Кто вырубает русский лес? Часть 3: Воровство с таёжным размахом – миллиардами

Заключительная часть расследования журналистов Царьграда, которые отправились в Сибирь, чтобы оценить масштабы хищения лесных ресурсов и понять, насколько их ещё хватит.

Автор:
Степанов Александр

"Царьград" продолжает публикацию журналистского расследования о ситуации в лесной отрасли Сибири. В первых двух материалах мы рассказали о том, почему тема хищений леса в тайге поднялась с новой силой и как, собственно, и для кого рубят тайгу так, что щепки летят, а на карте региона остаются аккуратные залысины делянок.

Но больше всех удивил министр лесного хозяйства Красноярского края, который, когда мы к нему приехали на интервью, честно признал: хищения есть, и весьма впечатляющие.

Объёмы теневой заготовки леса оцениваются в 3-3,5 млрд кубометров в год

Такие откровения от чиновника, отвечающего именно за лесную отрасль, где, собственно, и происходят безобразия, слышать странно. Но Маслодудов знает, о чём говорит, – и из его объяснений выходит, что проблема системная, решить её на уровне региона не получится, как ни старайся.

Поэтому-то он и раскладывает перед нами пасьянс "серых схем", которые используются ловкачами.

Мы примерно представляем себе, что объём теневой заготовки древесины оценивается в Красноярском крае на уровне 3-3,5 млн кубометров, – говорит министр. – При этом официальная статистика "левых" заготовок, которая формируется исходя из исследований, в том числе с помощью зондирования со спутников (это когда накладывается арендная карта на реальную, тогда, собственно, и видны "левые" вырубки-залысины в тайге), составляет 100 тысяч кубометров. Разница в 30 раз!

А главная причина в том, что так называемое лесоустройство – то есть, по большому счёту, оценка реальных запасов – устарело, есть лесничества, где инвентаризация лесного фонда не проводилась десятки лет, с момента распада Советского Союза. Соответственно, за прошедшие многие годы сам лес изменился: что-то выросло и уже может использоваться для заготовки, какие-то деревья, наоборот, отмерли. Иными словами, подлинной картины нет.

А чтобы провести эту самую инвентаризацию (здесь ещё раз прикидываем масштабы) и оценить, что происходит с лесами сегодня, только для Красноярского края потребуется тратить по 400 млн рублей в год в течение десяти лет.

"У некоторых арендаторов (про то, что "у всех", Маслодудов не говорит. – Прим. ред.) есть участки, по которым нет точных данных, что конкретно там растёт: допустим, на бумаге значится, что там 30 процентов хвойных насаждений, в действительности – все 40 процентов. Разница подпольно, но вполне спокойно уходит без учёта", – приводит обескураживающие данные глава красноярского Минлесхоза.

Всего, по его словам, в текущем году вырубка составит 27 млн кубометров леса – при том, что ежегодно без ущерба природе можно вырубать, согласно расчётам, около 100 млн кубов. Из этого объёма примерно полтора миллиона кубометров отправляется сразу, в виде кругляка, на экспорт, ещё половина – на пиломатериалы, из которых часть также уходит за границу.

Остальное – на нужды населения и санитарно-заготовительные мероприятия.

И, что любопытно, и то и другое – тоже наполовину в тени.

"Это мой лес, мне его государство отдало: кому хочу, тому и продаю!"

Дело в том, что по нормам Лесного кодекса каждый житель не только Красноярского края, но и любого другого региона вправе заготовить для собственных потребностей определённый объём древесины – конкретные объёмы квоты устанавливаются региональными законами.

Понятно, что не всем одинаково, поскольку страна большая, и существуют и лесные регионы, такие как Красноярский край, Иркутская область, Алтай и так далее, и степные, как Калмыкия и Ростовская область, и горные (Чечня, Дагестан), и холодные, и тёплые. Везде по-разному.

Объём теневой заготовки древесины оценивается в Красноярском крае на уровне 3-3,5 млн кубометров. Фото: Александр Степанов / Царьград

И полагается такая господдержка только нуждающимся. Там – две составляющие.

Первая – отчисление на дрова, по 30-50 кубометров на человека (ежегодно). Вторая – 150 кубов на строительство и ремонт жилья (раз в 25 лет). В сумме получается, таким образом, порядка 200 кубов на каждого изъявившего желание.

