Встреча со старцем
---
Как повезло одной рабе Божией! Попала она, наконец, к труднодоступному архим. Кириллу (Павлову). Дождалась в коридорчике, пока выйдут от него приехавшие гости, которых смиренно пропустила перед собой.
По приглашению доброго келейника она с трепетом вошла во временные покои старца. Постояла, пооглядывалась по сторонам комнаты, обставленной иконами, стопками книг на полу, набитыми доверху пакетами.
Ласково встретил ее старец, весь беленький, худенький, светящийся неподдельной улыбкой, добром и сочувствием, какового она не испытывала ни от кого прежде в своей преклонной уже жизни. Будучи потрясена этим, она не сразу заметила, что в комнатке было еще четверо человек.
Обласкав всех взором своих запавших, усталых, но лучистых глаз, о. Кирилл бодренько предложил: «Ну что, дорогие, помолимся?» Присутствовавшие согласно покивали головами. Батюшка развернулся к иконам, не спеша одел старенькие белые епитрахиль с поручами, перекрестился и начал произносить молитвы. Но как! Такого Агафье не доводилось слышать никогда и нигде, ни в сельских церквях, ни в городских или столичных. Самой душой, тихо, но так проникновенно молился старец. Скорее это было сокрушенное собеседование, умоление о милости и снисхождении, прошение к незримо находящемуся рядом Господу.
Слезы сами по себе незаметно текли из глаз Агафьи, исчезало всякое ощущение присутствия в этом тяжелом мире. Только сокрушение от слепоты своей, беззаботной, легко творимой греховности оглушило, сжало сердце. От ласкового голоса старца вера в милосердие, безмерную доброту Судящего всех, омывала скорбящие души, раскрывая и врачуя их небесным елеем.
Очнулась Агафья только тогда, когда произнесены были последние слова молитвы. Еще раз обласкав присутствовавших взором, старец предложил: «Ну а теперь по одному подходите». Оставив в комнатке одного из пришедших, остальные вышли и расположились в прихожей. Агафья вытащила из сумки сложенную вчетверо бумагу, развернула ее, стала перечитывать записанные там грехи. Вспоминала, вписывала туда, дополняя новыми. Не заметила, как пролетело время. Ее позвали. Вся, затрепетав, будто скованными ногами, она тихонько вошла в келью старца.
Отец Кирилл заулыбался, пошел к ней навстречу. Пригладив ласково по голове, расспросил с интересом. Кто и откуда она, в какой храм ходит, о семье, детях. После этого, успокоив ее, он предложил ей подойти поближе к иконному углу. Сел на табуреточку, а она опустилась на колени перед иконами. И опять безмерная скорбь, ужас от содеянных прегрешений охватили ее.
Она припала к худеньким коленочкам батюшки, увлажняя старую рясу его обильно истекавшими, сладкими слезами своими. Рука старца бережно, отечески поглаживала ее голову и от этого еще обильнее изливались слезы и признания в содеянных прегрешениях. Долго, с сердцем, от самой души каялась она, пока обессиленно не остановилась, и тут вспомнила, что исповедалась, не заглянув в так старательно, задолго заготовленную бумагу с перечислением собственных грехов. Одновременно до ее сознания дошло, что она при этом смогла вытащить из себя такие корневые, глубоко упрятанные, старательно скрываемые на всех прежних исповедях грехи!
Обессиленная, разжав стиснутые пальцы, она развернула скомканную бумагу и подала старцу. Тот, не смотря, тут же порвал ее, отдал обратно Агафье. Ясно, что написанное никакого сравнения не имело теперь с тем, исповеданным ею.
Заметно уставший о. Кирилл встал, накрыл ее епитрахилью, прочитал разрешительную молитву, перекрестил и еще несколько раз похвально, одобрительно погладил Агафью по головному платку. Заботливо, несмотря на свою немощь, помог ей подняться. Затем, беседуя, преподал нечто поучительное: «По поводу того, что трудно сейчас нести крест свой, не скорби. Так должно быть. В этом милость Божия. Да трудно, очень порой трудно, но этим спасаемся».
Осмотревшись, старец увидел два небольших ведра для поливки цветов. Одно было заполнено водой, другое пустое. «А ну-ка возьми то ведро с водой и вылей в пустое» – предложил о. Кирилл. Агафья несмело проделала то, что предложил батюшка. Он дал ей следующее задание: «Неси то ведро, из которого ты вылила воду ко мне». Агафья послушно принесла. Отец Кирилл попросил ее чуть наклонить принесенное ведро, спросил, много ли там воды. Послушная исповедница заглянула внутрь ведра. Увидев там на донышке совсем немножко собравшейся влаги, ответила: «Нет, совсем чуть-чуть». Указав на полное ведро, стоявшее на полу, в которое Агафья перелила до этого воду, архим. Кирилл тихо и грустно сказал: «Вот столько погибнет». Показав же на нутро опустевшего ведра, которое держала в руках Агафья, проговорил: «А вот столько спасется».
Агафья со страхом заглянула еще раз внутрь пустого ведра, на маленькую лужицу собравшейся там со стенок влаги, потрясенная тяжко вздохнула, сокрушенно покачала головой. Помолчав немного, о. Кирилл добавил: «Надо сделать все возможное в жизни этой, чтобы остаться в числе этих капелек».
