Как я коллектором работал
---
Когда-то давно я искал работу и наткнулся на вакансию «помощник юриста». Ещё бывает, что в подобных объявлениях указываются «специалист по работе с просроченными задолженностями» — звучит красиво. Никто не любит слово «коллектор». Когда слышат его, сразу спрашивают: «Младенцев забираешь?»
После нескольких собеседований я вышел на работу, где мне сразу поручили выучить регламент — правила того, как общаться с должниками. По нему потом надо сдавать экзамен. Юридическое образование не обязательно, желательно вообще психологическое. Хотя у нас были на работе парни с психологическим образованием, и им было сложнее: они постоянно придирались к регламенту, хотя он реально работал.
На самом деле критерии отбора — ни о чём. Менеджер из салона связи, при определённом изменении собственного резюме, может устроиться в коллекторское агентство. Этому несложно научить, опыт наберётся за полмесяца. Главное требование — служба в армии. Считается, что этим людям легче надавить на кого-то. Женщин-коллекторов я никогда не встречал.
Есть две стороны коллекторства. Первая — это та, что про бабулек, которые взяли кредиты. Выглядит всё это примерно так: в отделе просроченных задолженностей сидят десять мальчиков на очень низкой зарплате. Это как раз те люди, которых называют коллекторами. Над ними бегает один начальник, по базе данных они обзванивают людей. Это довольно тупая работа, но на эту тему всё равно написана куча учебников.
Формально у нас есть целая инструкция: как ставить голос, какие фразы использовать. Вплоть до того, что в исходящем номере писем, которые ты отправляешь по почте должникам, стоит использовать не мягкие, а жёсткие буквы: например, вместо «К-777» лучше написать «З-777». Почти все такие инструкции основаны на одной и той же книге — Soft and Hard Collection.
Тональность во время разговора с должником по телефону должна быть более суровой, чем в обычной жизни. Основная цель коллектора — объяснить ему, что он должен заплатить, и пока он это не сделает, мы от него не отстанем. Многие просто кладут трубку, после пятого звонка могут начать ругаться. Но у нас, в принципе, 90% населения — это лошьё, которое не понимает, что коллектора можно послать. И вполне понятно, почему после нескольких звонков люди едут со слезами на глазах в офис банка и обещают заплатить. В работе с потребительскими кредитами я мало сталкивался с людьми, которые наотрез отказывались возвращать долг.
Есть другая сторона коллекторства, но о ней народ мало знает, потому что это касается крупных людей. С крупными должниками коллекторы занимаются достаточно весёлыми штуками. А заказы эти почти всегда частные, и коллектора ищут по знакомым. Люди, которые могут дать в долг 10 миллионов, не будут искать такого человека в интернете.
Обычно это какой-нибудь крутой коттедж в престижном посёлке. Приезжаешь ты к должнику, а у тебя в отдельной машине ещё пять человек бывших десантников. У понтовых агентств действительно есть натуральные киношные коллекторы — двухметровые мужики лет по 50, которые, в принципе, много на что способны и много на что пойдут. Они должника, условно говоря, убеждают, что нужно отдать деньги. Убеждают самыми разными методами. Классическая практика — это вывоз в багажнике в лес. Могут надавить на родственников или жену. Это почти всегда работает.
В России с коллекторством связан хороший бизнес. Криминальный, естественно. Допустим, Вася признаёт, что он должен Пете 5 миллионов. И отдаёт через коллектора свой S-класс. Коллектор фактически отжимает у него тачку — без документов, без ничего. Тупо ключи забирает. А потом, вместо того, чтобы отвезти её Пете, гонит на стоянку. Доезжаешь до стоянки, номера снимаешь, машину продаёшь. На этом многие кормятся.
Если должник попадается очень крутой, то сделать уже ничего нельзя. Даже если ты проведёшь с ним суд, он просто сольёт всё своё имущество, например перепишет его на другого человека. В принципе, в России долги платить бессмысленно — я знаю тысячу способов увода имущества от взыскания. С нашей судебной системой единственное, что с тобой могут сделать, — только убить. Но когда я работал, я не слышал, чтобы творилась прямо такая жесть.
