Как унтер в плен попал. 1943 г.
---
"Наш противник не собирался успокаиваться, так как, насколько мы знали о его целях, он намеревался захватить город Славянск к 25 июня. У нас создавалось ощущение, что мы не сможем остановить русских, так как мы хорошо знали о слабости наших сил на этом участке.
Но нам удалось удерживать Славянск и после 25 июня, и нас утешало то, что мы хоть в какой-то степени сумели нарушить планы врага.
Спустя месяц город пал и оказался в руках неприятеля, но это случилось только потому, что мы выполнили плановый отвод наших войск. Военное руководство решило, что наша армия должна отойти назад к реке Днепр и там провести перегруппировку. Мы начали отход 25 июня.
Отступление проходило очень медленно. Мы начали уничтожать в городе все имеющие мало-мальски важное значение объекты. Мы взорвали все железнодорожные пути, ведущие в город. Мы взрывали каждый железнодорожный мост и уничтожали переправы через реку. Кроме того, из города было уведено все население - все люди и весь скот.
Наконец весь город предали огню. Это было ужасное зрелище. Когда мы выходили из города, мы слышали крики его жителей и видели обгорелые останки животных. Мы поступали так в каждом городе, в каждом поселке на своем пути.
С наступлением ночи можно было видеть на много километров вдаль горящие поселки, которые мы оставляли за собой по окончании нашего марша через Восточную Украину. Это было жуткое зрелище, и мне оно совсем не доставляло удовольствия.
Методичный отход немецкой армии продолжался много месяцев. На нашем пути горели пшеничные поля, горел скот. 27 сентября мы переправились через Днепр и вошли в город Днепропетровск. Всем нам стало ясно, что наше зимнее пребывание на Днепре не состоится, что нам придется зимовать где-то поближе к реке Одер в Силезии.
Мы держались на наших позициях с 27 сентября до 12 октября. 12 декабря пришло время "продолжить танцы". Мы вышли из Днепропетровска и проделали путь между Кривым Рогом и Никополем по дороге на Одессу. Мы прошли от Днепропетровска около 130 километров и остановились, чтобы оценить обстановку.
На переднем крае все было очень спокойно, как это бывает в затишье перед бурей. Поскольку мой предполагаемый личный наблюдательный пост оказался занят, я продолжил вести наблюдение методом патрулирования, отправившись в направлении немецких позиций.
На одном из участков туман вдруг рассеялся, открыв мне вид, который заставил меня застыть на месте. Я увидел силуэты двух человек, стоявших всего примерно в 30 метрах от меня. Я сразу же понял, что это не были наши солдаты, что я оказался совсем близко от врагов.
Через минуту или две стрельбы я заметил, что по правой моей руке течет кровь. Я был ранен, но не тяжело. Я несколько минут пролежал, распластавшись на земле, под какими-то кустами, но мое положение было очень уязвимым. Если я останусь здесь, то скоро стану мертвецом.
Я подготовился к тому, чтобы совершить бросок из моего укрытия. Слева я слышал шаги нашего патруля. Внимание патрульных привлекла стрельба, и я с облегчением подумал, что помощь на подходе. Я не мог выбраться наружу, так как только поднял голову, у моих ушей засвистели пули. Какое-то время мне было бы лучше спокойно лежать и ждать, когда противник уйдет.
Снова начал подниматься туман. Я посмотрел на часы. На них было 3 часа ночи. Примерно в 20 метрах от меня я различал отчетливые клубы черного дыма. Было похоже, что русские прижали к земле не только меня одного. Я решил, что то место даст мне лучшую защиту - там я смог бы сориентироваться и определить, где нахожусь.
Я выпрыгнул из своего укрытия и побежал изо всех сил. Русские стреляли в меня, я почувствовал, как мимо просвистело несколько пуль, но продолжал бежать. Когда я достаточно приблизился к новому убежищу, то сразу же нырнул туда головой вперед. С облегчением я понял, что в меня не попали, и на какое-то время почувствовал себя в безопасности.
