28 пунктов, по которым царь не настоящий - Петр Первый никакой не Романов
---
И все-таки — подкидыш
И все же, почему Петр Первый так разительно не схож не только со своим отцом, якобы Алексеем Михайловичем, но и вообще - с русским человеком?
Ну, во-первых:
«…лютая ненависть к старинным родам. Откуда?! Как может царь, первый дворянин в государстве, буквально исходить ненавистью к аристократии?!» [10] (с. 42).
Действительно непонятно: его ближайшими соратниками становятся либо иностранцы, либо совершенно безродное отребье, причем, с перекошенной половой ориентацией, типа Меншикова.
Вот еще деталь его явной врожденной безродности. Петр:
«…не умел сам красиво сесть или принять от слуги тарелку; не умел пользоваться салфеткой, ножом и вилкой» [10] (с. 43).
В 1697 году, отправляясь в первое свое турне по Европе, Петр посетил в местечке Коппенбург курфюрстину бранденбургскую Софью Шарлотту и ее мать Софию —курфюрстину ганноверскую. Странную запись оставила Софья Шарлота о том его посещении. С одной стороны, он вел себя на удивление стеснительно:
«…все закрывал лицо руками и бормотал: “Я не могу говорить…”» [10] (с. 44),
Но, с другой стороны, немецкой принцессе:
«…понравилась его естественность и непринужденность» (там же).
Что бы это могло быть: с одной стороны стеснительность, а с другой некая такая непомерная «естественность» за столом, что даже немку удивила?
А все очень просто. Ведь в Германии принято не стесняться избытками газов в желудке. То есть пускать «гулек», причем с особым шиком — даже за столом. Вот Петр приятно и удивил принцессу своей несомненной причастностью к европейской культуре, громогласно испортив воздух перед самым носом особ королевских фамилий, более чем сведущих в утонченности этикета блистательных дворов центральноевропейских государств, считающихся на тот день среди всех иных наиболее передовыми. Причем, даже и глазом при этом не моргнув, что ее так приятно и удивило: знать приучен «московский медведь» всем тонкостям их западного великосветского этикета.
Но здесь нет никакой особо раскрытой нами тайны. Ведь давно прекрасно всем известно, что Петр:
«…пукал за столом…» [10] (с. 45).
Поступок, до которого у нас, на Руси, не унизился бы никогда в жизни не то что боярин или дворянин, но самый последний забулдыга, с тяжелого похмелья выбравшийся из какой-нибудь придорожной канавы или подворотни.
Не сделал бы этого прилюдно на улице. Здесь же, что видно наиболее отчетливо, — за столом! Мало того, в присутствии коронованных особ…
Да и вообще:
«Он не стеснялся никакими приличиями» [18] (с. 62).
Какое отношение имеет этот папуасец не только к царской древней фамилии, но и вообще к народу, уровень культуры которого отдален от его собственного на совершенно недосягаемое расстояние? Мог ли Петр быть настоящим сыном русского народа, руководить которым его поставила тайная секта, силуэты которой мы столь пристально пытаемся разглядеть?
Вот еще различие:
«Современников, потом историков поражала прожорливость царя. Если Алексей Михайлович в еде был крайне умерен, а за едой — аккуратен, то Петр был чудовищно прожорлив и не сдержан в еде» [10] (с. 61).
«Точно также для Петра не было правил поведения и в еще более деликатной сфере жизни… если его отец и старший брат всегда держали себя в рамках приличий, то Петр не последовал их примеру.
Неумение удерживаться, стремление овладеть буквально всякой женщиной… привело к закономерному итогу: известно более 100 бастардов Петра» [10] (с. 61–62).
А ведь этот порок наитеснейшим образом связан и с иным его пороком: «…повышенная сексуальность — это в принципе родовая мета педерастов» [31] (с. 207); [10] (с. 62).
«О педерастии Петра говорили совершенно открыто еще при его жизни. Ученые же мужи, если и ведут споры, то исключительно о том, кто приохотил к педерастии Петра — Франц Лефорт или Александр Данилович Меншиков?» [10] (с. 62).
Так что не только сыном народа, не знакомого с грехом Содомы, но и сыном своего мнимого отца, а также братом своих якобы братьев и якобы сестер, Петр быть ну ни по каким признакам никак не мог.
Причем, интересный момент, даже имя его, Петр, похоже, не является его именем. Ведь в те еще времена, более недели от означенного имени по святкам, детей не называли. Петр же родился в день Исаакия Долматинского. Именно по этой причине, столь странным образом, в Петербурге и отгрохали огромнейший почему-то именно Исаакиевский собор:
«Отсюда, в свете всего сказанного, прямо напрашивается мысль, что царя, которого мы знаем под именем Петра Великого, в действительности звали не Петр, а Исаакий. Иначе зачем было его приемникам называть главный собор государства — Исаакиевским. Гораздо бы логичнее было бы назвать его собором святого Петра.
Может быть, “Петр” — это было его имя “для народа”, а “Исаакий” — имя “для своих”?» [32] (с. 76–77).
Мог ли Русский Царь носить имя Исаак?
Да конечно же нет. В нашей стране да еще в те времена такое было просто невозможно.
Так что и с этой стороны, то есть тайной своего настоящего имени, он как-то более близок к племени Содомы. Ведь именно в среде адептов иудаизма, религиозного наследия древней религии Ханаана, и принято всегда было присваивать потомству подобные имена. Потому и чисто телесно Петр столь близок был к облику представителей данной секты, взявшей на себя кровь Христа, расставившей на сегодня сети по всему миру. Мало того, Петр, что выясняется, имел свое прямое отношение к древним представителям жидовства, негроидам хананеям, не перемешанным с белым населением своих завоевателей — Израилевых племен — белыми христопродавцами: князьями народа, книжниками и первосвященниками.
Но и чисто наследственные родовые различия этих явно вымышленных отца и сына, Алексея Михайловича и Петра, ставят их друг от друга на более чем почтительное расстояние:
«Все Романовы, начиная с первого царя Михаила и его отца Филарета, были, грубо говоря, маленькие и толстые. Дети Алексея Михайловича от Милославской тоже росли типичными Романовыми — маленькими, упитанными, психологически стабильными, добродушными» [10] (с. 83).
Вот как, конкретно, выглядел Алексей Михайлович:
«Царь Алексей Михайлович — росту среднего, имеет лицо полное, несколько красноватое, тело довольно тучное… глаза голубые…
Нрав его истинно царский: он всегда важен, великодушен, милостив, благочестив…» [33] (с. 3).
Может, Петр пошел в маму?
«Но и Нарышкины не были ни рослыми, ни особо сильными.
Так в кого же тогда пошел тяжелый невротик Петр — ростом 2 метра 9 сантиметров, который мог свернуть в трубку серебряную тарелку или перерезать острым ножом кусок сукна на лету?» [10] (с. 84).