Священник Виктор Кузнецов
По приглашению доброго келейника она с трепетом вошла во временные покои старца. Постояла, пооглядывалась по сторонам комнаты, обставленной иконами, стопками книг на полу, набитыми доверху пакетами.
Ласково встретил ее старец, весь беленький, худенький, светящийся неподдельной улыбкой, добром и сочувствием, какового она не испытывала ни от кого прежде в своей преклонной уже жизни. Будучи потрясена этим, она не сразу заметила, что в комнатке было еще четверо человек.
Обласкав всех взором своих запавших, усталых, но лучистых глаз, о. Кирилл бодренько предложил: «Ну что, дорогие, помолимся?» Присутствовавшие согласно покивали головами. Батюшка развернулся к иконам, не спеша одел старенькие белые епитрахиль с поручами, перекрестился и начал произносить молитвы. Но как! Такого Агафье не доводилось слышать никогда и нигде, ни в сельских церквях, ни в городских или столичных. Самой душой, тихо, но так проникновенно молился старец. Скорее это было сокрушенное собеседование, умоление о милости и снисхождении, прошение к незримо находящемуся рядом Господу.
Слезы сами по себе незаметно текли из глаз Агафьи, исчезало всякое ощущение присутствия в этом тяжелом мире. Только сокрушение от слепоты своей, беззаботной, легко творимой греховности оглушило, сжало сердце. От ласкового голоса старца вера в милосердие, безмерную доброту Судящего всех, омывала скорбящие души, раскрывая и врачуя их небесным елеем.
Очнулась Агафья только тогда, когда произнесены были последние слова молитвы. Еще раз обласкав присутствовавших взором, старец предложил: «Ну а теперь по одному подходите». Оставив в комнатке одного из пришедших, остальные вышли и расположились в прихожей. Агафья вытащила из сумки сложенную вчетверо бумагу, развернула ее, стала перечитывать записанные там грехи. Вспоминала, вписывала туда, дополняя новыми. Не заметила, как пролетело время. Ее позвали. Вся, затрепетав, будто скованными ногами, она тихонько вошла в келью старца.
Отец Кирилл заулыбался, пошел к ней навстречу. Пригладив ласково по голове, расспросил с интересом. Кто и откуда она, в какой храм ходит, о семье, детях. После этого, успокоив ее, он предложил ей подойти поближе к иконному углу. Сел на табуреточку, а она опустилась на колени перед иконами. И опять безмерная скорбь, ужас от содеянных прегрешений охватили ее.
Она припала к худеньким коленочкам батюшки, увлажняя старую рясу его обильно истекавшими, сладкими слезами своими. Рука старца бережно, отечески поглаживала ее голову и от этого еще обильнее изливались слезы и признания в содеянных прегрешениях. Долго, с сердцем, от самой души каялась она, пока обессиленно не остановилась, и тут вспомнила, что исповедалась, не заглянув в так старательно, задолго заготовленную бумагу с перечислением собственных грехов. Одновременно до ее сознания дошло, что она при этом смогла вытащить из себя такие корневые, глубоко упрятанные, старательно скрываемые на всех прежних исповедях грехи!
Обессиленная, разжав стиснутые пальцы, она развернула скомканную бумагу и подала старцу. Тот, не смотря, тут же порвал ее, отдал обратно Агафье. Ясно, что написанное никакого сравнения не имело теперь с тем, исповеданным ею.
Заметно уставший о. Кирилл встал, накрыл ее епитрахилью, прочитал разрешительную молитву, перекрестил и еще несколько раз похвально, одобрительно погладил Агафью по головному платку. Заботливо, несмотря на свою немощь, помог ей подняться. Затем, беседуя, преподал нечто поучительное: «По поводу того, что трудно сейчас нести крест свой, не скорби. Так должно быть. В этом милость Божия. Да трудно, очень порой трудно, но этим спасаемся».
Осмотревшись, старец увидел два небольших ведра для поливки цветов. Одно было заполнено водой, другое пустое. «А ну-ка возьми то ведро с водой и вылей в пустое» – предложил о. Кирилл. Агафья несмело проделала то, что предложил батюшка. Он дал ей следующее задание: «Неси то ведро, из которого ты вылила воду ко мне». Агафья послушно принесла. Отец Кирилл попросил ее чуть наклонить принесенное ведро, спросил, много ли там воды. Послушная исповедница заглянула внутрь ведра. Увидев там на донышке совсем немножко собравшейся влаги, ответила: «Нет, совсем чуть-чуть». Указав на полное ведро, стоявшее на полу, в которое Агафья перелила до этого воду, архим. Кирилл тихо и грустно сказал: «Вот столько погибнет». Показав же на нутро опустевшего ведра, которое держала в руках Агафья, проговорил: «А вот столько спасется».
Агафья со страхом заглянула еще раз внутрь пустого ведра, на маленькую лужицу собравшейся там со стенок влаги, потрясенная тяжко вздохнула, сокрушенно покачала головой. Помолчав немного, о. Кирилл добавил: «Надо сделать все возможное в жизни этой, чтобы остаться в числе этих капелек».
Священник Виктор Кузнецов
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]