К телу не подошьешь: почему студенты-медики лишены трупов
---
Почему всё чаще говорят о нехватке биоматериалов в мединститутах.
Pixabay.com/CC0
Возможности работать с трупами, реальными органами или 3D-моделями российские вузы сегодня практически лишены. Знакомиться со строением организма студенты могут разве что по схемам или простым манекенам. Об этом «Известиям» рассказала Ирина Киркора, заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте. Специалисты опасаются, что пробелы обучения скажутся и на качестве медицины. Почему получение трупа для научных целей стало проблемой и как сегодня учатся будущие врачи — выяснили «Известия».
Зачем кадавры?
Кадаверный материал — это труп и тот биологический материал, который берется для дальнейших исследований. Долгое время такие бальзамированные тела служили наглядным пособием для студентов-медиков по всей стране.
Окончив в середине 1990-х медицинский вуз, Олег (имя изменено. — Прим. ред.) работал в судебно-медицинском морге Томска. Тогда, по его воспоминаниям, там всегда было много студентов, интернов и ординаторов.
«Труп человека, которому не более двух суток от момента смерти, — это максимально приближенный к человеческому телу объект. Отсутствует кровообращение и дыхание, а так всё то же. Первые курсы изучали анатомию, начинающие хирурги отрабатывали операции, на кафедре топографической анатомии куча народа защитила кандидатские на трупном материале из судебного морга. Я и сам на трупах учился», — вспоминает в беседе с «Известиями» специалист.
Пугающим такое обучение кажется только на первый взгляд. Куда более страшной станет ситуация, когда медик, работая с пациентом, заявит: «А на картинке было по-другому».
И сейчас такой риск есть. Об этом говорят и сами студенты.
«Обучение несет только теорию и почти никакой практики. На анатомии мы пользуемся учебниками либо качаем атласы на планшеты. На предмете оперативная хирургия — узлы учились делать на ножках стульев, инструментарий видели только в руках преподавателя на зачете и на стенде. Шить нас не учили от слова «совсем» — не было трупов. Мы их видели раза три, все очень высушенные и явно давно пролежавшие в формальдегиде. В достатке были только кости», — вспоминает студентка 5-го курса лечебного факультета одного из столичных медицинских вузов.
Похожая ситуация наблюдается в учебных заведениях по всей стране.
«На периферии с материалами просто беда. Все трупы очень старые, на них всё очень плохо видно. Мышц никогда нет, их смотрим только на схемах. Препараты разрушаются от формалина. Для отрабатывания хирургического вмешательства есть силиконовые симуляторы. Шить учимся на тканях — джинсы, плотная х/б, дома — на фруктах», — рассказывает Полина, студентка 4-го курса медико-профилактического дела одного из региональных вузов.
Кафедрам, которым удалось раздобыть биоматериалы, приходится делиться не только со студентами других направлений, но даже с медиками других вузов.
Не вместо, а вместе
Казалось бы, технологии не стоят на месте и на замену телам давно должны были прийти достижения в области компьютерного моделирования. Изобретения действительно есть, а вот доступ к ним — не всегда.
— Нам показывали столы с 3D-атласом, но трогать его могут только преподаватели, потому что стоят они много. Студентам даже дышать на него нельзя было, — рассказывают корреспонденту «Известий» в столичном институте.
Интерактивный анатомический стол «Пирогов» стоит около 4–6 млн. Сегодня, как заявляют производители, он есть у 30 вузов, институтов и медколледжей. За 1,5 года было продано больше 50 столов. В основном приобретают его кафедры анатомии, топографической анатомии и оперативной хирургии.
Но даже там, где студенты всё же допускаются к работе с такими устройствами, специалисты не считают это альтернативой. Технологии облегчают учебный процесс и делают его более наглядным, но реальный контакт с биоматериалами не заменяют.