Если дело дошло до суда — в случае с частными лицами — то коллекторов тоже иногда просят вступиться. Приставы реализуют имущество, и у них на это есть все законные права. Это реальная сила. Но судебный пристав — это глубоко замученный человек. У него миллион дел, и ему в большинстве случаев на них по барабану. Имущество могут не изымать годами. Именно тут и подключается коллектор, который убеждает пристава, что ему нужно заняться определённым делом в первую очередь. На этом кормятся многие коллекторы со связями.
Пристав делает выезд, прозвон, описывает всё имущество, если есть что описывать. Пристав тупо снимает часы с руки и всё. Потом происходит оценка, и всё это реализуется через определённые организации, есть даже специальные залоговые аукционы.
У приставов — как у следаков: самые вкусные дела распределяются между собой по иерархии. В ОБЭПе дело, с которого можно что-то поиметь, не попадёт к лоху какому-нибудь. Оно попадёт только к тому, к кому надо. Пристав может забрать машину с ключами, например, и уехать на ней — и он имеет право это сделать. У них даже есть специальные отряды по типу омоновских, к суперкрутым они едут с собаками.
Однажды было такое, что купленный в этом году взысканный «гелендваген» пристав продавал за 100 тысяч рублей. Все понимают, куда он ушёл и как. Но если ты вовремя не чухнешься, то сделать уже ничего не сможешь — в законе указаны определённые сроки на оспаривание оценки. И получишь ты 100 тысяч за «гелик».
Так же очень часто продают земли, дома, квартиры. Деньги обычно делятся между собой всеми участниками схемы.
Поэтому связи с приставами — это самое главное, что, в принципе, есть во всём коллекторстве. Если ты видишь, что у должника хоть что-то есть, то крутой пристав может сделать ну вообще всё.
Рядовой мелкий коллектор зарабатывает около 25–30 тысяч рублей в месяц, обычно большую часть этой суммы составляют проценты от удачных сделок. В большинстве случаев игра не стоит свеч: ты работаешь без предоплаты, и всё зависит от организаторских талантов начальника. Человек с улицы никогда не сможет построить коллекторское агентство, нужно иметь определённые связи.
За полтора года моей работы в агентстве реально крупных заказов было два или три. Их никак нельзя спрогнозировать, так как приходят они по знакомству. Всё остальное — это мелочь, те же потребительские кредиты в банке.
Люди-шкафы, работающие с крупными заказами, делают это за достаточно большой процент — в Петербурге это 10-20%. Но сколько бы они ни заработали, все эти бабки пробухиваются. Среди них много бывших солдат, омоновцев, которые не нашли себя в жизни. После того, как ты отдаёшь им деньги, на три дня они пропадают.
Плюс работы коллектором для обычного человека — в том, что в тебя постоянно вливают какие-то правила и ты учишься убеждать. Это хорошая работа для молодого человека, который не очень опытен в жизни. Потому что, кроме ограниченного количества денег, ты больше ничего не получишь. В коллекторском бизнесе вырасти невозможно, там нельзя стать self-made man, но можно приобрести определённые навыки. Убеждение — это не талант, ему можно научиться. Во время работы коллектором я научился чётко понимать то, чего я хочу. Я знаю, как не дать человеку соскочить с темы, и в общении это очень помогает.
С коллекторами очень легко бороться, так как в России их деятельность никак не урегулирована законом, хотя и не запрещена. Если тебе начинают названивать, ты можешь обратиться в потребнадзор или прокуратуру, которая присылает проверку в коллекторское агентство. Работа стопорится. От этого страдают не работники, а сама компания. Если бы каждый третий должник делал такое обращение, то этот бизнес был бы мёртв. Одолевают коллекторы только тех, кто позволяет себя одолеть.