Реклама 12

Так вот, в Сибири это действует. И только в Красноярском крае, к примеру, на "нужды населения" выделяется примерно 2 миллиона кубометров в год. Но лишь треть идёт, как положено, на строительство домов и, условно, бань.

Около 70 процентов отчуждается на сторону, – продолжает Дмитрий Маслодудов. – Жильё не строится, а древесина "уходит": к нечистым на руку предпринимателям, которые консолидируют, собирают у себя эти заявления от граждан на получение леса.

Схема простая: человек обращается в лесничество, на законных основаниях выделяется квота. А в лучшем случае он получает два-три самосвала дров – или 5-6 кубометров, то есть 15-20 процентов от того, что положено. Остальное – по документам, практически легально! – продаётся вполне ловким покупателям-оптовикам.

И те уже потом продают древесину дальше – хоть за рубеж, хоть местным фирмам, уже не суть.

Само собой, в схеме задействованы и местные власти, и лесничества. Однако ловят чаще простых обывателей – за нецелевое использование.

Каждый житель не только Красноярского края, но и любого другого региона вправе заготовить для собственных потребностей определённый объём древесины. Фото: Mark E. Gibson / Globallookpress 

"А почему я не могу делать с этим лесом то, что захочу?! – яростно машет руками на докучливых гостей один из таких "несознательных граждан", который согласился пообщаться – после долгих уговоров и обещания не приводить в тексте его личных данных. – Вы ответьте: древесину кому выделили? Мне! Честно и законно! Государство выделило! Так какого рожна кто-то там будет решать, что мне делать с ней дальше!"

На наши робкие попытки вспомнить про Лесной кодекс нормативный акт, ведомый парой злых фраз селянина, отправляется прямым путём по известному адресу. И замерший во время этой глупой беседы на короткий миг где-то в далёкой тайге неведомый делец-лесоруб, усмехнувшись, свалил ещё один ствол в зачёт упомянутых "нужд".

"Ваше какое дело, построю я дом или нет? Или сгниёт дерево вообще, потому что у меня сейчас возможности строиться нет. Вы мне отдайте то, что полагается, а я сам разберусь, что делать и как быть", – подводит черту под разговором наш собеседник, подкидывая дровишки в печку, откуда тут же раздаётся задорное потрескивание.

И вот в этом деле, кстати, рассказали сразу несколько человек, с которыми мы общались, активно действуют как раз китайцы: разъезжают с наличными и скупают, с документами, чин-чином (в прямом и переносном смысле) лес и вывозят к себе.

Жуки-короеды – участники коррупционной схемы

"Мы предлагаем на федеральном уровне ввести процедуру контроля, которой сегодня нет: Лесной кодекс предусматривает право граждан на получение леса по квоте, а вот права на проверки – выяснить, что с ним стало дальше, нет. Этот законопроект внесён в Госдуму, будем надеяться, что всё получится", – бодрится, однако, Маслодудов.

Глава красноярского Минлесхоза Дмитрий Маслодудов уверен, что нужно делать жёсткий отбор тех компаний, которые занимаются оценкой состояния лесов. Фото: Телеканал "Царьград"

И даже уверен, что не будет всплеска коррупции, когда закроют привычную лавочку, и народ ломанётся, как это принято, "решать вопросы" с ответственными лицами.

Во-первых, потому что мздоимство процветает и сегодня – понятно ведь, что без местных чиновников, владеющих заветными печатями для разрешений, ничего не сделается, а лесовоз не проберётся к китайской границе по трассам без участия полиции. В смысле, что глупо бояться того, что уже и так есть.

Во-вторых же, есть надежда, что принимающих на лапу станет меньше – за счёт того, что решение, по его словам, начнут принимать в составе комиссии с участием различных структур и ведомств, а всё сразу, считает он и его единомышленники, зачервоточить не может.

Кстати – о червоточинах. Жуки-короеды и прочие насекомые и различные грибки, поражающие деревья, тоже, оказывается, входят в число самых отъявленных участников одной из наиболее "финансовоёмких" коррупционных схем.

Речь идёт о крайне незатейливом варианте с составлением актов санитарного обследования лесов: если специалисты углядели в тайге опасность с этой стороны, то под сруб идёт не только повреждённое дерево, но и определённое количество вокруг, поскольку они также могут быть заражены.

