Русский флот, который велел изрубить Петр
---
Баренцем, когда он "открывал" Русское северное море, носящее теперь почему-то его имя, обнаружена:
"сломанная русская ладья, длина киля которой была 44 фута" (Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930).
То есть 12, 5 м - высота четырехэтажного дома. Вот что собой схематически представляет киль судна парусника:
Вот как киль выглядит на большом корабле - он пронизывает все судно сверху вниз:
Припомним, при этом, каковы же были размеры этих кораблей:
«Длина дощаника колебалась от 9 до 40, а иногда и более сажен» [57] (с. 168).
То есть 4-х этажный дом где-то с восемью подъездами!
Понятно, скинем треть кубатуры за счет профиля судна. Но все равно получится просто астрономическая сумма: 8 000 куб. м!! То есть в четыре раза и еще больше, чем каспийский бус...
И об этом пробалтываются те, повторимся, кто и в грошь нас не ставил никогда - иностранцы и иноверцы.
А вот что можно сказать о маневренности этих гигантски судов. То есть о возможности ходить против течения не только равнинных, но даже горных рек. Это зафиксировали арабские писатели, причем, еще раннего средневековья.
Ибн ал-Асир:
«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда'и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда'е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [60] (кн. 8, с. 97).
Моисей Каганкатваци добавляет:
«“Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей” (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [61] (с. 72).
И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:
«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [60] (кн. 8, с. 98).
Якут уточняет это много дней:
«И они (Русы)… в течение года владели Бердаа (Якут, Большой Словарь, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 834)» [61] (с. 71).
Вот такие вот массы морской пехоты, способные противостоять сухопутным войскам противника, пришедшим на выручку одного из крупнейших своих городов, не только со всех сторон, но затем и еще усиленного новым собранным врагом воинством, уже тридцатитысячным, причем, судя по возможности ежедневно иметь поражения, пополняющегося все новыми ордами, способны были еще в 943–944 гг. перевозить наши корабли против течения даже не равнинных, но именно горных рек. То есть количества воинов, способного разбить сначала где-то 15-тысячное, затем 20-тысячное, а затем еще и 30-тысячное воинства врага, которое так все и продолжало быть ежедневно пополняемо. То есть общей сумме разбитых теми руссами врагов было что-то порядка сотни тысяч.
А поднимать наше столь победоносное и уж вовсе не маленькое числом воинство приходилось, повторимся, в акватории реки все-таки горной. В данном случае Куры — равнинной никем никогда не признанной.
Но вот в чем заключается особенность тех наших древних конструкций плавательных средств, позволяющих руссам тех еще очень отдаленных от нас времен держать в страхе даже такие весьма отдаленные от наших исконных земель области, как города Азербайджана, которые повторно покорять придет сюда всеизвестный нам Стенька Разин лишь через 700 лет после описываемых арабскими историками событий. Причем, придет сюда, как внушает нам лжеистория, на каких-то весьма примитивных речных посудинах — челнах.
Мало того, вместо нас мореходами признаны арабы. И истории историков внушают нам, что именно они якобы всегда и являлись некими такими морскими путешественниками.
Но все это, как свидетельствуют нам арабские же источники, грубо сфабрикованная нашими ненавистниками ложь. Что следует лишь из продолжения нами начатого рассказа араба ал-Асира:
«Затем они (русы) выступили ночью из замка и понесли на своих спинах сколько пожелали денег и другого имущества, направились они к Курру» [60] (кн. 8, с. 99).
«Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы и 300 человек Русов» [61] (с. 70).
«…и сели на свои корабли и ушли, и так как войска Марзбана не в силах были преследовать их и отнять что было с ними, они их оставили и бог очистил страну от них» [60] (кн. 8, с. 99).
То есть властвовавшие в те времена в Азербайджане арабы, что на поверку нами обнаруживается, являлись варварами чисто сухопутными, не имеющими на Каспии для отпора неприятеля даже каких-либо самых жалких посудин, способных прийти на выручку не то что по первому зову, но и вообще когда-либо прийти. Потому-то и были не в силах противостоять белым людям, имеющим на своем вооружении сверхоружие настоящей цивилизации — морские корабли.
