Надоела уже Ваша война! А что Вы Куликово поле не вспоминаете?
---
Километры пройденных лесов, болот, высот. Ржавые каски, ящики минометных мин, диски от пулеметов, тонны стреляных гильз и осколков. Воронки, блиндажи, траншеи, землянки. Дождь, снег, солнце. Тишина. Шелест ветра, журчание ручейков и тишина.
«Когда вы уже закончите эту войну? Вы еще татаро-монгольское иго вспомните! Хватит жить прошлым! Надо красиво и хорошо жить сейчас».
Кочка в болоте. Тук, тук, тук… Мох в сторону. Расколотая солдатская каска, темно-коричневый, ржаво-рыжий лоб, черные провалы глаз и почти жемчужно-белые зубы. Выдох, нашли!
-«Надоела уже Ваша война! А что Вы Куликово поле не вспоминаете?»
Каску на пенек, мешок на плечо. Пошли, брат, домой, твоя война закончилась. А наша?
— «А что Вы не трясетесь так над Отечественной войной 1812 года?»
-«Не слушай, солдат, пойдем. Это в моей голове в лесной тишине мысли стучатся. Это мне правнуки твои вопросы задают, не тебе. Твое закончилось, дойдем до лагеря и все, дальше к своим на погост под памятник с салютом. Или не закончилось?»
Я читаю эти вопросы от «удачных» тридцатилетних и «сороколетних» потомков победителей и думаю… Что ответить? Ответить-то много можно. Только как, чтоб дошло? Почему не вспоминаем Куликово поле? Мы вспоминаем. И это поле, и Бородинское, и лед, и болота, и сопки Маньчжурии, и Альпы, и Измаил. Сидим над очередным убитым найденным, цедим сигаретку и вспоминаем. Вспоминаем и думаем сколько за всю историю Российскую мужиков, парней, женщин и девок, вот так, на взлете молодой жизни в землю зарыли, а где и зарыть не смогли. Вспоминаем и думаем, кто их туда определил в землю-то эту? — Соседушки: западные, восточные, заморские. Сами славяне друг друга от души за порог переправили. Но так, а кто «из искры пламя» возжог? Опять же соседушки. Как не вспоминаем? Вспоминаем. Тихим и удачным не напоминаем — бессмысленно. С дуру думаем, что хоть этих, чьи письма в треугольничках еще у мамок и бабок по шкатулкам запрятаны, хоть про них внучата да племянники вспомнят. Вспомнят, что «удачные», красивые, умные да гордые живут в квартирках не гренадерами Михаил Илларионавича Кутузова построенных, а вот их товарищами, пулями да осколками побитыми в той войне, ими отстроенными. Что народили тех правнучков и праправнуков на свет бабы, жилы свои на пашне рвавшие и мужики калечные, с горя по выходным пьющие. Народили да по помирали лет через двадцать после Победы. Много, оптом, сразу. Как отстроили, так и пошли валиться один за другим. Свой ресурс силы и здоровья, по окопам и блиндажам, полям и госпиталям растративши.
Закончить? Да рады бы мы закончить, да соседушки-то заканчивать не желают! Что думаете, о «мире во всем мире» они мечтают? Ага, а для сохранности мира того Советы к фашистам приравняли. И кто? Кого те советы из печей лагерных вынуть успели. Для мира во всем мире и братства великого — кости освободителей на свалку, а памятники в утиль? Проверяют они насколько мы изнежились, да постелились. Насколько своих мертвых сдали, настолько и живых сдать готовы. А правнуки солдатиков-освободителей глянули с кресла теплого с пивком новостишку в экране и подумали : «Да и правильно! Пора заканчивать!» Потом краем глаза увидали что какие-то «сумасшедшие» по лесам шаболдаются, все войну древнюю не закончат. Пивко в сторонку отставили и давай по компьютеру пальчиками стучать: « Ату их. Закончить требуется войну, хватит тут нам тень на плетень в мирном мире наводить!» Да мы б закончили. Но никак она в душе не заканчивается.
Вроде и почитаешь Вас и думаешь ну раз им не надо, мы-то куда премся со своими спинами сорванными, гипертониями и грыжами? Потом проедешь по России десять похорон за неделю, со всей страны бывшей большой солдатиков похоронишь, на слезы людские, а не киношные, выдавленные, а ручьями из глаз бегущие посмотришь. Когда поймешь непонятное. Что слезы эти и от радости, что вот он, не без вести, а здесь, рядом с мамкой или женой, а то и с детьми своими рядом похоронен и от боли не наигранной, а живой, настоящей боли по-родному, что не пожил, не долюбил. Поймешь и думаешь: «На моем веку война эта для меня не закончится. » А где и сам смахнешь слезу, а потом сидишь ночами, то на костер, то на лампу пялишься, а душа и по мертвым и по живым, да и по не родившимся, стонет.
-«Хатит жить прошлым! Хватит разжигать ненависть!»
