Они хотели на свободу, но попали в ад: как 30 лет назад советские заключенные угнали самолет
---
Ровно 30 лет назад, 19 августа 1990 года, произошёл захват самолета в Якутии. Советские спецслужбы тогда не смогли обезвредить угонщиков. Почти как в сюжете голливудского блокбастера «Воздушная тюрьма», группе заключенных, совершивших побег, удалось долететь до Пакистана.
Они рассчитывали обрести там свободу и политическое убежище, на деле же им пришлось провести много лет в суровых азиатских тюрьмах, испытание которыми пережили не все.
«Передайте командиру: взорвем всё»
19 августа 1990 года из аэропорта города Нерюнгри в воздух поднялся пассажирский самолет «Аэрофлота» Ту-154, пунктом назначения которого был расположенный в 800 километрах город Якутск. Никто из 89 пассажиров не обратил внимание на потенциальную опасность: вместе с ними на борту находилось 15 арестантов.
Убийцы, воры, угонщики, грабители, рэкетиры — по заведенной в то время региональной практике они этапировались на обычном самолете в Якутск из местного изолятора временного содержания (ИВС).
Самому юному из них, уроженцу Донецка Константину Шатохину, едва исполнилось 16 лет: трудный подросток, оторвавшись от родительского контроля, сбежал на Север и вскоре угодил за решетку за кражи и угон машин. Самым пожилым оказался трижды судимый 50-летний Владимир Боблов, получивший очередной срок за убийство собутыльника.
Был среди зэков и психически больной 24-летний Андрей Сомов — он украл два ящика водки и, несмотря на диагноз, был привлечен к уголовной ответственности. При этом его пребывание в ИВС и подконвойное сопровождение были незаконны: Сомов получил два года особых принудительных работ («химии») и должен был сам добираться до места отбытия наказания. Позже следователь, который вел его дело, был уволен.
Уголовники расположились в своих креслах под присмотром троих конвоиров. Практически все они сидели со свободными руками — наручники были только на троих.
После того как самолет набрал высоту, один из арестантов, 27-летний убийца и грабитель Владимир Евдокимов подозвал стюардессу Татьяну ШарфаргалиевуВладимир Евдокимов был инвалидом: совершив одно из убийств, намеренно прострелил себе ногу в надежде доказать, что расправа над жертвой была самообороной. Но убийца перехитрил сам себя — ранение оказалось слишком серьезным, и ногу пришлось ампутировать. Евдокимов передал бортпроводнице клочок бумаги, на котором набросал сообщение о захвате и потребовал отнести его командиру корабля.
Один из заключенных сунул мне записку: «Девочки! Передайте командиру… взорвем все… только без паники. Прошу прощения, но у нас нет другого выхода. Лучше смерть, чем такая жизнь». Это произошло при наборе самолетом высоты, спустя десять минут после взлета
из воспоминаний стюардессы Татьяны Шарфаргалиевой
«Какие шутки? Самолет захвачен!»
Стюардесса нажала тревожную кнопку и отправилась в кабину пилотов. Прочитав записку, командир Ту-154 не поверил в реальность происходящего и счел это глупым розыгрышем, приуроченным ко Дню воздушного флота СССР. К тому же склонялась и стюардесса — она вернулась к Евдокимову с вопросом, не шутит ли он.
Услышав ее слова, с соседнего места сорвался 26-летний рэкетир Андрей Исаков, в его руках был обрез. С криком «Какие шутки? Оставаться на местах, самолет захвачен!» заключенный направил оружие на вскочившего конвоира, сержанта Сергея Борща.
Аэропорт города Нерюнгри
Тот тоже успел направить автомат на арестанта. Повисла напряженная пауза, при этом остальные зэки предпочли не вмешиваться в происходящее. Два других конвоира, немного отойдя от шока, потянулись за своим оружием. Это заметил Евдокимов и приказал им не двигаться. Показав сумку с муляжом бомбы, пригрозил взорвать самолет.
Тем временем в салон пришел самый старший (после командира) член экипажа, бортинженер Алексей Камошин. Он попытался было изучить содержимое сумки со «взрывчаткой», но Евдокимов оказал ему сопротивлениеШокированные пассажиры между тем наблюдали за развитием событий. Оказавшиеся за спиной сержанта Борща женщина с маленьким ребенком рыдали от страха — мать принялась умолять Исакова не стрелять в нее и малыша. По другим данным, Исаков схватил женщину и приставил обрез к ее виску. Ситуация продолжала накаляться.
КГБ спешит на помощь
Оценив обстановку, бортинженер Камошин встал между Борщом и Исаковым и принялся уговаривать конвоира опустить оружие. Тот не соглашался и, перенервничав, случайно нажал на спусковой крючок. Грянули выстрелы… К счастью, первые три патрона были холостыми — никто не пострадал, и разгерметизации салона не произошло.
Немного оправившись от шока, бортинженер все-таки отнял оружие у сержанта. Но у Камошина автомат сразу выхватил один из зэков, 25-летний убийца Игорь Суслов. Его подельники обезоружили остальных конвоиров, а Евдокимов, взяв в заложники Камошина, отправился к пилотам с требованием вернуться в аэропорт Нерюнгри. Те были вынуждены подчинитьсяПока самолет нарезал круги в воздухе, вырабатывая топливо, среди пассажиров началась паника: женщины и дети рыдали, кто-то из мужчин достал из ручной клади дыни и стал жадно поедать одну за другой, а еще один, прихватив свой дипломат, раз за разом срывался с места и направлялся к выходу. Бортпроводницам стоило немалого труда удержать пассажиров на местах.
Бортпроводница захваченного Ту-154 Татьяна Ян-Чун-Тай, в девичестве Шарфаргалиева
В аэропорту Нерюнгри в рамках введенного антитеррористического плана «Набат» Ту-154 уже ожидали осведомленные о ЧП группа захвата, милиционеры из местного УВД, чекисты, скорая и пожарные. К слову, сотрудники КГБ добрались до места не без приключений: их уазик по пути заглох, а медлить было нельзя.
Тогда чекисты с автоматами остановили ехавшую мимо легковушку, напугав водителя и пассажиров. «Одолжив» машину, сотрудники КГБ наконец прибыли в аэропортПереговоры со стороны террористов вел Андрей Исаков: он пообещал отпустить стариков, женщин и детей, но только при выполнении двух требований. Первое — привезти оружие, рации, бронежилеты и парашюты на случай экстренной ситуации. И второе, самое главное, — доставить из ИВС на борт грабителей Владимира Петрова и Сергея Молошникова. Первый был идейным вдохновителем, а второй — непосредственным организатором дерзкого захвата.
