Отчет стрелкового полигона: ручной пулемет Lahti-Saloranta M/26
---
В СССР трофейный образец испытали в 1939 году, а в 1941 было проведено дополнительное исследование. Работу автоматики финского ручника детально изучили, сравнив как с отечественным ДП, так и с чешским ZB-30. Рассказываем, к каким выводам пришли советские офицеры.
Если пистолет или пистолет-пулемет конструкции Аймо Лахти известны достаточно широко, то его другие изделия слава обошла стороной. С ручным пулеметом проблема была не только и не столько в относительно небольшом количестве выпущенных изделий, сколько в его боевых и эксплуатационных качествах.
Как и в случае с другими видами стрелкового вооружения, в первые годы существования независимой Финляндии, набор имевшихся ручных пулеметов отличался, скажем так, разнообразием. У финнов имелись как немецкие “ручные” пулеметы MG 08/15 и MG 08/18 под немецкий же патрон 7,92 мм, а также захваченные уже в ходе гражданской войны Льюис (Lewis), Шоша (Chauchat), «Мадсен» (Madsen). Увы, это разнообразие вовсе не означало большого количества «ручников». Между тем, финские военные уже успели в полной мере оценить преимущества ручных пулеметов.
После сравнительных испытаний выбор пал на «мадсен», заказанный у датчан в 1920 году под русский патрон 7,62х54R. Учитывая приведенный выше список, «мадсен» был скорее «наименьшим злом из возможных», а не воплощением в металле всех-всех-всех желаний военных. Однако в тот момент ничего лучше на доступном финнам рынке действительно не было. Некоторое время даже рассматривался вопрос о закупке лицензии на производство «мадсенов». Правда, в итоге от этой идеи все же отказались, сочтя датский пулемет слишком сложным, как в производстве, так и в эксплуатации. Увы, лучшего так и не нашлось, а потому закупки у датчан продолжались. При этом финская армия решила попытаться создать свой собственный образец – благо, за подходящим человеком далеко ходить не требовалось. Даже за двумя – в 20-х года талантливый самоучка Айно Лахти еще не вызывал у генералов особое доверие, а потому его было решено “подстраховать” выпускником Датской Королевской Военной Академии лейтенантом А. Салоранта.
Забегая вперед, можно сказать, что ничего хорошего из этого творческого тандема не получилось. Хотя именно Салоранта, ставший впоследствии важной фигурой в армейских кругах, «продавил» заказ от военных на пулемет, но его «вмешательство» в процесс налаживания производства первых пулеметов обернулось весьма плачевно. При выяснении причин задержки выпуска опытной партии выяснилось, что Салоранта без каких-либо согласований внес изменения в чертежи – по его утверждениям, с целью улучшения надежности пулемета. Это вызвало еще большую задержку производства, поскольку, во-первых, теперь пулемет отличался от того варианта, что был изначально одобрен военными. А во-вторых, потребовалась перепроверка всех чертежей и инструментов. Это на несколько лет задержало начало серийного производства пулемета.
К началу «зимней войны» Lahti-Saloranta M/26 был основным ручным пулеметом финской армии. Однако, как писали в таких случаях в советских отчетах, «оружие не смогло заслужить любовь и уважение личного состава». Сам Лахти считал, что причина заключается в недостаточной подготовке личного состава. Рядовые солдаты не могли даже произвести полную разборку пулемета для удаления консервационной смазки, поскольку инструкцией это запрещалось. Многие финские историки полагают, что свою роль сыграли и слишком жесткие допуски при изготовлении пулемета. В результате зазоры между подвижными частями оказались слишком малы, чтобы обеспечивать надежную работу в затруднённых условиях. Конечно, правильно обслуживаемый пулемет мог быть безотказным и в минус сорок, но так уж вышло, что это творение Лахти заработало у солдат прозвище «куча неисправностей, модель 26».
В СССР трофейный Lahti-Saloranta испытали в 1939 году, а в 1941 было проведено дополнительное исследование. Работу автоматики финского ручника детально изучили, сравнив как с отечественным ДП, так и с чешским ZB-30. При этом советские офицеры особо выделили наличие у пулемета Лахти ускорителя рычажного типа, что позволило придать схеме автоматики с коротким ходом ствола дополнительную энергию для надежной работы в условиях низких температур. А вот устройство спускового механизма вызвало сомнения.
«Спусковой механизм рассчитан на автоматический и одиночный огонь. Однако принцип разобщения основанный на «срыве» шептала делает механизм сложным в отладке и при износе деталей может привести к отказу в работе механизма, либо к сдвоенным выстрелам.
Спусковой механизм с конструктивной точки зрения сложен и интересна не представляет.
Основные детали механизма имеют сложную конфигурацию и требуют точного изготовления, а некоторые даже подгонку по месту (например, собачка) »
Также была высказана претензия к малой емкости коробчатого магазина. Здесь стоит заметить, что разработка удачного коробчатого магазина для патрона с 7,62х54R – с закраиной и относительно большой конусностью гильзы – вообще представляла собой весьма нетривиальную задачу. Достаточно сказать, что некоторые советские опытные ручные пулеметы, созданные во время Великой Отечественной войны, использовали магазины… от пулемета Лахти.
