Про СССР : мнение экс-депутата царской Думы и организатора белогвардейской контрреволюции Василия Шульгина

...Две древние святыни Киева  Лавра и Софийский собор , наиболее в былое время почитаемые, превращены в музеи и тщательно в таком виде сохраняются и изучаются. Но в этом случае уважили не веру, а старину. Третий же памятник не старины, а искусства, оставили для верующих, здесь происходят богослужения.

Я был в этом храме в конце 1925 года, когда нелегально побывал в трех столицах России. Тогда я с грустью отметил, что замечательные религиозные картины, запечатленные на стенах собора, приходят в упадок. Это происходило потому, должно быть, что храм плохо отапливался и сырость грозила уничтожить живопись великих мастеров искусства, как Васнецов и другие.
Сейчас в октябре 1960 года я был несказанно обрадован, войдя во Владимирский собор. Этот храм светлый, хорошо освещается окнами.
…
Необычайно сложно, запутано и противоречиво положение христианской религии во всем мире вообще, а православной церкви в особенности.
Высшие иерархи русского православия, находящиеся в «рассеянии», т. е. в эмиграции, требуют, чтобы меч поддержал крест. Некоторые из них даже благословляют свою паству на звериную войну, на жестокости, каких еще не видел свет, на поголовное истребление целых народов. Во имя чего? Во имя торжества веры христовой. Но ведь Христос, кротчайший из самых кротких, провозгласил, что Бог есть Любовь. Каким же образом можно проповедовать атомную войну во имя Христа?
Как странно, как невероятно сложились обстоятельства! Если посмотреть правде прямо в глаза, то выходит, что душевный мир, то есть мир с самим собой, христианский иерей обрел под крылом атеизма.

Вот, например, этот батюшка, с которым я столкнулся случайно здесь, в Киеве, под сводами этого дивного храма, так любовно оберегаемого верующими. Когда он молится «о мире всего мира у Господа просим» и хор отвечает ему: «подай, Господи», то и он и все верующие соединяются в одном чистом устремлении к Христу.
Но когда эти же слова провозглашаются за океаном в иных православных храмах, то они звучат убийственным укором правящим службу священнослужителям и едкой насмешкой над их паствой, над молящимися, над верующими христианами.
Не надо иметь острого зрения, чтобы сквозь дым кадильный видеть, кто тут «правит бал», и не надо иметь тонкого слуха, чтобы явственно слышать торжествующий дьявольский хохот.
Атеисты — это не сатанисты. И мне лично атеист, требующий мира во всем мире во имя Человеколюбия, куда ближе, чем архипастыри христианских церквей, благословляющие верующих на атомную войну.

Чему учит Христос? Человеколюбию. А атеисты? Зовут ли они истреблять людей во имя своей доктрины, или, наоборот, выше своего учения, которому глубоко преданы, ставят прежде всего спасение всех людей, без различия мнений, от надвигающейся вселенской катастрофы?
Если так, то не в этом ли ключ к неписанной конституции, согласно которой верующие Владимирского собора ладят с правящими киевскими атеистами?
…
В некоторых эмигрантских газетах, объявивших мне войну, пытались заподозрить и то обстоятельство, что я в 1925 году поехал искать своего пропавшего без вести сына. По их мнению, это было только предлогом, выдуманным московскими чекистами с целью заманить меня в Советскую Россию. Сейчас я могу заявить. В октябре 1960 года мне удалось побывать в гор. Виннице. И там я нашел врача, который подтвердил, что в 1925 году действительно Вениамин Шульгин, мой сын, находился в психиатрической лечебнице, именно там, где я предполагал, что он должен быть, но в 1925 году мне не удалось этого установить.
И если уж приходится рассказывать общественности о моих семейных делах, то необходимо отметить выступление в печати Татьяны Билимович. Насколько я знаю, она напечатала ряд статей в разных эмигрантских газетах, выступив в мою защиту. К сожалению, этих газет я не получил, а узнал о выступлении Татьяны Александровны из статьи Вейнбаума в «Новом Русском Слове». Из этой статьи Вейнбаума я заключил, что племянница каменно верит в своего дядю, за что я ей благодарен. Она находит, что в моем открытом письме есть и «возмутительное» и «отвратительное», и поэтому она утверждает, что меня заставили так написать. Она думает, что ее дядя не мог написать «возмутительного» и «отвратительного». Я отвечаю ей той же каменной верой, но как же согласить это несогласимое?

