«Ландыши»

Звонит Палыч: – Серега, не в службу, а в дружбу. Моя уехала, – мать заболела, а меня в командировку отряжают. Забери Вовика из садика, до послезавтра. Я бы предкам отдал, да они в отпуск укатили. Выручишь?

Конечно, говорю.

– Спасибо, дружище. Я воспиталке звякну, предупрежу. Группа «Ландыши», запиши.

– Это лишне. Я строю ассоциации: ребенок, значит цветок. Цветок, значит ландыш. Потому что ландыш мой любимый цветок. Элементарно.

– Как здорово! – захлопала в ладошки жена Клава.

Я, говорит, давно хотела взять у кого-нибудь бэбика погонять. Примериться, попробовать, как это. Ведь через пару лет и нам первенца рожать. А он хорошенький? – спрашивает.

А я пацана видал года два назад.

– Вроде ничего. – отвечаю. – Ты лучше-ка сваргань ему что-то покушать.

– Сварю суп с буквами. Нынче детям к школе следует знать алфавит.

Отлично, говорю. Я тоже с удовольствием захаваю грамотного хлёбова, если там будет плавать существительное «мясо» и наречие «много».

С этим и срочно поспешил в садик, – потому что к вечерней раздаче детей я уже опаздывал.

Массивная калитка на запоре. Микрофон с кнопкой. Жмешь, и из микрофона доносится завуалированное: «Чё надо?»

Странный вопрос, учитывая профиль заведения, вся деятельность которого прием-выдача карапузов без накладной.

– Я за ребенком.

Клацнул замок, калитка отворилась. На вопрос, где тут «Лютики», охранник махнул в коридор, откуда тянуло традиционным здешним лакомством – тушеной капустой.

За дверью в «Лютики», открылось пестрая картина, – у меня зарябило в глазах. На полстены раскинулся вернисаж под эгидой «Рисуем жирафа»: творения маленьких импрессионистов, анималистов, и даже... пофигистов.

Под впечатлением, я заглянул в группу и впечатлился еще на порядок. Остатки не разобранных детей (три штуки), стояли на коленях, заложив ручки за спину и повесив головы, что вьетнамские партизаны. А четвертый – мальчуган, подходил и стрелял им в затылок из пистолета: – Дыщ! Дыщ!

Казненный очень натурально валился на бок и сучил ножками. Воспитатель не наблюдался, – видимо уже отправился в лучший мир.

– Эй, сынок, – говорю, – прекрати пальбу. Где воспитательница?

– Она в спальне.

Педагог валялась на детской шконочке, закинув ноги на спинку.

– Здравствуйте. – позвал я. И громче: – Здравствуйте!

– А? Здравствуйте.

– Я за Вовиком. Вам его папа звонил.

– По-о-омню. – пропела она, не в силах сдержать мощную зевоту. Вышла из почивальни и подвигает этого, с пистолетом: – Забирайте.

– Привет. Узнаешь меня? – и протягиваю ему руку. – Папа велел тебя забрать. Пойдем?

– Далова. – хлопнул он мою ладонь. – Завтла вас повешу. – пообещал на прощание расстрелянным и мы отправились домой.

– Тё за татька? – спросил он, увидав мою ласточку.

– Бумер. – отвечаю с гордостью. – БэЭмВэ. Слыхал?

– А-а, купюлоплиёмник на колесах. Папка говолит: мелин лулит, бумел кулит.

Я несколько прифигел. Поехали.

– Где фалш? – спрашивает он.

– Что?

– Фалш.

– Какой фалш?

– Да не фалш, а фалш! – злится мальчонка.

– Не понимаю.

– Дивиди, кожа, кнопацки.

Ах вон что! – фарш ему подавай: ништяки, которых в стоковой бричке нет. Я промолчал (зацепил же змеёныш за живое!).

А Палыч-то, – в глаза: «Бумер это круто», а за глаза значит: «Мерседес рулит». А у самого кореец. Ну-ну…

У порога встречала улыбающаяся жена в фартуке.

Не успела она рта раскрыть, как Вовик ткнул в неё пальцем: – Плислуга?

У Клавки с гудением опустилась рампа: – Кто прислуга?!

– Не обращай внимания, дорогая. – говорю, и мальцу этак строго. – Это моя жена, тетя Клава. Понял?

– Угу.

Обескураженная Клава с удивлением наблюдала за мальчиком. Вовик в темпе обежал нашу свежую уютную двушку, которой мы так гордились и заявил: – Дыла. Вы нищие. Лузелы.

– Кто тебе это сказал? – спрашиваю.

– Папка.

Ах, Палыч, Палыч. Как же можно ошибиться в человеке...

– Не давай ему больше взаймы! – сказала Клава, и у нее задрожал подбородочек. – Он нас презирает. Мы понаехали, а он москвич. – и ушла на кухню.

Вечер был испорчен.

Как мог, развлекал мальчишку еще час. Клава с кухни так и не выглянула. Однако, пора было и ужинать.

– Вряд ли он знает хоть одну букву. – неприязненно поджала она губы и брякнула пред Вовиком тарелку обучающего супа.

Причмокивая, Вовик принялся жадно поглощать знания.

Когда Клава принимала у него пустую тарелку, на бортике тремя махонькими буквами было выложено большое русское слово…

Пацан, кажется, схватывал на лету.

Тут позвонил Палыч: – Ты почему не забрал ребенка?! Езжай немедля в сад, воспиталка по ляжкам ссыт!

– Проспись! Малыш у меня. Даю трубку.

– На, Вовик, – даю телефон, – поговори с папой.

– Я не Вовик, я Вадик. – заявляет пацан.

Я похолодел как филе минтая в глазури. Выяснилось: вместо «Ландышей», я зашел к «Лютикам». Хотя, это и не мои любимые цветы…

Воспиталка спросонья не разобрала, что мне нужен Вовик и всучила Вадика, за которым тоже должен был заехать приятель его папаши. Такое вот совпадение.

Стало неловко перед Палычем. Прости, дружище…

– Это не наш мальчик! – говорю жене.– Я зацепил не ту личинку.

А тут позвонил и отец подкидыша... Он уже вовсю спешил за чадом.

Вышли мы с мальчиком на улицу. Стоим у подъезда, ждем.

Из-за угла вырулил Гелик.

– Папка! – радостно воскликнул Вадик.

У меня в животе бабочки так и запорхали, и ломятся к жопе – наружу рвутся… Вышел здоровый детина – отец.

– Попрощайся с дядей. – двусмысленно сказал он Вадику.

– Пока. – сказал Вадик.

– До свидания, мой хороший...

Муа, муа бля...

Мужик усадил его в машину и вернулся на секундочку. Жестом пригласил в закуток у мусорки, где в двух словах рассказал о вреде киднеппинга для здоровья.

Поднялся я в квартиру, умылся, заклеил ссадины на лице, ощупал ноющие батареи – вроде целы, и поехал за Вовиком.

– Чё за тачка? – спросил Вовик.

– БэЭмВэ.

– А-а. – разочарованно протянул он. – Папка сказал: корейцы рулят, немцы курят.

Ну, Палыч…

А.Болдырев.

           https://ok.ru/group/5744350534...

Источник: rjjaca.ru

уникальные шаблоны и модули для dle