Обрез в протезе и бомба из глянцевых журналов
31-летний Молошников был беглецом со стажем. Одну из попыток вырваться на волю он совершил в 1988 году — нанес себе ранение в область груди и, оказавшись в тюремной больнице, сбежал с помощью подельников. Скрываться Молошникову удавалось на протяжении года, после чего он вновь угодил в руки правосудия и вернулся в ИВС.
В начале лета 1990 года рецидивист вновь решился на побег — воспользовался оплошностью надзирателей и исчез. На этот раз в бегах он провел три дня, а потом был избит до полусмерти поймавшими его милиционерами. Но этот опыт не охладил пыл Молошникова.
Решив действовать наверняка, уважаемый другими зэками арестант с подачи Петрова задумал устроить угон самолета. Подельников Молошников выбирал, основываясь на их потенциальной полезности делу: физически крепкие, беспринципные и хитрые зэки идеально подходили на роль соучастниковОдним из первых, к кому с предложением обратился Молошников, был снайпер, бывший участник боевых действий в Афганистане. Он наотрез отказался принимать участие в «операции», но помог зэку информационно — рассказал об устройстве Ту-154 и расположении скрытых люков, через которые в салон могла проникнуть группа захвата.
А вот Евдокимов воспринял идею с большим энтузиазмом: пытаться бежать ему было не впервой. Во время одной из своих отсидок одноногий «джентльмен удачи» сумел пробраться в цистерну с соляркой и выехать за пределы колонии.
Перед задержанием он преодолел расстояние в 800 километров. Его физический недостаток оказался на руку Молошникову — в протезе можно было спрятать оружиеОбрез Евдокимову принес один из тюремщиков — молодой парень польстился на импортный спортивный костюм, переданный ему в качестве платы за оружие. По одним данным, надзирателя позже посадили на четыре года, по другим — после развала СССР он успел бежать и укрылся в Узбекистане.
Ту-154, аналогичный захваченному
По воспоминаниям Константина Шатохина, в нерюнгринском ИВС в начале 90-х царила настоящая анархия — доходило до того, что надзиратели принимали участие в фасовке гашиша, который потом передавали заключенным. За небольшую плату можно было достать что угодно — от водки до лекарств и глянцевых журналов.
Последние очень пригодились арестантам для изготовления муляжа взрывного устройства: из журналов изготовили подобие шашек, которые обклеили белой бумагой и присоединили «детонатор», сооруженный из книжной обложки, газет и крышки от флакона с корвалолом«Бомбу» готовили в ночь на 19 августа — боялись, что раньше муляж могут обнаружить при досмотре камеры. «Взрывчатку» положили в сумку Исакова — по правилам каждый заключенный мог перевозить с собой ручную кладь весом до десяти килограммов.
Личные вещи 15 арестантов в изоляторе особо никто не досматривал, а в аэропорту проверка и вовсе не проводилась — автозак прибыл за считаные минуты до взлета, зэков привезли прямо к трапу самолета и сразу же отвели на борт.
В итоге к делу, помимо главаря, оказались привлечены трое — Исаков, Евдокимов и Петров, остальные заключенные даже не подозревали, что их ждет во время перелета. К слову, Петрова и Молошникова в числе этапируемых на Ту-154 не было, но данное обстоятельство подельников абсолютно не смущало: согласно плану, сообщники должны были за ним вернуться, что и случилось.
«Вы зэки, мы одной крови»
Силовики поначалу пытались действовать хитростью: доставили к трапу мать Исакова, которая связалась с сыном по радио.
Ты напрасно это сделал, сынок! Тебе же тяжело было переносить, когда тебя [взяли], а ты не виноват. Вот так и те люди, которые сейчас сидят с тобой рядом, они зачем страдают? Андрей! Ты слышишь?
мать авиатеррориста Андрея Исакова
Но Исаков к просьбам матери остался безучастен. Почти уговорить террориста сдаться удалось знавшему его сотруднику уголовного розыска. Но в дело вмешались высшие чины, которые в ультимативной форме потребовали отдать оружие и освободить пассажиров. Исаков рассвирепел.
Если через три минуты не будет того, что сказали, я двоих расстреляю! Хватит время тянуть! Или вы хотите убедиться, что ли? Не слышу ответа!
авиатеррорист Андрей ИсаковВ доказательство своих слов Исаков с подельниками под дулами автоматов вывели из самолета сержанта Борща и показательно стали зачитывать ему смертный приговор. Учитывая лихое прошлое террористов и опасность взрыва самолета из-за попадания пуль в топливный бак, чекисты отказались от идеи взять самолет штурмом.
Группа заключенных, угнавших Ту-154 в Пакистан
Силовики согласились выполнить все требования зэков: вскоре Молошников и Петров прибыли к самолету. При этом шестеро заключенных отказались участвовать в побеге и изъявили желание вместе со стариками, женщинами и детьми покинуть салон.
Евдокимов и Исаков сказали всем нам: «Вы зэки, мы одной крови. Кто хочет, может выйти и остаться, мы никого не держим». Некоторые поначалу боялись, опасаясь выстрелов в спину, но в итоге шесть человек по своим личным причинам вышли
Из воспоминаний Константина Шатохина
Среди побоявшихся пули в спину оказался и Владимир Боблов — по его словам, расстрелом ему открыто угрожал его сокамерник, 28-летний вор Сергей Шубенков. В итоге на борту остались 11 зэков, семеро членов экипажа и около 30 пассажиров-мужчин.
Террористам привезли два автомата Калашникова, два пистолета Макарова, три радиостанции и семь бронежилетов — от парашютов зэки отказались сами, поняв, что прыгать с набравшего высоту и скорость ТУ-154 равно самоубийствуНовым пунктом назначения был выбран Пакистан: Молошников знал, что у этой страны нет договоренности с СССР о выдаче беглых преступников. Некоторые заключенные, знавшие о боевых действиях между Пакистаном и Индией, рвались записаться в наемники и воевать.
При этом о своих планах зэки решили власти не извещать: опасаясь штурма, для отвода глаз они спрашивали о возможности вылететь в Индию или Корею.