Как это ни покажется странным, но Петр был весь в Лжедмитрия, которого копировал полностью после сотни лет с тех пор, как утвердиться на троне тому все же не удалось:
«А еще царь и пан воевода ездили из Москвы на охоту. Там среди других зверей выпустили также медведя, которого, когда никто не смел первым с ним биться, сам царь, бросившись, убил с одного удара рогатиной, так что даже рукоятка сломалась. И саблею отсек ему голову» [34] (с. 44–45).
То есть и силищей, какой-то просто животной, Петра следовало бы отнести родословной не к Романовым, а к Лжедмитрию I.
Но и врожденным заболеванием головного мозга этот Лжедмитрий III, то есть самый еще первый Петр, не слишком-то на своих мнимых родственников и походил:
«Интересно, что вообще-то в семье Романовых до Петра никогда не было людей “с отклонениями”… как говорят в народе, “с приветом”» [10] (с. 84).
Но и лица их ничем и приблизительно не схожи. Все мы прекрасно знаем, что как бы ребенок ни был не похож на своих родителей, но хоть что-нибудь едва уловимое все-таки обязано прослеживаться во взаимной схожести родителей и их детей. Здесь же не прослеживается никакой и самой малейшей тени сходства.
Однако же ничего родственного нет не только из-за полного отсутствия схожести этих совершенно разных лиц, принадлежащих первым Романовым и этому Самозванцу, по счету третьему, и совершенно разных размеров тела, но даже какой-либо хоть просто элементарной схожести их национальностей!
И даже не просто национальностей, но рас!!!
Потому как:
Но имеется и множество иных признаков полного отсутствия в жилах Петра крови народа, в среде которого, судя по официальной версии его появления на свет, проживали давшие ему жизнь родители. Список легко пополнить, сравнивая образ жизни Алексея Михайловича и Петра.
Только по этим поверхностным признакам можно с уверенностью заключить: эти два человека не просто принадлежат к разным фамилиям, но к разным народам, имеющим совершенно различный менталитет. Мало того, они принадлежат к разным расам!!!
Если якобы сын к одиннадцати годам еще ни читать, ни писать не умел, только ворочая при этом на пытающихся ему что-то втолковать учителей свои безсмысленные и ничего не понимающие глаза, то Алексей Михайлович, якобы отец этого или инородца, или ярко выраженного дебилоида, имел умственные способности, диаметрально противоположные Петру:
«…на шестом году его посадили за букварь… Через год перешли от азбуки к чтению часовника, месяцев через пять к Псалтирю, еще через три принялись изучать деяния апостолов… на девятом году певчий дьяк, т.е. регент дворцового хора, начал разучивать Охтой (Октоих), нотную богослужебную книгу… — и лет десяти царевич был готов, прошел весь курс древнерусского гимназического образования… он до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком» [20] (с. 376).
Так что якобы отец к десяти годам не просто получил образование, но являлся примером в необычайно быстром постижении наук. А якобы сын, хоть и начал пытаться постигать эту ему совершенно несвойственную премудрость с пяти лет, но, как тут же выяснилось, — не впрок:
«в одиннадцать не умел еще ни читать, ни писать» [1] (с. 31).
Между тем и по сию пору за границами нашего государства:
«Воспитание детей начинается со сравнительно позднего возраста» [35] (с. 54).
Мало того, даже их самой популярной организацией, ЮНЕСКО, сегодня (2010 г.) отмечено, что в области постижения малыми детьми чтения, письма и арифметики наши дети, даже на сегодняшний самый не лучший в нашей истории день, общепризнанные лидеры. Что, совершенно ошибочно, ставят в заслугу системе нашего образования, пока еще не умершего полностью каким-то просто удивительным чудом. Потому, что сейчас просматривается просто «за версту», совершенно ясно, что не в системе образования здесь дело, но в генетическом потенциале русского человека, так до сих пор и не подлежащем окончательному угроблению. Тому «виной» наша слишком далеко отстоящая от инородца возможность к постижению азов своей Великой культуры. Здесь совершенно четко указывается на непреодолимый барьер генной инженерии нашей культуры, от инженерии заграницы.
А так как нам известна прописная истина: «по плодам их узнаете их», то и становится совершенно очевидно, что к плоду царя Алексея Петр, вследствие нами обнаруженных слишком явных несоответствий, ни каким боком и близко не мог подходить.
В XVIII веке, именно в то самое время, когда реформы Петра довели попугайничание загранице уже до самых высших перегибов:
«Особенно скверно было положение науки. Немецкие университеты влачили жалкое существование» [36] (с. 151).
Западная Европа билась в агонии суеверий: алхимических опытов, каббалы и чернокнижия:
«…в Германии им придавали наукообразную форму. Выходили книги по магии, астрологии, о колдовстве и ведьмах» [36] (с. 151).
Здесь любопытно отметить элементы западной учебы, чье столь хваленое великолепие нам давно все уши пробуравило. На самом же деле мы очень легко находим ответ на вопрос: чьих родителей мог быть этот совершенно не поддающийся обучению грамоте мальчик с замедленным темпом умственного развития, имеющий негритянскую внешность.
И в этом нам поможет оценка традиционного западного обучения наукам будущего руководителя иллюминатов — Адама Вейсгаупта (1748–1830):
«Лишь один день в неделю отводился занятиям, да и те заключались в безсмысленной зубрежке учебников без всяких пояснений. На экзаменах… приказывали читать молитву Господню наоборот, т.е. от конца к началу, спрашивали сколько раз повторяются предлоги и союзы в отдельных членах молитвы и т.д. Задачи эти давались до тех пор, покамест из массы испытуемых оставался один… Обучение в гимназии длилось до 15 лет. Оттуда юный Вейсгаупт поступил в университет, где господствовала та же схоластика…» [37] (с. 113).
Так что вопиющий примитивизм заграницы, далеко обогнавший годы кипучей деятельности нашего Петра, ей столь упрямого подражателя, нам теперь доказывают и сами масоны. И доказывает это полное от нас отставание заграницы, между прочим, не кто-нибудь, но сам основатель самого тайного течения этой тайной подземной реки!
Такой менталитет человека Запада нам теперь вполне объясняет полную природу подкидышности «преобразователя», свалившегося нам на голову, судя по всему, именно оттуда.
Однако в том же масонском издании, где после статьи об иллюминатах А.М. Васютинского другой масон, А.В. Семека, восхваляет теперь наших доморощенных служителей культа Бафомета, читаем:
«Начатки европейского просвещения, внесенные в русскую жизнь гением Петра Великого, должны были, конечно, нарушить цельность прежнего патриархального уклада духовной жизни Московской Руси…» [37] (с. 130).