«Нельзя сказать, что это пережиток, за который мы держимся, потому что ничего другого не знаем. Знаем. Используем и 3D-модели, и виртуальную, дополненную реальность. Но на симуляторах учатся работать с пациентом, а здесь речь идет именно об изучении строения органов и тканей. Причем, если взять тот же стол «Пирогов» для анатомии, там будут типичные варианты, как в учебнике, а каждый человек уникален. Когда студенты вскрывают тело, препарируют — они видят, что и нервные волокна идут по-другому, и сосуды, и крепление мышц может отличаться. Эти моменты очень важны для обучения», — поясняет «Известиям» проректор по учебно-воспитательной работе Тверского государственного медицинского университета Ирина Колесникова.
Серьезные различия есть и в эмоциональном плане. Большинство студентов отмечает, что ощущение ответственности при работе с манекеном и настоящим телом совершенно разное.
Законодательное разрешение
Для служения науке до 2000-х выбирали так называемые невостребованные трупы — тела, которые некому было забрать и похоронить. Чаще всего такие умершие — это бездомные, заключенные, наркоманы, у которых не смогли найти родственников. Взаимодействие между моргами и учебными заведениями долгое время обходилось без сложных бюрократических процедур.
Тогда морг находился в учебном корпусе медицинского университета, где располагались кафедры судебной медицины, анатомии, патанатомии, топографической анатомии с курсом оперативной хирургии, он являлся самостоятельной организацией, к медицинскому университету никакого отношения не имел, но тем не менее мы постоянно участвовали в учебном процессе. Законодательство в то время особенно не регулировало обращение с трупами. Но, естественно, все следы посторонних воздействий убирались.
Олег
судебно-медицинский эксперт из Томска
Ситуация начала меняться с 2011 года, когда появился федеральный закон об охране здоровья граждан. Он предусмотрел возможность использования тела умершего человека в медицинских, научных и учебных целях. Это стало официально возможно, если тело невостребованное или если есть прижизненное согласие, заверенное у нотариуса. В первом случае порядок должно устанавливать правительство.
Через год правительство выпустило соответствующее постановление. В документе появились два нюанса, которые фактически свели практику на нет. Первый прямо запретил передачу вузам тела человека, личность которого не установлена, а второй уточнил, что для передачи тел необходимо согласие органов, которые назначили судебно-медицинскую экспертизу.
Pixabay.com/CC0
Через вскрытие в России «на всякий случай» проходят практически все невостребованные тела. Об этом говорят сами следователи. Но проведение этой процедуры означает, что качественно забальзамировать труп будет уже проблематично.
— Современные консерванты позволяют сохранить ткани в очень хорошем состоянии, эластичными и мягкими — они максимально похожи на ткани живого человека. Для отрабатывания навыков хирургов это важно. Но чтобы так консервировать трупы, нужна целостная сосудистая система, в нее и вливаются консерванты. После вскрытия получить труп с замкнутой кровеносной системой уже нельзя. Сотрудникам кафедры, конечно, приходится соглашаться и на вскрытые трупы, и на части. Но консервация идет уже более примитивная, и сохранность хуже, — объясняет Ирина Колесникова.
Еще одно осложнение — конкуренция. Если вузам трупы нужны для обучения студентов, то множеству компаний — для зарабатывания средств.
«Преподаватели рассказывают, что невостребованные трупы государство сейчас отдает похоронным организациям и платит за эту работу, поэтому те чуть ли не дерутся за каждое тело — для учебы, конечно, ничего не достается», — делится с изданием студентка регионального медвуза.
Законодательные ограничения, объясняет заместитель председателя СПЧ при президенте, были приняты, чтобы избежать криминальных историй.
— Хотели исключить случаи, когда смерть будет спровоцирована, чтобы получить тело. Или когда человек погибал в неправомерных действиях и тело, чтобы скрыть следы, отдавали вузу. Нужно, конечно, избежать и одной, и другой истории, но при этом и обеспечить студентов необходимым для обучения материалом. Или печатным, или биологическим, — рассуждает эксперт.
Договоренности
Каждое учебное заведение пока справляется с трудностями по-своему. Кто-то работает с тем, что есть, кто-то пытается наладить взаимодействие с медицинскими учреждениями, кто-то пускает в ход влияние преподавателей.
Некоторым это даже удается. По словам студента Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, в их вузе с биоматериалами проблем нет.
