым.
Принцип коллективной ответственности
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Пожалуй, главное отличие тогдашней погони за хорошими оценками от похожих явлений сегодняшнего дня — в том, что в то время успеваемость ученика была не его личным делом, а зоной ответственности коллектива, к которому он принадлежал. Двойки Малеева и Шишкина — пятно на репутации звена, а потом и класса: все должны испытывать стыд и смущение от двоек и троек нерадивых учеников.
Ребята то и дело бегают домой к Косте и Вите, чтобы проверить, делают ли они домашнее задание. Такой же ревностный контроль над одноклассниками устанавливает и сам Костя, став библиотекарем: теперь у него есть на это и моральные права, и полномочия. В финале повести ребята собираются на очередное собрание — чтобы сообщить о том, что в их рядах не осталось ни одного троечника. Мораль очевидна: высокого результата удалось добиться, потому что ребята были дружными. Ментор-пионервожатый завершает разговор словами: «Настоящая дружба состоит не в том, чтобы прощать слабости своих товарищей, а в том, чтобы быть требовательным к своим друзьям».
Эта цитата — логичный итог работы Николая Носова по заданию министерства просвещения. «Правильный» жизненный путь юного гражданина мог начинаться в школе только при условии полной академической успеваемости. Став хорошистом или отличником, ученик должен был установить жесткий контроль над менее успешными ровесниками и требовать от них таких же высоких результатов.
Повесть о кающемся грешнике
Иллюстрация Георгия Фитингофа к книге «Витя Малеев в школе и дома». 1953 год
© Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
Несмотря на то что повесть была фактически написана по министерскому заданию, «Витя Малеев» несколько десятилетий был востребован читателями. Почему? Носов соединил сюжет о борьбе с неуспеваемостью и притчу о кающемся и спасенном грешнике, добавив в свой текст иронию — редкую вещь в детской литературе сталинского времени.
Главный герой простодушен и откровенен: он часто признаётся в характерных детских слабостях или высказывает наивные мысли. Этот самоанализ демонстрирует его психологический рост — взять хотя бы чистосердечный рассказ Вити о том, как бы он устроил школьную жизнь в начале учебного года, имей он такие полномочия:
«Если б я был главным начальником над школами, я бы сделал как-нибудь так, чтоб занятия начинались не сразу, а постепенно, чтоб ребята понемногу отвыкали гулять и понемногу привыкали к урокам. <…> Может быть, кто-нибудь подумает, что я ленивый и вообще не люблю учиться, но это неправда. Я очень люблю учиться, но мне трудно начать работать сразу: то гулял, гулял, а тут вдруг стоп машина — давай учись».
А вот психология Кости Шишкина — конфликтная. Паперный в своей статье иронизировал над тем, что в отдельном издании повести Носов превратил Шишкина в «кающегося интеллигента», однако рассказы Шишкина о его душевных терзаниях Носов из последующих изданий не убрал:
«Я так мучился, пока не ходил в школу. Чего я только не передумал за эти дни! Все ребята как ребята: утром встанут — в школу идут, а я как бездомный щенок таскаюсь по всему городу, а в голове мысли разные. И маму жалко! Разве мне хочется ее обманывать? А вот обманываю и обманываю и остановиться уже не могу. Другие матери гордятся своими детьми, а я такой, что и гордиться мною нельзя. И не видно было конца моим мучениям: чем дальше, тем хуже!»
В ламентациях Шишкина едва различим новозаветный источник, совершенно невозможный для упоминания в советской печати: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7:19–20).
Это сочетание иронии и психологизма с едва заметным христианско-моралистическим подтекстом и было необычным в общем унылом контексте школьной повести и обеспечивало ее долгую популярность среди детей и особенно — родителей и учителей, которым этот психологизм, вероятно, казался еще более достоверным, чем их воспитанникам.
Сегодня повесть выглядит настолько привычной частью детского канона русской литературы, что требуется усилие, чтобы увидеть, как писатель делает мерилом душевного спасения школьные отметки, а усвоение школьных норм и правил представляет как путь спасения.
Автор Мария Майофис, историк культуры
Источник - arzamas.academy
Взято: vakin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]