Палач и предатель: гетман Сагайдачный стал святым «новой церкви» Украины

В конце августа в «святцах» раскольнической Православной церкви Украины («новая церковь») появился новый святой — казачий гетман Петр Конашевич- Сагайдачный (1570−1622), кумир украинских националистов и постсоветских «патриотичных» историков Незалежной. Синод ПЦУ на своем заседании постановил отмечать день памяти «святого благоверного гетмана Петра» в день его смерти, 20 апреля по новому стилю. Ведется работа над составлением молитв «святому гетману».



В 1992 году — на заре украинского национального возрождения — в честь Сагайдачного переименовали заложенный в 1990 году сторожевой корабль пограничных войск КГБ СССР «Киров». Из-за хаоса 1991 года «Киров» на верфи в Керчи не успели довести до полной технической готовности.

В 1992 году — в первый год украинской независимости — недоделанный «Киров» наскоро спустили на воду, спустя время Россия передала его Украине. Сторожевик встал в ряды украинских ВМС в классе флагманского фрегата, под именем «Гетман Сагайдачный». Военным морякам понятно, что между сторожевиком и флагманским фрегатом — колоссальная разница. Незалежные корабелы, стараясь придать «Сагайдачному» хоть сколько-нибудь представительный вид, в итоге довели его до ручки.

В год Евромайдана на флагмане для радиолокации использовали систему, которую обычно применяют на рыболовецких траулерах. В исправности было только одно единственное 100- миллиметровое орудие АК-100 образца 1978 года. Общее техническое состояние боевых частей и уровень подготовки личного состава «Сагайдачного» не выдерживали никакой критики. Издевательства над «Сагайдачным» продолжились, когда в президентство Петра Порошенко для ремонтов корабля была выбрана принадлежавшая Порошенко киевская верфь «Кузница на Рыбальского».



Бесконечные ремонты и рекламации едва живого «Сагайдачного» — идеальный способ для официального Киева списать распил и без того скудного украинского бюджета. По словам отставных украинских моряков, если ВМС Украины нелюбимые приемные дети украинской армии, то «Сагайдачный» — самый презираемый пасынок.

Канонизация раскольниками из ПЦУ «человека и фрегата» — повторение истории с издевательствами над некогда перспективным пограничным сторожевиком «Киров». Обычно в православной традиции канонизируют человека за святую жизнь или испытанные человеком при жизни муки за Христа и православную Церковь. Причисление к лику святых Сагайдачного — поругание всех мыслимых норм православной традиции.

За что так любят гетмана украинские националисты всех мастей? «Патриотичные» историографы называют Сагайдачного идеологом украинского государственного суверенитета, «козацькой незалежности». На самом деле Сагайдачный был типичным польско-литовским шляхтичем того времени, врагом Российского государства. Он и родился в 1570 году под Самбором (нынешняя Львовская область) в семье шляхтича Конона (Конаша) Попеля, служившего Речи Посполитой.

Воспитателем Сагайдачного украинские историки называют великого гетмана Литовского Константина Острожского. Для Украины, Литвы и Польши Острожский — герой. Но не для нашей страны. Во время русско-литовской войны 1500−1503 годов разбитый наголову русскими под Смоленском Острожский попал в плен к московскому государю Василию III.

В Москве в 1506 году пленный гетман принес крестное целование на верность Василию III и Русскому государству, за что получил чин ближнего боярина. Не прошло и года, как этот любимец Василия III презрел свои клятвы верности, сбежал снова в Литву и позже воевал против России без зазрения совести. Гетману больше сопутствовали поражения, чем победы, что свидетельствует о нем как о плохом военачальнике.

Еще одним воспитателем Сагайдачного историки называют сына Константина Острожского Василия- Константина, воеводу киевского. Украинский историк Леонид Тома называет Острожского-младшего «некоронованным королем Руси» и «ведущим архитектором Берестейской и Люблинской уний», которые положили начало Речи Посполитой и отрыву исторических земель Киевской Руси от Российского государства.

Православный по вере Сагайдачный, по словам Томы, воспитывался в духе верности польско-литовскому государству, где первенствующее положение занимали не православные, а католики.

Какая же забота у украинских националистов, чьи предки были православными малороссами, до кичливой шляхты, которая украинцев и за людей-то не считала? Украинский националист Тома на этот счет утверждает: именно после образования в 1569 году Речи Посполитой Украина «впервые выступила на международной арене как самостоятельная политическая единица». По словам историка, приравненная в правах к польско-литовской знати «украинская шляхта сохраняла свои городские права и вольности», согласно магдебургскому праву.

