Неожиданная встреча с Т-34. Август 1941 г.
---
"Когда 22 июня 1941 года немецкие войска начали наступление, Пинские болота стали первой крупной преградой, с которой мы столкнулись. Наши танки вынуждены были идти исключительно по дорогам. Возможно, именно по этой причине русские не задействовали там никаких тяжелых танков.
В свои перископы и прицелы орудий мы видели лишь небольшие танкетки. Наши боевые машины были оснащены 37-мм короткоствольными орудиями. В целом наши танки считались устаревшими: у них скрипело, скрежетало, щелкало и стреляло попеременно то в одном, то в другом цилиндре.
Однажды раздался взрыв, словно из 150-мм гаубицы: цилиндры застучали одновременно. Они забастовали вместе. Наша "Эдит-2", как мы окрестили свой танк, отправилась в ремонт и после короткого осмотра получила свидетельство о смерти. Это решило судьбу последнего в 1-м батальоне Pz III с 37-мм орудием.
Он исполнил свой долг верно и преданно. Он выстоял в Старом Быхове под градом огня. Позднее на протяжении двух особенно жарких дней он сражался так же самоотверженно, как и его более сильный большой брат - танк Pz III с 50-мм пушкой длиной 42 калибра.
Я пережил в танке "Эдит-2" боевое крещение. Он шептал мне: "Сохраняй спокойствие! Ты можешь на меня положиться, я стреляный воробей". Это было в Польше, и, когда командир перед строем моих товарищей вручил мне нагрудный знак "За танковую атаку", мне показалось, что моя старая машина тоже гордо приосанилась, словно говоря: - Видишь, я тоже еще на многое способна!
Но в мгновение ока все было кончено. Ремонтники подошли с лебедкой и тросами и начали разбирать нашу дорогую старушку "Эдит-2". В этот момент осуществились мечты многих бессонных ночей. Я влез в танк Pz III с 50-мм пушкой. Кроме того, он был оснащен дополнительной броней. Ни один рыцарь не мог сильнее гордиться новенькими доспехами, чем я своим танком. Эта машина была лучшим полисом страхования жизни. До тех пор, пока...
Это произошло 13 августа 1941 года. Мы вышли в поход с первыми лучами солнца. Наш взвод шел впереди; наш танк был ведущим. Мы взяли с собой в танк еще одного человека, переводчика. Он удобно устроился у меня за спиной на крышке карданного шарнира.
Погода была скверная, а видимость отвратительная. Из переднего пулемета я обстрелял несколько арьергардных отрядов советских войск. Они не оказали серьезного сопротивления. Впереди показалась протянувшаяся вдоль дороги большая деревня.
После короткой остановки для осмотра танков мы вошли в деревню. Посреди деревни мы приказали остальному взводу идти за нами медленно. За спиной мы уже слышали рев моторов. Командир нашего танка повернулся - и у него перехватило дыхание. Два тяжелых советских танка T-34 шли за нами, как будто были частью нашего подразделения.
Мы немедленно развернулись, двинулись вперед и остановились - в 5 метрах друг от друга. Русские выстрелили первыми, но они еще не навели точно свое орудие. Затем мы выстрелили подкалиберным снарядом: попадание в маску пушки! Полетели искры. Но T-34 продолжал медленно разворачивать башню.
Раздался второй выстрел, но снова мимо. Но затем через свою оптику я мог прекрасно видеть: их башня стояла точно на 12 часах. Следующий снаряд, бесспорно, будет прямым попаданием, если мы не выстрелим первыми. Но об этом не могло быть и речи. Наш заряжающий тщетно пытался вытащить снарядную гильзу из казенника. Мало того, она застряла там намертво!
Наш командир танка выскочил из машины и попытался подбить вражеский стальной колосс ручной гранатой. Переводчик в десятый раз спрашивал меня, что происходит. Я отозвался в стиле черного юмора: - Скоро сам увидишь!