Да уж, оно и понятно: если, следуя моде заграницы, уменьшить количество занятий до одного в неделю, заменить наше отечественное обучение тупой зубрежкой и западного образца схоластикой, то тут уж цельность уклада действительно никак не сможет не нарушиться. И постигающий к пяти годам азы грамотности мальчик с течением времени выродится в недоросля, лишь к десяти годам способного научиться кое-как читать по слогам, и чье обучение, следуя высказываниям на эту тему Адама Вейсгаупта, только в гимназии будет продолжаться сроком в пятнадцать лет. И лишь затем можно будет великовозрастному детинушке продолжить свое обучение в высшем учебном заведении, где схоластика довершит формирование такого «тормозного» мутанта, от которого возродится вырожденческая популяция тех самых даунов, которыми столь хотелось бы Петру заменить людей непростительно наиболее умных на планете. И здесь нет ничего удивительного: ведь они так разительно отличаются наличием серого вещества в голове от своего царствующего цыгано-негритянской наружности (да и внутренности) сюзерена.
Вот маленький пример непонимания иностранцами своей просто вопиющей ущербности. Той простой истины, что Россия, не имея высших учебных заведений, была на несколько столетий в вопросе грамотности населения впереди той же старушечки Англии, приславшей туда, по просьбе Петра, своих учителей, возмущается, например, капитан Перри, присланный королем Англии в помощь Петру специалист по строительству кораблей, каналов и шлюзов:
«…им [русским А.М.] не известно было употребление цифр (кажется во всей стране не было и 20 человек, имевших об этом понятие). Они употребляли способ собственного их изобретения, а именно: особого рода бусы, нанизанные на проволоку, расположенную рядами в рамке… Эти ряды проволок с нанизанными на них бусами, изображают единицы, десятки, сотни, тысячи… передвигая бусы взад и вперед, они помножают и делят любую сумму…» [26] (с. 137).
То есть предназначения счетов, которые у нас в стране, и исключительно только благодаря появлению калькуляторов, исчезают лишь в последние десятилетия XX века, англичане не знали и не хотели знать. То есть, живя в каменном веке и являясь представителями каменного века, не могли понять — для чего русский человек изобретал: велосипед и паровоз, самолет и телевизор (см.: [38]). Именно к такому роду изобретений и относится самое наше, что выясняется, древнейшее приспособление для произведения арифметических вычислений — счеты. Ведь именно им, самому еще зачатку нашей общерусской математической способности, мы и обязаны всем тем многочисленным нашим изобретениям (а главные мировые изобретения они вообще все наши — см.: [38]), которыми уже сегодня, наплевав на самих изобретателей и распрекрасно присвоив их себе, пользуется респектабельная заграница.
* * *
Так что тупость представителей заграницы, как времен Петра, так и времен Вейсгаупта, постоянно чему-то обучающейся, десятилетиями, и ничего путем не знающей, и действительно поражает. Мы же, что выясняется, не только уже к XI веку были стопроцентно грамотной нацией. То есть не только чтение было доступно вообще всем людям Русской Земли, но им была доступна и древнейшая вычислительная техника. Пусть не слишком и мудреная, но прослужившая русскому человеку вплоть до 90-х гг. века, считающегося самым цивилизаторским — XX-го.
Ан нет, заграница этому нашему как сообщает Перри личному доморощенному изобретению, из гордости понятно, предпочитала складывать числа на пальцах — так им удобней. Что ж, каждому свое. Потому кто-то уже на ракете в космос летит, а кто-то чуть ли ни в то же самое время печется об установке нужников для каждой отдельно взятой хуторской семьи: каждый сверчок — знай свой шесток (в 30-е гг. XX века в Прибалтике, дабы пресечь все возникающие там периодически эпидемии, от простолюдинов требовали установки нужников на своих деревенских огородах).
И начиналась мировая история, понятно дело, сверх всего представляющая собой и историю изобретений, исключительно с достижений Русской цивилизации, как единственной, умеющей соображать имеющейся в наличии лишь у нее головой.
Причем, и на сегодняшний день в этом вопросе ничего не изменилось. Ведь в интеллектуальных видах спорта наши юниоры, что и укрепляет все вышесказанное просто железными аргументами, общепризнанные извечные победители всех и вся — на любом уровне. Такое явление всегда казалось достаточно странным. Однако ж странного здесь ничего нет: наши дети в интеллектуальном плане просто на порядок быстрее развиваются, чем это происходит с детьми за нашими границами. Причем, даже в Европе. Ну, а про страны южные, к которым, судя по вышеизложенному, и имел свое прямое отношение разбираемый нами юноша Петр, тут и упоминать излишне: они всегда могли похвастаться лишь одним — чрезмерно ранним половым развитием.
А еще столь отличная от русского человека у этого якобы сына:
11) изобличающая в нем исконно сухопутного хананея паническая боязнь воды;
12) нелюбовь к рыбе, которой русский человек питается почти двести дней в году (и которую хананеи в рот не берут);
13) практически врожденный алкоголизм, по тем временам встречающийся лишь на Западе;
14) неимение привычки спать днем, связанной с традицией многих поколений русских людей ежедневно вставать в четыре утра на молитву;
15) врожденное желание постоянно питаться мясом, что образу жизни русского человека не соответствует;
16) не свойственное в нашей среде явно запоздалое взросление (замедленное умственное развитие);
17) не встречаемая даже у наших простолюдинов полная неспособность к грамотности и арифметике;
18) непочитание столь по тем временам незыблемых законов русской старины;
19) сидящая в крови тяга ко всему иностранному, среди русских людей в ту пору не встречаемая;
20) менталитет, полностью противоположный русскому, чисто на генетическом уровне;
21) не свойственное русскому человеку полное непонимание Православия;
22) не встречаемая у русского человека звериная жестокость, трусость, непомерная похотливость и т.д., и т.п.;
И вот еще что слишком явно указывает на полную невозможность Петра следовать образу жизни Древней Руси:
23) тяга к половым извращениям, изобличающая в нем принадлежность к нации, некогда проживавшей в городах Содом и Гоморра:
«Среди евреев половых извращенцев в 6 раз больше, чем среди других народов, причем такая половая ориентация передается потомству» [39] (с. 47).
Причем, скотоложство у них узаконено. Вот что сообщает о причине запрета на питание свининой еврейский автор Ж. Валенсен:
«евреи предавались скотоложству чаще всего со свиньями» [40] (с. 110).
Может, чувствуют что-то родственное? Ведь именно это животное наиболее близко своими генами к человеку вообще, ну а уж к хананею в частности, продукту вавилонской мутации, — и подавно.