«В Пакистане мы вас оденем в бриллианты»
Лететь было решено с дозаправкой в Красноярске и остановкой на ночевку в Ташкенте. К слову, несмотря на требования захватчиков, на борт никакой еды не доставили, привезли только сладости. Тогда зэки достали свои припасы.
Террористы после взлета взяли у стюардесс тележку, разложили на ней свои припасенные журналы, нарезали хлеб, сало, колбасу, открыли консервы и покатили по салону — берите, читайте, кушайте
Из воспоминаний Константина Шатохина
Понимая, что не сомкнувшие глаз пилоты могут в итоге не справиться с управлением, террористы отпустили членов экипажа выспаться в профилактории Ташкента, оставив в качестве подстраховки стюардесс и второго штурмана. Сторожили важного заложника по очереди. Штурман пытался уговорить зэков сдаться, но тщетно.
Тем временем среди силовиков снова поднялся вопрос о штурме, на этот раз — с использованием газа. Но и от этой идеи, во избежание паники и стрельбы на борту, в итоге отказались. Утром уголовников ждал неприятный сюрприз: отоспавшиеся члены экипажа отказались возвращаться на борт.
Наталья Филипенко, вторая бортпроводница захваченного Ту-154
Разъяренный Исаков опять вывел из самолета сержанта Борща и пообещал его расстрелять, если в течение десяти минут экипаж не вернется на Ту-154. Допустить убийство конвоира силовики не могли — к самолету вскоре прибыл экипаж, а также новый пилот и знающий английский язык радист.
О том, что самолет захвачен уголовниками, их даже не предупредили: обоих привело в ступор требование террористов поднять руки вверх, но они быстро сориентировались и сопротивления не оказали.
Новые члены экипажа принесли атласы и всевозможные летные карты — члены экипажа до последнего не знали, какая страна будет выбрана пунктом назначения. Отпустив второго пилота, террористы приказали лететь сначала в Индию, потом поменяли курс на Афганистан, а затем — на Пакистан.
В полете захватчики говорили: «Девчонки, оставайтесь с нами! В Пакистане мы вас оденем в бриллианты, будете жить с шиком, что вам делать в этом Cоюзе… »
Из воспоминаний Татьяны Шарфаргалиевой
«Не хотим жить в Советском Союзе и просим убежища»
Вылетевший в 7:30 из Ташкента самолет двигался к назначенной цели: едва он вошел в воздушное пространство Пакистана, с ним поравнялись два истребителя F-16. В ходе переговоров экипажу удалось убедить летчиков в том, что борт захвачен и открывать по нему огонь не следует.
Изначально курс лежал в аэропорт города Пешавар, но там в посадке категорически отказали. С земли летчикам поступил сигнал следовать в город Карачи.
Впрочем, и в этом аэропорту не горели желанием принимать самолет с преступниками — там заблокировали транспортом посадочную полосу и угрожали сбить лайнер при помощи средств ПВОПилоты предложили захватчикам лететь в другую страну, но те отказались. Самолету пришлось долго кружить, вырабатывая топливо. Когда оно было на исходе, Молошников приказал сажать лайнер в любой более-менее пригодной для этого местности.
Пассажиров предупредили о жесткой посадке, приказали пристегнуться и максимально сгруппироваться, потом экипаж решился в последний раз связаться с пакистанским диспетчером. Услышав о намерении сажать лайнер на рулежную дорожку аэропорта, он наконец дал разрешение на приземление в аэропорту.
Отбуксированный лайнер тут же был окружен плотной цепью военных, но террористы и не думали сопротивляться или бежать: все они под предводительством Исакова спустились по трапу и добровольно сдали оружиеВстретили преступников, казалось, радушно: прибывшие к самолету офицеры и чиновники пожали зэкам руки. Не обошлось и без дружественных объятий — воздушным пиратам было невдомек, что таким образом их аккуратно ощупывают на предмет спрятанного оружия.
Присутствовавший в делегации переводчик поинтересовался целью прибытия в страну, и все зэки ответили заранее заученной фразой: «Не хотим жить в Советском Союзе, где творится коммунистический беспредел, просим политического убежища».
«Если выдадут СССР — нам крышка»
Кто будет курировать захватчиков, решили быстро: дело под контроль взяла Пакистанская межведомственная разведка (ISI). После легкого перекуса террористов доставили в гауптвахту полицейской академии, где заковали в кандалы и разместили по пять-шесть человек в камере.
По воспоминаниям заключенных, кроватей там не было, но это было неважно — преступники настолько устали, что легли на бетонный пол и сразу же уснули. Несколько часов спустя их накормили и перевели в другие камеры, с удобными кроватями и вентиляторами.
Константин Шатохин, один из участников угона Ту-154
Две недели до суда беглецы провели в более чем комфортных условиях: их хорошо кормили, надзиратели делились дорогими сигаретами. Зэки рассчитывали вскоре оказаться на свободе, поэтому без особого энтузиазма беседовали с прибывшими к ним тремя сотрудниками советского посольства.
Дипломаты убеждали преступников подать прошение об экстрадиции на родину, аргументируя это тем, что за угон самолета в Пакистане они получат пожизненное заключение, а то и смертную казнь. Но уголовники сочли это манипуляциями и наотрез отказались требовать возвращения домой.
Объединяла всех тогда лишь уверенность в том, что если нас выдадут СССР, то нам крышка
Из воспоминаний Константина Шатохина
Пассажиры и экипаж после осмотра и заправки самолета вылетели обратно в СССР. А приключения захватчиков приняли нежелательный для них оборот: после избрания меры пресечения в антитеррористическом суде всех преступников перевели в центральную тюрьму Карачи.
Сладкая жизнь уголовников закончилось — условия в тюрьме были не самыми лучшими, да и кормить стали плохо.
Зэки коротали дни, изучая местный (урду) и английский языки и устраивая разборки между собой. Исаков и Молошников стали выяснять, кто главнее, расколов группу своих подельников на два лагеряНа открытый конфликт соперники так и не решились, хотя Молошников и пытался организовать убийство Исакова прямо в зале суда, а тот объявил голодовку, требуя, чтобы его перевели в другую тюрьму — подальше от противника.
