Притирка личного состава
---
Наступил следующий понедельник, утром собрались командиры на штаб. Доложились о несении караулов, предложили, чтоб директор через начальника милиции сразу же узнал и сообщил, когда сельпошники вернутся в райцентр. Но всё шло как-то угрюмо, напряжно…
Когда порешали все вопросы, кремлёвец заявил о том, что неладно дело, настроение падает, злобятся мужики друг на друга и с командирами начинают пререкаться, как бы не поломалось всё.
Муж сразу застыл и с лица спал!
Зато директор потребовал подробностей и выяснил постепенно, что мужики, как в караулах, так и свободные, начали кидаться друг на друга, да и на командиров с воплями, что те за всеми следят, а сами наверно пьют по-тихому (!?).
Разобравшись, директор сразу облегчённо хохотнул, мол, понятное дело — целую неделю у всех и капли на языке не было! Когда такое было?! Затем сказал, что вечер утра мудренее, на вечернем штабе продолжим этот разговор…
Как все ушли, велел мужу думать о том, что будет командовать на вечернем штабе, а сам сел в совхозный газик и уехал куда-то. Муж до вечера ходил мрачнее тучи, но дела не бросал и к вечеру готовился.
Директор отсутствовал часа полтора, а как вернулся, то поехал не в правление, а к себе домой, после чего день пошёл, как обычно. Вечером, перед самым штабом директор на пару со своим шофёром что-то тяжёлое приволокли и в углу поставили.
Собрались командиры, хотели начать отчёты свои, а директор встаёт и просит чуть подождать, затем велит мне пройти в тот угол, где стояло прикрытое тканью то, что с шофёром притащили. Я открыла, а это ящик с бутылками пива!
Директор велел мне каждому командиру по бутылке поставить и открывашку из кармана достал. Радости было — ну — полные штаны! А директор соловьём талдычит: каждый сменившийся с караула теперь будет получать бутылку пива, а в карауле-то каждый мужик бывает в свою очередь.
Бутылками пива теперь будем премировать за отличия в службе и на работах, пусть стараются. Пиво не водка, да и немного получать-то удастся, но есть чему слегка порадоваться, нервы успокоить.
Потом директор сказал, что пиво будет брать у «таджиков», а с ними договорился расплачиваться за него не живыми деньгами, а совхозными продуктами для ихней харчевни: помидорами, зеленью, огурцами, картошкой, ягодами и яблоками для компота, и особенно — мясом.
«Таджикам» это выгодно, не надо лишний раз в райцентр на базар ездить. Ох и здорово же прошёл этот штаб! Прямо загляденье! Командиры хохотали, что через пиво они теперь своих бойцов в такую дисциплину зажмут, даже армия позавидует!
И правда! Со следующего дня мужики радостные засуетились, что на службе, что на работах, каждые хотел выслужить себе пивка премиального. А бабы через день директору с огородов и погребов своих газик к «таджикам» загружали, чтоб пивной запас не переводился.
Но всё равно, без случая поганого не обошлось! Матрос не удержался. Ему днём в караул заступать на верховую охрану посевов, а он — лыка не вяжет. Оказалось, со своим папашей наладили самогонный аппарат, ну и ночью «напробовались»…
Матрос этот бывший, кстати, был самый молодой по возрасту из всех мужиков, что под ружьё-то встали. В общем, дали этому дурачку проспаться до вечера, чтоб соображать начал. А вечером на штаб приволокли, приговорили к трём внеочередным караулам без пива, обматерили и фингал под глаз поставили вгорячах, чтоб вспомнил службу флотскую, салабон!
А тот нисколько не обиделся, в грудь себя бил, тельняху рвать пробовал и вопил: «Братва! Искуплю! Чёрт попутал! Не подведу! Давайте любой приказ!».
Самогонный аппарат у них отобрали до мирных времён и заставили матросского папашу гнать первач прямо в правлении под присмотром фельдшерицы, чтоб был запас спирта для медицинских нужд, это уж директор придумал.
В пятницу позвонил из района директору начальник милиции, сельпошники вернулись! Значит ждать в воскресенье, как они и обещали. Заседания штаба стали дольше и секретнее, командиры после них мужиков инструктировали, а те по домам уже своих баб и детишек.
