Следы на «Горячем снегу». Памяти Юрия Бондарева
---
Провожаем последнего корифея «лейтенантской» прозы.
Умер Юрий Бондарев. Фронтовик, писатель, сценарист. Человек, написавший роман «Горячий снег» — одну из моих самых любимых книг о Великой Отечественной. Я помню, как первый раз, ещё подростком, дочитал её и, словно ушибленный, долго не понимал, где нахожусь. За окном была весна, а в книге, в которой я ещё оставался, — зима: лошади тащили за собой противотанковые пушки, а бойцы пили спирт, чтобы согреться.
Я помню своё ощущение от книги. Было тяжело и страшно. Страшно от понимания, насколько ужасна и несправедлива война. С тех пор я перечитал эту книгу раз пять, и каждый раз одно и то же. Доходишь до последней сцены, и по спине бегут мурашки, а глаза становятся мокрыми.
Если вдруг кто из вас не читал «Горячий снег» — сейчас самое время это сделать.
Эту книгу страшно открывать снова. Там внутри притаилась самая настоящая война — с грохотом орудий, комьями мёрзлой земли, разлетающимися от бомбёжки, и тысячами самых разных людей, ведущих свой личный бой с врагами, голодом, самими собой.
Внутри этой книги столько боли и горя, слитого в один небольшой эпизод огромной и страшной войны. И всё равно не открывать её нельзя. Время от времени «Горячий снег» снова зовёт к себе, и приходится вновь перечитывать этот потрёпанный томик.
Юрий Бондарев
Полное собрание сочинений Юрия Бондарева, выпущенное в 2013 году, составило шесть полновесных томов. Но нет более известных в нашей стране вещей, чем повесть «Батальоны просят огня» и роман «Горячий снег». И ведь последний — созданный в 1970 году — спокойно рассказывает обо всех самых сложных и до сих пор вызывающих споры темах.
Как быть с теми, кто попал в плен, и как пойти на смерть, когда тебя дома ждут дети? Сын одного из главных героев, Бессонова, после разгрома Волховского фронта переходит в армию Власова. Тут много неверных решений, ругани и всего некрасивого, но реально существовавшего.
Правдивость «Горячего снега» достигается большим количеством подробностей. Мелких, но удивительно настоящих, каждая из которых складывается в величественный витраж. Котелок с талой водой, где плавают льдинки и пара еловых иголок, трофейные часики. Зато почти нет описания противотанковых орудий. Никакого заклёпочничества и упоения «циферками». Только настоящие подробности, подмеченные автором на войне.
Тут ведь дело не в пушках, а в людях. И все они получились удивительно живыми. Разными, не всегда приятными, но живыми и настоящими. Редкое умение, так и не освоенное тысячами авторов и режиссёров, вместо нормальных людей рисующих каких-то картонных, залитых глянцевым лаком персонажей. А Бондареву веришь — вот прямо на слово веришь, что именно такие люди и могли воевать и побеждать в той войне.
Тут нет картинных героев, как нет и привычных для военной литературы подвигов. Тут просто военные, которые делают свою работу. Стоят насмерть и даже дальше — через смерть и ранения продолжают подавать снаряды, наводить сквозь канал ствола прямой наводкой, задыхаясь в пороховом дыму и не слыша даже самих себя, стреляют, стреляют, стреляют.
Война мгновенно уравнивает всех. Она не спрашивает, кто были твои родители и почему ты не получил офицерского звания после училища. Она просто убивает, и нет никакой возможности выжить, кроме слепой и тупой удачи. Ты можешь быть трусоват или, наоборот, бросаться в бой, ты можешь быть прекрасным человеком или удивительной сволочью — никто не знает, выживешь ты сегодня или умрёшь. Просто продолжай воевать — делай, что нужно, плачь от того, как болят отмороженные пальцы, но продолжай.
И тем страшнее последняя сцена, в которой генерал Бессонов не может по другому сказать «спасибо» исполнившим свой долг и оставшимся в живых бойцам, кроме как раздав им ордена Красного Знамени.
«И Бессонов, не вытирая этих благодарных и горьких, ожигающих слез, уже не стесняясь внимания затихших вокруг командиров, тяжело опёрся на палочку, повернулся к Божичко. И потом, вручая всем четверым ордена Красного Знамени от имени верховной власти, давшей ему великое и опасное право командовать и решать судьбы десятков тысяч людей, он насилу выговорил:
— Всё, что лично могу… Всё, что могу… Спасибо за подбитые танки. Это было главное — выбить у них танки. Это было главное… — И, надевая перчатку, быстро пошёл по ходу сообщения в сторону моста».
С книги «Батальоны просят огня» начался жанр лейтенантской прозы — произведений, написанных фронтовиками, просто и честно рассказывавшими об изнанке войны, о настоящем, страшно, отзывающемся болью в груди. «Горячий снег» стал вершиной этой прозы, показав, как можно и нужно писать о войне — честно, искренне, не замалчивая, но и не смакуя жуткие подробности.
Я помню, как спустя несколько дней после прочтения пошёл в Артиллерийский музей посмотреть на те самые легендарные «сорокапятки» — 45-миллиметровые противотанковые пушки образца 1937 года. Я стоял и трогал тоненькое щитовое прикрытие, способное спасти только от осколков, ощущая насколько ничтожна эта металлическая грань между жизнью и смертью.