Правда, и через 700 лет после описываемых событий ватаге Стеньки Разина, пришедшей сюда на морских судах, противостоять было не чем — местные сардары так все еще и оставались в том примитивизме, о котором пишут ал-Асир и Якут, Каганкатваци и ибн Мискавейх, сообщая про события 943–944 гг.: они, то есть арабы, по тем временам являлись варварами чисто сухопутными.
Такими же сухопутными варварами, что уже теперь для нас в полное удивление, так как их пропаганда нам давно все уши пробуравила про неких таких «великих викингов», в сравнении со славянами, в древние времена являлись и скандинавы. Потому как вот что сообщается о славянских флотилиях в эпоху Юлия Цезаря.
Генрих Штаден (XVI в.):
«…на третий год покорения Галлии винетяне явились с флотом к берегам Бретани на помощь жителям. О них цесарь говорит следующее: “Власть винетян распространяется далеко на все приморские места тех стран, потому что больше всех имеют кораблей, на которых обыкновенно плавают в Британию; но и наукою мореплавания и опытностию мореходною превосходят другие народы; и на обширном и бурном море, кроме нескольких гаваней, ими владеемых, все почти племена, пускающиеся в это море (живущие при этом), дают им дань”.
…Он подробно ниже описывает их корабли, которые он ставит несравненно выше римских; они были и больше, и приспособлены к большим морям; притом же отдает преимущество и их морскому искусству перед римскими матросами. Известно, что римские суда были больше финикийских и карфагенских, а суда винетян, по сравнению Юлия, гораздо больше римских. Притом же они были так устроены, что, как говорит Цесарь, железные клевы, приделанные к римским, не могли им вредить, как карфагенским в Пуническую войну» [62] (с. 617).
То есть не только на Каспии наши флотилии безнаказанно громили чисто сухопутных папуасцев, именуемых арабами, но все то же следует сказать и о просторах северных морей, где такие же папуасцы, те же немцы или датчане, сухопутные жители морского побережья, платили даже дань нашему морскому народу. И это говорит, между прочим, вовсе не союзник России, но австрийский шпион, некоторое время находящийся на службе у Ивана Грозного, — ненавистник Русской государственности и русского народа, впоследствии, по возвращении домой, написавший целую серию злобных сочинений, обвиняющих Русского Царя и его страну, пышущих желчью и предвзятостью. То есть даже наш лютый враг, кстати, предавший Ивана Грозного в битве при Молоди, не может отрицать наше полное в германских водах господство. И, главное, когда еще? В эпоху аж еще Юлия Цезаря…
Все тоже следует сказать и об акватории Волги, всегда нами называемой исключительно русской рекой. Что говорит и о том, что располагавшиеся на ее берегах варвары хозяевами его берегов, вследствие лишь исключительно русского по ней судоходства, себя никогда не чувствовали. И даже в эпоху якобы завоевания нас татарами, чей главный город, Сарай, находился на берегах этой русской реки.
Вот что о принадлежности реки Волги аккурат во времена татарского якобы на нас нашествия сообщает араб аз-Захир (XIII в.):
«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [63] (с. 64).
То есть татары могли себе позволить лишь «пребывать», то есть лишь находиться на берегу этой реки в охраняемой огромным воинством от наших набегов резиденции, но уж никак не контролировать прохождение по Волге наших судов!
Вот еще пример. На этот раз уже на другом конце владения арабов — в Испании:
«Приходили из этого моря (‘Укийанус, т. е. Океана или, по-другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называли каракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названием ал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании» [64] (с. 201).
И вот что это за народ за такой мореходный, в отличие и от здесь, на Западе, все таких же чисто сухопутных варваров — арабов:
«“ал-маджус, которых именуют ар-рус” (BGA. Т. VII. Р. 354)» [65] (прим. 2 к с. 191).
И на своих гигантских этих кораблях они не просто на города мусульманские нападали, пытаясь вернуть обратно отвоеванные полчищами басурман свои былые владения в Андалузии и Португалии, но именно оказывали им вооруженное противостояние. Которое они сквозь века помнят, о чем и сообщают в своих трактатах.