Главное — все суетились и старались, чтобы сельпошники раньше времени ничего не поняли, не почуяли.
И вот пришло воскресенье, в 11 часов показалась на грунтовке «Волга» сельпошников, только «Волга»… Муж вздохнул с облегчением, очень опасался, что сразу с бандюками наедут, если прознали про наши приготовления.
Как сельпошники въехали в посёлок, всё будто вымерло, на улицах ни души. Они сначала подъехали к своему магазину, выручку забрали, с продавцом потолковали. А потом уж к нашему дому…
Вошли к нам, уселись с мужем за стол и начали: «Гаврилыч, ну ты молодец! Продавец сказал, что пока нас не было, водку , считай, не покупали! Ну, ты зажал людишек! Вот что мы решили; этот год ты просто будешь платить за охрану, а если хозяйство своё совсем поднимешь, то на будущий год возьмём тебя в равные компаньоны, поднимай весь район.
И пусть кто против тебя только пикнуть посмеет, мы всех воспитаем враз и навсегда. Так же и теперь, если кто выступать начнёт, ты нам только мигни! По рукам? Или какие вопросы есть?».
Муж помолчал немного, глянул на них, будто расстрелял глазами, и заявил-отрезал, что вопросов не имеет и никаких дел с ними иметь тоже не желает. Сельпошники враз мордами озверели, встали и на выход, по дороге только вякнули: «Ты сам решил, сам выбрал…».
Потом опять подъехали к магазину и выгребли из него к себе в машину весь запас водки, багажник набили и заднее сиденье. А продавцу громко так сказали, что, мол, пока пусть народ за выпивкой к Гаврилычу походит, с тем и укатили. А наши сразу засуетились, сбежался внеочередной штаб.
На нём муж рассказал всё, особенно напирал, как сельпошники предлагали ему народ запугивать. Командиры аж зубами заскрипели.
Договорились вечером собраться, а пока пошли доводить до своих команд новости, с ними и директор отправился, чтоб мужики ещё лучше поняли, что к чему, и какой грязью их считают эти сволочи.
На вечернем штабе командиры и директор доложили, что наши мужики просто рвутся порвать сельпошников с ихними бандюками, теперь людей надо не воодушевлять, а сдерживать-успокаивать, чтобы глупостей не натворили.
Муж сказал, что сельпошники ни о чём не догадались, стало быть приедут малым числом наказывать только его одного. Тянуть не станут, ждать их ближайшими днями или ночами. Поэтому надо возле шоссе, где наша грунтовка начинается, выставить замаскированный пост, который сообщит, как они начнут подъезжать.
Надо сказать, что когда муж уходил из армии, то договорился и вывез из своего полка кучу всякой военной и технической рухляди. Весь чердак забили ею и полсарайки. Железки всякие в основном, их потом с мужиками в ремонтных мастерских для всяких дел приспосабливал, много техники с ними восстановили, тот же газик совхозный, например.
В рухляди этой были две сломанные военные радиостанции, которые солдаты за плечами таскают. Муж их отремонтировал, приспособил, чтоб могли работать не только от батарей, но и от розетки.
Одну поставил в правлении, а другую можно было на машине возить везде и с правлением разговаривать. Так вот перед рассветом на следующий день привезли троих бойцов к шоссе, среди них того матросика, что давеча провинился, он на флоте радистом был.
К шоссе с другой стороны от грунтовки подходит с Волги вода, ну не вода, а очень-очень давно рыли какой-то канал и бросили. Зарос он кустами и рогозом, на лодке проехать невозможно, но развелась в нём живность всякая. Рыбы полно, утки гнездились, даже ондатры и черепахи попадались.
Автотуристы там любили ставить палатки и рыбачить. Вот муж и дал бойцам военную палатку, тоже из своей рухляди, и радиостанцию, были у них и тюфяки с одеялами. Расположились они неподалеку от въезда на грунтовку, вроде как туристы, а сами день и ночь начали за дорогой наблюдать по очереди в бинокль.
А директор им днём еду подвозил, что жёны наготовят… В совхозе же, в правлении, установили круглосуточное дежурство тоже у радиостанции, дежурили посменно трое бойцов и двое вестовых, сыновья кремлёвца.