Читатель согласится, что словосочетание «украинский шляхтич» у гоголевского Тараса Бульбы вызвало бы праведный гнев… И тут же Тома выдает мазепинскую сущность нынешней «патриотической» украинской историографии. Он утверждает, что в польско-литовском государстве, где магнаты на выборах короля были готовы друга буквально изрубить саблями в капусту, «украинские шляхтичи» в случае чего могли занимать более выгодную им сторону — чего в «государстве московитов» им бы сделать не удалось.

В конце XVI века Сагайдачный с группой уроженцев Галиции отправился в Запорожскую Сечь. Выглядит логично версия многих историков, что будущий раскольничий «святой» сбежал в казаки, поругавшись со своей женой — польской шляхтинкой Анастасией Повчанской. Есть сведения, что будущий святой супружеской верностью и домовитостью не отличался, из-за чего у него с супругой были постоянные скандалы. Вот вам и «святой благоверный», как величают Сагайдачного в ПЦУ!

В казацких рядах Сагайдачный был, говоря современным военным жаргоном, «диким гусем» — наемником, который воюет за любого, кто хорошо заплатит. Однако же у сына галицийского шляхтича обнаружился талант к военному делу. Свое прозвище Сагайдачный (от слова «сагайдак», колчан) он получил за умение стрелять из лука, проявил себя как военный лидер, который не боится рискованных военных предприятий, пусть те и выглядели со стороны как авантюры.

Охочие до добычи и славы казацкие старшины — подзуживаемые окружавшими Сагайдачного галичанами — в 1601 году избрали Сагайдачного гетманом. Десяти лет не прошло, как казачий круг за какой- то проступок низложил Сагайдачного, правда, потом вернул ему гетманскую булаву. В очередной раз казаки свергли Сагайдачного с гетманства в 1617 году — после того, как после очередной казачьей смуты Сагайдачный заключил с польским королем договор об «оптимизации» числа реестровых запорожцев до 1 000 человек и ограничении прав казачества на городских землях Речи Посполитой.

Кроме того, казакам в том же году явно не понравилось, что их гетман отказался выводить запорожцев на помощь польским войскам во время нападения на Речь Посполитую Османской империи. Украинская историография (как и многие отечественные патриотичные историки) говорят: уклоняясь от борьбы с турками на территории Речи Посполитой, хитроумный Сагайдачный способствовал ослаблению власти польского короля и тем самым защищал позиции русского православия в Юго-Западной Руси.

Однако же другие факты утверждают, что Сагайдачный «дезертировал» от войны с турками по сговору с королевичем Владиславом. Владислав хотел, чтобы Речь Посполитая возглавила союз европейских христианских государств в войне с турками. Но власть Владислава была ограничена сеймом, а одна из лидирующих партий в сейме не давала королю согласия на изматывающую войну с турками, которая не имела для Речи Посполитой внятных перспектив.

Чтобы сокрушить оппозицию, Владислав ослабил позиции казаков на границе с османами, чем ускорил турецкое вторжение. И заодно Владислав с помощью Сагайдачного спровоцировал смуту среди казачества, убедив магнатов в следующем: если оппозиция не примет сторону короля, турки того и гляди займут Варшаву, а казаки убегут на службу в Москву. Если принимать эту версию как данность, то Сагайдачный напрямую соучаствовал польским дворцовым интригам, потому что счел это для себя выгодным. Никаким патриотизмом в таком случае не пахнет и издали…

Владислав военные действия против турок все же отложил, чтобы напасть на ослабленную Смутным временем Россию. Ему хотелось взять реванш за позорное для него лично сидение польско-литовских интервентов в Московском кремле в 1612−13 годах. когда умиравшие от голода шляхтичи ловили по Москве бродячих собак и кошек, стреляли на суп ворон и не гнушались соленой человечиной.

Владислав помнил, что низложившая царя Василия Шуйского семибоярщина в 1610 году присягнула на верность ему, Владиславу, как русскому государю. После этого авторитет Владислава в Варшаве, Кракове и Вильне поднялся до неожиданных высот. Изгнание интервентов из Москвы и избрание русским царем Михаила Федоровича обрушило авторитет Владислава до нижнего предела.