Угнали на пожизненное
В октябре 1990 года Игорь Суслов был найден в своей камере мертвым. Там же была предсмертная записка, из которой следовало, что арестант предпочитает умереть в Пакистане, чем жить в СССР. Однако версию самоубийства опровергают его соучастники: по их мнению, суицид имитировали лидеры преступной группы.
Главари отомстили Игорю за его шутку — он говорил, что, завладев на борту оружием, мог убить подельников и получить за это премию. После смерти Суслова всех авиатеррористов на некоторое время рассадили по одиночным камерам, запретили им прогулки и усилили наблюдение.
Около двух лет преступникам пришлось провести в ожидании приговора — их почти 30 раз привозили в здание суда, но каждый раз слушания переносились на другой день.
При этом практически не допрашивали, задавая только один вопрос: была ли стрельба на борту? Двое подсудимых этот факт отрицали, остальные ответили утвердительно, имея в виду холостые выстрелы сержанта Борща.
Уставшие ожидать своей участи заключенные стали бунтовать: объявляли голодовку и резали вены, требуя побыстрее вынести приговорУслышав же 29 марта 1992 года долгожданный приговор, зэки впали в ступор: все десять человек были приговорены к пожизненному заключению (позже наказание смягчили и назначили осужденным сроки от 14 до 21 года лишения свободы).
Особенно угнетающе это известие подействовало на Сергея Шубенкова: вор ударился в истерику и умолял отпустить его обратно в СССР. С жизнью в пакистанской неволе он так и не смирился — подсел на тяжелые наркотики и в 1996 году, во время очередной ломки, покончил жизнь самоубийством.
«Мы все сибиряки, от жары с ума сходим»
Впрочем, наркотики употребляли и другие террористы, что не помешало большинству из них принять ислам и усердно молиться. Молошников настолько погрузился в новую религию, что даже собственноручно сделал себе обрезание. Кустарная операция прошла крайне неудачно, и врачам пришлось оказывать осужденному срочную помощь.
Подолгу в одном месте никто не сидел — преступники кочевали по тюрьмам городов Хайдарабад, Пешавар, Мултан и Харипур. Связь с родиной террористы держали через короткие письма.
Здравствуйте, мои дорогие родители, папа и мама! Я очень хочу вас просить, чтобы вы простили меня. Я прекрасно понимаю, какие неприятности и переживания предоставил вам. Вы хотели приехать в Пакистан, я очень против, этого делать не надо. Я все понял. И, даст Бог, свидимся на русской земле, прекраснее которой не может быть во всем мире. Ваш сын Андрей.
Из письма Андрея Исакова родителям
Иногда арестантов посещал российский консул, который приносил им книги и старые газеты на русском языке. Тюремные условия террористы вспоминают по-разному.
В пакистанских тюрьмах три основных вида наказания. Самое простое — бьют палками. Поначалу мы не могли объясняться с надзирателями. А там в камере жара до 60 градусов, воды очень мало. Мы все сибиряки, от жары с ума сходим… Просим пить — не понимают. Начинаем в отчаянии бить в двери — прибегают охранники и избивают нас палками
Из воспоминаний Владимира Боблова
Из-за жуткой жары Боблов перенес инфаркт. А в январе 1996 года скончался Владимир Петров, он в очередной раз порезал себе вены в знак протеста против тюремных условий и скончался до прибытия медиков.
По словам Боблова, избиения были не самым страшным видом наказания. Бывало, что надзиратели вставляли между ног арестантов кандалы-распорки длиной в метр, от которых затекали и болели ноги.
А еще осужденным надевали на голову обруч со специальной уздечкой, которую вставляли в рот, что исключало возможность сомкнуть губы и нормально попить, не говоря уж о возможности поестьЕда, по воспоминаниям террориста, тоже была ужасной: кормили в основном сильно перченой кашей и лепешками из отрубей. Боблову довелось сидеть в тюрьме, камеры которой были оборудованы в пещерах на отвесной скале. Другие арестанты воспринимали русских заключенных как диковинку — любили слушать рассказы про холод и снег.
«Кандалы были за реальные проступки»
Впрочем, Константин Шатохин отзывался о годах заключения более тепло — он в числе первых принял ислам, поэтому отношение к нему было лучше, чем к подельникам.
Несмотря на то что спать приходилось не на привычных нарах с матрасами, а на бетонном полу, страдая от укусов клопов, Шатохин быстро приспособился и начал зарабатывать — изготавливал популярные у местных жителей женские украшения. Получал арестант порой больше, чем надзиратели с их 2500-3000 рупий в месяц. Деньги уходили в основном на продукты питания, чай для чифиря и наркотики.
Кандалы действительно были, но только за реальные проступки. Первый раз мне надели их в Карачи на три дня за драку. Потом в Хайдарабаде, но тоже заслуженно, за наркотики…
Из воспоминаний Константина Шатохина
В августе 1997 года Пакистан отмечал 50-летие обретения независимости, и восьмерым оставшимся в живых террористам в честь национального праздника объявили амнистию. Однако выпускать на волю их никто не спешил — требовалось согласие России на экстрадицию.
Ворота тюрьмы в городе Равалпинди, из которых Константин Шатохин вышел на свободу 11 сентября 2000 года
Некоторые арестанты хотели получить пакистанское гражданство, но власти Пакистана не пошли им навстречу. В итоге шестеро преступников, в том числе главари Молошников и Исаков, в феврале 1998 года отбыли в Россию как рожденные на территории бывшей РСФСР.
Все они заочно получили по 15 лет колоний строгого режима, но затем им зачли сроки, отбытые в пакистанской тюрьме. В 2000-х не стало Боблова и Исакова: первый скончался из-за проблем со здоровьем, второй получил пулю в бандитских разборках.
«Повторять такое я бы ни за что не стал»
Шатохину и осужденному за случайное убийство одноклассника на выпускном Максиму Левченко в Пакистане пришлось задержаться — их родиной была Украинская ССР, а потому выслать террористов могли только на Украину. Но с депортацией вышли сложности.
Да они и сами не горели желанием покидать Пакистан, не зная, что ожидает их на родине, поэтому поначалу отказались от украинского гражданства и дали согласие только после того, как Генпрокуратура Украины пообещала не подвергать их уголовному преследованию за старые грехи.
В сентябре 2000 года Шатохин и Левченко оказались на свободе. Некий благодетель, украинский бизнесмен, купил им билеты на Украину, где они живут по сей день.
