«Мстить нужно без пыток, хладнокровно». Как русские уходят во Французский легион и воюют с террористами

Россиянин рассказал о службе под чужим флагом и тонкостях боевых операций в Африке

Мария Немцева

Французский Иностранный легион — военное подразделение, входящее в состав сухопутных войск Франции. Новобранцы со всего мира стекаются сюда, чтобы заработать денег, начать новую жизнь и утолить жажду опасных сражений. Чаще всего в легион идут иностранные добровольцы, среди которых много русскоязычных. Некоторые из них сейчас воюют с террористами на западе Африки. Впрочем, в самом легионе тоже хватает приключений. Чего стоит откосить от рискованной операции, отбывая наказание вместо боевой службы. Обо все этом с нами поговорил действующий легионер Артем (имя изменено). Недавно он подписал второй контракт на службу рекрутом.

Громче всего французская пресса трубит о легионе, когда солдат отправляют улаживать международные конфликты. Но не все миссии легиона — горячие точки. Встречаются и относительно мирные операции: охота на контрабандистов в Гвиане, борьба с нелегальной иммиграцией на Майотте, охрана военной базы в Новой Каледонии. Все территории — заморские владения Франции, в которых республика поддерживает свое влияние и старается не допустить расхищения полезных ресурсов.

Среди наемников легион считается одним из наиболее престижных формирований, поэтому далекие командировки бойцов не смущают. А необходимость в рекламе отпадает сама собой.

— Есть официальный канал на YouTube и разные блоги бывших легионеров, все одинаковой степени паршивости. Зачастую их авторы просто сбежали с первой учебки. Можно ли считать это агитацией? — рассуждает Артем. — Лично я узнал о легионе после знакомства с европейской историей и судьбами белоэмигрантов. Да и не нужна легиону агитация, поток новых рекрутов никогда не заканчивается.

Чтобы попасть на службу, достаточно явиться в один из вербовочных пунктов, расположенных в разных городах Франции. Большинство баз работают круглосуточно, но лучше призываться в городе Обань, это позволит сэкономить минимум неделю: Обань — переправочный пункт для всех рекрутов. Далее идет строгий отбор, который длится от трех до пяти недель. По его итогам назовут имена новых легионеров. К испытаниям допускаются мужчины от 17 до 40 лет. Средний возраст легионера 23 года.

Служить под французским флагом новобранцы идут по нескольким причинам.

Для большинства легион считается неплохим местом, чтобы заработать денег. Хотя, по мнению собеседника, это весьма наивное ожидание. Базовый оклад наемника — 1400 евро в месяц. Во время учений на территории Франции солдаты получают около 70 евро в день, за сложные миссии начисляется 3300 евро в месяц. По европейским меркам — низкая плата за работу, где приходится рисковать жизнью.

Еще одна приманка — шанс получить французское гражданство. Раньше его предоставляли за пять лет стажа, теперь солдат должен отслужить все семь. В случае ранения гражданство оформляется немедленно. Такова святая традиция легиона.

Самое интересное - на нашем канале в Яндекс.Дзен

St

Фото: © legion-recrute.com

Впрочем, всегда есть место идеализму. Артем не скрывает, что стал рекрутом именно из-за романтического образа легиона:

— Ушел, потому что казарма — это подходящая мне форма агрессивного эскапизма. Потому что знал, что окончательно растворюсь в бытовой рутине, так и не совершив ни одного приключения в жизни.

Люди легиона 

Служить во Французский легион приезжают со всего мира. Русских сегодня немного, зато русскоязычных достаточно. В основном — украинцев и молдаван. В целом выходцев из Восточной Европы здесь большинство: поляки, венгры, словаки, сербы, хорваты.

— Я могу только догадываться, почему восточноевропейцы более привлекательны для французского руководства, — говорит Артем. — Скорее всего, потому что многие уже имели опыт военной службы. Это люди, привыкшие к жизненным испытаниям, люди с сильным характером. Конечно, речь идет не обо всех.

Говорят, в легионе неслучайно мало мусульман. Служба безопасности часто фильтрует их еще в начале испытаний, опасаясь саботажа или перехода на сторону врага. Те, кто все же прошел отбор, сомнений не вызывают — обычно они не столь религиозны.