24) врожденная паранойя, которая лишь одна, по мнению Григория Климова, на девяносто девять процентов относит принадлежность обладателя этого недуга все к тому же вышеопределенному народу земли:
«Евреи болеют такими наследственными болезнями, которые практически неизвестны у других народов. Так, среди больных семейной дизавтономией Рейли-Дея и эссенциальной пентозурией (тяжелыми нервно-психическими заболеваниями) евреи составляют 99%, и более 90% — больные инфантильной амавротической идиотией, дефектом фактора РТА (ХI), губчатой дегенерацией мозга Ван-Богарт-Бертранда. Известно еще множество нервных заболеваний, где доля евреев среди больных составляет 80% и более».
«…”сумасшествие”. Именно эта болезнь с глубокой древности так характерна для евреев (см. Еврейскую энциклопедию). Они сами по этому поводу шутят так: по крайней мере, есть с чего сходить» [41] (с. 69).
И связаны эти проблемы, судя по всему, с каббалой:
«Если безконечно читать один и тот же текст, происходит вначале утрата его смысла, а затем начинаются галлюцинации… а с ними приходит словесно невыразимое ощущение полного знания всего» (там же).
А потому:
«…русская идиома бред сивой кобылы это не о кобыле, а о каббале…» (там же).
А сивый — значит седой. То есть, дословно, это выражение должно пониматься как: бред древней каббалы.
И вот, в плане вышеизложенного, при расшифровке имени главного каббалистического демона выходим на определение наименования вероисповедания древней страны Ханаан:
«Азазель — это козлоподобный демон, которому древние евреи приносили в жертву козла отпущения, предварительно навесив на него свои грехи… В Египте, где евреи жили столетиями, звук каф (по-еврейски коф) не произносится. Значит этот местный произносительный дефект надо поправить восстановлением утраченного звука. Получится Казазель» [41] (с. 70).
На арабском наречии:
«…интересующее нас слово представляет собой форму множественного числа формулы рода занятий. Ее единственное число — казаль. Понятно, что это производное от русского слова козел. Значит, Азазель переводится как “козлятник”. Как тут не вспомнить безсмертные слова одного из героев Шолома Алейхема: “каждый еврей должен иметь козу”» [41] (с. 70).
И вот в чем заключается смысл вышеприведенной фразы:
«“И возложит Агарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедуется над ним во всех провинностях сынов Израиля, и во всех преступлениях их, и во всех грехах их, и возложит их на голову козла, и отошлет их с нарочным в пустыню. И понесет на себе козел все провинности их в страну обрывов” [Ваикра 16, 21–22]» [42] (с. 63).
Вот для чего, как выясняется, требуется каждому еврею иметь своего козла, жертва которого столь увязана с каббалистическим демоном Азазелем. И чтобы расшифровать нами отыскиваемый культ, столь удивительно серьезно влияющий на психическое состояние своих адептов, необходимо расшифровать:
«…заключительную песенку еврейских пасхальных обрядов под названием “козленочек”» [41] (с. 70).
Ведь это безобидное наименование жертвенного животного:
«…в переводе на арабский звучит так: жидй» [41] (с. 70).
И здесь какие-либо комментарии не требуются.
Так что все расшифровано и расставлено по своим законным местам:
«Никаких тайн больше нет — ни еврейских, ни китайских и никаких других. Так что, товарищи евреи… бросайте свою каббалу…» [41] (с. 70).
И хоть пропадет ощущение полного знания всего, но ведь в той же пропорции уменьшится и доля риска подвергнуться жесточайшему заболеванию головного мозга…
Далее:
25) некрофилия совместно с указанной Валишевским отметиной на лице (этим лишь только пунктом, как считает все тот же Климов, можно определить на те же девяносто девять процентов принадлежность к любителям каббалы);
26) знание масонской тайнописи русскими рунами обличает наличие у Петра масонского градуса посвящения выше тридцать третьего, куда допускаются лица лишь той законспирированной народности, к которой принадлежал Петр:
«“Температуру” выше тридцать третьей отметки (верхний градус в шотландском масонстве) “простому человеку” и не выдержать. Ее выносит только проклятая кровь тех жестоковыйных, чьи предки кричали: “Кровь Его на нас и на детях наших…”» [43] (с. 40–41).
Ну а так как мы знаем, что на Голгофе Христа распяли жиды, то знаем теперь наименование и той касты жрецов, столь на сегодняшний день засекреченной, которую масоны допускают до «таинств» выше тридцати трех градусов посвящения.
Такова кастовая принадлежность и поставленного масонами на трон Петра, которым подменили в люльке (по слухам) якобы родившуюся у молодой царицы девочку.
Так что версия о подмене в люльке ребенка Алексея имеет под собой немало оснований.
Между тем имеются свидетельства, когда при аналогичных обстоятельствах на силу проклятой крови носителей этих тайных доктрин возлагались вовсе небезосновательные надежды:
«Еще Бостунич писал об иудейской секте сигаритов… Члены секты стремились каждого первенца крестить и отдать на воспитание гоям, прилагая при этом все заботы, чтобы он обязательно сделался христианским священником. Они были убеждены, что его кровь скажется в пользу кагала. “Кровь” и “сокровенное” от одного корня» [43] (с. 425).
Для аналогичных же целей и был подброшен Петр. Но его задачей являлось не просто внедрение в тело Православия рядового лжесвященника-выкреста, но увод в сторону от предназначенной ему дороги единственного на земле Православного Царства. А потому столь казалось бы странным образом он всеми своими и внешними, и внутренними отличиями настолько не схож с человеком русским, насколько поразительнейше схож с племенем, представляющим собой чернокожее туземное население Ханаана. Эти отличия просматриваются и теперь, когда чрезмерная чернота негритянских тел хананеев несколько посветлела от смеси с племенем господ — белокожих иудеев, потомков Сима, ухищренных в жидовстве: евангельских книжников и фарисеев.
А вот с каким трепетным вниманием он расписывает свои законы относительно подкидышей (видать, догадывался о тайне своего собственного происхождения):
«…велено было устроить… дома для приема незаконнорожденных детей… Для ухода за младенцами следовало приискать искусных женщин и давать им по три рубля… Было предоставлено матерям приносить младенцев в приюты для незаконнорожденных тайно и класть через закрытое окно» [4] (с. 678).
Это очень напоминает стремление к созданию приютов большевиками. Но у Петра к тому же подчеркиваются особые льготы именно для незаконнорожденных, обличая причастность к этой группе народонаселения и его самого.
Перечисленные двадцать шесть пунктов обнаруживаются и во всем ином:
«…все свидетельства единогласно указывают на его гримасы, нервные подергивания, постоянное дрожание головы, сгорбленную спину… и на жесткое выражение глаз. Еще во время дуумвирата новгородский архиепископ Яновский, допущенный поцеловать руку у обоих царей, смело подойдя к старшему из монархов, вдруг встретился со взглядом второго: он почувствовал, что ноги его подгибаются; с тех пор ему постоянно казалось, что он получит смерть от руки, которой едва коснулись его похолодевшие губы.