Я в душе себя террористом никогда не считал. Так сложились обстоятельства. Я воспринимаю те события как большое приключение. Но я вменяемый человек и повторять такое ни за что бы не стал
Из воспоминаний Константина Шатохина
Они рассчитывали обрести там свободу и политическое убежище, на деле же им пришлось провести много лет в суровых азиатских тюрьмах, испытание которыми пережили не все.
«Передайте командиру: взорвем всё»
19 августа 1990 года из аэропорта города Нерюнгри в воздух поднялся пассажирский самолет «Аэрофлота» Ту-154, пунктом назначения которого был расположенный в 800 километрах город Якутск. Никто из 89 пассажиров не обратил внимание на потенциальную опасность: вместе с ними на борту находилось 15 арестантов.
Убийцы, воры, угонщики, грабители, рэкетиры — по заведенной в то время региональной практике они этапировались на обычном самолете в Якутск из местного изолятора временного содержания (ИВС).
Самому юному из них, уроженцу Донецка Константину Шатохину, едва исполнилось 16 лет: трудный подросток, оторвавшись от родительского контроля, сбежал на Север и вскоре угодил за решетку за кражи и угон машин. Самым пожилым оказался трижды судимый 50-летний Владимир Боблов, получивший очередной срок за убийство собутыльника.
Был среди зэков и психически больной 24-летний Андрей Сомов — он украл два ящика водки и, несмотря на диагноз, был привлечен к уголовной ответственности. При этом его пребывание в ИВС и подконвойное сопровождение были незаконны: Сомов получил два года особых принудительных работ («химии») и должен был сам добираться до места отбытия наказания. Позже следователь, который вел его дело, был уволен.
Уголовники расположились в своих креслах под присмотром троих конвоиров. Практически все они сидели со свободными руками — наручники были только на троих.
После того как самолет набрал высоту, один из арестантов, 27-летний убийца и грабитель Владимир Евдокимов подозвал стюардессу Татьяну ШарфаргалиевуВладимир Евдокимов был инвалидом: совершив одно из убийств, намеренно прострелил себе ногу в надежде доказать, что расправа над жертвой была самообороной. Но убийца перехитрил сам себя — ранение оказалось слишком серьезным, и ногу пришлось ампутировать. Евдокимов передал бортпроводнице клочок бумаги, на котором набросал сообщение о захвате и потребовал отнести его командиру корабля.
Один из заключенных сунул мне записку: «Девочки! Передайте командиру… взорвем все… только без паники. Прошу прощения, но у нас нет другого выхода. Лучше смерть, чем такая жизнь». Это произошло при наборе самолетом высоты, спустя десять минут после взлета
из воспоминаний стюардессы Татьяны Шарфаргалиевой
«Какие шутки? Самолет захвачен!»
Стюардесса нажала тревожную кнопку и отправилась в кабину пилотов. Прочитав записку, командир Ту-154 не поверил в реальность происходящего и счел это глупым розыгрышем, приуроченным ко Дню воздушного флота СССР. К тому же склонялась и стюардесса — она вернулась к Евдокимову с вопросом, не шутит ли он.
Услышав ее слова, с соседнего места сорвался 26-летний рэкетир Андрей Исаков, в его руках был обрез. С криком «Какие шутки? Оставаться на местах, самолет захвачен!» заключенный направил оружие на вскочившего конвоира, сержанта Сергея Борща.
Аэропорт города Нерюнгри
Тот тоже успел направить автомат на арестанта. Повисла напряженная пауза, при этом остальные зэки предпочли не вмешиваться в происходящее. Два других конвоира, немного отойдя от шока, потянулись за своим оружием. Это заметил Евдокимов и приказал им не двигаться. Показав сумку с муляжом бомбы, пригрозил взорвать самолет.
Тем временем в салон пришел самый старший (после командира) член экипажа, бортинженер Алексей Камошин. Он попытался было изучить содержимое сумки со «взрывчаткой», но Евдокимов оказал ему сопротивлениеШокированные пассажиры между тем наблюдали за развитием событий. Оказавшиеся за спиной сержанта Борща женщина с маленьким ребенком рыдали от страха — мать принялась умолять Исакова не стрелять в нее и малыша. По другим данным, Исаков схватил женщину и приставил обрез к ее виску. Ситуация продолжала накаляться.
КГБ спешит на помощь
Оценив обстановку, бортинженер Камошин встал между Борщом и Исаковым и принялся уговаривать конвоира опустить оружие. Тот не соглашался и, перенервничав, случайно нажал на спусковой крючок. Грянули выстрелы… К счастью, первые три патрона были холостыми — никто не пострадал, и разгерметизации салона не произошло.
Немного оправившись от шока, бортинженер все-таки отнял оружие у сержанта. Но у Камошина автомат сразу выхватил один из зэков, 25-летний убийца Игорь Суслов. Его подельники обезоружили остальных конвоиров, а Евдокимов, взяв в заложники Камошина, отправился к пилотам с требованием вернуться в аэропорт Нерюнгри. Те были вынуждены подчинитьсяПока самолет нарезал круги в воздухе, вырабатывая топливо, среди пассажиров началась паника: женщины и дети рыдали, кто-то из мужчин достал из ручной клади дыни и стал жадно поедать одну за другой, а еще один, прихватив свой дипломат, раз за разом срывался с места и направлялся к выходу. Бортпроводницам стоило немалого труда удержать пассажиров на местах.
Бортпроводница захваченного Ту-154 Татьяна Ян-Чун-Тай, в девичестве Шарфаргалиева
В аэропорту Нерюнгри в рамках введенного антитеррористического плана «Набат» Ту-154 уже ожидали осведомленные о ЧП группа захвата, милиционеры из местного УВД, чекисты, скорая и пожарные. К слову, сотрудники КГБ добрались до места не без приключений: их уазик по пути заглох, а медлить было нельзя.
Тогда чекисты с автоматами остановили ехавшую мимо легковушку, напугав водителя и пассажиров. «Одолжив» машину, сотрудники КГБ наконец прибыли в аэропортПереговоры со стороны террористов вел Андрей Исаков: он пообещал отпустить стариков, женщин и детей, но только при выполнении двух требований. Первое — привезти оружие, рации, бронежилеты и парашюты на случай экстренной ситуации. И второе, самое главное, — доставить из ИВС на борт грабителей Владимира Петрова и Сергея Молошникова. Первый был идейным вдохновителем, а второй — непосредственным организатором дерзкого захвата.