А что получается? Есть организации, работающие по договору, опять-таки, с местными властями и лесничествами. И вот появляется информация: на таком-то участке обнаружены больные деревья, и их, само собой, надо вырубать. Но кто сказал, что под видом санитарной очистки нельзя вырезать десяток-другой, а то и сотню нормальных стволов? И потом – на продажу.

В результате, если пересчитывать убытки по цене кругляка – потери в сумме составят несколько миллиардов рублей, а если брать объём, уже распиленный заготовки, – надо умножать на десять, после производства готовой продукции – на многие сотни.

Жуки-короеды участвуют в коррупционной схеме незаконной вырубки леса. Фото: Andreas Arnold / Globallookpress 

Министр лесного хозяйства Красноярского края Дмитрий Маслодудов, рассказывая нам о способах воровства, высказал мнение, что на уровне страны необходимо поднять вопрос ужесточения контроля вообще над всеми теми, кто причастен к лесной отрасли.

"То есть нужно ещё и делать жёсткий отбор тех компаний, которые занимаются оценкой состояния лесов", – резюмировал Маслодудов, в очередной раз, как и практически все официальные собеседники "Царьграда", напомив о двух знаменательных моментах грядущего будущего.

То есть о том, что скоро появится чипирование лесов, и по всей тайге, всё равно как в той Европе, каждое дерево непременно возьмут под учёт, да о том, что в крае набирает обороты "новая лесная политика", запущенная, разумеется, главой региона Александром Уссом.

Региональные элиты меняются – щепки летят по всей тайге

Красноярский губернатор в беседе с нами ожидаемо называет наведение порядка в лесной отрасли своим "абсолютно личным приоритетом", напоминая, что потенциал её "далеко не реализован".

С другой стороны – юлить Усс, следует признать, не стал. "Ситуация запущена, высокий градус криминализации отрасли – это наследие ещё первых лет перестройки, когда советская система леспромхозов ушла в прошлое и появился дикий рынок, да ещё свой отпечаток накладывает присутствие южных соседей", – дипломатично не называет китайцев напрямую губернатор.

Александр Усс называет наведение порядка в лесной отрасли своим "абсолютно личным приоритетом". Фото: Александр Степанов / Царьград

И продолжает: "Вот это в комплексе и привело к сегодняшним результатам. Важная составляющая – отсутствие лесохимии, современных целлюлозно-бумажных комбинатов, а это приводит к тому, что низкосортная древесина остается на делянках, отходы лесопиления у нас скапливаются, что ведёт к пожарам".

Заканчивает он, впрочем, на мажорной ноте: "Мы знаем, как эту проблему решать. Через пару лет мы способны стать модельным регионом в части наведения порядка в лесах".

За счёт чего конкретно это должно произойти, однако, глава красноярского региона не уточнил.

И понять его можно: в крае происходит смена элит. И те, что прочно закрепились раньше, будут использовать все возможные способы, дабы вынудить Усса если не отступиться по некоторым позициям, то по крайней мере предлагать им что-то взамен. Собственно, ничего нового, такова практика в любом субъекте страны, где меняется руководитель.

Но очевидно – биться над достижением результата, который способен продемонстрировать Москве правильность решения дать ему в управление такой серьёзный регион, придётся на два фронта. И с активным лобби в лесхозе, которому явно не на руку скорое изменение Лесного кодекса с вытекающим из этого ужесточением правил рубки тайги, и ещё с теми, кто раскачивает "чёрное небо" над Красноярском сейчас.

"Чёрное небо" над Красноярском

Краевой центр, это легко заметить, если посмотреть на него днём с окрестных возвышенностей, периодически буквально накрывает смог – как будто кто-то натягивает дымчатую пелену. И время от времени в городе объявляют режим неблагоприятных метеорологических условий – это когда при вдохе буквально физически ощущается в воздухе тот щекочущий привкус гари, который сопутствует обычно крупным железнодорожным станциям.

Митинг жителей города Красноярска против загрязнения окружающей среды. Фото: surokfill / Shutterstock.com 

Причины известны всем, поскольку в таких условиях Красноярск живёт уже давно.