Я сел и осмотрелся. Было темно, но я увидел, как на меня уставились сразу шесть пар глаз. Я увидел и минометчика. Один из солдат спросил меня по-русски: "Эй, с тобой все в порядке?" Мое сердце ушло в пятки. Я знал, что со мной все совсем не в порядке. Что я наделал!
На мне был черный полушубок, который я раздобыл много месяцев назад, и большая русская зимняя шапка. Шестеро солдат в укрытии посчитали, что я тоже русский солдат. Наверное, внешне я походил на них. Я слегка кивнул солдатам, но ничего не сказал. Я изо всех сил старался скрыть свой страх.
Мне нужно было выбираться оттуда, и как можно скорее. Я стал карабкаться обратно, вон из укрытия. Один из солдат внутри обратил внимание на мои сапоги, узнав в них часть обмундирования немецкого военнослужащего. Он схватил меня за ногу и втянул обратно в укрытие с криком: "Это чертов фриц!"
Вскоре я почувствовал, как меня схватили сразу несколько рук и прижали к земле. Солдаты окружили меня, отобрали оружие и заставили поднять руки. Один из них стащил с меня полушубок, заставил меня повернуться кругом и обшарил все мои карманы.
Они забрали мой бумажник со всем содержимым, а потом сорвали все награды: Железный крест, нагрудный отличительный знак за участие в атаке, румынскую медаль и серебряный знак за боевое ранение.
Русские внимательно изучили их, их лица светились гордостью за поимку пленного. Достаточно налюбовавшись своими трофеями, они выволокли меня из укрытия и повели к командиру своей роты, который находился на расстоянии всего примерно сотни метров.
По прибытии в лагерь русских мою охрану поручили трем часовым. Солдаты снова обшарили мои карманы, нашли там зажигалку, зеркало и расческу. Подошел командир и молча забрал расческу себе.
Потом он взял мою солдатскую книжку, которая выдается каждому солдату и содержит подробное описание его карьеры, данные о роде войск и другую ценную информацию. Он пролистал ее, но ничего не смог вынести из ее содержания. Он посмотрел на меня внимательным изучающим взглядом. Казалось, мой вид ставит его в тупик." - из воспоминаний унтер-офицера 5-й роты 2-го батальона 525-го пехотного полка 298-й пехотной дивизии Оскара Сикейи.
Но нам удалось удерживать Славянск и после 25 июня, и нас утешало то, что мы хоть в какой-то степени сумели нарушить планы врага.
Спустя месяц город пал и оказался в руках неприятеля, но это случилось только потому, что мы выполнили плановый отвод наших войск. Военное руководство решило, что наша армия должна отойти назад к реке Днепр и там провести перегруппировку. Мы начали отход 25 июня.
Отступление проходило очень медленно. Мы начали уничтожать в городе все имеющие мало-мальски важное значение объекты. Мы взорвали все железнодорожные пути, ведущие в город. Мы взрывали каждый железнодорожный мост и уничтожали переправы через реку. Кроме того, из города было уведено все население - все люди и весь скот.
Наконец весь город предали огню. Это было ужасное зрелище. Когда мы выходили из города, мы слышали крики его жителей и видели обгорелые останки животных. Мы поступали так в каждом городе, в каждом поселке на своем пути.
С наступлением ночи можно было видеть на много километров вдаль горящие поселки, которые мы оставляли за собой по окончании нашего марша через Восточную Украину. Это было жуткое зрелище, и мне оно совсем не доставляло удовольствия.
Методичный отход немецкой армии продолжался много месяцев. На нашем пути горели пшеничные поля, горел скот. 27 сентября мы переправились через Днепр и вошли в город Днепропетровск. Всем нам стало ясно, что наше зимнее пребывание на Днепре не состоится, что нам придется зимовать где-то поближе к реке Одер в Силезии.
Мы держались на наших позициях с 27 сентября до 12 октября. 12 декабря пришло время "продолжить танцы". Мы вышли из Днепропетровска и проделали путь между Кривым Рогом и Никополем по дороге на Одессу. Мы прошли от Днепропетровска около 130 километров и остановились, чтобы оценить обстановку.
