Командировка в глубинку: харассмент в далекой деревне
---
Что я сегодня видела, друзья мои! Европа нервно курит в стороне, наблюдая за кипящими страстями в маленькой отдельно взятой деревне на Дальнем Востоке.
Я видела абьюзер, харассмент и эйнджизм. Да, все вместе, причем одновременно. Видали такое? Да где вам...
Впрочем, давайте по порядку. Я поехала работать в район, поскольку там произошло несколько мелких неприятностей - в местной военной прокуратуре томился какой-то самовольно покинувший часть бедолага и тянул ко мне ручки, а в следственном комитете органы разбирались с моей потенциальной клиенткой, которая застала мужа с любовницей и лишила последнюю телесной целостности - если совсем точно, выбила ей зуб.
Да, вот так разбираются в российской глубинке с женщинами, покусившимися на чужого мужа. Варианты Лены Миро в стилистике: "Развернулась и ушла" там не проходят. Если и уходить, то с чужим бивнем.
Начать я решила с военных - они ребята четкие, быстрые, разводить турусы на колесах не будут. Там как в кино: "Украл, выпил, в тюрьму". Ну, в смысле - призвали, сбежал, в дисбат. И родители звонят мне - спасите кровиночку! Ближе, видать никого нет - я поехала за 300 км спасать недоросля.
Для начала меня попытались не пустить на вахте - или как называется эта богадельня? КПП? - какой-то альтернативно мыслящий дневальный. Он мне сказал, что сюда нельзя.
Слово "нельзя" подействовало на меня как звук трубы на старую полковую лошадь - я встрепенулась и выдав ему что-то в духе Эльмана Пашаева о том, что портрет Путина висит у меня на кухне и я им сейчас тут всем покажу, прорвалась внутрь.
Я попросила у военного прокурора бумажку и ручку. Он спросил, не хочу ли я для начала пообщаться с моим потенциальным клиентом и согласовать с ним позицию, однако я сказала, что по поводу позиции мы со всей этой прокуратурой пообщаемся тогда, когда ее представители будут в ней стоять. Можно строем, можно рассчитаться на первый-второй, это уже как получится. Я не навязываю.
А пока я желаю лист бумаги формата А-4 и ручку, чтобы написать жалобу.
Военный прокурор маленького городка, я думаю, вообще не знает, что на него можно писать жалобы. Он не в курсе! Поэтому он не просто дал мне искомое, но еще и разрешил заниматься непотребством за его компьютером, добрый человек.
За полчаса я наваяла страниц восемь о беспределе, который творится в рядах вооруженных сил, о несчастном солдатике, которого не кормили уже два часа, о том, что из-за невыносимой обстановки он был вынужден покинуть часть и скитался по тайге в надежде, что его найдут.
Адресовала я свое повествование, естественно, всем, кого смогла вспомнить - военному прокурору Тихоокеанского флота (при чем тут вообще Тихоокеанский флот?), главному военному прокурору и Шойгу. Путина решила не отвлекать, ему пока не до меня.
И один экземпляр отдала доброму человеку, который пустил меня ненадолго в свое кресло. Я сказала, что это ему для информации - чтобы, когда его будут дрюкать вышестоящие товарищи, он знал за что и подготовил аргументы.
И добавила, что если ему понадобится квалифицированная юридическая помощь, он всегда может обратиться ко мне.
Бедный мужик собрал своих замов и начал совещаться. Мне вообще показалось, что он хочет застрелиться - ну вот такая мысль пришла мне в голову, когда я увидела его лицо после совещания. Он спросил, нужен ли мне ответ.
На хрена мне его ответ? - сказала я. Что он может мне ответить? Пусть мне отвечает Шойгу, ни с кем другим я разговаривать не буду. И ничьи ответы мне больше не нужны.
Пацана повезли в часть до "согласования дальнейших действий", а я двинулась дальше - удовольствие от работы надо получать по полной программе!
В следственном комитете сидели все - муж, жена, любовница мужа и муж любовницы. Как я поняла, они уже помирились, потому что жена мужа кормила изменника бутербродами, а муж любовницы пытался приставить своей второй половине, которая легкомысленно отдалась жующему колбасу человеку, зуб назад.
Следователь, пацан лет 25-ти, смотрела на все это в некотором трансе. Как я поняла, его откомандировали сюда из города и он еще не привык к свободным и непринужденным сельским нравам.
Выяснили мы буквально следующее. Вся эта компания работала вместе, на местной железной дороге. Основной виновник торжества (ему было 45 лет, высоченный синеглазый мужик) был начальником своей жены и своей любовницы. И воспользовался своим служебным положением. Вот вам харассмент чистейшей воды.
Жена, сорокалетняя симпатичная худенькая женщина, застукав благоверного на своей коллеге (ох уж эти коллеги!), решила, что в данном конкретном случае отношения в их семье должны хотя бы ненадолго стать абьюзивными. И воплотила идею в жизнь. Прилетело мужику знатно!
А что касается эйджизма, тут уже выступила я, узнав, что любовнице 55 лет. 55 лет!!!!!
Я сначала открыто и развернуто высказала свои идеи относительно того, чем конкретно должна заниматься женщина в таком возрасте, а потом заявила жене, что мужа вполне можно простить, потому что это не измена, а благотворительный акт. Гуманитарная помощь, не побоимся этого слова. Старикам надо помогать!
В ответ на это на меня угрожающе надвинулся муж этой пожилой Мессалины - лет 70-ти, мне кажется, хотя не исключено, что он просто плохо выглядел - и, показав мне зуб, спросил, можно ли такое простить? Неужели за невинную шалость его жены она должна остаться без клыка, который ей выбили?
Ну так уж и выбили? - усомнилась я. Зубы в этом возрасте уже просто слабо держаться в деснах, и не исключено, что клык выпал в момент соития. А почему нет? Может, старушка кусается во момент кульминации.
В общем, закончилось все в целом неплохо, но теперь я всерьез задумалась над тем, что через шесть лет, по достижению соответствующего возраста, мне бы надо перебраться в деревню. Я тоже желаю жить и страдать!
Да, это вам не дело Ефремова, простое, как земля......
Источник: rjjaca.ru
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]