Продолжение следует…
Автор: Михаил Гольдреер
Когда порешали все вопросы, кремлёвец заявил о том, что неладно дело, настроение падает, злобятся мужики друг на друга и с командирами начинают пререкаться, как бы не поломалось всё.
Муж сразу застыл и с лица спал!
Зато директор потребовал подробностей и выяснил постепенно, что мужики, как в караулах, так и свободные, начали кидаться друг на друга, да и на командиров с воплями, что те за всеми следят, а сами наверно пьют по-тихому (!?).
Разобравшись, директор сразу облегчённо хохотнул, мол, понятное дело — целую неделю у всех и капли на языке не было! Когда такое было?! Затем сказал, что вечер утра мудренее, на вечернем штабе продолжим этот разговор…
Как все ушли, велел мужу думать о том, что будет командовать на вечернем штабе, а сам сел в совхозный газик и уехал куда-то. Муж до вечера ходил мрачнее тучи, но дела не бросал и к вечеру готовился.
Директор отсутствовал часа полтора, а как вернулся, то поехал не в правление, а к себе домой, после чего день пошёл, как обычно. Вечером, перед самым штабом директор на пару со своим шофёром что-то тяжёлое приволокли и в углу поставили.
Собрались командиры, хотели начать отчёты свои, а директор встаёт и просит чуть подождать, затем велит мне пройти в тот угол, где стояло прикрытое тканью то, что с шофёром притащили. Я открыла, а это ящик с бутылками пива!
Директор велел мне каждому командиру по бутылке поставить и открывашку из кармана достал. Радости было — ну — полные штаны! А директор соловьём талдычит: каждый сменившийся с караула теперь будет получать бутылку пива, а в карауле-то каждый мужик бывает в свою очередь.
Бутылками пива теперь будем премировать за отличия в службе и на работах, пусть стараются. Пиво не водка, да и немного получать-то удастся, но есть чему слегка порадоваться, нервы успокоить.
Потом директор сказал, что пиво будет брать у «таджиков», а с ними договорился расплачиваться за него не живыми деньгами, а совхозными продуктами для ихней харчевни: помидорами, зеленью, огурцами, картошкой, ягодами и яблоками для компота, и особенно — мясом.
«Таджикам» это выгодно, не надо лишний раз в райцентр на базар ездить. Ох и здорово же прошёл этот штаб! Прямо загляденье! Командиры хохотали, что через пиво они теперь своих бойцов в такую дисциплину зажмут, даже армия позавидует!
И правда! Со следующего дня мужики радостные засуетились, что на службе, что на работах, каждые хотел выслужить себе пивка премиального. А бабы через день директору с огородов и погребов своих газик к «таджикам» загружали, чтоб пивной запас не переводился.
Но всё равно, без случая поганого не обошлось! Матрос не удержался. Ему днём в караул заступать на верховую охрану посевов, а он — лыка не вяжет. Оказалось, со своим папашей наладили самогонный аппарат, ну и ночью «напробовались»…
Матрос этот бывший, кстати, был самый молодой по возрасту из всех мужиков, что под ружьё-то встали. В общем, дали этому дурачку проспаться до вечера, чтоб соображать начал. А вечером на штаб приволокли, приговорили к трём внеочередным караулам без пива, обматерили и фингал под глаз поставили вгорячах, чтоб вспомнил службу флотскую, салабон!
А тот нисколько не обиделся, в грудь себя бил, тельняху рвать пробовал и вопил: «Братва! Искуплю! Чёрт попутал! Не подведу! Давайте любой приказ!».
Самогонный аппарат у них отобрали до мирных времён и заставили матросского папашу гнать первач прямо в правлении под присмотром фельдшерицы, чтоб был запас спирта для медицинских нужд, это уж директор придумал.
В пятницу позвонил из района директору начальник милиции, сельпошники вернулись! Значит ждать в воскресенье, как они и обещали. Заседания штаба стали дольше и секретнее, командиры после них мужиков инструктировали, а те по домам уже своих баб и детишек.
Главное — все суетились и старались, чтобы сельпошники раньше времени ничего не поняли, не почуяли.