Затем я направил орудие машины в небо, подтянул ноги и свернулся клубком, как еж. После этого раздался оглушительный грохот. Вся машина, казалось, была охвачена пламенем. Рация валялась где-то у меня в ногах. Я закричал: - Все вон! Машина горит!
Тем временем наш переводчик тоже сообразил, что происходит. Он совершил воистину тигриный прыжок из люка заряжающего на землю, даже не коснувшись боковых стенок. Я последовал за ним. Мой пистолет, который я из-за изнуряющей жары против обыкновения положил за рацию, пришлось оставить в танке. Прощай, большое 50-мм орудие! Во время прыжка я также потерял свой шлем.
Мы оттащили нашего водителя, который получил тяжелое ранение, в укромное место за амбаром. Из танка ему удалось выпрыгнуть самостоятельно. Я начал красться вдоль домов в поисках санитарного танка и довольно быстро нашел его. Наш батальонный врач, доктор Шульц-Меркель, побежал назад вместе со мной, поскольку у его машины была повреждена гусеница.
Когда мы подбежали, оба танка T-34 уже были подбиты и горели на обочине улицы. Я забрался в наш танк и попытался каким-то образом сдвинуть его в сторону. Этого мне сделать не удалось, поскольку вражеский снаряд угодил прямо в трансмиссию.
Канонада понемногу стихала. Наши продолжали двигаться вперед. Мы остались с нашим танком. Несмотря на то что он больше не двигался с места, он по-прежнему мог стрелять. Мы стали ждать ремонтный взвод.
Но прежде чем все это закончилось, нам довелось пережить еще одно потрясение. Я был в танке, когда неожиданно раздался мощный взрыв. Засвистели осколки. Грохнуло еще раз и затем еще раз. В мгновение ока я выскользнул из танка и заполз под его днище, где обнаружил таких же онемевших и ничего не понимающих товарищей.
Авиация? Немыслимо! "Катюши"? Новое оружие? Нет, на самом деле все оказалось гораздо проще. Мы перепугались понапрасну. Взорвались боеприпасы в горящих советских T-34. Это был сумасшедший фейерверк!" - вспоминает Карл Фоллет, ефрейтор 4-й танковой дивизии вермахта.
В свои перископы и прицелы орудий мы видели лишь небольшие танкетки. Наши боевые машины были оснащены 37-мм короткоствольными орудиями. В целом наши танки считались устаревшими: у них скрипело, скрежетало, щелкало и стреляло попеременно то в одном, то в другом цилиндре.
Однажды раздался взрыв, словно из 150-мм гаубицы: цилиндры застучали одновременно. Они забастовали вместе. Наша "Эдит-2", как мы окрестили свой танк, отправилась в ремонт и после короткого осмотра получила свидетельство о смерти. Это решило судьбу последнего в 1-м батальоне Pz III с 37-мм орудием.
Он исполнил свой долг верно и преданно. Он выстоял в Старом Быхове под градом огня. Позднее на протяжении двух особенно жарких дней он сражался так же самоотверженно, как и его более сильный большой брат - танк Pz III с 50-мм пушкой длиной 42 калибра.
Я пережил в танке "Эдит-2" боевое крещение. Он шептал мне: "Сохраняй спокойствие! Ты можешь на меня положиться, я стреляный воробей". Это было в Польше, и, когда командир перед строем моих товарищей вручил мне нагрудный знак "За танковую атаку", мне показалось, что моя старая машина тоже гордо приосанилась, словно говоря: - Видишь, я тоже еще на многое способна!
Но в мгновение ока все было кончено. Ремонтники подошли с лебедкой и тросами и начали разбирать нашу дорогую старушку "Эдит-2". В этот момент осуществились мечты многих бессонных ночей. Я влез в танк Pz III с 50-мм пушкой. Кроме того, он был оснащен дополнительной броней. Ни один рыцарь не мог сильнее гордиться новенькими доспехами, чем я своим танком. Эта машина была лучшим полисом страхования жизни. До тех пор, пока...