“Известно, — говорит Стэлин (Staellin), — что этот монарх с юных лет до могилы был подвержен частым и коротким припадкам мозговых судорог; эти конвульсии повергали его на некоторое время в состояние такой ярости, что он не в силах был выносить присутствие самых лучших своих друзей. Предвестниками припадков являлась сильная судорога шейных мышц и сокращение мускулов лица”» [1] (с. 103–104).
При этом:
«…затрагивалась и левая рука — она переставала слушаться и непроизвольно дергалась…» [10] (с. 45).
А еще:
«…он часто моргает глазами…» [21] (с. 13).
Все это было отмечено у Петра еще с самого юного возраста:
«…мальчик порой вел себя, выражаясь мягко, странновато — например, совершенно не мог высидеть спокойно ни минуты… “Нехватка фиксации внимания” у детей старше 2–3 лет у психиатров рассматривается как симптом довольно серьезного невроза, среди всего прочего, препятствующего обучению и воспитанию ребенка… Что и имело место быть.
В четыре, пять, семь лет Петр уже очень любил что-то разбить, сломать, бросить на землю. Обожал, например, бить посуду, и если не позволяли — истерически бился, визжал, колотился об землю и об руки державших его людей.
Еще один симптом — невротические движения головой, когда царевич от возбуждения или испуга… дергал всеми лицевыми мышцами, не мог удержать дрожь в руках.
…Говоря о невероятной работоспособности Петра, часто забывают уточнить: никто никогда не видел его читающим серьезную книгу (даже по его любимому морскому делу) или пытающимся вникнуть в тонкости юриспруденции, богословия или литературы. Все сколько-нибудь сложное не привлекало его внимания, и времени и сил на это он не тратил…
Сама неспособность сосредоточиться ни на чем определенном, поверхностность, неудержимость сами по себе могут послужить материалом для диагноза. Ведь на свете нет людей принципиально необучаемых. Нет и не может быть на свете психически нормального мальчика, которого невозможно обучить ни правильному письму, ни социально приемлемому поведению. Тут сам факт необучаемости говорит о серьезных психических отклонениях» [10] (с. 51–53).
Это подтверждение того, что Петр имел чисто врожденную болезнь головного мозга, а никак не якобы впоследствии приобретенную, чем принято прикрывать тайну его принадлежности все к тому же племени, народ которого чаще всех иных подвержен данному недугу. И если присовокупить сюда же и его гомосексуальные наклонности, то Григорий Климов определит принадлежность Петра к потомкам Содомы и Гоморры практически на все сто процентов!!!
А такое пойдет уже под пунктиком за № 27.
И это все вычисляется отнюдь не для злорадных восклицаний: вот, мол, кругом сплошные они. Мы ведь все больше антихриста вычисляем, чьему рангу и соответствует Петр, как теперь выясняется, на все сто процентов.
«Со времен Христа насчитывают у евреев таких ложных мессий более 60, а последний из них будет антихрист, которого евреи также примут за своего Мессию» [44] (с. 181).
То есть Петра называли антихристом совершенно справедливо — тому были очевидные причины. И его принадлежность к нации содомитов теперь лишь подчеркивает правильность избранного нами пути.
А врожденную паранойю, с детства наблюдаемую у Петра, приходилось испытывать на себе не только подвластным ему людям, но и представителям правящих династий.
Валишевский:
«В 1718 году, сидя за столом в обществе королевы прусской Софьи-Шарлотты, Петр вдруг начал размахивать рукой, в которой держал нож. Софья-Шарлотта испугалась и хотела встать. Он схватил ее за руку с такой силой, что она вскрикнула. Царь пожал плечами и довольно громко сказал:
“У Катерины не такие нежные кости!”» [1] (с. 104).
Вильгельмина Байретская:
«все уселись за стол; царь занял место возле королевы. Как известно, в детстве его пытались отравить, отчего вся его нервная система отличалась крайней раздражительностью и легкой возбудимостью; он был к тому же подвержен частым припадкам конвульсий, которые он не мог преодолеть. За столом с ним приключился один из таких припадков, а так как именно в тот момент он держал в руках нож, то так усиленно начал размахивать им перед королевой, что последняя перепугалась и хотела вскочить с места. Царь начал ее успокаивать, уверяя, что не причинит ей вреда; при этом он взял ее за руку и так крепко пожал, что королева взмолилась о пощаде. На это Петр, громко смеясь, заметил, что ея кости нежней, чем у его Катерины» [45] (с. 171).
То есть этот психически ненормальный человек был опасен не только своим подданным, что и проявлялось практически везде, где он ни появлялся, но и монархам иностранных государств.
Почему Петр так легко преступил закон своей страны, когда впервые за всю историю России законная супруга царя, принесшая ему наследника, была насильно заточена в монастырь? Нормальный русский человек после такого поступка (если при этом сам не станет монахом) может видеть свою душу после смерти достойною только вечного мучения в аду! Потому как в 3-м правиле св. Василия Великого под пунктом 77 значится:
«Оставивший жену, законно с ним сочетавшуюся, и взявший другую, по изречению Господню, подлежит вине прелюбодеяния» [46] (с. 342).
Вот это изречение:
«…кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует…» [Мф 19, 9].
Вот что говорит об этом Богословский энциклопедический словарь:
«Двоебрачие — вступление во второй брак при существовании первого, — преступление уголовное, влекущее за собою строгое гражданское и церковное наказание» [47] (с. 713–714).
Петр же, заточивший в монастырь принесшую ему наследника супругу, подтвердил тем свой явный отказ от святоотеческого устроения семьи. Тем и привнес в компрометирующую его графу очередной пунктик. Уже теперь за № 28.
Именно потому он так и поступил, что, имея гены инородца, мыслил о будущности своей души именно инородно нашим святоотеческим понятиям. А по их теориям получается, что ежели ты сам себя каким-либо образом в желаемый рай определяешь, то там тебе место давно уже забронировано. Это касается и магометан, которым предписано получение после смерти огромного гарема, и неохристиан в лице католиков и протестантов, которые еще при жизни определяют себя в якобы всем им некогда обещанный рай лишь за то, что они на него согласны.
И такое его следование всем этим разновидностям сект опять же изобличает в нем полностью нерусского человека.
Царица Евдокия была со слишком противоположным Петру менталитетом, а потому столь быстро оказалась отвергнута просыпающимся в нем монстром, который тянул его к поклонению иным богам. Поэтому столь становится понятна фраза Мережковского: «Если был когда-нибудь человек, менее похожий на христианина, то это Петр».
И девки его с самого начала этих пресловутых «славных дел» интересовали именно закордонные — со свободными нравами. И именно в Кукуевой слободе первой любовницей Петра стала бывшая любовница Лефорта — Анна Монс. Нравы же этой девицы были таковы, что когда ее супруг Кайзерлинг стал слишком настойчиво домогаться от Петра сделать уступку по поводу повышения по службе очередного ее родственника, то на обвинение в соблазнении своей пассии Петром Меншиков отреагировал следующими словами:
«Ваша Монс… я обладал ею так же, как и вы, все другие. Отстаньте с нею» [1] (с. 254).