И вот пришло воскресенье, в 11 часов показалась на грунтовке «Волга» сельпошников, только «Волга»… Муж вздохнул с облегчением, очень опасался, что сразу с бандюками наедут, если прознали про наши приготовления.
Как сельпошники въехали в посёлок, всё будто вымерло, на улицах ни души. Они сначала подъехали к своему магазину, выручку забрали, с продавцом потолковали. А потом уж к нашему дому…
Вошли к нам, уселись с мужем за стол и начали: «Гаврилыч, ну ты молодец! Продавец сказал, что пока нас не было, водку , считай, не покупали! Ну, ты зажал людишек! Вот что мы решили; этот год ты просто будешь платить за охрану, а если хозяйство своё совсем поднимешь, то на будущий год возьмём тебя в равные компаньоны, поднимай весь район.
И пусть кто против тебя только пикнуть посмеет, мы всех воспитаем враз и навсегда. Так же и теперь, если кто выступать начнёт, ты нам только мигни! По рукам? Или какие вопросы есть?».
Муж помолчал немного, глянул на них, будто расстрелял глазами, и заявил-отрезал, что вопросов не имеет и никаких дел с ними иметь тоже не желает. Сельпошники враз мордами озверели, встали и на выход, по дороге только вякнули: «Ты сам решил, сам выбрал…».
Потом опять подъехали к магазину и выгребли из него к себе в машину весь запас водки, багажник набили и заднее сиденье. А продавцу громко так сказали, что, мол, пока пусть народ за выпивкой к Гаврилычу походит, с тем и укатили. А наши сразу засуетились, сбежался внеочередной штаб.
На нём муж рассказал всё, особенно напирал, как сельпошники предлагали ему народ запугивать. Командиры аж зубами заскрипели.
Договорились вечером собраться, а пока пошли доводить до своих команд новости, с ними и директор отправился, чтоб мужики ещё лучше поняли, что к чему, и какой грязью их считают эти сволочи.
На вечернем штабе командиры и директор доложили, что наши мужики просто рвутся порвать сельпошников с ихними бандюками, теперь людей надо не воодушевлять, а сдерживать-успокаивать, чтобы глупостей не натворили.
Муж сказал, что сельпошники ни о чём не догадались, стало быть приедут малым числом наказывать только его одного. Тянуть не станут, ждать их ближайшими днями или ночами. Поэтому надо возле шоссе, где наша грунтовка начинается, выставить замаскированный пост, который сообщит, как они начнут подъезжать.
Надо сказать, что когда муж уходил из армии, то договорился и вывез из своего полка кучу всякой военной и технической рухляди. Весь чердак забили ею и полсарайки. Железки всякие в основном, их потом с мужиками в ремонтных мастерских для всяких дел приспосабливал, много техники с ними восстановили, тот же газик совхозный, например.
В рухляди этой были две сломанные военные радиостанции, которые солдаты за плечами таскают. Муж их отремонтировал, приспособил, чтоб могли работать не только от батарей, но и от розетки.
Одну поставил в правлении, а другую можно было на машине возить везде и с правлением разговаривать. Так вот перед рассветом на следующий день привезли троих бойцов к шоссе, среди них того матросика, что давеча провинился, он на флоте радистом был.
К шоссе с другой стороны от грунтовки подходит с Волги вода, ну не вода, а очень-очень давно рыли какой-то канал и бросили. Зарос он кустами и рогозом, на лодке проехать невозможно, но развелась в нём живность всякая. Рыбы полно, утки гнездились, даже ондатры и черепахи попадались.
Автотуристы там любили ставить палатки и рыбачить. Вот муж и дал бойцам военную палатку, тоже из своей рухляди, и радиостанцию, были у них и тюфяки с одеялами. Расположились они неподалеку от въезда на грунтовку, вроде как туристы, а сами день и ночь начали за дорогой наблюдать по очереди в бинокль.
А директор им днём еду подвозил, что жёны наготовят… В совхозе же, в правлении, установили круглосуточное дежурство тоже у радиостанции, дежурили посменно трое бойцов и двое вестовых, сыновья кремлёвца.
Продолжение следует…
Автор: Михаил Гольдреер
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]