Обрез в протезе и бомба из глянцевых журналов
31-летний Молошников был беглецом со стажем. Одну из попыток вырваться на волю он совершил в 1988 году — нанес себе ранение в область груди и, оказавшись в тюремной больнице, сбежал с помощью подельников. Скрываться Молошникову удавалось на протяжении года, после чего он вновь угодил в руки правосудия и вернулся в ИВС.
В начале лета 1990 года рецидивист вновь решился на побег — воспользовался оплошностью надзирателей и исчез. На этот раз в бегах он провел три дня, а потом был избит до полусмерти поймавшими его милиционерами. Но этот опыт не охладил пыл Молошникова.
Решив действовать наверняка, уважаемый другими зэками арестант с подачи Петрова задумал устроить угон самолета. Подельников Молошников выбирал, основываясь на их потенциальной полезности делу: физически крепкие, беспринципные и хитрые зэки идеально подходили на роль соучастниковОдним из первых, к кому с предложением обратился Молошников, был снайпер, бывший участник боевых действий в Афганистане. Он наотрез отказался принимать участие в «операции», но помог зэку информационно — рассказал об устройстве Ту-154 и расположении скрытых люков, через которые в салон могла проникнуть группа захвата.
А вот Евдокимов воспринял идею с большим энтузиазмом: пытаться бежать ему было не впервой. Во время одной из своих отсидок одноногий «джентльмен удачи» сумел пробраться в цистерну с соляркой и выехать за пределы колонии.
Перед задержанием он преодолел расстояние в 800 километров. Его физический недостаток оказался на руку Молошникову — в протезе можно было спрятать оружиеОбрез Евдокимову принес один из тюремщиков — молодой парень польстился на импортный спортивный костюм, переданный ему в качестве платы за оружие. По одним данным, надзирателя позже посадили на четыре года, по другим — после развала СССР он успел бежать и укрылся в Узбекистане.
Ту-154, аналогичный захваченному
По воспоминаниям Константина Шатохина, в нерюнгринском ИВС в начале 90-х царила настоящая анархия — доходило до того, что надзиратели принимали участие в фасовке гашиша, который потом передавали заключенным. За небольшую плату можно было достать что угодно — от водки до лекарств и глянцевых журналов.
Последние очень пригодились арестантам для изготовления муляжа взрывного устройства: из журналов изготовили подобие шашек, которые обклеили белой бумагой и присоединили «детонатор», сооруженный из книжной обложки, газет и крышки от флакона с корвалолом«Бомбу» готовили в ночь на 19 августа — боялись, что раньше муляж могут обнаружить при досмотре камеры. «Взрывчатку» положили в сумку Исакова — по правилам каждый заключенный мог перевозить с собой ручную кладь весом до десяти килограммов.
Личные вещи 15 арестантов в изоляторе особо никто не досматривал, а в аэропорту проверка и вовсе не проводилась — автозак прибыл за считаные минуты до взлета, зэков привезли прямо к трапу самолета и сразу же отвели на борт.
В итоге к делу, помимо главаря, оказались привлечены трое — Исаков, Евдокимов и Петров, остальные заключенные даже не подозревали, что их ждет во время перелета. К слову, Петрова и Молошникова в числе этапируемых на Ту-154 не было, но данное обстоятельство подельников абсолютно не смущало: согласно плану, сообщники должны были за ним вернуться, что и случилось.
«Вы зэки, мы одной крови»
Силовики поначалу пытались действовать хитростью: доставили к трапу мать Исакова, которая связалась с сыном по радио.
Ты напрасно это сделал, сынок! Тебе же тяжело было переносить, когда тебя [взяли], а ты не виноват. Вот так и те люди, которые сейчас сидят с тобой рядом, они зачем страдают? Андрей! Ты слышишь?
мать авиатеррориста Андрея Исакова
Но Исаков к просьбам матери остался безучастен. Почти уговорить террориста сдаться удалось знавшему его сотруднику уголовного розыска. Но в дело вмешались высшие чины, которые в ультимативной форме потребовали отдать оружие и освободить пассажиров. Исаков рассвирепел.
Если через три минуты не будет того, что сказали, я двоих расстреляю! Хватит время тянуть! Или вы хотите убедиться, что ли? Не слышу ответа!
авиатеррорист Андрей ИсаковВ доказательство своих слов Исаков с подельниками под дулами автоматов вывели из самолета сержанта Борща и показательно стали зачитывать ему смертный приговор. Учитывая лихое прошлое террористов и опасность взрыва самолета из-за попадания пуль в топливный бак, чекисты отказались от идеи взять самолет штурмом.
Группа заключенных, угнавших Ту-154 в Пакистан
Силовики согласились выполнить все требования зэков: вскоре Молошников и Петров прибыли к самолету. При этом шестеро заключенных отказались участвовать в побеге и изъявили желание вместе со стариками, женщинами и детьми покинуть салон.
Евдокимов и Исаков сказали всем нам: «Вы зэки, мы одной крови. Кто хочет, может выйти и остаться, мы никого не держим». Некоторые поначалу боялись, опасаясь выстрелов в спину, но в итоге шесть человек по своим личным причинам вышли
Из воспоминаний Константина Шатохина
Среди побоявшихся пули в спину оказался и Владимир Боблов — по его словам, расстрелом ему открыто угрожал его сокамерник, 28-летний вор Сергей Шубенков. В итоге на борту остались 11 зэков, семеро членов экипажа и около 30 пассажиров-мужчин.
Террористам привезли два автомата Калашникова, два пистолета Макарова, три радиостанции и семь бронежилетов — от парашютов зэки отказались сами, поняв, что прыгать с набравшего высоту и скорость ТУ-154 равно самоубийствуНовым пунктом назначения был выбран Пакистан: Молошников знал, что у этой страны нет договоренности с СССР о выдаче беглых преступников. Некоторые заключенные, знавшие о боевых действиях между Пакистаном и Индией, рвались записаться в наемники и воевать.
При этом о своих планах зэки решили власти не извещать: опасаясь штурма, для отвода глаз они спрашивали о возможности вылететь в Индию или Корею.
«В Пакистане мы вас оденем в бриллианты»
Лететь было решено с дозаправкой в Красноярске и остановкой на ночевку в Ташкенте. К слову, несмотря на требования захватчиков, на борт никакой еды не доставили, привезли только сладости. Тогда зэки достали свои припасы.