«У нас трупов хватает на всю академию и даже немного СПбГУ. Их студенты иногда приходят к нам на занятия и сдают у нас экзамены. Год назад нам доставили большое количество нового материала для обучения, а самым лучшим ученикам позволяли под присмотром преподавателей препарировать труп с нуля, хотя обычно этим занимаются сами преподаватели. Почти весь курс проходил на настоящих органах и трупах. Мы отвечали на занятии и попутно показывали образования, про которые ведем диалог», — рассказывает «Известиям» студент-медик.
Отсутствие проблем, по мнению молодого человека, связано с преподавательским составом: «У нас заведующий кафедрой очень известный в академических кругах человек — Гайворонский. У него некая особая, запатентованная методика бальзамирования, как он нам рассказывал».
Но это скорее исключение из правил. Чаще всего не помогают ни жалобы, ни известные имена.
Знаю пример, когда ректор мединститута в течение нескольких лет стучится во все двери: Минздрава, Госдумы, но не получает необходимый для обучения медиков материал. В одиночку вузам не решить эту проблему, а касается она всего общества. В стране за последние годы увеличилось количество возбужденных уголовных дел по врачебной ошибке. А обвинять студентов сложно, потому что им просто не на чем учиться.
Ирина Киркора
заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте
По мнению специалиста, в обществе следовало бы больше говорить о возможности завещания своего тела науке после смерти. Пока об этом если и знают, то на сам шаг явно не решаются.
— Понимая, что это почетная история, пока нет. Проблема замалчивается. У нас есть возможность трансплантации органов, если человек не запретил и не был внесен в специальный реестр, то это расценивается как согласие. Здесь, конечно, хотелось бы другой вариант, нужно добровольное согласие, но для этого в обществе нужно воспитать уважение к таким шагам, — уверена Киркора.
Пока же медики продолжают бороться с проблемой самостоятельно и даже широкой огласке предают неохотно. Ведь нельзя исключать, что вместо того, чтобы обратить внимание на глобальную проблему, им просто перекроют последние возможности для обучения студентов.
Pixabay.com/CC0
Возможности работать с трупами, реальными органами или 3D-моделями российские вузы сегодня практически лишены. Знакомиться со строением организма студенты могут разве что по схемам или простым манекенам. Об этом «Известиям» рассказала Ирина Киркора, заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте. Специалисты опасаются, что пробелы обучения скажутся и на качестве медицины. Почему получение трупа для научных целей стало проблемой и как сегодня учатся будущие врачи — выяснили «Известия».
Зачем кадавры?
Кадаверный материал — это труп и тот биологический материал, который берется для дальнейших исследований. Долгое время такие бальзамированные тела служили наглядным пособием для студентов-медиков по всей стране.
Окончив в середине 1990-х медицинский вуз, Олег (имя изменено. — Прим. ред.) работал в судебно-медицинском морге Томска. Тогда, по его воспоминаниям, там всегда было много студентов, интернов и ординаторов.
«Труп человека, которому не более двух суток от момента смерти, — это максимально приближенный к человеческому телу объект. Отсутствует кровообращение и дыхание, а так всё то же. Первые курсы изучали анатомию, начинающие хирурги отрабатывали операции, на кафедре топографической анатомии куча народа защитила кандидатские на трупном материале из судебного морга. Я и сам на трупах учился», — вспоминает в беседе с «Известиями» специалист.
Пугающим такое обучение кажется только на первый взгляд. Куда более страшной станет ситуация, когда медик, работая с пациентом, заявит: «А на картинке было по-другому».
И сейчас такой риск есть. Об этом говорят и сами студенты.
«Обучение несет только теорию и почти никакой практики. На анатомии мы пользуемся учебниками либо качаем атласы на планшеты. На предмете оперативная хирургия — узлы учились делать на ножках стульев, инструментарий видели только в руках преподавателя на зачете и на стенде. Шить нас не учили от слова «совсем» — не было трупов. Мы их видели раза три, все очень высушенные и явно давно пролежавшие в формальдегиде. В достатке были только кости», — вспоминает студентка 5-го курса лечебного факультета одного из столичных медицинских вузов.