-«А нет ненависти-то. К этим живущим? Нет и не было. За что? А к тем в серых мундирах со всей Европы с «молниями» в петлицах? Так она, та ненависть, с книгами и рассказами тех, кто ненависть ту всю войну носил впитана, от нее не избавиться. » А на этих, живущих там, злость мужицкая и обида, не спорю, есть. За что, ведь столько лет прошло? На кого обида-то? А на то, что пока живы были, да в силе освободители, пока могли они по-солдатски за товарищей погибших постоять. Пока сильна в стране была воля их народная. То вся эта свора европейская всем кагалом своим дружно девятого мая бежала на могилки наши цветочки возлагать, да в любви и верности долгу союзнеческому клялись у знамени красного. А как ослабли руки у стариков, а у внуков, правнуков мозги европейским «мирным» жиром заплыли, так и полетели под ковши тракторов кости солдатские вместе с памятниками. На кого злость? На себя тоже. Что сил хватает только на то, чтоб взвалить в болоте на хребтину солдатика и до погоста вынести. Что не хватило ума и слов детям передать, что не закончилась война. Что тлеет она уже в кабинетах за кордонных. Что секретные планы и схемы уже вовсю рисуются. Может не танками и бомбами их удар измеряется, а вот этими: «Закончите! Забудьте! Простите!» А дальше? «Извинитесь! Поклонитесь! Смиритесь!» А в конце что? «Поделитесь! ОТДАЙТЕ!»
Фигня это все! Миру- мир, все люди братья! Не все, не всем и не всегда. Потому от ледового побоища и до той войны, что не закончилась, помним откуда вся беда и войны приходили.
-«Что вы с костями этими носитесь?»
-«Не кости это. Люди. Люди, как бросить-то их?»
Каждый раз несу я с поля боя убитого и думаю: «Какая разница между нами? Теми, кто закончил и не вспоминает и теми, кто до сих пор их с войны выносит?»
Вроде и мы живем, работаем, детей, внуков растим, воспитываем. Все также жить хотим хорошо, богато, сыто. На одном языке говорим, по одной земле ходим. Так где генетически или в головах расхождение? Да просто мы, кто на той войне еще, думаем что пока война эта не закончится, пока помнят живые, что она стоила, пока каждый год солдаты домой с войны едут, пока у соседушек память о советском солдате, по Европе не смотря ни на что, прошагавшем не зарубцевалась. Пока болит хоть у кого-то по-настоящему, по-живому. А у кого-то страх перед расплатой за содеянное еще жив. Может новая война не начнется.
Закончить? Нет, мы лучше эту в похoрoннoй команде довоюем, чем внуки наши новую в пехоте и танках с самолетами.
Автор: Сергей Мачинский
«Когда вы уже закончите эту войну? Вы еще татаро-монгольское иго вспомните! Хватит жить прошлым! Надо красиво и хорошо жить сейчас».
Кочка в болоте. Тук, тук, тук… Мох в сторону. Расколотая солдатская каска, темно-коричневый, ржаво-рыжий лоб, черные провалы глаз и почти жемчужно-белые зубы. Выдох, нашли!
-«Надоела уже Ваша война! А что Вы Куликово поле не вспоминаете?»
Каску на пенек, мешок на плечо. Пошли, брат, домой, твоя война закончилась. А наша?
— «А что Вы не трясетесь так над Отечественной войной 1812 года?»
-«Не слушай, солдат, пойдем. Это в моей голове в лесной тишине мысли стучатся. Это мне правнуки твои вопросы задают, не тебе. Твое закончилось, дойдем до лагеря и все, дальше к своим на погост под памятник с салютом. Или не закончилось?»
Я читаю эти вопросы от «удачных» тридцатилетних и «сороколетних» потомков победителей и думаю… Что ответить? Ответить-то много можно. Только как, чтоб дошло? Почему не вспоминаем Куликово поле? Мы вспоминаем. И это поле, и Бородинское, и лед, и болота, и сопки Маньчжурии, и Альпы, и Измаил. Сидим над очередным убитым найденным, цедим сигаретку и вспоминаем. Вспоминаем и думаем сколько за всю историю Российскую мужиков, парней, женщин и девок, вот так, на взлете молодой жизни в землю зарыли, а где и зарыть не смогли. Вспоминаем и думаем, кто их туда определил в землю-то эту? — Соседушки: западные, восточные, заморские. Сами славяне друг друга от души за порог переправили. Но так, а кто «из искры пламя» возжог? Опять же соседушки. Как не вспоминаем? Вспоминаем. Тихим и удачным не напоминаем — бессмысленно. С дуру думаем, что хоть этих, чьи письма в треугольничках еще у мамок и бабок по шкатулкам запрятаны, хоть про них внучата да племянники вспомнят. Вспомнят, что «удачные», красивые, умные да гордые живут в квартирках не гренадерами Михаил Илларионавича Кутузова построенных, а вот их товарищами, пулями да осколками побитыми в той войне, ими отстроенными. Что народили тех правнучков и праправнуков на свет бабы, жилы свои на пашне рвавшие и мужики калечные, с горя по выходным пьющие. Народили да по помирали лет через двадцать после Победы. Много, оптом, сразу. Как отстроили, так и пошли валиться один за другим. Свой ресурс силы и здоровья, по окопам и блиндажам, полям и госпиталям растративши.