Несмотря на пестрый национальный состав, культурные различия никак не учитываются. Индусу могут спокойно предложить на обед говядину, а мусульманину — свинину. Не хочешь — не ешь, легионерская столовая подстраиваться не будет. Впрочем, по мнению собеседника Daily Storm, в таком подходе нет ничего предосудительного:

— Не нужно думать, что тут кого-то ущемляют. В конце концов ты всегда можешь приготовить еду у себя в комнате. В легионе вообще нет расизма и фанатиков, но есть некое недопонимание между людьми. Иногда звучат разные колкости по поводу национальных стереотипов, но все противоречия незначительны или сходят на нет после хорошей мужской драки, за которой обычно следует примирение. Мы учимся принимать друг друга и работать вместе, а не строить из себя жертв надуманной дискриминации.

Бывают в легионе и некоторые расхождения в плане идеологии. Другое дело, что порой излишняя активность оборачивается статьей об экстремизме. Буквально на днях в Германии расформировали роту бойцов специального назначения из-за их увлечения неонацизмом. Во Французском легионе также встречаются приверженцы правых взглядов  (хотя радикалов отсеивают наравне с мусульманами). Но, по словам Артема, наличие правых — нормальная практика, особенно среди французов.

— Вы же не ожидаете, что в армию пойдут разного вида блогеры, ЛГБТ-активисты, городские филистеры и прочие сторонники всего хорошего против всего плохого? — риторически спрашивает Артем. — Очевидно, что в армию отправится националистически настроенный юноша, воспитанный на любви к Родине и истории. И так в любой армии мира. Но если мы говорим о настоящих правых, то «немецкая эпоха» в легионе давно ушла, в моем полку служат только два немца и один австриец.

Фото: © legion-recrute.com

Речь идет о послевоенных временах, когда в легион хлынули ветераны вермахта и ищущие укрытия бывшие эсэсовцы. С той поры в армии осталось много немецких сувениров. Под сувениром понимают различные мемориалы, боевые обряды и даже язык. Так, служба безопасности до сих пор неофициально зовется гестапо. А от некоторых командиров можно услышать фразы типа plus vite que schnell. Plus vite que переводится с французского как «быстрее, чем». Schnell на немецком значит «быстро». Получается подгоняющая команда «быстрее, чем быстро».

Кроме того, многие строевые песни легиона — это перепевки немецких армейских шлягеров. Некоторые из них, например Westerwald и Schwarze Rose, до сих пор исполняют на оригинальном языке.

— Наконец, если посмотреть стелы погибших в Индокитае, то каждое второе имя на них окажется немецким, — добавил Артем.

К слову, имена на стелах, скорее всего, вымышленные. При вступлении в легион каждый солдат получает новые имя и фамилию. Детали данной процедуры наш собеседник разглашать отказался. Однако отметил, что большинство легионеров по возможности возвращают себе реальную биографию.

Прежде новое имя давали, чтобы откреститься от старой жизни — исторически в ряды легиона входило много людей, имевших большие проблемы с законом. Но та эпоха давно прошла, считает Артем. Теперь служба безопасности выявляет подозрительных новобранцев, пробивая их по базе Интерпола. Несмотря на это, иногда берут и тех, за кем в прошлом числились нетяжкие правонарушения: судимость за пьяное вождение, причинение телесных травм средней тяжести, хулиганство. А вот все наркотические статьи, по уверению собеседника, скорее вызовут твердый отказ. Однако есть мнение, что присутствие солдат с судимостью даже к лучшему: люди, для которых легион является единственным шансом на новую жизнь, с большой вероятностью проявят упорство в службе.

— Маргинализирует ли это легион? Как по мне, скорее это делают колбасные эмигранты, чья цель побыстрее отсидеть контракт на какой-нибудь хозяйственной должности, взять от легиона побольше и дать поменьше. Лучше быть преступником, чем буржуа.

Откосить от опасной службы действительно можно. И вариантов сразу несколько. Например, можно косить по здоровью, притворяясь хворым. Саботировать подготовку документов к миссии. Или банально подать рапорт и заявить о своем крайнем нежелании ехать на операцию. Но в итоге это может обернуться заметкой в личном деле и сроком на губе. Так называют тюрьму на территории части.

Разумеется, Французский Иностранный легион — не единственное формирование, нанимающее бойцов. Свое войско рекрутов есть и в России, самое знаменитое — ЧВК Вагнера. В отличие от легиона, который относится к Вооруженным силам Франции, ЧВК — это частные структуры, которые содержатся на средства спонсоров. Неоднократно сообщалось, что вагнеровцы работали и погибали в Сирии, в Африке, в Донбассе. Контингент таких наемных отрядов очень схож — бывшие служивые, рассчитывающие подзаработать.

