Правила жизни актера Андрея Миронова
---
Актер умер 16 августа 1987 года в возрасте 46 лет в Риге, Латвия.
Я знаю все и еще одну вещь. У нас в доме всегда царила атмосфера предощущения театрального действа. Мои родители — Мария Миронова и Александр Менакер — почти всегда репетировали дома, и очень скоро я понял, какой это жестокий по отношению к себе, мучительный труд. Леонид Утесов, когда вышла книга его воспоминаний, сделал на ней такую надпись: «Дорогой Андрей Миронов, помню тебя, маленького мальчика, — вижу большим артистом. Радуюсь! Твой дядя Леня, в миру — Утесов». Надо стараться все делать хорошо: плохо оно само получится. Нынешние зрители более образованны, более информированы, а актер не имеет права быть глупее своих зрителей. Актеру не на пользу гладкая, спокойная биография. В актере есть две вещи: мастерство и личность. И чтобы личность сложилась, возмужала, не обязательно, конечно, в Сибирь или грузчиком, но через что-то человек должен пройти. Возьмите Ульянова, Смоктуновского. Это не благополучные люди. Я не скажу, чтобы я был безумно счастлив каждую минуту жизни и что мне всегда хочется скакать и веселиться, как моему герою из «Бриллиантовой руки», но тем не менее я — оптимист. Недостачу страданий бытовых я восполняю страданиями моральными. Относиться к актерской работе как к приятному времяпрепровождению можно только по недоразумению. Если актер играет без дублеров, значит движет им некое эгоистическое стремление играть свою роль «от» и «до». Это всегда тешит самолюбие актера и дает ему дополнительный импульс. В ленте «Приключения итальянцев…» было занято много итальянцев, и в их глазах мне не хотелось ронять престиж советского кинематографа. Играть можно в любом жанре. Единственное, чего мне хочется, чтобы мой герой был не глупее, чем я. Для меня каждый спектакль — это огромное напряжение. Я себе говорю: «Спокойней, спокойней», но не могу: хочется донести до зрителя все полностью, убедить его до конца. К сожалению, есть зрители, особенно молоденькие зрительницы, которые никак не хотят ограничить контакт с актером сферой искусства: дежурят на лестнице, отрывают пуговицы. Но это, так сказать, издержки актерской популярности и зрительского интереса. Популярность лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы. В кино мне предлагают в основном одноплановые роли. Это молодой жизнерадостный комик или экстравагантный жулик. Как многие простые смертные, люблю петь. Мне это просто доставляет удовольствие. Отсутствие голоса пытаюсь спрятать за иронией, пародийностью, шаржем. Для меня пение, как и танец, не самоцель, а один из способов выражения характера героя. Так что, пожалуйста, не воспринимайте мое пение всерьез: пою не я — поют те, кого я играю. И все претензии — к ним. Я вообще человек не очень уверенный. Люблю стремительный ритм жизни, позволяющий чувствовать себя нужным. Зрители жалеют меня. Однажды во время концерта в Ленинградском доме офицеров из зала мне прислали на сцену большой апельсин, на котором было написано: «Андрюша, скушайте. Вы плохо выглядите». Кто из актеров не думал о Гамлете! Я тоже. Но мечта остается мечтой, а с годами реальность побуждает играть уже не Гамлета, а Клавдия. Кончается все это Полонием, а потом просто упирается в могильщика… Лучше уж не отрываться от грешной земли. Обо мне писали по‑разному. Приятно, конечно, когда хвалят. Но в принципе я руководствуюсь правилом Маяковского. Он никогда не интересовался, хвалят или ругают его. Он спрашивал: «Уважают?» В нашей стране, чтобы жить, нужно умереть. Прекрасная вещь — путешествие. Оно никогда не кончается возвращением домой. Все увиденное западает в эмоциональные области памяти, и потом из этого источника черпаешь материал для новых ролей. Любой женщине свойственны черты милиционера — сначала: «Давайте не будем!», а потом: «Следуйте за мной!» Дома мне звезд не надо. Мне нужна только жена и мать моего ребенка. Чтобы упасть с лошади, надо на нее взобраться. Мне очень горько и трудно смириться с мыслью, что для зрителей высшее мое достижение в кино — это «Бриллиантовая рука». В нашей профессии не считаются былые заслуги. Раньше думал, что и я легкий человек. Но замечаю: с годами тяжелею, становлюсь мрачноватым. Не особенно понимаю значение слова «хобби» на русском языке. А вообще-то люблю сырники и балет. Жизнь — великое благо. И она у человека, как выясняется, очень недлинная. Если я уймусь, то умру.