Это произошло 13 августа 1941 года. Мы вышли в поход с первыми лучами солнца. Наш взвод шел впереди; наш танк был ведущим. Мы взяли с собой в танк еще одного человека, переводчика. Он удобно устроился у меня за спиной на крышке карданного шарнира.
Погода была скверная, а видимость отвратительная. Из переднего пулемета я обстрелял несколько арьергардных отрядов советских войск. Они не оказали серьезного сопротивления. Впереди показалась протянувшаяся вдоль дороги большая деревня.
После короткой остановки для осмотра танков мы вошли в деревню. Посреди деревни мы приказали остальному взводу идти за нами медленно. За спиной мы уже слышали рев моторов. Командир нашего танка повернулся - и у него перехватило дыхание. Два тяжелых советских танка T-34 шли за нами, как будто были частью нашего подразделения.
Мы немедленно развернулись, двинулись вперед и остановились - в 5 метрах друг от друга. Русские выстрелили первыми, но они еще не навели точно свое орудие. Затем мы выстрелили подкалиберным снарядом: попадание в маску пушки! Полетели искры. Но T-34 продолжал медленно разворачивать башню.
Раздался второй выстрел, но снова мимо. Но затем через свою оптику я мог прекрасно видеть: их башня стояла точно на 12 часах. Следующий снаряд, бесспорно, будет прямым попаданием, если мы не выстрелим первыми. Но об этом не могло быть и речи. Наш заряжающий тщетно пытался вытащить снарядную гильзу из казенника. Мало того, она застряла там намертво!
Наш командир танка выскочил из машины и попытался подбить вражеский стальной колосс ручной гранатой. Переводчик в десятый раз спрашивал меня, что происходит. Я отозвался в стиле черного юмора: - Скоро сам увидишь!
Затем я направил орудие машины в небо, подтянул ноги и свернулся клубком, как еж. После этого раздался оглушительный грохот. Вся машина, казалось, была охвачена пламенем. Рация валялась где-то у меня в ногах. Я закричал: - Все вон! Машина горит!
Тем временем наш переводчик тоже сообразил, что происходит. Он совершил воистину тигриный прыжок из люка заряжающего на землю, даже не коснувшись боковых стенок. Я последовал за ним. Мой пистолет, который я из-за изнуряющей жары против обыкновения положил за рацию, пришлось оставить в танке. Прощай, большое 50-мм орудие! Во время прыжка я также потерял свой шлем.
Мы оттащили нашего водителя, который получил тяжелое ранение, в укромное место за амбаром. Из танка ему удалось выпрыгнуть самостоятельно. Я начал красться вдоль домов в поисках санитарного танка и довольно быстро нашел его. Наш батальонный врач, доктор Шульц-Меркель, побежал назад вместе со мной, поскольку у его машины была повреждена гусеница.
Когда мы подбежали, оба танка T-34 уже были подбиты и горели на обочине улицы. Я забрался в наш танк и попытался каким-то образом сдвинуть его в сторону. Этого мне сделать не удалось, поскольку вражеский снаряд угодил прямо в трансмиссию.
Канонада понемногу стихала. Наши продолжали двигаться вперед. Мы остались с нашим танком. Несмотря на то что он больше не двигался с места, он по-прежнему мог стрелять. Мы стали ждать ремонтный взвод.
Но прежде чем все это закончилось, нам довелось пережить еще одно потрясение. Я был в танке, когда неожиданно раздался мощный взрыв. Засвистели осколки. Грохнуло еще раз и затем еще раз. В мгновение ока я выскользнул из танка и заполз под его днище, где обнаружил таких же онемевших и ничего не понимающих товарищей.
Авиация? Немыслимо! "Катюши"? Новое оружие? Нет, на самом деле все оказалось гораздо проще. Мы перепугались понапрасну. Взорвались боеприпасы в горящих советских T-34. Это был сумасшедший фейерверк!" - вспоминает Карл Фоллет, ефрейтор 4-й танковой дивизии вермахта.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]