Вот что об этом разговоре сообщает сам Кайзерлинг:
«Князь Меншиков вдруг неожиданно выразил свое мнение, что девица Монс действительно подлая, публичная женщина, с которой он сам развратничал столько же, сколько и я» [49] (с. 807).
Так что обвинение в адрес Анны Монс, после Петра и Меншикова оказавшейся в любовницах еще и у прусского посла, является вовсе не голословным.
А таковых любовниц у Петра, которыми также обладали и «все другие», было очень немалое количество. Потому и невозможно определить, какие дети, рожденные от его любовниц, были его собственными, а какие — Меншиковых, Лефортов и т.д.
Франц Вильбуа, например, сообщает, что вопреки законам нашей страны Петру, с помощью его липовых священников, все-таки удалось:
«…развестись с женой и заключить ее в монастырь… Всеми забытая она провела там много лет. А в это время ее муж предавался своим страстям, безпрестанно меняя любовниц» [48] (с. 204).
Вступал же Петр в обладание ими по-разному: кого покупал, кого упаивал, а кого и просто насиловал. Но ко всем к ним он относился примерно так же, как и к казненной им, леди Гамильтон.
И вот кто это была такая:
«Внучка Артамона Матвеева, приемного отца Наталии Нарышкиной, Мария Гамильтон появилась при дворе, подобно другим, и… разделила их участь… Лишенная невинности… была несколько раз беременной, а детей уничтожала» [18] (с. 112).
«Почти всем известно… что фрейлина Гамильтон умертвила свое собственное дитя и за то была обезглавлена; но, быть может, менее известно, что Петр I был отцом этого ребенка» [50] (с. 73).
«“Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствующим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии…” (Голиков, т. VI, с. 68)» [1] (с. 260).
Одного лишь вышеприведенного кощунства, где некрофилия этого людоеда показана со всеми деталями, присущими нечеловеческой сущности, не оставляет более никакого сомнения по поводу его принадлежности к религиозной общности, наследующей извращенческие нравы хананейских городов Содома и Гоморры, уничтоженных Богом за их кощунства.
И вот какие сведения имеются о привычках лиц, подверженных данному пороку:
«…они… могут… ввести трубку в мочевой пузырь трупа и выпить остатки уже загнивающей мочи… выпив мочи, возбуждаются…» [51] (с. 53).
Между тем и мат — язык бесов (исключительно на нем ведут свои беседы эти инфернальные сущности) — достаточно однозначно указан в симптомах этого заболевания головного мозга. Лица, подверженные данному недугу, кроме расчленения мертвых тел, садомазохизма и связанной с ним необыкновенной любви к испражнениям, подвержены и попыткам повсеместного внедрения туалетного фольклора:
«…удовольствие некрофилы получают… от искажения языка (матерщина)…» [51] (с. 84).
Вот носителями какого заболевания, как оказывается, туалетное наречие черной Африки любимо просто по-особому (нам всегда внушали, что мат является якобы исконно русским, но, на поверку, именно на нем даже не ругается, но разговаривает чернокожее население нашей планеты)!
То самое, к которому, как мы теперь точно определи двадцати восемью пунктами идентификации, и следует отнести тайну происхождения Петра Первого.
Библиографию см. по:
Слово. Том 22. Серия 8. Кн. 3. Стафь с ними на фсе http://www.proza.ru/2019/02/20/760
И все же, почему Петр Первый так разительно не схож не только со своим отцом, якобы Алексеем Михайловичем, но и вообще - с русским человеком?
Ну, во-первых:
«…лютая ненависть к старинным родам. Откуда?! Как может царь, первый дворянин в государстве, буквально исходить ненавистью к аристократии?!» [10] (с. 42).
Действительно непонятно: его ближайшими соратниками становятся либо иностранцы, либо совершенно безродное отребье, причем, с перекошенной половой ориентацией, типа Меншикова.
Вот еще деталь его явной врожденной безродности. Петр:
«…не умел сам красиво сесть или принять от слуги тарелку; не умел пользоваться салфеткой, ножом и вилкой» [10] (с. 43).
В 1697 году, отправляясь в первое свое турне по Европе, Петр посетил в местечке Коппенбург курфюрстину бранденбургскую Софью Шарлотту и ее мать Софию —курфюрстину ганноверскую. Странную запись оставила Софья Шарлота о том его посещении. С одной стороны, он вел себя на удивление стеснительно:
«…все закрывал лицо руками и бормотал: “Я не могу говорить…”» [10] (с. 44),
Но, с другой стороны, немецкой принцессе:
«…понравилась его естественность и непринужденность» (там же).
Что бы это могло быть: с одной стороны стеснительность, а с другой некая такая непомерная «естественность» за столом, что даже немку удивила?
А все очень просто. Ведь в Германии принято не стесняться избытками газов в желудке. То есть пускать «гулек», причем с особым шиком — даже за столом. Вот Петр приятно и удивил принцессу своей несомненной причастностью к европейской культуре, громогласно испортив воздух перед самым носом особ королевских фамилий, более чем сведущих в утонченности этикета блистательных дворов центральноевропейских государств, считающихся на тот день среди всех иных наиболее передовыми. Причем, даже и глазом при этом не моргнув, что ее так приятно и удивило: знать приучен «московский медведь» всем тонкостям их западного великосветского этикета.
Но здесь нет никакой особо раскрытой нами тайны. Ведь давно прекрасно всем известно, что Петр:
«…пукал за столом…» [10] (с. 45).
Поступок, до которого у нас, на Руси, не унизился бы никогда в жизни не то что боярин или дворянин, но самый последний забулдыга, с тяжелого похмелья выбравшийся из какой-нибудь придорожной канавы или подворотни.
Не сделал бы этого прилюдно на улице. Здесь же, что видно наиболее отчетливо, — за столом! Мало того, в присутствии коронованных особ…
Да и вообще:
«Он не стеснялся никакими приличиями» [18] (с. 62).
Какое отношение имеет этот папуасец не только к царской древней фамилии, но и вообще к народу, уровень культуры которого отдален от его собственного на совершенно недосягаемое расстояние? Мог ли Петр быть настоящим сыном русского народа, руководить которым его поставила тайная секта, силуэты которой мы столь пристально пытаемся разглядеть?
Вот еще различие:
«Современников, потом историков поражала прожорливость царя. Если Алексей Михайлович в еде был крайне умерен, а за едой — аккуратен, то Петр был чудовищно прожорлив и не сдержан в еде» [10] (с. 61).