Жажда Владиславом реванша в России объяснялась еще и тем, что он по отцу был шведом, представителем шведской королевской династии Ваза. Польские и литовские магнаты связывали свое поражение в России с тем, что их государством руководил «этот швед» — отец Владислава Сигизмунд III Ваза. Владислав, который хотел стать королем, боялся, что по причине поражения в России, его как сына «этого шведа», ожидает позорное фиаско.

В 1618 году Сагайдачный вернул себе гетманскую булаву — явно не без помощи Владислава. Казакам соблазнились тем, что их «новый старый» гетман удовлетворил просьбу Владислава об оказании помощи в очередном походе интервентов на Москву. Этот поход сулил казацкой старшине честь и богатства, а казачья голытьба получала шанс с помощью сабель «выйти из грязи в князи».

Стоит сказать, что военные походы у казаков, (как и у их врагов османов) были способом выпускания социального пара в те критические моменты, когда недовольные низы были готовы вырезать правящую верхушку. То, как воевал Сагайдачный против своих православных русских братьев, более чем красноречиво описывает «Бельская летопись»:

»Того же лета (в августе 1618 года) пришел из Запорог в полевые города, а шол под Москву к королевичу на помочь по королевскому веленью полковник черкаской пан Саадачной с черкасы, а с ним черкас боевых людей было 20000 окроме кошевых людей.

А пришол он, полковник пан Соа[дач]ной, с черкасы под украинной город под Ливны, и Ливны приступом взял, и многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян и з женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы божия осквернил и разорил и домы все христьянские пограбил, и многих жен и детей в плен поймал».

Ливны -нынешняя Орловская область. Оставив от города обагренное кровью пепелище, казаки Сагайдачного разорили по пути на Москву Елец, Лебедянь, Курск, рязанские города Скопин, Ряжск и Касимов, подмосковную Каширу. В осаждаемых русских городах казаки агитировали жителей присягать на верность польской короне, на что многие осажденные, к сожалению, соглашались. Например, в Ельце местные казаки практически в полном личном составе перебежали к Сагайдачному, а местные священники в обмен на обещание Сагайдачного не грабить Елец выдали интервентам царского посланника Степана Хрущова вместе с городской казной.

Сагайдачный в союзе с Владиславом выступал как начальник войск, которые должны были отвлечь к Москве русскую армию, которым предназначалось противостоять основным польско-литовским частям. Таким образом казаки связывали передовые русские части в затяжных боях у Москвы, а поляки таким образом могли добивать ослабшую русскую армию на другом фронте. Казакам и полякам поначалу сопутствовал успех. Семитысячное войско под командованием героя народного ополчения Дмитрия Пожарского не смогло отбросить казаков от Москвы на серпуховском направлении.

Тяжелораненый Пожарский сдал командование. Казаки, разграбив пригороды Москвы, к концу сентября взяли в осаду Донской монастырь (ныне юго-запад столицы России, район улицы Шаболовка). Владислав с остальным войском к тому времени шел к Троице-Сергиевой лавре. Москву в очередной раз спас едва оправившийся от ран Пожарский, принявший снова командование защитниками столицы России.

Попытки интервентов измотать «московитов» боями в горящих и разграбленных узких московских улицах, чтобы таким образом добиться капитуляции, успехом не увенчались. Но поляки и казаки не сбежали с позором потому что у Российского государства после Смуты не нашлось сил и средств для решающего разгрома врага. Кроме поляков, с северо-запада грозили шведы, чей принц Карл-Филипп в годы Смутного времени также претендовал на русский престол.

На юге и юго-западе ом постоянной угрозы было вассальное Османской империи Крымское ханство. В июне 1618 года, за два месяца до польско-казацкой интервенции, Россия пережила опустошительный набег крымских татар на пограничье в районе Курска. Через четыре года крымские татары дойдут до Тулы.

К тому же в окружении царя Михаила, где помнили предателей-бояр Смутного времени, опасались удара в спину внутри царского двора. Поляки в период семибоярщины обещали русским боярам-крепостникам те же бесчеловечные крепостнические порядки что и в Польше, больше напоминавшие рабовладение, и это не могло не понравиться значительной части боярства.

В Москве резонно предпочли опустошительной войне на несколько фронтов стратегию «худого мира» с противниками, чтобы собирать силы для восстановления разоренной страны. Россия в декабре 1618 года заключила с интервентами Деулинский мир, по которому уступала Речи Посполитой огромную полосу на западе — от Чернигова и Смоленска до территорий нынешних Калужской и Тверской областей. Королевич Владислав в польских документах именовался русским государем — тем самым интервенты де-юре считали царя Михаила Романова самозванцем, с чем вынужденно смирились в Москве.