Похожая ситуация наблюдается в учебных заведениях по всей стране.
«На периферии с материалами просто беда. Все трупы очень старые, на них всё очень плохо видно. Мышц никогда нет, их смотрим только на схемах. Препараты разрушаются от формалина. Для отрабатывания хирургического вмешательства есть силиконовые симуляторы. Шить учимся на тканях — джинсы, плотная х/б, дома — на фруктах», — рассказывает Полина, студентка 4-го курса медико-профилактического дела одного из региональных вузов.
Кафедрам, которым удалось раздобыть биоматериалы, приходится делиться не только со студентами других направлений, но даже с медиками других вузов.
Не вместо, а вместе
Казалось бы, технологии не стоят на месте и на замену телам давно должны были прийти достижения в области компьютерного моделирования. Изобретения действительно есть, а вот доступ к ним — не всегда.
— Нам показывали столы с 3D-атласом, но трогать его могут только преподаватели, потому что стоят они много. Студентам даже дышать на него нельзя было, — рассказывают корреспонденту «Известий» в столичном институте.
Интерактивный анатомический стол «Пирогов» стоит около 4–6 млн. Сегодня, как заявляют производители, он есть у 30 вузов, институтов и медколледжей. За 1,5 года было продано больше 50 столов. В основном приобретают его кафедры анатомии, топографической анатомии и оперативной хирургии.
Но даже там, где студенты всё же допускаются к работе с такими устройствами, специалисты не считают это альтернативой. Технологии облегчают учебный процесс и делают его более наглядным, но реальный контакт с биоматериалами не заменяют.
«Нельзя сказать, что это пережиток, за который мы держимся, потому что ничего другого не знаем. Знаем. Используем и 3D-модели, и виртуальную, дополненную реальность. Но на симуляторах учатся работать с пациентом, а здесь речь идет именно об изучении строения органов и тканей. Причем, если взять тот же стол «Пирогов» для анатомии, там будут типичные варианты, как в учебнике, а каждый человек уникален. Когда студенты вскрывают тело, препарируют — они видят, что и нервные волокна идут по-другому, и сосуды, и крепление мышц может отличаться. Эти моменты очень важны для обучения», — поясняет «Известиям» проректор по учебно-воспитательной работе Тверского государственного медицинского университета Ирина Колесникова.
Серьезные различия есть и в эмоциональном плане. Большинство студентов отмечает, что ощущение ответственности при работе с манекеном и настоящим телом совершенно разное.
Законодательное разрешение
Для служения науке до 2000-х выбирали так называемые невостребованные трупы — тела, которые некому было забрать и похоронить. Чаще всего такие умершие — это бездомные, заключенные, наркоманы, у которых не смогли найти родственников. Взаимодействие между моргами и учебными заведениями долгое время обходилось без сложных бюрократических процедур.
Тогда морг находился в учебном корпусе медицинского университета, где располагались кафедры судебной медицины, анатомии, патанатомии, топографической анатомии с курсом оперативной хирургии, он являлся самостоятельной организацией, к медицинскому университету никакого отношения не имел, но тем не менее мы постоянно участвовали в учебном процессе. Законодательство в то время особенно не регулировало обращение с трупами. Но, естественно, все следы посторонних воздействий убирались.
Олег
судебно-медицинский эксперт из Томска
Ситуация начала меняться с 2011 года, когда появился федеральный закон об охране здоровья граждан. Он предусмотрел возможность использования тела умершего человека в медицинских, научных и учебных целях. Это стало официально возможно, если тело невостребованное или если есть прижизненное согласие, заверенное у нотариуса. В первом случае порядок должно устанавливать правительство.
Через год правительство выпустило соответствующее постановление. В документе появились два нюанса, которые фактически свели практику на нет. Первый прямо запретил передачу вузам тела человека, личность которого не установлена, а второй уточнил, что для передачи тел необходимо согласие органов, которые назначили судебно-медицинскую экспертизу.
