Кровавая ничья. Сражение под Прейсиш-Эйлау
---
8 февраля 1807 года Большая армия Наполеона впервые не сумела разгромить отважно сражавшегося противника
«Кровавым предисловием Наполеонова вторжения в Россию» назвал битву под Прейсиш-Эйлау один из самых знаменитых ее участников — гусар Денис Давыдов. И он же отмечал, что торжество русского оружия и отвага русских воинов, проявленные в том сражении, ушли в тень гораздо более известной и важной Бородинской битвы. Несомненно, она превзошла бойню в Восточной Пруссии и по размаху, и по тяжести потерь, а самое главное – по той роли, которую заняла в истории Отечественной войны 1812 года. Но до вторжения Наполеона в Россию именно сражение под Прейсиш-Эйлау 8 февраля (27 января по ст. ст.) называли самой кровавой схваткой наполеоновских войн, и именно его считали первым случаем, когда великому французскому полководцу не удалось выиграть сражение, хотя поле боя и осталось за ним.
«Сражение под Прейсиш-Эйлау 27 января (8 февраля) 1807 г. Командный пункт Наполеона». Картина художника Александра Аверьянова
Когда противники не поняли друг друга
Прелюдией к битве под Прейсиш-Эйлау — тогда небольшим городом в Восточной Пруссии в сорока километрах от Кенигсберга (а сегодня городом Багратионовском Калининградской области России) — стали неожиданные для зимовавшей неподалеку русской армии действия французов. В разгар зимы 6-й корпус маршала Мишеля Нея внезапно снялся со своих зимних квартир под городом Нойденбургом в Пруссии и тронулся на восток. Как выяснилось позднее, маршал просто был недоволен отведенным ему местом для зимовки и решил найти более подходящее. Но командующий русской армией генерал от кавалерии Леонтий Беннигсен принял этот маневр за начало масштабного наступления противника. А поскольку солдаты Нея двинулись в сторону Кенигсберга, где располагались главные провиантские склады Пруссии, тогдашней союзницы России, возникло опасение, что французы решили отбить продовольствие у русско-прусской армии.
Выйдя скорым маршем навстречу корпусу Нея, генерал Беннигсен заставил того отступить, но не решился преследовать, опасаясь встретить всю Большую армию Наполеона. В то же время французский император, поначалу страшно злившийся на своего маршала за самоуправство, понял, что судьба дает ему шанс встретить русских в удобном месте и попытаться окружить и разгромить их. Был разработан стратегический план, который в случае успеха давал шанс прижать войска Беннигсена к побережью, отрезав их от сообщения с Россией, а затем либо уничтожить, либо разоружить. Дело было за малым: соблюсти максимальную секретность в подготовке всех маневров. Но именно этого добиться и не удалось.
«Битва при Эйлау 8 февраля 1807 года. Российская армия теснит французские войска». Картина художника Жана-Антуана-Симеона Форта, XIX век
Как измотать врага отступлением
К тому времени в русской армии утвердилась полезная практика рассылать дальние казачьи дозоры, которые должны были заранее обнаруживать противника или перехватывать его курьеров. Так и случилось: благодаря внимательности и резвости казаков письмо, отправленное маршалу Жану-Батисту Бернадоту, оказалось в распоряжении штаба Беннигсена. Узнав о намерении Наполеона окружить и уничтожить его армию, генерал решил опередить противника. Рисковать людьми в атаке военачальник не захотел, понимая, что разбить французов по частям — а наполеоновские войска шли на встречу с русскими тремя колоннами — у него практически нет шансов. Зато были все шансы отойти ближе к Кенигсбергу и выбрать наиболее удобное для обороны место.
Но выполнить эту задачу оказалось непросто. Хотя наполеоновские генералы и упустили момент, когда русская армия начала двигаться на северо-восток, они довольно быстро сумели сориентироваться и догнать ее арьергард, которым командовали генералы Михаил Барклай де Толли и Петр Багратион. Почти неделю им пришлось отбиваться от наседающих французов, дав два тяжелых боя — 6 февраля (25 января по ст. ст.) 1807 года при Гофе и на следующий день под Цигельхофом, фактически предместьями Прейсиш-Эйлау. Город трижды переходил из рук в руки, пока ночная темнота не вынудила противников прекратить бой. Обе стороны посчитали, что поле битвы осталось за ними, хотя в действительности отряд генерала Багратиона все-таки вынужден был уступить последней контратаке французов, что и позволило им занять удобные позиции на городских окраинах. Русской армии пришлось располагаться практически в открытом поле, и за ночь в ней прибавилось умерших от ран и обмороженных солдат. Но генерал Беннигсен был намерен дать на следующий день генеральное сражение: отступать дальше было нельзя. И соотношение сил в тот момент было в пользу русской армии: она имела около 67 тысяч человек при 450 орудиях, противник — чуть меньше 50 тысяч при четырех сотнях пушек.
«Маршал Ней возглавляет атаку конных гренадеров Императорской гвардии при Эйлау». Картина художника Ричарда Кейтона Вудвиля, 1913 год
Дойти до Наполеона
При этом обе стороны рассчитывали на скорое прибытие подкреплений, о которых не знал противник. Наполеон ждал подхода корпусов маршалов Луи-Николя Даву и Мишеля Нея (в общей сложности около 30 тысяч человек), а Беннигсен — прусского корпуса генерала Антона Вильгельма фон Лестока численностью около 10 тысяч бойцов. Так что в итоге силы были примерно равными, и все зависело от того, кто окажется упорнее в схватке. А именно в этом ни русские, ни французы не уступили друг другу.