Чем в это время занимался Сагайдачный? Как самостоятельный генерал, он снял осаду занятых своими казаками московских территорий. Апологеты гетмана на Украине и в России списывают это на благородство Сагайдачного, который якобы не хотел убивать православных братьев за интересы иноземцев-поляков. Но к тому времени Сагайдачный, кроме того что награбил в русских городах, получил за поход от «клятых ляхов» огромную сумму в золоте, казаки Сагайдачного хотели еще больше денег и добычи.

Оставив защищенную крепкими стенами Кремля Москву, казаки Сагайдачного предали огню и мечу менее защищенные русские города и села в окрестностях Калуги. Казаки грабили дома и церкви, женщин и детей уводили в плен — с целью продать их с выгодой османским работорговцам. Это несмотря на то, что с калужанами казаки ранее заключили соглашение о мире. Воспетые Тарасом Шевченко запорожцы на русских дорогах превратились в шайки мародеров и убийц.

Все же итоги похода обернулись не в пользу Сагайдачного. Добыча оказалась не такой богатой, на какую рассчитывали казацкие старшины. Поляки не выполнили условий по расширению казачьей самостийности, какие пообещали казакам перед походом на Москву. Поиспользовав казаков, Владислав их бросил на произвол судьбы. Многие казаки еще под Москвой бросили Сагайдачного, чтобы служить московскому государю. Часть казаков ушла на службу австрийскому императору, дабы участвовать как наемники в Тридцатилетней войне за наследство Священной Римской империи.

Запорожская Сечь фактически восстала против польской короны. Сагайдачный спас Варшаву от предания казачьим саблям, заключив с поляками в октябре 1619 года соглашение, больше напоминающее капитуляцию. По этому соглашению, под ружьем в Сечи оставалось не более 3 000 казаков, а остальные изгонялись из Сечи и возвращались под власть своих хозяев- крепостников. В 1619 года в Сечи произошел переворот во главе со старшиной Яковом Бородавкой, провозгласившего себя гетманом взамен «зрадника» Сагайдачного.

Гетман спас себя, предприняв в 1620 году попытку перейти на службу к Москве — с условием, чтобы русский царь признавал его гетманом Запорожской Сечи, равноправным политическим партнером. В Москве недавнему врагу не поверили, гетманом в Посольском приказе признали Бородавку. Но Сагайдачный собирался не служить царю Михаилу, а вызвать переполох в Варшаве, чтобы король снова обратил на Сагайдачного внимание. Сагайдачному это удалось. Вскоре Речь Посполитая вступила в войну с Турцией, Сагайдачный снова стал нужен Варшаве.

Почему в Варшаве не поставили на того же Бородавку? Бородавка был лидером казачьей «партии голытьбы», ратовавшей за казачьи вольности. А Сагайдачный представлял казачью знать, более склонную прогибаться под лицемерные выверты королевского двора в Варшаве. 21 сентября 1621 года Бородавка был схвачен сторонниками Сагайдачного и жестоко убит. С остальными мятежниками Сагайдачный расправился в духе известных ныне бандеровцев. Он повелел сжечь стоявшие у Хортицы казачьи струги вместе с находившимся в стругах казаками. Вот вам и «святой»…

Конечно за год до этого Сагайдачный вступил в Киевское православное братство, способствовал приезду в Киев патриарха Иерусалимского Феофила III и, как утверждают некоторые историки, покаялся перед Феофилом за учиненные его казаками в России зверства. Однако в искренность такого покаяния верится с трудом. Сагайдачный, вздумай он очистить душу от пролитой русской крови, должен был каяться в Москве, перед патриархом Филаретом (побывавшим в польском плену отцом царя Михаила) и всем русским народом.

Благочестивая с виду православная активность гетмана была вызвана чисто политическими соображениями. Сагайдачный шел войной на турок, а Константинопольский патриарх, который официально окормлял православных Речи Посполитой, был верноподданным турецкого султана. Патриарху Феофилу, скорее всего, предназначалась роль «великого господина нашего» для запорожцев. В ущерб патриарху Московскому, куда более близкому исторически к казакам и другим православным исторической Киевской Руси.