В конечном итоге самым незащищённым из ситуации выходит обычный человек, который кому-то неосмотрительно дал в долг. Банк-то свои деньги вернёт по-любому. Обычному человеку остаётся только искать борзых знакомых, которые поедут и разберутся.
После нескольких собеседований я вышел на работу, где мне сразу поручили выучить регламент — правила того, как общаться с должниками. По нему потом надо сдавать экзамен. Юридическое образование не обязательно, желательно вообще психологическое. Хотя у нас были на работе парни с психологическим образованием, и им было сложнее: они постоянно придирались к регламенту, хотя он реально работал.
На самом деле критерии отбора — ни о чём. Менеджер из салона связи, при определённом изменении собственного резюме, может устроиться в коллекторское агентство. Этому несложно научить, опыт наберётся за полмесяца. Главное требование — служба в армии. Считается, что этим людям легче надавить на кого-то. Женщин-коллекторов я никогда не встречал.
Есть две стороны коллекторства. Первая — это та, что про бабулек, которые взяли кредиты. Выглядит всё это примерно так: в отделе просроченных задолженностей сидят десять мальчиков на очень низкой зарплате. Это как раз те люди, которых называют коллекторами. Над ними бегает один начальник, по базе данных они обзванивают людей. Это довольно тупая работа, но на эту тему всё равно написана куча учебников.
Формально у нас есть целая инструкция: как ставить голос, какие фразы использовать. Вплоть до того, что в исходящем номере писем, которые ты отправляешь по почте должникам, стоит использовать не мягкие, а жёсткие буквы: например, вместо «К-777» лучше написать «З-777». Почти все такие инструкции основаны на одной и той же книге — Soft and Hard Collection.
Тональность во время разговора с должником по телефону должна быть более суровой, чем в обычной жизни. Основная цель коллектора — объяснить ему, что он должен заплатить, и пока он это не сделает, мы от него не отстанем. Многие просто кладут трубку, после пятого звонка могут начать ругаться. Но у нас, в принципе, 90% населения — это лошьё, которое не понимает, что коллектора можно послать. И вполне понятно, почему после нескольких звонков люди едут со слезами на глазах в офис банка и обещают заплатить. В работе с потребительскими кредитами я мало сталкивался с людьми, которые наотрез отказывались возвращать долг.
Есть другая сторона коллекторства, но о ней народ мало знает, потому что это касается крупных людей. С крупными должниками коллекторы занимаются достаточно весёлыми штуками. А заказы эти почти всегда частные, и коллектора ищут по знакомым. Люди, которые могут дать в долг 10 миллионов, не будут искать такого человека в интернете.
Обычно это какой-нибудь крутой коттедж в престижном посёлке. Приезжаешь ты к должнику, а у тебя в отдельной машине ещё пять человек бывших десантников. У понтовых агентств действительно есть натуральные киношные коллекторы — двухметровые мужики лет по 50, которые, в принципе, много на что способны и много на что пойдут. Они должника, условно говоря, убеждают, что нужно отдать деньги. Убеждают самыми разными методами. Классическая практика — это вывоз в багажнике в лес. Могут надавить на родственников или жену. Это почти всегда работает.
В России с коллекторством связан хороший бизнес. Криминальный, естественно. Допустим, Вася признаёт, что он должен Пете 5 миллионов. И отдаёт через коллектора свой S-класс. Коллектор фактически отжимает у него тачку — без документов, без ничего. Тупо ключи забирает. А потом, вместо того, чтобы отвезти её Пете, гонит на стоянку. Доезжаешь до стоянки, номера снимаешь, машину продаёшь. На этом многие кормятся.
Если должник попадается очень крутой, то сделать уже ничего нельзя. Даже если ты проведёшь с ним суд, он просто сольёт всё своё имущество, например перепишет его на другого человека. В принципе, в России долги платить бессмысленно — я знаю тысячу способов увода имущества от взыскания. С нашей судебной системой единственное, что с тобой могут сделать, — только убить. Но когда я работал, я не слышал, чтобы творилась прямо такая жесть.