Сражение началось с артиллерийской перестрелки, которая показала преимущество французов в опыте и скорострельности. Затем французская пехота перешла в наступление, стремясь заставить правый фланг русской армии отойти: это позволило бы корпусу маршала Даву, который как раз подходил к полю битвы, развить успех. Но все планы спутала погода: внезапная метель буквально ослепила наступающих, и когда они смогли рассмотреть хоть что-то перед собой, оказалось, что командиры вывели их левее, чем нужно, и как раз под русские пушки, которые тут же открыли убийственный огонь картечью. Французы были практически уничтожены, и тут же в контратаку перешла русская пехота и конница, стремясь развить успех и нанести мощный удар по центру позиций противника. Им удалось дойти практически до самой ставки Наполеона, разместившейся на кладбище Прейсиш-Эйлау. Угроза смерти или пленения императора была очень велика: несколько штабных офицеров были убиты в непосредственной близости от него, а до наступавших русских гренадеров оставались считанные метры. «Какая отвага! Какая отвага!», — воскликнул в этот момент император Франции, отдавая должное мужеству противника.
«Битва при Прейсиш-Эйлау 8 февраля 1807 года. Атака на кладбище». Картина художника Жана-Антуана-Симеона Форта, XIX век. Запечатлен момент, когда русские гренадеры перешли в атаку на кладбище Прейсиш-Эйлау, где располагался штаб Наполеона
Артиллерийская контратака
В этот момент в схватку вступила французская кавалерия, которая должна была завершать разгром врага, а не бросаться в самоубийственную атаку ради спасения собственной пехоты. Конникам маршала Иоахима Мюрата удалось оттеснить русских пехотинцев и начать преследование, когда навстречу им генерал Беннигсен бросил свою кавалерию — кирасир и драгун. В центре поля закипела колоссальная рукопашная схватка. Как писал позднее в своих воспоминаниях Денис Давыдов, «более двадцати тысяч человек с обеих сторон вонзали трехгранное острие друг в друга… Около получаса не было слышно ни пушечных, ни ружейных выстрелов ни в средине, ни вокруг его, слышен был только какой-то невыразимый гул перемешавшихся и резавшихся без пощады тысячей храбрых».
Как раз в это время начал свою атаку на левый фланг русской армии подошедший корпус маршала Даву, и ему даже удалось серьезно потеснить оборонявшуюся пехоту. Дело решил артиллерийский резерв, переброшенный на опасный участок командующим артиллерией правого крыла генерал-майором Александром Кутайсовым. Три конноартиллерийские роты под командованием полковника Александра Ермолова успели подойти, развернуться и практически в упор открыть из 36 орудий огонь по противнику. Одновременно в бой вступил подоспевший прусский корпус генерала Лестока, и атаку корпуса Даву удалось остановить, а потом и оттеснить врага на прежние позиции. Это стало последним эпизодом сражения: наступил вечер, и в сгущавшейся темноте противники уже не помышляли о продолжении битвы.
«3-й эскадрон Орденского кирасирского полка в сражении при Прейсиш-Эйлау». Картина художника Николая Зубкова, 1997 год. Запечатлен момент, когда командир 3-го эскадрона штабс-ротмистр Сергиенко и кирасир Ильин захватили Орла (знамя) 2-го батальона 24-го линейного полка французской армии
Бой без победителей
Оценив катастрофические — не меньше 29 тысяч человек! — потери своей армии, генерал от кавалерии Леонтий Беннигсен принял решение оставить поле боя, отступив в сторону Кенигсберга. Сделать это ему никто не помешал: Наполеон, потерявший около 20 тысяч своих солдат, не решился преследовать противника. Французская армия еще восемь дней стояла под Прейсиш-Эйлау, приводя в порядок сильно потрепанные соединения, после чего снялась и ушла на зимние квартиры в сторону Варшавы. Ближайшие три месяца ни та, ни другая сторона не предпринимала никаких серьезных действий, залечивая раны, восполняя потери и готовясь к летней кампании.
Итоги кровопролитнейшего сражения Войны четвертой коалиции и Россия, и Франция трактовали как свою победу, хотя точнее всего было бы говорить о ничьей. Формально поле битвы осталось за французами, и именно поэтому они считали победителями себя. Но и у русских были все основания утверждать, что верх взяли они: под Прейсиш-Эйлау наполеоновская Большая армия впервые не смогла разгромить противника, удовлетворившись тем, что он, непобежденный, отступил. Поэтому в России с полным правом отчеканили специальные офицерские кресты: бронзовые с позолотой, на одной стороне которых была надпись «За труды и храбрость», на другой — «Победа при Прейш-Ейлау. 27 ген. (то есть января. — Прим. авт.) 1807 г. ». Таким знаком отличия награждались офицеры, которые не получили никаких иных наград: их набралось 900 человек. Еще 18 офицеров были награждены орденом Святого Георгия 3-й степени, трое — 4-й степени, а еще несколько человек, среди которых был и адъютант генерала Багратиона ротмистр Денис Давыдов — орденом Святого Владимира. А командовавшего русской армией генерала Леонтия Беннигсена пожаловали высшей наградой Российской империи — орденом Святого апостола Андрея Первозванного, причем из-за разницы в календарях произошло это 8 (20 по н. ст.) февраля 1807 года.
Портрет Леонтия Беннигсена работы художника Джорджа Доу из Военной галереи Зимнего дворца, 1819-1821 годы
Источник: labuda.blog
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]