Абу-л-Фида`, например, пишет:
«В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране мусульман» [65] (с. 197).
«Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли… Потом [маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь… Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных… После этого маджусы… перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» [66] (с. 194–195).
Вот как это постигшее мусульманский запад нашествие славян описывает арабский писатель X в. Ибн ал-Кутиййа:
«…люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]» [68] (с. 192).
Чего бы им так перепугаться, имея в своем распоряжении население Пиренейского полуострова, если бы к ним пожаловала сотня-другая разбойников на челнах типа а-ля-Стенька Разин, то есть типа джонок нашего «преобразователя»?
А «челнов» этих самых, наведших страх на нынешние Испанию вкупе с Португалией, было вот какое число.
Ибн ал-’Изари (2-я половина XIII — начало XIV в.):
«Вторжение маджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей» [67] (с. 198).
И войну с этими несколькими десятками кораблей вело после этого целое государство, расположенное на нынешних землях Испании и Португалии. Причем, война велась с переменным успехом. Какова могла быть численность этого высадившегося в ту пору на берега Пиренеев русского десанта?
Ну, как минимум, прибывших сюда русов, пытающихся вернуть обратно отобранные у них территории славянских стран, Андалузии (Ванда-Лужии) и Лузитании (Лужи-тании — стране Лужичей), должно было быть никак не менее 40–60 тысяч человек. В противном случае никакой войны им здесь организовать не удалось бы. Причем, случаи тревоги при нападении наших флотилий в Андалузии были явлением отнюдь не единичным.
Абу-л-Касым ибн Хаукль (X в.):
«Иногда заходят в некоторые обитаемые [области] Андалуса корабли руссов… и злобствуют в ее областях…» [69] (с. 100).
И вот по какой причине «злобствуют». Абу-л-Касым ибн Хаукль (XII в.) поясняет враждебные действия мусульман против славян, в домусульманские времена проживающих по всему белому континенту, который арабы именовали Ал-Рус. Собственно, мусульманство, подстрекаемое иудаизмом, и имело своей целью борьбу с белым населением Европы.
О чем ибн Хаукль и сообщает:
«Часть их страны по длине берут в плен хорасанцы и смежные [народы], а северную часть полонят андалусийцы, со стороны Галисии, [страны] франков и Ломбардии» [70] (с. 91).
И вот что эти нелюди делали с попавшими к ним в плен людьми:
«…кто прибывает в Андалусию, тех неподалеку кастрируют, и поступают так с ними торговцы-иудеи» (там же).
Ну, кому такое понравится?
Именно по данной причине:
«Часто заходят в некоторые населенные [области] Андалусии корабли русов… и злобствуют в ее областях» (там же).
То есть явление нападений наших флотилий на присвоивших земли славян мусульман Пиренейского полуострова, вместе с иудеями уродующих попавших к ним в лапы людей, представляло собою отнюдь не единичные случаи. И целью этих нападений был вовсе не грабеж, что пытаются нам доказать лжеисторики, но спасение наших братьев, попавших в неволю к этим нелюдям.
И вот, в конце концов, чем закончилась вышеозначенная эпопея 844 г. Ибн-ал-Кутиййа:
«Они отошли от Севильи и направились к Накуру... Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страны ар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет» [71] (с. 193).
То есть четырнадцать лет владели Александрией. А ведь этот город являлся в те времена единственным портом целого континента — Африки. Какой силой требовалось обладать для этого?
Причем, нападения такие на страны Пиренейского полуострова, захваченные врагами, когда белые люди мстят за нанесенные им потери многочисленным здесь скопищам нелюдей, убивая все живое, что только попадалось им в руки в результате вооруженной войны на истребление, отмечаются достаточно часто.
Аз-Зухри:
«Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море (ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов (Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр— Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись более ал- маджус по причине отсутствия маяка» [72] (с. 201).