Pixabay.com/CC0
Через вскрытие в России «на всякий случай» проходят практически все невостребованные тела. Об этом говорят сами следователи. Но проведение этой процедуры означает, что качественно забальзамировать труп будет уже проблематично.
— Современные консерванты позволяют сохранить ткани в очень хорошем состоянии, эластичными и мягкими — они максимально похожи на ткани живого человека. Для отрабатывания навыков хирургов это важно. Но чтобы так консервировать трупы, нужна целостная сосудистая система, в нее и вливаются консерванты. После вскрытия получить труп с замкнутой кровеносной системой уже нельзя. Сотрудникам кафедры, конечно, приходится соглашаться и на вскрытые трупы, и на части. Но консервация идет уже более примитивная, и сохранность хуже, — объясняет Ирина Колесникова.
Еще одно осложнение — конкуренция. Если вузам трупы нужны для обучения студентов, то множеству компаний — для зарабатывания средств.
«Преподаватели рассказывают, что невостребованные трупы государство сейчас отдает похоронным организациям и платит за эту работу, поэтому те чуть ли не дерутся за каждое тело — для учебы, конечно, ничего не достается», — делится с изданием студентка регионального медвуза.
Законодательные ограничения, объясняет заместитель председателя СПЧ при президенте, были приняты, чтобы избежать криминальных историй.
— Хотели исключить случаи, когда смерть будет спровоцирована, чтобы получить тело. Или когда человек погибал в неправомерных действиях и тело, чтобы скрыть следы, отдавали вузу. Нужно, конечно, избежать и одной, и другой истории, но при этом и обеспечить студентов необходимым для обучения материалом. Или печатным, или биологическим, — рассуждает эксперт.
Договоренности
Каждое учебное заведение пока справляется с трудностями по-своему. Кто-то работает с тем, что есть, кто-то пытается наладить взаимодействие с медицинскими учреждениями, кто-то пускает в ход влияние преподавателей.
Некоторым это даже удается. По словам студента Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, в их вузе с биоматериалами проблем нет.
«У нас трупов хватает на всю академию и даже немного СПбГУ. Их студенты иногда приходят к нам на занятия и сдают у нас экзамены. Год назад нам доставили большое количество нового материала для обучения, а самым лучшим ученикам позволяли под присмотром преподавателей препарировать труп с нуля, хотя обычно этим занимаются сами преподаватели. Почти весь курс проходил на настоящих органах и трупах. Мы отвечали на занятии и попутно показывали образования, про которые ведем диалог», — рассказывает «Известиям» студент-медик.
Отсутствие проблем, по мнению молодого человека, связано с преподавательским составом: «У нас заведующий кафедрой очень известный в академических кругах человек — Гайворонский. У него некая особая, запатентованная методика бальзамирования, как он нам рассказывал».
Но это скорее исключение из правил. Чаще всего не помогают ни жалобы, ни известные имена.
Знаю пример, когда ректор мединститута в течение нескольких лет стучится во все двери: Минздрава, Госдумы, но не получает необходимый для обучения медиков материал. В одиночку вузам не решить эту проблему, а касается она всего общества. В стране за последние годы увеличилось количество возбужденных уголовных дел по врачебной ошибке. А обвинять студентов сложно, потому что им просто не на чем учиться.
Ирина Киркора
заместитель председателя Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте
По мнению специалиста, в обществе следовало бы больше говорить о возможности завещания своего тела науке после смерти. Пока об этом если и знают, то на сам шаг явно не решаются.
— Понимая, что это почетная история, пока нет. Проблема замалчивается. У нас есть возможность трансплантации органов, если человек не запретил и не был внесен в специальный реестр, то это расценивается как согласие. Здесь, конечно, хотелось бы другой вариант, нужно добровольное согласие, но для этого в обществе нужно воспитать уважение к таким шагам, — уверена Киркора.
Пока же медики продолжают бороться с проблемой самостоятельно и даже широкой огласке предают неохотно. Ведь нельзя исключать, что вместо того, чтобы обратить внимание на глобальную проблему, им просто перекроют последние возможности для обучения студентов.
Источник: polonsil.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]