Казачий поход против турок под предводительством Сагайдачного уберег авторитет королевича Владислава, но ничего не дал казакам и еще не существовавшей тогда Украинской державе, чьим апологетом по словам «свидомых» историков был Сагайдачный. В сентябре 1621 года в битве под Хотином (ныне Черновицкая область Украины) Сагайдачный был ранен отравленной стрелой. Он умер в апреле 1622 года в Киеве — по преданию, в хмельном угаре, после нескольких бурных ночей, проведенных в объятьях смазливой шинкарки. Ничего себе, хорош праведник…

Законная жена Сагайдачного в это время тащила на своих плечах заботы об их домашнем очаге и будущем их сына Лукаша, который едва помнил своего отца. Поляки ранее заключили мир с турками, где взвалили войну на казаков, пообещали Стамбулу выдать разоруженных казаков свести казачьи вольности на нет. Вот таким образом «гетман-патриот» в очередной раз предал своих братьев казаков польским панам.

В украинской народной культуре Сагайдачный прославлен как трагическая фигура вольного казака, которого всю жизнь било по волнам чужих Украине политических интересов других государств. Безо всякого намека на мнимую святость гетмана. Даже такому горячему поклоннику гетмана как Тарас Шевченко было ясно — убийца мирных людей и политический авантюрист Сагайдачный был далек от образа обычного благочестивого православного мирянина, не говоря уже о святом человеке.

Попытки прославить Сагайдачного как украинского святого стали предпринимать уже в XX веке служившие Гитлеру украинские националисты. Во главу угла они ставили «священную войну» Сагайдачного с «москалями» и якобы имевшееся у Сагайдачного желание ввести Украину в «семью просвещенных европейских народов». Иными словами, якобы «святой» Сагайдачный в XVII веке предвосхитил на Украине гитлеровские «новый порядок» и план «Барбаросса»…

Однако гетмана ранее не рискнули канонизировать ни в Украинской греко-католической церкви, ни даже в раскольническом «Киевском патриархате», УПЦ-КП. Лишь 25 мая 2011 года раскольническая «Украинская автокефальная православная церковь» (УАПЦ) провозгласила Сагайдачного «святым и благоверным гетманом». Да и то не без давления украинских националистических организаций, от которых раскольники сильно зависели в плане финансовой и силовой поддержки.

Канонизировавший Сагайдачного в 2011 году ныне покойный глава УАПЦ Мефодий (Кудряков) ранее был клириком УПЦ-КП. В 1995 году Мефодий обвинил «Киевского патриарха» Филарета (Денисенко) в убийстве предшественника Филарета, «патриарха» Владимира (Романюка). Есть версия, что «новая церковь», вводя Сагайдачного в список своих «святых», извлекает снова на свет Божий старые обвинения Мефодия против Филарета.

Глава ПЦУ Епифаний (Думенко) — духовный сын своего нынешнего врага Филарета, обязанный главе УПЦ-КП всем (включая то, что Епифаний, напоминание Филарету о его прошлых преступлениях, еще жив и здоров). Епифаний в плане политического коварства не только многое взял у своего учителя, но и явно хочет превзойти Филарета в этом. Филарет, которому в будущем году будет 92 года, также не оставляет планов сжить своего бывшего любимца со свету и не растерял своих способностей политического интригана. Об этом боящийся до сих пор Филарета Епифаний прекрасно знает.

Преемник Кудрякова в УАПЦ Макарий (Малетич) — митрополит Львовский в «новой церкви», а не в УПЦ-КП. Икона Сагайдачного для церкви Епифания — символ того, что УАПЦ, преемница прогитлеровской УАПЦ времен нацистской оккупации Украины, на стороне Епифания. А это значит, что за Епифанием — богатая украинская диаспора США и Канады. Сагайдачный удобен для «свидомого украинского православия» как фигура, объединяющая Восток и Запад Украины, личность прославленная в казачьих сказаниях и в украинской литературе.

Личность Сагайдачного на нынешней Украине (и в России тоже) мифологизировали почти до неузнаваемости. Гетман как красивый миф подходит под образ приемлемого для православного мира благочестивого украинского националиста, достойного канонизации. Более известных «борцов против московского ига» — Ивана Мазепу, Степана Бандеру, Романа Шухевича — уже не украсишь и десяти слоями маникюра мифологизации.

Греко-католики, которые рисуют Бандеру и Шухевича на своих иконах, не осмеливаются объявлять этих нацистских преступников официальными святыми, так как униаты прекрасно знают истинную жизнь главарей запрещенных в России ОУН-УПА.

Артур Приймак

Источник: labuda.blog

уникальные шаблоны и модули для dle