Если пистолет или пистолет-пулемет конструкции Аймо Лахти известны достаточно широко, то его другие изделия слава обошла стороной. С ручным пулеметом проблема была не только и не столько в относительно небольшом количестве выпущенных изделий, сколько в его боевых и эксплуатационных качествах.
Как и в случае с другими видами стрелкового вооружения, в первые годы существования независимой Финляндии, набор имевшихся ручных пулеметов отличался, скажем так, разнообразием. У финнов имелись как немецкие “ручные” пулеметы MG 08/15 и MG 08/18 под немецкий же патрон 7,92 мм, а также захваченные уже в ходе гражданской войны Льюис (Lewis), Шоша (Chauchat), «Мадсен» (Madsen). Увы, это разнообразие вовсе не означало большого количества «ручников». Между тем, финские военные уже успели в полной мере оценить преимущества ручных пулеметов.
После сравнительных испытаний выбор пал на «мадсен», заказанный у датчан в 1920 году под русский патрон 7,62х54R. Учитывая приведенный выше список, «мадсен» был скорее «наименьшим злом из возможных», а не воплощением в металле всех-всех-всех желаний военных. Однако в тот момент ничего лучше на доступном финнам рынке действительно не было. Некоторое время даже рассматривался вопрос о закупке лицензии на производство «мадсенов». Правда, в итоге от этой идеи все же отказались, сочтя датский пулемет слишком сложным, как в производстве, так и в эксплуатации. Увы, лучшего так и не нашлось, а потому закупки у датчан продолжались. При этом финская армия решила попытаться создать свой собственный образец – благо, за подходящим человеком далеко ходить не требовалось. Даже за двумя – в 20-х года талантливый самоучка Айно Лахти еще не вызывал у генералов особое доверие, а потому его было решено “подстраховать” выпускником Датской Королевской Военной Академии лейтенантом А. Салоранта.
Забегая вперед, можно сказать, что ничего хорошего из этого творческого тандема не получилось. Хотя именно Салоранта, ставший впоследствии важной фигурой в армейских кругах, «продавил» заказ от военных на пулемет, но его «вмешательство» в процесс налаживания производства первых пулеметов обернулось весьма плачевно. При выяснении причин задержки выпуска опытной партии выяснилось, что Салоранта без каких-либо согласований внес изменения в чертежи – по его утверждениям, с целью улучшения надежности пулемета. Это вызвало еще большую задержку производства, поскольку, во-первых, теперь пулемет отличался от того варианта, что был изначально одобрен военными. А во-вторых, потребовалась перепроверка всех чертежей и инструментов. Это на несколько лет задержало начало серийного производства пулемета.
К началу «зимней войны» Lahti-Saloranta M/26 был основным ручным пулеметом финской армии. Однако, как писали в таких случаях в советских отчетах, «оружие не смогло заслужить любовь и уважение личного состава». Сам Лахти считал, что причина заключается в недостаточной подготовке личного состава. Рядовые солдаты не могли даже произвести полную разборку пулемета для удаления консервационной смазки, поскольку инструкцией это запрещалось. Многие финские историки полагают, что свою роль сыграли и слишком жесткие допуски при изготовлении пулемета. В результате зазоры между подвижными частями оказались слишком малы, чтобы обеспечивать надежную работу в затруднённых условиях. Конечно, правильно обслуживаемый пулемет мог быть безотказным и в минус сорок, но так уж вышло, что это творение Лахти заработало у солдат прозвище «куча неисправностей, модель 26».
В СССР трофейный Lahti-Saloranta испытали в 1939 году, а в 1941 было проведено дополнительное исследование. Работу автоматики финского ручника детально изучили, сравнив как с отечественным ДП, так и с чешским ZB-30. При этом советские офицеры особо выделили наличие у пулемета Лахти ускорителя рычажного типа, что позволило придать схеме автоматики с коротким ходом ствола дополнительную энергию для надежной работы в условиях низких температур. А вот устройство спускового механизма вызвало сомнения.
«Спусковой механизм рассчитан на автоматический и одиночный огонь. Однако принцип разобщения основанный на «срыве» шептала делает механизм сложным в отладке и при износе деталей может привести к отказу в работе механизма, либо к сдвоенным выстрелам.
Спусковой механизм с конструктивной точки зрения сложен и интересна не представляет.
Основные детали механизма имеют сложную конфигурацию и требуют точного изготовления, а некоторые даже подгонку по месту (например, собачка) »
Также была высказана претензия к малой емкости коробчатого магазина. Здесь стоит заметить, что разработка удачного коробчатого магазина для патрона с 7,62х54R – с закраиной и относительно большой конусностью гильзы – вообще представляла собой весьма нетривиальную задачу. Достаточно сказать, что некоторые советские опытные ручные пулеметы, созданные во время Великой Отечественной войны, использовали магазины… от пулемета Лахти.
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]