На переднем крае все было очень спокойно, как это бывает в затишье перед бурей. Поскольку мой предполагаемый личный наблюдательный пост оказался занят, я продолжил вести наблюдение методом патрулирования, отправившись в направлении немецких позиций.
На одном из участков туман вдруг рассеялся, открыв мне вид, который заставил меня застыть на месте. Я увидел силуэты двух человек, стоявших всего примерно в 30 метрах от меня. Я сразу же понял, что это не были наши солдаты, что я оказался совсем близко от врагов.
Через минуту или две стрельбы я заметил, что по правой моей руке течет кровь. Я был ранен, но не тяжело. Я несколько минут пролежал, распластавшись на земле, под какими-то кустами, но мое положение было очень уязвимым. Если я останусь здесь, то скоро стану мертвецом.
Я подготовился к тому, чтобы совершить бросок из моего укрытия. Слева я слышал шаги нашего патруля. Внимание патрульных привлекла стрельба, и я с облегчением подумал, что помощь на подходе. Я не мог выбраться наружу, так как только поднял голову, у моих ушей засвистели пули. Какое-то время мне было бы лучше спокойно лежать и ждать, когда противник уйдет.
Снова начал подниматься туман. Я посмотрел на часы. На них было 3 часа ночи. Примерно в 20 метрах от меня я различал отчетливые клубы черного дыма. Было похоже, что русские прижали к земле не только меня одного. Я решил, что то место даст мне лучшую защиту - там я смог бы сориентироваться и определить, где нахожусь.
Я выпрыгнул из своего укрытия и побежал изо всех сил. Русские стреляли в меня, я почувствовал, как мимо просвистело несколько пуль, но продолжал бежать. Когда я достаточно приблизился к новому убежищу, то сразу же нырнул туда головой вперед. С облегчением я понял, что в меня не попали, и на какое-то время почувствовал себя в безопасности.
Я сел и осмотрелся. Было темно, но я увидел, как на меня уставились сразу шесть пар глаз. Я увидел и минометчика. Один из солдат спросил меня по-русски: "Эй, с тобой все в порядке?" Мое сердце ушло в пятки. Я знал, что со мной все совсем не в порядке. Что я наделал!
На мне был черный полушубок, который я раздобыл много месяцев назад, и большая русская зимняя шапка. Шестеро солдат в укрытии посчитали, что я тоже русский солдат. Наверное, внешне я походил на них. Я слегка кивнул солдатам, но ничего не сказал. Я изо всех сил старался скрыть свой страх.
Мне нужно было выбираться оттуда, и как можно скорее. Я стал карабкаться обратно, вон из укрытия. Один из солдат внутри обратил внимание на мои сапоги, узнав в них часть обмундирования немецкого военнослужащего. Он схватил меня за ногу и втянул обратно в укрытие с криком: "Это чертов фриц!"
Вскоре я почувствовал, как меня схватили сразу несколько рук и прижали к земле. Солдаты окружили меня, отобрали оружие и заставили поднять руки. Один из них стащил с меня полушубок, заставил меня повернуться кругом и обшарил все мои карманы.
Они забрали мой бумажник со всем содержимым, а потом сорвали все награды: Железный крест, нагрудный отличительный знак за участие в атаке, румынскую медаль и серебряный знак за боевое ранение.
Русские внимательно изучили их, их лица светились гордостью за поимку пленного. Достаточно налюбовавшись своими трофеями, они выволокли меня из укрытия и повели к командиру своей роты, который находился на расстоянии всего примерно сотни метров.
По прибытии в лагерь русских мою охрану поручили трем часовым. Солдаты снова обшарили мои карманы, нашли там зажигалку, зеркало и расческу. Подошел командир и молча забрал расческу себе.
Потом он взял мою солдатскую книжку, которая выдается каждому солдату и содержит подробное описание его карьеры, данные о роде войск и другую ценную информацию. Он пролистал ее, но ничего не смог вынести из ее содержания. Он посмотрел на меня внимательным изучающим взглядом. Казалось, мой вид ставит его в тупик." - из воспоминаний унтер-офицера 5-й роты 2-го батальона 525-го пехотного полка 298-й пехотной дивизии Оскара Сикейи.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]