Террористы после взлета взяли у стюардесс тележку, разложили на ней свои припасенные журналы, нарезали хлеб, сало, колбасу, открыли консервы и покатили по салону — берите, читайте, кушайте
Из воспоминаний Константина Шатохина
Понимая, что не сомкнувшие глаз пилоты могут в итоге не справиться с управлением, террористы отпустили членов экипажа выспаться в профилактории Ташкента, оставив в качестве подстраховки стюардесс и второго штурмана. Сторожили важного заложника по очереди. Штурман пытался уговорить зэков сдаться, но тщетно.
Тем временем среди силовиков снова поднялся вопрос о штурме, на этот раз — с использованием газа. Но и от этой идеи, во избежание паники и стрельбы на борту, в итоге отказались. Утром уголовников ждал неприятный сюрприз: отоспавшиеся члены экипажа отказались возвращаться на борт.
Наталья Филипенко, вторая бортпроводница захваченного Ту-154
Разъяренный Исаков опять вывел из самолета сержанта Борща и пообещал его расстрелять, если в течение десяти минут экипаж не вернется на Ту-154. Допустить убийство конвоира силовики не могли — к самолету вскоре прибыл экипаж, а также новый пилот и знающий английский язык радист.
О том, что самолет захвачен уголовниками, их даже не предупредили: обоих привело в ступор требование террористов поднять руки вверх, но они быстро сориентировались и сопротивления не оказали.
Новые члены экипажа принесли атласы и всевозможные летные карты — члены экипажа до последнего не знали, какая страна будет выбрана пунктом назначения. Отпустив второго пилота, террористы приказали лететь сначала в Индию, потом поменяли курс на Афганистан, а затем — на Пакистан.
В полете захватчики говорили: «Девчонки, оставайтесь с нами! В Пакистане мы вас оденем в бриллианты, будете жить с шиком, что вам делать в этом Cоюзе… »
Из воспоминаний Татьяны Шарфаргалиевой
«Не хотим жить в Советском Союзе и просим убежища»
Вылетевший в 7:30 из Ташкента самолет двигался к назначенной цели: едва он вошел в воздушное пространство Пакистана, с ним поравнялись два истребителя F-16. В ходе переговоров экипажу удалось убедить летчиков в том, что борт захвачен и открывать по нему огонь не следует.
Изначально курс лежал в аэропорт города Пешавар, но там в посадке категорически отказали. С земли летчикам поступил сигнал следовать в город Карачи.
Впрочем, и в этом аэропорту не горели желанием принимать самолет с преступниками — там заблокировали транспортом посадочную полосу и угрожали сбить лайнер при помощи средств ПВОПилоты предложили захватчикам лететь в другую страну, но те отказались. Самолету пришлось долго кружить, вырабатывая топливо. Когда оно было на исходе, Молошников приказал сажать лайнер в любой более-менее пригодной для этого местности.
Пассажиров предупредили о жесткой посадке, приказали пристегнуться и максимально сгруппироваться, потом экипаж решился в последний раз связаться с пакистанским диспетчером. Услышав о намерении сажать лайнер на рулежную дорожку аэропорта, он наконец дал разрешение на приземление в аэропорту.
Отбуксированный лайнер тут же был окружен плотной цепью военных, но террористы и не думали сопротивляться или бежать: все они под предводительством Исакова спустились по трапу и добровольно сдали оружиеВстретили преступников, казалось, радушно: прибывшие к самолету офицеры и чиновники пожали зэкам руки. Не обошлось и без дружественных объятий — воздушным пиратам было невдомек, что таким образом их аккуратно ощупывают на предмет спрятанного оружия.
Присутствовавший в делегации переводчик поинтересовался целью прибытия в страну, и все зэки ответили заранее заученной фразой: «Не хотим жить в Советском Союзе, где творится коммунистический беспредел, просим политического убежища».
«Если выдадут СССР — нам крышка»
Кто будет курировать захватчиков, решили быстро: дело под контроль взяла Пакистанская межведомственная разведка (ISI). После легкого перекуса террористов доставили в гауптвахту полицейской академии, где заковали в кандалы и разместили по пять-шесть человек в камере.
По воспоминаниям заключенных, кроватей там не было, но это было неважно — преступники настолько устали, что легли на бетонный пол и сразу же уснули. Несколько часов спустя их накормили и перевели в другие камеры, с удобными кроватями и вентиляторами.
Константин Шатохин, один из участников угона Ту-154
Две недели до суда беглецы провели в более чем комфортных условиях: их хорошо кормили, надзиратели делились дорогими сигаретами. Зэки рассчитывали вскоре оказаться на свободе, поэтому без особого энтузиазма беседовали с прибывшими к ним тремя сотрудниками советского посольства.
Дипломаты убеждали преступников подать прошение об экстрадиции на родину, аргументируя это тем, что за угон самолета в Пакистане они получат пожизненное заключение, а то и смертную казнь. Но уголовники сочли это манипуляциями и наотрез отказались требовать возвращения домой.
Объединяла всех тогда лишь уверенность в том, что если нас выдадут СССР, то нам крышка
Из воспоминаний Константина Шатохина
Пассажиры и экипаж после осмотра и заправки самолета вылетели обратно в СССР. А приключения захватчиков приняли нежелательный для них оборот: после избрания меры пресечения в антитеррористическом суде всех преступников перевели в центральную тюрьму Карачи.
Сладкая жизнь уголовников закончилось — условия в тюрьме были не самыми лучшими, да и кормить стали плохо.
Зэки коротали дни, изучая местный (урду) и английский языки и устраивая разборки между собой. Исаков и Молошников стали выяснять, кто главнее, расколов группу своих подельников на два лагеряНа открытый конфликт соперники так и не решились, хотя Молошников и пытался организовать убийство Исакова прямо в зале суда, а тот объявил голодовку, требуя, чтобы его перевели в другую тюрьму — подальше от противника.
Угнали на пожизненное
В октябре 1990 года Игорь Суслов был найден в своей камере мертвым. Там же была предсмертная записка, из которой следовало, что арестант предпочитает умереть в Пакистане, чем жить в СССР. Однако версию самоубийства опровергают его соучастники: по их мнению, суицид имитировали лидеры преступной группы.