Если дело дошло до суда — в случае с частными лицами — то коллекторов тоже иногда просят вступиться. Приставы реализуют имущество, и у них на это есть все законные права. Это реальная сила. Но судебный пристав — это глубоко замученный человек. У него миллион дел, и ему в большинстве случаев на них по барабану. Имущество могут не изымать годами. Именно тут и подключается коллектор, который убеждает пристава, что ему нужно заняться определённым делом в первую очередь. На этом кормятся многие коллекторы со связями.
Пристав делает выезд, прозвон, описывает всё имущество, если есть что описывать. Пристав тупо снимает часы с руки и всё. Потом происходит оценка, и всё это реализуется через определённые организации, есть даже специальные залоговые аукционы.
У приставов — как у следаков: самые вкусные дела распределяются между собой по иерархии. В ОБЭПе дело, с которого можно что-то поиметь, не попадёт к лоху какому-нибудь. Оно попадёт только к тому, к кому надо. Пристав может забрать машину с ключами, например, и уехать на ней — и он имеет право это сделать. У них даже есть специальные отряды по типу омоновских, к суперкрутым они едут с собаками.
Однажды было такое, что купленный в этом году взысканный «гелендваген» пристав продавал за 100 тысяч рублей. Все понимают, куда он ушёл и как. Но если ты вовремя не чухнешься, то сделать уже ничего не сможешь — в законе указаны определённые сроки на оспаривание оценки. И получишь ты 100 тысяч за «гелик».
Так же очень часто продают земли, дома, квартиры. Деньги обычно делятся между собой всеми участниками схемы.
Поэтому связи с приставами — это самое главное, что, в принципе, есть во всём коллекторстве. Если ты видишь, что у должника хоть что-то есть, то крутой пристав может сделать ну вообще всё.
Рядовой мелкий коллектор зарабатывает около 25–30 тысяч рублей в месяц, обычно большую часть этой суммы составляют проценты от удачных сделок. В большинстве случаев игра не стоит свеч: ты работаешь без предоплаты, и всё зависит от организаторских талантов начальника. Человек с улицы никогда не сможет построить коллекторское агентство, нужно иметь определённые связи.
За полтора года моей работы в агентстве реально крупных заказов было два или три. Их никак нельзя спрогнозировать, так как приходят они по знакомству. Всё остальное — это мелочь, те же потребительские кредиты в банке.
Люди-шкафы, работающие с крупными заказами, делают это за достаточно большой процент — в Петербурге это 10-20%. Но сколько бы они ни заработали, все эти бабки пробухиваются. Среди них много бывших солдат, омоновцев, которые не нашли себя в жизни. После того, как ты отдаёшь им деньги, на три дня они пропадают.
Плюс работы коллектором для обычного человека — в том, что в тебя постоянно вливают какие-то правила и ты учишься убеждать. Это хорошая работа для молодого человека, который не очень опытен в жизни. Потому что, кроме ограниченного количества денег, ты больше ничего не получишь. В коллекторском бизнесе вырасти невозможно, там нельзя стать self-made man, но можно приобрести определённые навыки. Убеждение — это не талант, ему можно научиться. Во время работы коллектором я научился чётко понимать то, чего я хочу. Я знаю, как не дать человеку соскочить с темы, и в общении это очень помогает.
С коллекторами очень легко бороться, так как в России их деятельность никак не урегулирована законом, хотя и не запрещена. Если тебе начинают названивать, ты можешь обратиться в потребнадзор или прокуратуру, которая присылает проверку в коллекторское агентство. Работа стопорится. От этого страдают не работники, а сама компания. Если бы каждый третий должник делал такое обращение, то этот бизнес был бы мёртв. Одолевают коллекторы только тех, кто позволяет себя одолеть.
В конечном итоге самым незащищённым из ситуации выходит обычный человек, который кому-то неосмотрительно дал в долг. Банк-то свои деньги вернёт по-любому. Обычному человеку остаётся только искать борзых знакомых, которые поедут и разберутся.
Источник: korzik.net
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]