Закончить? Да рады бы мы закончить, да соседушки-то заканчивать не желают! Что думаете, о «мире во всем мире» они мечтают? Ага, а для сохранности мира того Советы к фашистам приравняли. И кто? Кого те советы из печей лагерных вынуть успели. Для мира во всем мире и братства великого — кости освободителей на свалку, а памятники в утиль? Проверяют они насколько мы изнежились, да постелились. Насколько своих мертвых сдали, настолько и живых сдать готовы. А правнуки солдатиков-освободителей глянули с кресла теплого с пивком новостишку в экране и подумали : «Да и правильно! Пора заканчивать!» Потом краем глаза увидали что какие-то «сумасшедшие» по лесам шаболдаются, все войну древнюю не закончат. Пивко в сторонку отставили и давай по компьютеру пальчиками стучать: « Ату их. Закончить требуется войну, хватит тут нам тень на плетень в мирном мире наводить!» Да мы б закончили. Но никак она в душе не заканчивается.
Вроде и почитаешь Вас и думаешь ну раз им не надо, мы-то куда премся со своими спинами сорванными, гипертониями и грыжами? Потом проедешь по России десять похорон за неделю, со всей страны бывшей большой солдатиков похоронишь, на слезы людские, а не киношные, выдавленные, а ручьями из глаз бегущие посмотришь. Когда поймешь непонятное. Что слезы эти и от радости, что вот он, не без вести, а здесь, рядом с мамкой или женой, а то и с детьми своими рядом похоронен и от боли не наигранной, а живой, настоящей боли по-родному, что не пожил, не долюбил. Поймешь и думаешь: «На моем веку война эта для меня не закончится. » А где и сам смахнешь слезу, а потом сидишь ночами, то на костер, то на лампу пялишься, а душа и по мертвым и по живым, да и по не родившимся, стонет.
-«Хатит жить прошлым! Хватит разжигать ненависть!»
-«А нет ненависти-то. К этим живущим? Нет и не было. За что? А к тем в серых мундирах со всей Европы с «молниями» в петлицах? Так она, та ненависть, с книгами и рассказами тех, кто ненависть ту всю войну носил впитана, от нее не избавиться. » А на этих, живущих там, злость мужицкая и обида, не спорю, есть. За что, ведь столько лет прошло? На кого обида-то? А на то, что пока живы были, да в силе освободители, пока могли они по-солдатски за товарищей погибших постоять. Пока сильна в стране была воля их народная. То вся эта свора европейская всем кагалом своим дружно девятого мая бежала на могилки наши цветочки возлагать, да в любви и верности долгу союзнеческому клялись у знамени красного. А как ослабли руки у стариков, а у внуков, правнуков мозги европейским «мирным» жиром заплыли, так и полетели под ковши тракторов кости солдатские вместе с памятниками. На кого злость? На себя тоже. Что сил хватает только на то, чтоб взвалить в болоте на хребтину солдатика и до погоста вынести. Что не хватило ума и слов детям передать, что не закончилась война. Что тлеет она уже в кабинетах за кордонных. Что секретные планы и схемы уже вовсю рисуются. Может не танками и бомбами их удар измеряется, а вот этими: «Закончите! Забудьте! Простите!» А дальше? «Извинитесь! Поклонитесь! Смиритесь!» А в конце что? «Поделитесь! ОТДАЙТЕ!»
Фигня это все! Миру- мир, все люди братья! Не все, не всем и не всегда. Потому от ледового побоища и до той войны, что не закончилась, помним откуда вся беда и войны приходили.
-«Что вы с костями этими носитесь?»
-«Не кости это. Люди. Люди, как бросить-то их?»
Каждый раз несу я с поля боя убитого и думаю: «Какая разница между нами? Теми, кто закончил и не вспоминает и теми, кто до сих пор их с войны выносит?»
Вроде и мы живем, работаем, детей, внуков растим, воспитываем. Все также жить хотим хорошо, богато, сыто. На одном языке говорим, по одной земле ходим. Так где генетически или в головах расхождение? Да просто мы, кто на той войне еще, думаем что пока война эта не закончится, пока помнят живые, что она стоила, пока каждый год солдаты домой с войны едут, пока у соседушек память о советском солдате, по Европе не смотря ни на что, прошагавшем не зарубцевалась. Пока болит хоть у кого-то по-настоящему, по-живому. А у кого-то страх перед расплатой за содеянное еще жив. Может новая война не начнется.
Закончить? Нет, мы лучше эту в похoрoннoй команде довоюем, чем внуки наши новую в пехоте и танках с самолетами.
Автор: Сергей Мачинский
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]