Это и свыше пятисот тысяч автомобилей, курсирующих ежедневно по миллионному городу, и шестьсот с лишним промышленных источников выбросов – включая ТЭЦ и крупные предприятия-гиганты, и незамерзающий даже в сибирские морозы из-за трёх гидроэлектростанций выше по течению Енисей (на протяжении трёхсот километров не может его сковать лёд!), поднимающий вверх испарения, и высотки, настроенные по оба его берега в мегаполисе, отчего ветер уже не может свободно "гулять" и продувать эту завесь, и ещё тринадцать с лишним тысяч частных подворий.

Да, здесь следует сделать одно важное замечание: всё это отапливается углем. Бурым. Чадящим. И, главное, дешёвым – топить им намного выгоднее, чем теми же дровами, а газа нет.

И вот тему с "чёрным небом", избавиться от которого, если не лукавить, можно, лишь заставив промпредприятия провести глубокую модернизацию своих воздухоочистных систем и проведя газ в город (кажется поразительным, но это так – в этих местах Сибири нет газа), чтобы перестали чадить печки частного сектора.

Потому что подсчитано: 60 процентов загрязнения атмосферы дают именно заводы и теплоэлектроцентрали, 40 процентов – автомобили, остальные 10 процентов – индивидуальные дома.

С машинами, понятно, сделать ничего не получится – разве что запретить гостевой автотрафик совсем или жёстко регулировать въезд в город и настроить в нём развязок.

На модернизацию предприятий, уже подсчитано, понадобится порядка 60 млрд рублей, но это растянется не на один-два года, а гораздо дольше.

Попытки перевести вообще все дома на отопление дровами или по крайней мере бездымным углем не получились: слишком дорого. А с газом вообще история тёмная – всё равно что незамерзающие воды Енисея. Шансов, что проведут, хотя бы в сам Красноярск, немного.

И, кстати, в последнем вопросе активно муссируется тема бизнеса родственников самого губернатора Александра Усса: его сын владеет угольным разрезом, выдающим на-гора 2 млн тонн топлива, которое продаётся в том числе и населению краевого центра. Усс, к слову, этого не скрывает, но утверждает, что добытый уголь направляется не только потребителям в самом крае, но и в другие регионы.

От кормушки отодвинули? Получите в ответ

Та же Татьяна Давыденко, экс-глава Счётной палаты, уже провела один митинг против "чёрного неба", собрав около ста человек, а через месяц анонсирован следующий. И, видимо, так будет продолжаться и дальше – следовательно, пополнение новостных лент протестами обеспечено.

Есть провокаторы, – резко оценивает ситуацию депутат Госдумы от Красноярского края, член комитета по бюджету и налогам Виктор Зубарев. – Нагнетают истерию, не предлагая никаких решений. А народ волнуется – и вполне объяснимо: смог-то действительно имеется. У нас есть уже результаты, мы двигаем соответствующие проекты на федеральном уровне. Но обстановку накручивают те, кого отодвинула новая команда от кормушек.

В качестве примера он приводит ещё один вид хищения леса, о котором не рассказал Маслодудов: ушлые псевдоинвесторы.

Депутат Госдумы от Красноярского края, член комитета по бюджету и налогам Виктор Зубарев утверждает, что есть провокаторы, нагнетающие истерию, не предлагая никаких решений. Фото: Александр Степанов / Царьград

"Пришла одна компания, очень известная, с зарубежным капиталом (японским), заявила о намерении построить ЦБК, – Зубарев тоже откровенен. – Мы обрадовались, выделили, как положено, лесосеку. И они заготовили, наверное, под миллион кубов древесины – не заплатив при этом ни за аренду, ни за что другое. А потом фирма обанкротилась и сбежала. Да, возбуждали уголовное дело, гонялись за ними, но и всё на этом. По крайней мере пока. И таких заявителей было много".

Теперь, продолжает он, регион начал закручивать гайки, чтобы не происходило подобного: пока не привезли оборудование, не поставили переработку, лес заготавливать нельзя. Кому это понравится? Речь-то идёт уже не просто о миллиардах, а о сотнях миллиардов!

Проблемы, соглашается парламентарий, известны – другой вопрос, что решение их в значительной мере находится на федеральном уровне. И к этому процессу должны подключиться и другие лесные регионы, а тем паче – нужно, чтобы крупный бизнес зашёл с проектами по глубокой переработке.

Иначе мы всё так же будем продавать таёжные запасы за границу, а потом – покупать у них продукцию из нашего же, русского, леса.

Источник: bazaistoria.ru

уникальные шаблоны и модули для dle