Воевать же им приходилось против просто несметных воинств врага, собираемых со всего Пиренейского полуострова. А потому корабли эти, которые столь шокировали мусульман своими размерами, никак не могли не быть нашими бусами, 800-стами годами позднее бороздящими просторы русских равнинных рек и Каспия. В противном случае, если бы описываемые наши плавсредства были что-то типа а-ля-Стенька Разин — Пьетро и К˚, ни о каких здесь войнах и разговору бы не было. Нескольким тысячам корсаров страх на население огромнейших и населеннейших областей Европы ну уж никак было бы не навести. И не удерживать в течение 14 лет ключевую базу Африки. Мало того, что сообщается, каких-то портов (если не всей страны) в Сирии. Причем, судя по значимости лишь к 1151 г. разрушившегося на берегу Гибралтара маяка, следует все же отметить, что именно мы и обязаны были все это время охранять этот маяк от разрушения. То есть, иными словами, мы в те времена не могли не иметь свою базу в Гибралтаре (а кто кроме нас, мореходов, будет зажигать на ней по ночам огонь?). Вот какое значение в те еще времена имел наш Русский флот, затем пущенный на дрова Петром…
Стенька же, судя по чуть ранее проскочившему сообщению арабов о вторжении русов на берега Куры, ох как еще и не на приписываемых ему челнах сюда заявился. Потому-то и разнес здесь всех и вся вклочья, не имея привычки спрашивать на то дозволения у местных сардаров.
А флот наш военный с незапамятных времен на всех ужас наводил:
«Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал: “Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские”» [73].
Тому не противоречит и лангобардский писатель раннего средневековья Павел Диакон. Он сообщает о вторжении русского флота в Италию в 641 г. То есть русский флот появился и еще много ранее, чем сообщает о его возникновении Фред Томас Джейн:
«Когда Айо уже правил герцогством в течение года и пяти месяцев, на великом множестве кораблей пришли славяне и разбили свой лагерь недалеко от города Сипонта (Сипонто). Они устроили вокруг лагеря скрытые ловушки, и когда Айо… выступил против них и попытался разбить, то его лошадь попала в одну из таких ловушек. Славяне набросились на него, и он был убит вместе со многими другими» [74] (гл. 44).
То есть наше военное искусство, причем, еще в так называемую эпоху «переселения народов», наголову превосходило военное искусство варваров — тех же римлян. Что описывает один из первых писателей раннего средневековья — Павел Диакон. Таким же был и флот, который, что в очередной раз подтверждается, существовал у нас за тысячелетие до появления заграничного флота Петра.
А вот как наш флот действовал в уже куда как более близкие к нам эпохи, о чем историки наши, что и понятно, дружно молчат, словно воды в рот набрали, и по сей день:
«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д 'Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: “Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами...”
Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.
Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил “морского начальника воеводу Петра Потемкина” “итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале” (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. “морской воевода” Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: “Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли”. Об эстонцах упоминаний он не оставил... Вы не догадываетесь, почему?
Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому “морскому воеводе” строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: “На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы”.
Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I» [73]?
Да вот непонятно. Все, наверное, потому же — у нас принято брать пример исключительно с заграницы.
Но вот чем отличаются наши те еще древнего исполнения средства морского сообщения от сегодня общепризнанных якобы самыми передовыми и современными — европейских. Вот что о наших кораблях на Волге повествует в своем рассказе Избрант Идес (1695 г.):
«Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» [35] (гл. 1, с. 59).
Но и плавательные средства Сухоны построены практически таким же образом. Свидетельствует англичанин Энтони Дженкинсон (1557 г.):
«Насады крепятся только деревянными гвоздями, а железа нисколько не употребляют» [76] (с. 122).
А вот какие корабли бороздили наши северные морские и речные просторы:
«Кочами назывались в Сибири палубные судна с веслами и парусами, приспособленные для хождения по морю… деревянными были в них гвозди и другие судовые скрепления» [75] (прим. 1 к с. 188).
Ими же пользовались для своих плаваний по студеным водам Северного Ледовитого океана и поморы.
А вот что сообщается о судах Новгородчины и Московии. Причем, Павел Алеппский (середина XVII в.) приводит и достаточно отличающуюся от всех иных конструкций подобного типа технологию их изготовления:
«Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (сплоченного) деревом, так и в этой земле суда не сбиты деревянными гвоздями, а сшиты веревками из липовой коры, как шьют шелковые и иные одежды — искусство, поражающее ум изумлением» [78] (гл. 4, с. 70).