Дело в том, что идейные убеждения Татьяны Билимович характерны и для других эмигрантов. Эти люди, если можно так выразиться, танцуют от печки. Их миросозерцание, сформировавшееся главным образом в эпоху гражданской войны, застыло на этом этапе. Застыло, как непререкаемость, на всю жизнь и потому, если находится человек, который говорит: «Да ведь что было, то было, но ведь пришло же новое, другое», они отвечают: «Нет, нового, другого нет и не может быть».
Ну, а если это может быть? Тогда «возмутительное» и «отвратительное» перестает таковым быть, потому что это правда. И мой дружеский и родственный совет Татьяне Билимович подумать над этим.
К великому моему сожалению, моя дорогая племянница и другие дорогие мне и не дорогие, безнадежно отстали от жизни. Но нет ничего безнадежного для тех, кто исполнится решимости пересмотреть свои заблуждения, которые им казались святыми убеждениями. Сейчас они не только потеряли святость, но просто влекут их в адскую бездну.
Теперь перейдем к другому стану, стану, который желает войны. Я должен сказать, что мне тут, в Советском Союзе, говорили, что таковые существуют, но я этому не верил и отвечал, что этого не может быть. Не может быть, чтобы люди желали в настоящее время войны, сопряженной ужасами термоядерных бомб. Но я ошибался. Я должен признать, что ошибался. Таковые люди, как я теперь убедился, есть. И этот стан эмиграции представляется мне просто непонятным. Я разберу его более подробно.
Итак, я не верил, что бесноватые существуют. Я убедился в противном. Тут, кстати, я должен сказать несколько слов Войцеховскому. Но я не причисляю его к числу бесноватых. Нет, Войцеховский не бесноватый и не потому, что в своем «Открытом письме» он делает мне некоторые комплименты, а по другим причинам. Но, между прочим, он в одном отношении безусловно неправ.
В упомянутом письме он говорит: «…Нас, эмигрантов, Вы обвиняете в желании войны, даже в ее подготовке, как это ни смешно и как ни странно такое обвинение…»

Как же так?
Я приведу неопровержимые свидетельства о том, что часть русской эмиграции желает и требует войны. Эти неопровержимые свидетельства собраны в статье Г. Женина, помещенной в газете

«Русский Голос» от 5 марта 1961 года под заголовком «Даешь войну». Из этой статьи я приведу некоторые данные, хотя и без разрешения автора, но я думаю, что он это мне не поставит во зло.
Журнал «Родина», редактор Б. Солоневич, в одном из номеров (95) собрал высказывания ряда известных общественных, церковных и политических деятелей эмиграции:
«Атомная бомба… поистине менее опасна, чем нравственное разложение» (председатель синода Русской Православной церкви за рубежом митрополит Анастасий).
«Мирное сосуществование с коммунизмом невозможно… Я считаю рискованным теперь утверждать, что коммунизм может быть уничтожен без применения силы оружия» (претендент на Российский престол великий князь Владимир).
«Свободный мир и, в частности, США обязаны вооружаться… Только прямой удар по Красному Кремлю разрешит все вопросы мира и безопасности» (председатель Российского политического комитета — Б. Сергиевский).
«Меч должен быть обнажен и обнажен будет. Свободный мир за оружие возьмется. Мы не боимся войны. Мы ищем ее и готовимся к ней. Предоставим церкви проповедовать науку любви Христа, а мы, профессиональные военные, должны морально и технически готовить себя в кадры будущих национальных вооруженных сил» (генерал Хольмстон-Смысловский, белый генерал, сражавшийся в последнюю войну на стороне немцев).
«Мы, национальная эмиграция, стараемся внушить народам Запада необходимость вооруженной борьбы, которая только и может избавить всех от страшного призрака коммунизма… С коммунизмом можно бороться только огнем и мечом» (командир русского охранного корпуса из Югославии — полковник Рогожин).
«Без войны я не вижу абсолютно никакого выхода и поэтому я хочу войны. Ничего не поделаешь.
«Да здравствует война!»» (бывший редактор русской газеты в Аргентине — И. Солоневич).