Я знаю все и еще одну вещь. У нас в доме всегда царила атмосфера предощущения театрального действа. Мои родители — Мария Миронова и Александр Менакер — почти всегда репетировали дома, и очень скоро я понял, какой это жестокий по отношению к себе, мучительный труд. Леонид Утесов, когда вышла книга его воспоминаний, сделал на ней такую надпись: «Дорогой Андрей Миронов, помню тебя, маленького мальчика, — вижу большим артистом. Радуюсь! Твой дядя Леня, в миру — Утесов». Надо стараться все делать хорошо: плохо оно само получится. Нынешние зрители более образованны, более информированы, а актер не имеет права быть глупее своих зрителей. Актеру не на пользу гладкая, спокойная биография. В актере есть две вещи: мастерство и личность. И чтобы личность сложилась, возмужала, не обязательно, конечно, в Сибирь или грузчиком, но через что-то человек должен пройти. Возьмите Ульянова, Смоктуновского. Это не благополучные люди. Я не скажу, чтобы я был безумно счастлив каждую минуту жизни и что мне всегда хочется скакать и веселиться, как моему герою из «Бриллиантовой руки», но тем не менее я — оптимист. Недостачу страданий бытовых я восполняю страданиями моральными. Относиться к актерской работе как к приятному времяпрепровождению можно только по недоразумению. Если актер играет без дублеров, значит движет им некое эгоистическое стремление играть свою роль «от» и «до». Это всегда тешит самолюбие актера и дает ему дополнительный импульс. В ленте «Приключения итальянцев…» было занято много итальянцев, и в их глазах мне не хотелось ронять престиж советского кинематографа. Играть можно в любом жанре. Единственное, чего мне хочется, чтобы мой герой был не глупее, чем я. Для меня каждый спектакль — это огромное напряжение. Я себе говорю: «Спокойней, спокойней», но не могу: хочется донести до зрителя все полностью, убедить его до конца. К сожалению, есть зрители, особенно молоденькие зрительницы, которые никак не хотят ограничить контакт с актером сферой искусства: дежурят на лестнице, отрывают пуговицы. Но это, так сказать, издержки актерской популярности и зрительского интереса. Популярность лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы. В кино мне предлагают в основном одноплановые роли. Это молодой жизнерадостный комик или экстравагантный жулик. Как многие простые смертные, люблю петь. Мне это просто доставляет удовольствие. Отсутствие голоса пытаюсь спрятать за иронией, пародийностью, шаржем. Для меня пение, как и танец, не самоцель, а один из способов выражения характера героя. Так что, пожалуйста, не воспринимайте мое пение всерьез: пою не я — поют те, кого я играю. И все претензии — к ним. Я вообще человек не очень уверенный. Люблю стремительный ритм жизни, позволяющий чувствовать себя нужным. Зрители жалеют меня. Однажды во время концерта в Ленинградском доме офицеров из зала мне прислали на сцену большой апельсин, на котором было написано: «Андрюша, скушайте. Вы плохо выглядите». Кто из актеров не думал о Гамлете! Я тоже. Но мечта остается мечтой, а с годами реальность побуждает играть уже не Гамлета, а Клавдия. Кончается все это Полонием, а потом просто упирается в могильщика… Лучше уж не отрываться от грешной земли. Обо мне писали по‑разному. Приятно, конечно, когда хвалят. Но в принципе я руководствуюсь правилом Маяковского. Он никогда не интересовался, хвалят или ругают его. Он спрашивал: «Уважают?» В нашей стране, чтобы жить, нужно умереть. Прекрасная вещь — путешествие. Оно никогда не кончается возвращением домой. Все увиденное западает в эмоциональные области памяти, и потом из этого источника черпаешь материал для новых ролей. Любой женщине свойственны черты милиционера — сначала: «Давайте не будем!», а потом: «Следуйте за мной!» Дома мне звезд не надо. Мне нужна только жена и мать моего ребенка. Чтобы упасть с лошади, надо на нее взобраться. Мне очень горько и трудно смириться с мыслью, что для зрителей высшее мое достижение в кино — это «Бриллиантовая рука». В нашей профессии не считаются былые заслуги. Раньше думал, что и я легкий человек. Но замечаю: с годами тяжелею, становлюсь мрачноватым. Не особенно понимаю значение слова «хобби» на русском языке. А вообще-то люблю сырники и балет. Жизнь — великое благо. И она у человека, как выясняется, очень недлинная. Если я уймусь, то умру.
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]