Вот как описывает эту же технологию швед Петр Петрей де Ерлезунда (1608 г.):
«Москвитяне употребляют разные суда, которые строят сами: они… сшиваются не железными гвоздями, а деревянными и такими же веревками, сделанными из коры молодых деревьев. Москвитяне выделывают ее, как кожу, режут на тесьмы, которыми и сшивают доски» [79] (с. 425).
Причем, имеется вариант использования для данных целей и коры сосны:
«В этих местностях растет сосна… из ее коры русские делают веревки для своих лодок толщиной с человеческую руку» [77] (с. 239).
То есть секрет такого рода судостроительства, когда железо при сборке кораблей не использовалось вообще, искони являлся нашим. А потому ну никак не мог принадлежать каким-то варварам скандинавам, которые умение такого вот рода судостроительства, обнаружив сшитое исключительно из дерева судно у себя, совершенно, что выясняется, безпочвенно сегодня пытаются приписать своему «отечественному гению». И это притом, что выше означенные высказывания о способе вовсе не шведов без применения железа собирать морские суда, принадлежат аккурат шведу же.
А потому нам, разобрав лишь некоторые из сохранившихся известий о себе, становится понятным, что лишь мы и имели возможность эти наши лучшие во всем мире корабли, не потопляемые никакими бурями (они прогибаются, что обнаружили изготовившие сегодня такое судно шведы, при воздействии на них волн) доводить до столь и теперь шокирующих размеров. Мало того, их оснастка позволяла таким громадинам идти под парусом даже против мощного течения рек.
Иные же из них, применяемые для перевозки грузов, по тем временам являлись никем не превзойденными гигантами. Так что даже речные наши суда, что выясняется, и по свидетельствам даже иностранцев, нас и в грош обычно не ставящих, были в восемь раз бóльшими, чем морские линейные корабли покорителей Америки.
Причем, эти гигантских размеров корабли у нас в наличии имелись со времен просто незапамятных:
«В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг., отмечено, что варварский народ рос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида… Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму» [82] (с. 202).
Но и двадцатилетие спустя по каким-то от нас оставшимся в тени причинам Византию все так и продолжал тревожить русский ВМФ:
«…в 864 году 200 вооруженных судов русских были под Царьградом» [80] (с. 56).
Так сколько же на каждом из них имелось славянских воинов, чтобы мировая держава тех времен переполошилась не на шутку?
Ну, как минимум, обязано было быть никак не менее чем по пятисот на судне — в противном случае мировой державе нечего было опасаться в этот злополучный для нее момент своего северного соседа, пришедшего его за что-то, оставшееся за кадром истории, сурово наказать. Кстати, указанная голштинцем команда в 800 человек аккурат и подходит для нашего могучего корабля, имеющего, что и понятно без каких-либо дополнений, вовсе не одну единственную мачту, что к сегодняшнему дню лжеисториками нам усиленно вдолблено в голову, но, как и положено, три. Мало того, чтобы подниматься против течения могучей реки Волги, ну уж никак не могли не иметь и всю соответствующую для такового движения оснастку.
О чем и сообщает в своих мемуарах о России тех лет шотландский врач Джон Белл:
«Из Астрахани отправились мы 5 числа августа, на пяти судах, из которых три были плоскодонные, и груза имели сто пятьдесят бочек, каждое о трех мачтах и о десяти пушках; прочие два судна были простые барки» [81] (с. 157).
То есть вовсе не одну, как нам сегодня внушают, но, как и положено для серьезного корабля, три мачты имели эти наши гигантские суда, продукт русского инженерного гения, уничтоженные затем Петром. И, что и без слов понятно, лишь такую усовершенствованную оснастку, которая единственная и могла позволить управлять таким могучим кораблем. Суда же эти ходили по Каспию, о чем еще в 1657 году упоминает итальянец Вимена да Ченеда.
Он сообщает, что Алексей Михайлович:
«…содержит на Каспийском море
некоторое число судов для доставления товаров в Персию из Астраханского порта» [83] (с. 432).