Главари отомстили Игорю за его шутку — он говорил, что, завладев на борту оружием, мог убить подельников и получить за это премию. После смерти Суслова всех авиатеррористов на некоторое время рассадили по одиночным камерам, запретили им прогулки и усилили наблюдение.
Около двух лет преступникам пришлось провести в ожидании приговора — их почти 30 раз привозили в здание суда, но каждый раз слушания переносились на другой день.
При этом практически не допрашивали, задавая только один вопрос: была ли стрельба на борту? Двое подсудимых этот факт отрицали, остальные ответили утвердительно, имея в виду холостые выстрелы сержанта Борща.
Уставшие ожидать своей участи заключенные стали бунтовать: объявляли голодовку и резали вены, требуя побыстрее вынести приговорУслышав же 29 марта 1992 года долгожданный приговор, зэки впали в ступор: все десять человек были приговорены к пожизненному заключению (позже наказание смягчили и назначили осужденным сроки от 14 до 21 года лишения свободы).
Особенно угнетающе это известие подействовало на Сергея Шубенкова: вор ударился в истерику и умолял отпустить его обратно в СССР. С жизнью в пакистанской неволе он так и не смирился — подсел на тяжелые наркотики и в 1996 году, во время очередной ломки, покончил жизнь самоубийством.
«Мы все сибиряки, от жары с ума сходим»
Впрочем, наркотики употребляли и другие террористы, что не помешало большинству из них принять ислам и усердно молиться. Молошников настолько погрузился в новую религию, что даже собственноручно сделал себе обрезание. Кустарная операция прошла крайне неудачно, и врачам пришлось оказывать осужденному срочную помощь.
Подолгу в одном месте никто не сидел — преступники кочевали по тюрьмам городов Хайдарабад, Пешавар, Мултан и Харипур. Связь с родиной террористы держали через короткие письма.
Здравствуйте, мои дорогие родители, папа и мама! Я очень хочу вас просить, чтобы вы простили меня. Я прекрасно понимаю, какие неприятности и переживания предоставил вам. Вы хотели приехать в Пакистан, я очень против, этого делать не надо. Я все понял. И, даст Бог, свидимся на русской земле, прекраснее которой не может быть во всем мире. Ваш сын Андрей.
Из письма Андрея Исакова родителям
Иногда арестантов посещал российский консул, который приносил им книги и старые газеты на русском языке. Тюремные условия террористы вспоминают по-разному.
В пакистанских тюрьмах три основных вида наказания. Самое простое — бьют палками. Поначалу мы не могли объясняться с надзирателями. А там в камере жара до 60 градусов, воды очень мало. Мы все сибиряки, от жары с ума сходим… Просим пить — не понимают. Начинаем в отчаянии бить в двери — прибегают охранники и избивают нас палками
Из воспоминаний Владимира Боблова
Из-за жуткой жары Боблов перенес инфаркт. А в январе 1996 года скончался Владимир Петров, он в очередной раз порезал себе вены в знак протеста против тюремных условий и скончался до прибытия медиков.
По словам Боблова, избиения были не самым страшным видом наказания. Бывало, что надзиратели вставляли между ног арестантов кандалы-распорки длиной в метр, от которых затекали и болели ноги.
А еще осужденным надевали на голову обруч со специальной уздечкой, которую вставляли в рот, что исключало возможность сомкнуть губы и нормально попить, не говоря уж о возможности поестьЕда, по воспоминаниям террориста, тоже была ужасной: кормили в основном сильно перченой кашей и лепешками из отрубей. Боблову довелось сидеть в тюрьме, камеры которой были оборудованы в пещерах на отвесной скале. Другие арестанты воспринимали русских заключенных как диковинку — любили слушать рассказы про холод и снег.
«Кандалы были за реальные проступки»
Впрочем, Константин Шатохин отзывался о годах заключения более тепло — он в числе первых принял ислам, поэтому отношение к нему было лучше, чем к подельникам.
Несмотря на то что спать приходилось не на привычных нарах с матрасами, а на бетонном полу, страдая от укусов клопов, Шатохин быстро приспособился и начал зарабатывать — изготавливал популярные у местных жителей женские украшения. Получал арестант порой больше, чем надзиратели с их 2500-3000 рупий в месяц. Деньги уходили в основном на продукты питания, чай для чифиря и наркотики.
Кандалы действительно были, но только за реальные проступки. Первый раз мне надели их в Карачи на три дня за драку. Потом в Хайдарабаде, но тоже заслуженно, за наркотики…
Из воспоминаний Константина Шатохина
В августе 1997 года Пакистан отмечал 50-летие обретения независимости, и восьмерым оставшимся в живых террористам в честь национального праздника объявили амнистию. Однако выпускать на волю их никто не спешил — требовалось согласие России на экстрадицию.
Ворота тюрьмы в городе Равалпинди, из которых Константин Шатохин вышел на свободу 11 сентября 2000 года
Некоторые арестанты хотели получить пакистанское гражданство, но власти Пакистана не пошли им навстречу. В итоге шестеро преступников, в том числе главари Молошников и Исаков, в феврале 1998 года отбыли в Россию как рожденные на территории бывшей РСФСР.
Все они заочно получили по 15 лет колоний строгого режима, но затем им зачли сроки, отбытые в пакистанской тюрьме. В 2000-х не стало Боблова и Исакова: первый скончался из-за проблем со здоровьем, второй получил пулю в бандитских разборках.
«Повторять такое я бы ни за что не стал»
Шатохину и осужденному за случайное убийство одноклассника на выпускном Максиму Левченко в Пакистане пришлось задержаться — их родиной была Украинская ССР, а потому выслать террористов могли только на Украину. Но с депортацией вышли сложности.
Да они и сами не горели желанием покидать Пакистан, не зная, что ожидает их на родине, поэтому поначалу отказались от украинского гражданства и дали согласие только после того, как Генпрокуратура Украины пообещала не подвергать их уголовному преследованию за старые грехи.
В сентябре 2000 года Шатохин и Левченко оказались на свободе. Некий благодетель, украинский бизнесмен, купил им билеты на Украину, где они живут по сей день.
Я в душе себя террористом никогда не считал. Так сложились обстоятельства. Я воспринимаю те события как большое приключение. Но я вменяемый человек и повторять такое ни за что бы не стал
Из воспоминаний Константина Шатохина
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]