Самое показательное для психики бесноватых находим в другой статье Г. Женина, помещенной в газете «Русский Голос» от 2 апреля 1961 года под заглавием «Не люди, а звери». Он комментирует статью, подписанную условно инициалами АПК, помещенную в журнале «Родина» № 99.

Вот выдержка из нее:
«Из всяких христианско-гуманитарных соображений свободный мир с облегчением приветствовал бы полное и совершенное уничтожение всей России. И не нужно особенно негодовать и возмущаться… Россия теперь заражена бациллами большевизма. Лечить Россию поздно… Нужно, следовательно, ампутировать ее от всего остального мира любой ценой, пока еще не поздно. Если 200 миллионов большевиков будут уничтожены, мир вздохнет с облегчением. Ну что же — это и иллюзорно и жестоко, но все-таки понять это рассуждение и можно и нужно».
Итак, С. Л. Войцеховский должен признать, что есть русская эмиграция, которая открыто и даже исступленно, упиваясь своим собственным безумием, зовет термоядерные бомбы упасть с неба на головы человечества. Но, может быть, С. Л. Войцеховский просто этих статей Г. Женина не читал и не слыхал высказываний тех лиц, о которых он упоминает в своей статье? В таком случае мой совет их прочесть и отгородиться от этой части русской эмиграции решительно и твердо.
Но сейчас я вижу С. Л. Войцеховского среди поджигателей войны, так как он совместно с Б. К. Ганусовским выступил с открытым письмом и тем самым как бы солидаризировался с этого рода мыслителями. Ведь Б. К. Ганусовский в газете «Новое Русское Слово» пишет:
«Нормальным состоянием человечества является война, а не мир. До тех пор, пока люди остаются людьми со всеми их достоинствами и недостатками, до тех пор войны будут оставаться нормальным явлением».
Этим «изречением» Б. К. Ганусовский не только присоединяется к тем, кто желает сейчас третьей мировой войны, термоядерной, но узаконяет войну на вечные времена. Так было, так будет. Всегда друг друга люди резали и будут резать дальше…
Вместе с тем я припоминаю один эпизод, который дает ключ к пониманию Ганусовского. Он, по его собственным словам, был офицером в так наз. «власовской армии» и притом в частях, действовавших во время войны в Югославии.
Я жил тоже в Югославии, в одном маленьком городке Сремски Карловцы. Там я не видел ни четырех с половиной миллионов, о которых будто бы Власов говорил немецкому командованию, ни 42-х тысяч кавалеристов, о которых говорит Ганусовский. Я видел вот что. Однажды в Сремски Карловцы вошла примерно сотня всадников. В них легко было узнать русских казаков. Спешившись, они остановились на площади. Кто они такие? Мы не знали. Я был крайне удивлен появлением здесь русской кавалерии. Лица у этих людей были неприятные, но ничего звериного они не делали. Наоборот, покупали фрукты на базаре. И я даже некоторым помог в качестве переводчика. С ними был и офицер, с лицом не казачьим. Он подошел ко мне, сказал:
— Вы эмигрант?
— Да.
Он улыбнулся и сказал:
— Ну, как Вы нас находите?
Я ответил:
— Рад, что казаки не грабят.
Он посмотрел на меня каким-то особым взглядом и сказал так:
— Я не казак, хотя и командую ими, я петербуржец. Грабить нам нечего, у нас денег много. — И прибавил пониженным голосом. — Но мораль…
Я спросил:
— Какая?
Он ответил:
— Ужасающая.
На этом разговор прервался. И я его не понял. Но через несколько дней стали доходить со всех сторон слухи. И сербское население просто было в отчаянии. Они говорили:
— Вы подумайте, и это руссы.
Всем известно, что сербы до конца оставались русофилами. И то, что им легче было перенести от немцев, было нестерпимо переносить от русских. Они объясняли» что те казаки, которые прошли через Сремски Карловцы, избрали себе специальность: вешать людей на всех окрестных бандерах (столбах).
Тогда я вспомнил петербуржца и его слова об ужасающей морали.
А теперь я думаю после письма Ганусовского, что вот это и были те самые власовцы, которыми он командовал, находясь в кавалерийском корпусе немецкого генерала фон Панвица. И теперь мне до конца понятна природа таких как Ганусовский, выражающаяся в доктрине: «Нормальным состоянием человечества является война, а не мир».



Отрывок из книги

Источник: neputevie.ru

уникальные шаблоны и модули для dle