«От города Астрахани плавают на русских бусах…» [84] (с. 70).
Причем, в сам порт они, по причине мелководья, не входят, но стоят на рейде. Вот как описывает механизм их загрузки товарами русский купец Федор Афанасьевич Котов в 1623 г. предпринявший путешествие в Персию.
Слева от острова Четырех бугров стоят:
«…бусы, которые не заходят в устье Волги и под Астрахань, а стоят в море и из устья едва видны. Товары же с бус в Астрахань и из Астрахани на бусы перевозят на судах (Сандалы (шандалы) — небольшие одномачтовые парусные суда) и повозках. Отсюда бусы плывут за море…» [84] (с. 69).
То есть уже эти бусы, морские, судя по их глубокой осадке, а потому стоящие не менее чем в десятке километров от берега, были и еще большими, чем речные, имеющие водоизмещение 2 000 т.
А потому и десанта такой корабль мог загрузить на своем борту никак не менее пары-тройки тысяч человек. Потому-то варварский этот Цареград так сильно и перепугался, увидев наши 200 судов заполненных русскими воинами под завязку. Так что Константинополю было от чего перепугаться.
А сколько конкистадоров могла вместить самая большая из каравелл Колумба — сотню или полторы?
Так что и здесь огромность наших морских судов, и даже речных плоскодонных, в сравнении с их судами океанскими, — просто шокирует. Потому и в данном контексте нами выясняется более чем ощутимое опережение русским человеком всей этой заграницы по тоннажу имеющихся у нас в наличии плавсредств.
О чем говорят и документы еще эпохи Федора Ивановича, сына Ивана Грозного:
«Июля 29-го Васильчиков, отправляясь на судах, именуемых бусами, с персидским послом… ехал к гилянскому пристанищу в город Лянгур…(Сведения нашего автора о передвижении посольства Васильчикова подтверждаются документами, опубликованными в ЦГАДА и опубликованными П.П. Бушевым [85] (с. 78–84))» [86] (1589 г., л. 21, с. 33).
Так что еще за сто лет до Петра у нас бытовали и морские бусы, бороздящие просторы Каспия.
И вот что это было за море.
Ибн Хордадбех:
«Окружность этого моря 500 ф [арсахов] [Данные Ибн Хордадбеха, представляющего Каспийское море (в данном отрывке это море называется Джурджанским) в виде круга диаметром 500 фарсахов, намного превосходит современные его измерения (300х1200 км) — прим. 147]» [87] (с. 125).
«1 фарсах = 3 милям = 6 км…» [87] (прим. 3 к с. 55).
То есть море это было и действительно гигантским — 3 000 км по периметру! Так что очень не зря оно частенько именуется Великим (см.: [88]). Потому и суда по нему никак не могли ходить великими же — под стать океанским. То есть строительство наших бусов имело традиции, уходящие в глубь веков. Море это обмелело до нынешнего уровня, судя по всему, где-то к XIII веку. Вода же туда перестала поступать со стороны переполняющегося многоводными в ту пору Амударьей и Сырдарьей Аральского моря лишь ко времени вступления на престол Петра. Он, кстати, посылал туда своих нукеров отыскать это русло, так как ему сообщили, что Амударья является золотоносной рекой. Но к тому времени переток воды из бассейна Аральского моря уже прекратился. Понятно, лезть в пустыню "птеньчики" так и не решились. Потому попытка завоевания Средней Азии откладывалась.
Море же это, Великое, когда-то находилось где-то на уровне 145 м над уровнем мирового океана. Это указывает подножие крепости Дербент, по преданию не пускающей толпы кочевников хаживать из Европы в Азию и наоборот. Такой же уровень имеют дамбы уже черноморского бассейна - крепости Анакопия в Новом Афоне, Киево-Печерской Лавры, Дяьякова городища в Москве, Нижегородского холма (эта крепость, как гласит предание, стояла на море-окияне и от суши отгораживалась рвом с водой) и, самое-то здесь удивительное, остатками не тронутой штукатурки на пирамиде Хеопса:
Библиографию см. по:
Слово. Том 23. Серия 8. Книга 4. Реки вспять
Источник: nethistory.su
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]