«Точно также для Петра не было правил поведения и в еще более деликатной сфере жизни… если его отец и старший брат всегда держали себя в рамках приличий, то Петр не последовал их примеру.
Неумение удерживаться, стремление овладеть буквально всякой женщиной… привело к закономерному итогу: известно более 100 бастардов Петра» [10] (с. 61–62).
А ведь этот порок наитеснейшим образом связан и с иным его пороком: «…повышенная сексуальность — это в принципе родовая мета педерастов» [31] (с. 207); [10] (с. 62).
«О педерастии Петра говорили совершенно открыто еще при его жизни. Ученые же мужи, если и ведут споры, то исключительно о том, кто приохотил к педерастии Петра — Франц Лефорт или Александр Данилович Меншиков?» [10] (с. 62).
Так что не только сыном народа, не знакомого с грехом Содомы, но и сыном своего мнимого отца, а также братом своих якобы братьев и якобы сестер, Петр быть ну ни по каким признакам никак не мог.
Причем, интересный момент, даже имя его, Петр, похоже, не является его именем. Ведь в те еще времена, более недели от означенного имени по святкам, детей не называли. Петр же родился в день Исаакия Долматинского. Именно по этой причине, столь странным образом, в Петербурге и отгрохали огромнейший почему-то именно Исаакиевский собор:
«Отсюда, в свете всего сказанного, прямо напрашивается мысль, что царя, которого мы знаем под именем Петра Великого, в действительности звали не Петр, а Исаакий. Иначе зачем было его приемникам называть главный собор государства — Исаакиевским. Гораздо бы логичнее было бы назвать его собором святого Петра.
Может быть, “Петр” — это было его имя “для народа”, а “Исаакий” — имя “для своих”?» [32] (с. 76–77).
Мог ли Русский Царь носить имя Исаак?
Да конечно же нет. В нашей стране да еще в те времена такое было просто невозможно.
Так что и с этой стороны, то есть тайной своего настоящего имени, он как-то более близок к племени Содомы. Ведь именно в среде адептов иудаизма, религиозного наследия древней религии Ханаана, и принято всегда было присваивать потомству подобные имена. Потому и чисто телесно Петр столь близок был к облику представителей данной секты, взявшей на себя кровь Христа, расставившей на сегодня сети по всему миру. Мало того, Петр, что выясняется, имел свое прямое отношение к древним представителям жидовства, негроидам хананеям, не перемешанным с белым населением своих завоевателей — Израилевых племен — белыми христопродавцами: князьями народа, книжниками и первосвященниками.
Но и чисто наследственные родовые различия этих явно вымышленных отца и сына, Алексея Михайловича и Петра, ставят их друг от друга на более чем почтительное расстояние:
«Все Романовы, начиная с первого царя Михаила и его отца Филарета, были, грубо говоря, маленькие и толстые. Дети Алексея Михайловича от Милославской тоже росли типичными Романовыми — маленькими, упитанными, психологически стабильными, добродушными» [10] (с. 83).
Вот как, конкретно, выглядел Алексей Михайлович:
«Царь Алексей Михайлович — росту среднего, имеет лицо полное, несколько красноватое, тело довольно тучное… глаза голубые…
Нрав его истинно царский: он всегда важен, великодушен, милостив, благочестив…» [33] (с. 3).
Может, Петр пошел в маму?
«Но и Нарышкины не были ни рослыми, ни особо сильными.
Так в кого же тогда пошел тяжелый невротик Петр — ростом 2 метра 9 сантиметров, который мог свернуть в трубку серебряную тарелку или перерезать острым ножом кусок сукна на лету?» [10] (с. 84).
Как это ни покажется странным, но Петр был весь в Лжедмитрия, которого копировал полностью после сотни лет с тех пор, как утвердиться на троне тому все же не удалось:
«А еще царь и пан воевода ездили из Москвы на охоту. Там среди других зверей выпустили также медведя, которого, когда никто не смел первым с ним биться, сам царь, бросившись, убил с одного удара рогатиной, так что даже рукоятка сломалась. И саблею отсек ему голову» [34] (с. 44–45).
То есть и силищей, какой-то просто животной, Петра следовало бы отнести родословной не к Романовым, а к Лжедмитрию I.
Но и врожденным заболеванием головного мозга этот Лжедмитрий III, то есть самый еще первый Петр, не слишком-то на своих мнимых родственников и походил:
«Интересно, что вообще-то в семье Романовых до Петра никогда не было людей “с отклонениями”… как говорят в народе, “с приветом”» [10] (с. 84).
Но и лица их ничем и приблизительно не схожи. Все мы прекрасно знаем, что как бы ребенок ни был не похож на своих родителей, но хоть что-нибудь едва уловимое все-таки обязано прослеживаться во взаимной схожести родителей и их детей. Здесь же не прослеживается никакой и самой малейшей тени сходства.
Однако же ничего родственного нет не только из-за полного отсутствия схожести этих совершенно разных лиц, принадлежащих первым Романовым и этому Самозванцу, по счету третьему, и совершенно разных размеров тела, но даже какой-либо хоть просто элементарной схожести их национальностей!
И даже не просто национальностей, но рас!!!
Потому как:
- Волосы у якобы отца светлые и прямые, у якобы сына — кучерявые от самых корней (негроидные) и черные как смоль (!!!).
- Борода у якобы отца светлая и густая, у якобы сына — она, словно у мулата, до того жидка и неприглядна (потому он ее и сбрил), что можно о ней сказать, что по существу отсутствует вовсе (!).
- Глаза у якобы отца светлые и нормальные — чисто русские, у якобы сына — черные и навыкате — чисто хананейские (!).
- Цвет кожи у якобы отца белый, как и у всех русских людей, у якобы сына — черный, какой и положено иметь потомству Хама, некогда заселившему африканский континент, долину Сеннаар и Палестину.
- Губы у якобы отца тонкие и правильные, у якобы сына — толстые с отвисшей, словно у бульдога, нижней губой, что обличает в нем сына хамитических родителей.
- Широкие прямые плечи у якобы отца и покатые, практически отсутствующие, у якобы сына. (Жителям местечек, адептам ортодоксального иудаизма, запрещалось трудиться физически. Разрешались лишь виды нетрудовой, иждивенческой деятельности: перепродажа результатов чужого труда, контрабанда, мошенничество, шинкарство, ростовщичество и т.д.).
- Стройная русская осанка якобы отца и ярко выраженная сутулость, близкая к горбатости, у якобы сына, лежащая в основе генетического отличия наследников проклятого Ноем потомства Ханаана — коренного населения Палестины.
Но имеется и множество иных признаков полного отсутствия в жилах Петра крови народа, в среде которого, судя по официальной версии его появления на свет, проживали давшие ему жизнь родители. Список легко пополнить, сравнивая образ жизни Алексея Михайловича и Петра.