— Я слышал о ребятах, которые уходили в ЧВК Вагнера после первого контракта, как и о тех, кто стал контрактником в других европейских компаниях. Но это сарафанное радио легиона, — признался Артем. — Думал ли я о российских ЧВК после легиона? Да, и думаю до сих пор. Не вижу ничего зазорного в подобной работе. Тем не менее меня смущает скандал с пытками и казнью пленного. Нет никакого благородства в чрезмерной жестокости. Нужно всегда оставаться хладнокровным, даже если мстишь за погибших, делая то, что должно, без издевательств и пыток.

Фото: © legion-recrute.com

Операция в Мали 

Сейчас часть отрядов легиона брошена на выполнение миссии в Мали, бывшей колонии республики. Французская армия поддерживает свое присутствие в регионе с 2013 года. Как пояснил Артем, за это время название и специфика операции изменились, впрочем как и сам противник:

— Если операция «Сервал» (2013-2014) являлась горячей фазой и была направлена на разгром движения за Азавад (объединение племен туарегов, провозгласивших свое независимое государство; большая часть бастующих состояла в рядах милиции Каддафи до коллапса ливийского государства), то пришедшая ей на смену операция «Бархан» (началась в 2014 году, длится по сей день) — это партизанская война чистой воды, где противником выступает местная ячейка «Аль-Каиды»*, «Исламское государство Великой Сахары»** и гораздо реже Боко Харам.

Таким образом, борьба с местными сепаратистами сменилась противостоянием радикальным исламистам.

Сам Артем не подтверждает свое присутствие в Мали, но владеет достаточными знаниями о ходе миссии. По его словам, в последние годы Франция ведет себя предельно сдержанно, даже больше, чем того требует тактика войны.

— Французская Республика не может позволить себе высокие боевые потери, потому что это вызовет возмущение общественности. Поэтому армия уделяет слишком много внимания безопасности. Зачастую это порождает протоколы, которые сказываются на эффективности. Командование боится принимать рискованные решения, постоянно оглядываясь на конвенции и документацию, — рассказал легионер.

Например, передвижение и всякая деятельность останавливается на время песчаных бурь, даже довольно слабых, поскольку есть риск, что эвакуационный вертолет не сможет прилететь за ранеными. Паузы в бою активно используют террористы. В период затишья они пересекают охраняемую местность или создают новые тайники с оружием.

Помимо этого, ведение операции усложняет маневренность боевиков. Местные радикалы постоянно переодеваются, прячут оружие и пытаются сойти за местных.

— Доходит до абсурда: человек забегает в кусты, прячет свой китайский Калашников и пытается сойти за мирного. Иногда даже получается. Вдобавок легионеры не имеют права открывать огонь по убегающим целям, даже если они вооружены и со всей очевидностью являются террористами. Можно стрелять для предупреждения, но никогда на поражение, — говорит Артем.

Что до местных жителей, то они относятся к французам совершенно по-разному: как с восторгом, так и с презрением. Легионеры в свою очередь стараются не вступать в контакт с малийцами. Прежде всего, чтобы не подвергать их жизни риску. В глазах террориста общение с европейским армейцем может расцениваться как предательство. Поэтому куда чаще французская армия обращается за помощью к местным военным, нежели к простым гражданским.

Однако задружиться с западноафриканскими коллегами — задача непростая. Союзники разделены по языку, культуре и опыту. Малийские солдаты ограничены в оборудовании, военной подготовке и даже базовом образовании. Большинство местных бойцов никогда раньше не видели компас, отчего постоянно путались в указаниях. Чтобы сверить нужное направление, пришлось придумать свою систему координат: пустая сигаретная пачка отмечала север, пластиковый стаканчик — юг.

Тем не менее, Франция продолжает наращивать борьбу, в том числе силами союзных стран. Эстония и Чехия уже подписали соглашение о направлении войск в регион (правда, эстонское присутствие пока ограничивается охраной главной базы); переговоры продолжаются со Швецией, Финляндией и Норвегией.

Вместе с тем в прессе мелькает понятная критика: война затянулась. Идут годы, уходят миллиарды, гибнут военнослужащие.

— У меня тоже возникали такие мысли, но разве боевые действия в Ливии или Афганистане не затянулись? — удивляется Артем. — Таков характер новых войн. В любом случае, для рядового солдата это не меняет ничего.

*«Аль-Каида, ** «Исламское государство» — террористические организации, запрещены в Российской Федерации

Источник: bazaistoria.ru

уникальные шаблоны и модули для dle