Спасибо, Юрий Васильевич, что рассказали нам об этом. Вечная память.
Михаил Котов
Умер Юрий Бондарев. Фронтовик, писатель, сценарист. Человек, написавший роман «Горячий снег» — одну из моих самых любимых книг о Великой Отечественной. Я помню, как первый раз, ещё подростком, дочитал её и, словно ушибленный, долго не понимал, где нахожусь. За окном была весна, а в книге, в которой я ещё оставался, — зима: лошади тащили за собой противотанковые пушки, а бойцы пили спирт, чтобы согреться.
Я помню своё ощущение от книги. Было тяжело и страшно. Страшно от понимания, насколько ужасна и несправедлива война. С тех пор я перечитал эту книгу раз пять, и каждый раз одно и то же. Доходишь до последней сцены, и по спине бегут мурашки, а глаза становятся мокрыми.
Если вдруг кто из вас не читал «Горячий снег» — сейчас самое время это сделать.
Эту книгу страшно открывать снова. Там внутри притаилась самая настоящая война — с грохотом орудий, комьями мёрзлой земли, разлетающимися от бомбёжки, и тысячами самых разных людей, ведущих свой личный бой с врагами, голодом, самими собой.
Внутри этой книги столько боли и горя, слитого в один небольшой эпизод огромной и страшной войны. И всё равно не открывать её нельзя. Время от времени «Горячий снег» снова зовёт к себе, и приходится вновь перечитывать этот потрёпанный томик.
Юрий Бондарев
Полное собрание сочинений Юрия Бондарева, выпущенное в 2013 году, составило шесть полновесных томов. Но нет более известных в нашей стране вещей, чем повесть «Батальоны просят огня» и роман «Горячий снег». И ведь последний — созданный в 1970 году — спокойно рассказывает обо всех самых сложных и до сих пор вызывающих споры темах.
Как быть с теми, кто попал в плен, и как пойти на смерть, когда тебя дома ждут дети? Сын одного из главных героев, Бессонова, после разгрома Волховского фронта переходит в армию Власова. Тут много неверных решений, ругани и всего некрасивого, но реально существовавшего.
Правдивость «Горячего снега» достигается большим количеством подробностей. Мелких, но удивительно настоящих, каждая из которых складывается в величественный витраж. Котелок с талой водой, где плавают льдинки и пара еловых иголок, трофейные часики. Зато почти нет описания противотанковых орудий. Никакого заклёпочничества и упоения «циферками». Только настоящие подробности, подмеченные автором на войне.
Тут ведь дело не в пушках, а в людях. И все они получились удивительно живыми. Разными, не всегда приятными, но живыми и настоящими. Редкое умение, так и не освоенное тысячами авторов и режиссёров, вместо нормальных людей рисующих каких-то картонных, залитых глянцевым лаком персонажей. А Бондареву веришь — вот прямо на слово веришь, что именно такие люди и могли воевать и побеждать в той войне.
Тут нет картинных героев, как нет и привычных для военной литературы подвигов. Тут просто военные, которые делают свою работу. Стоят насмерть и даже дальше — через смерть и ранения продолжают подавать снаряды, наводить сквозь канал ствола прямой наводкой, задыхаясь в пороховом дыму и не слыша даже самих себя, стреляют, стреляют, стреляют.
Война мгновенно уравнивает всех. Она не спрашивает, кто были твои родители и почему ты не получил офицерского звания после училища. Она просто убивает, и нет никакой возможности выжить, кроме слепой и тупой удачи. Ты можешь быть трусоват или, наоборот, бросаться в бой, ты можешь быть прекрасным человеком или удивительной сволочью — никто не знает, выживешь ты сегодня или умрёшь. Просто продолжай воевать — делай, что нужно, плачь от того, как болят отмороженные пальцы, но продолжай.
И тем страшнее последняя сцена, в которой генерал Бессонов не может по другому сказать «спасибо» исполнившим свой долг и оставшимся в живых бойцам, кроме как раздав им ордена Красного Знамени.
«И Бессонов, не вытирая этих благодарных и горьких, ожигающих слез, уже не стесняясь внимания затихших вокруг командиров, тяжело опёрся на палочку, повернулся к Божичко. И потом, вручая всем четверым ордена Красного Знамени от имени верховной власти, давшей ему великое и опасное право командовать и решать судьбы десятков тысяч людей, он насилу выговорил:
— Всё, что лично могу… Всё, что могу… Спасибо за подбитые танки. Это было главное — выбить у них танки. Это было главное… — И, надевая перчатку, быстро пошёл по ходу сообщения в сторону моста».
С книги «Батальоны просят огня» начался жанр лейтенантской прозы — произведений, написанных фронтовиками, просто и честно рассказывавшими об изнанке войны, о настоящем, страшно, отзывающемся болью в груди. «Горячий снег» стал вершиной этой прозы, показав, как можно и нужно писать о войне — честно, искренне, не замалчивая, но и не смакуя жуткие подробности.
Я помню, как спустя несколько дней после прочтения пошёл в Артиллерийский музей посмотреть на те самые легендарные «сорокапятки» — 45-миллиметровые противотанковые пушки образца 1937 года. Я стоял и трогал тоненькое щитовое прикрытие, способное спасти только от осколков, ощущая насколько ничтожна эта металлическая грань между жизнью и смертью.
Спасибо, Юрий Васильевич, что рассказали нам об этом. Вечная память.
Михаил Котов
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]