- Свойственную русскому человеку привычку вставать на молитву в четыре утра у якобы отца, который первый раз пищу принимал лишь к двенадцати, и чисто врожденную привычку завтракать в половине шестого у якобы сына.
- Проводимые двухсуточные сухие голодовки во время строгого поста якобы отцом и полная не только к ним, но и вообще к постам генетическая неприспособленность у якобы сына.
- Царственная привычка вести себя достойно своего титула, свойственная отцу, и повышенная и всеми подмеченная, не встречаемая среди русских людей любых сословий, явно ущербная и свойственная лишь людям подлого звания, то есть все тем же заклейменным проклятьем и отданным в рабы Симу и Иафету детям Ханаана, заносчивость и самообожествление:
Только по этим поверхностным признакам можно с уверенностью заключить: эти два человека не просто принадлежат к разным фамилиям, но к разным народам, имеющим совершенно различный менталитет. Мало того, они принадлежат к разным расам!!!
Если якобы сын к одиннадцати годам еще ни читать, ни писать не умел, только ворочая при этом на пытающихся ему что-то втолковать учителей свои безсмысленные и ничего не понимающие глаза, то Алексей Михайлович, якобы отец этого или инородца, или ярко выраженного дебилоида, имел умственные способности, диаметрально противоположные Петру:
«…на шестом году его посадили за букварь… Через год перешли от азбуки к чтению часовника, месяцев через пять к Псалтирю, еще через три принялись изучать деяния апостолов… на девятом году певчий дьяк, т.е. регент дворцового хора, начал разучивать Охтой (Октоих), нотную богослужебную книгу… — и лет десяти царевич был готов, прошел весь курс древнерусского гимназического образования… он до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком» [20] (с. 376).
Так что якобы отец к десяти годам не просто получил образование, но являлся примером в необычайно быстром постижении наук. А якобы сын, хоть и начал пытаться постигать эту ему совершенно несвойственную премудрость с пяти лет, но, как тут же выяснилось, — не впрок:
«в одиннадцать не умел еще ни читать, ни писать» [1] (с. 31).
Между тем и по сию пору за границами нашего государства:
«Воспитание детей начинается со сравнительно позднего возраста» [35] (с. 54).
Мало того, даже их самой популярной организацией, ЮНЕСКО, сегодня (2010 г.) отмечено, что в области постижения малыми детьми чтения, письма и арифметики наши дети, даже на сегодняшний самый не лучший в нашей истории день, общепризнанные лидеры. Что, совершенно ошибочно, ставят в заслугу системе нашего образования, пока еще не умершего полностью каким-то просто удивительным чудом. Потому, что сейчас просматривается просто «за версту», совершенно ясно, что не в системе образования здесь дело, но в генетическом потенциале русского человека, так до сих пор и не подлежащем окончательному угроблению. Тому «виной» наша слишком далеко отстоящая от инородца возможность к постижению азов своей Великой культуры. Здесь совершенно четко указывается на непреодолимый барьер генной инженерии нашей культуры, от инженерии заграницы.
А так как нам известна прописная истина: «по плодам их узнаете их», то и становится совершенно очевидно, что к плоду царя Алексея Петр, вследствие нами обнаруженных слишком явных несоответствий, ни каким боком и близко не мог подходить.
В XVIII веке, именно в то самое время, когда реформы Петра довели попугайничание загранице уже до самых высших перегибов:
«Особенно скверно было положение науки. Немецкие университеты влачили жалкое существование» [36] (с. 151).
Западная Европа билась в агонии суеверий: алхимических опытов, каббалы и чернокнижия:
«…в Германии им придавали наукообразную форму. Выходили книги по магии, астрологии, о колдовстве и ведьмах» [36] (с. 151).
Здесь любопытно отметить элементы западной учебы, чье столь хваленое великолепие нам давно все уши пробуравило. На самом же деле мы очень легко находим ответ на вопрос: чьих родителей мог быть этот совершенно не поддающийся обучению грамоте мальчик с замедленным темпом умственного развития, имеющий негритянскую внешность.
И в этом нам поможет оценка традиционного западного обучения наукам будущего руководителя иллюминатов — Адама Вейсгаупта (1748–1830):
«Лишь один день в неделю отводился занятиям, да и те заключались в безсмысленной зубрежке учебников без всяких пояснений. На экзаменах… приказывали читать молитву Господню наоборот, т.е. от конца к началу, спрашивали сколько раз повторяются предлоги и союзы в отдельных членах молитвы и т.д. Задачи эти давались до тех пор, покамест из массы испытуемых оставался один… Обучение в гимназии длилось до 15 лет. Оттуда юный Вейсгаупт поступил в университет, где господствовала та же схоластика…» [37] (с. 113).
Так что вопиющий примитивизм заграницы, далеко обогнавший годы кипучей деятельности нашего Петра, ей столь упрямого подражателя, нам теперь доказывают и сами масоны. И доказывает это полное от нас отставание заграницы, между прочим, не кто-нибудь, но сам основатель самого тайного течения этой тайной подземной реки!
Такой менталитет человека Запада нам теперь вполне объясняет полную природу подкидышности «преобразователя», свалившегося нам на голову, судя по всему, именно оттуда.
Однако в том же масонском издании, где после статьи об иллюминатах А.М. Васютинского другой масон, А.В. Семека, восхваляет теперь наших доморощенных служителей культа Бафомета, читаем:
«Начатки европейского просвещения, внесенные в русскую жизнь гением Петра Великого, должны были, конечно, нарушить цельность прежнего патриархального уклада духовной жизни Московской Руси…» [37] (с. 130).
Да уж, оно и понятно: если, следуя моде заграницы, уменьшить количество занятий до одного в неделю, заменить наше отечественное обучение тупой зубрежкой и западного образца схоластикой, то тут уж цельность уклада действительно никак не сможет не нарушиться. И постигающий к пяти годам азы грамотности мальчик с течением времени выродится в недоросля, лишь к десяти годам способного научиться кое-как читать по слогам, и чье обучение, следуя высказываниям на эту тему Адама Вейсгаупта, только в гимназии будет продолжаться сроком в пятнадцать лет. И лишь затем можно будет великовозрастному детинушке продолжить свое обучение в высшем учебном заведении, где схоластика довершит формирование такого «тормозного» мутанта, от которого возродится вырожденческая популяция тех самых даунов, которыми столь хотелось бы Петру заменить людей непростительно наиболее умных на планете. И здесь нет ничего удивительного: ведь они так разительно отличаются наличием серого вещества в голове от своего царствующего цыгано-негритянской наружности (да и внутренности) сюзерена.
Вот маленький пример непонимания иностранцами своей просто вопиющей ущербности. Той простой истины, что Россия, не имея высших учебных заведений, была на несколько столетий в вопросе грамотности населения впереди той же старушечки Англии, приславшей туда, по просьбе Петра, своих учителей, возмущается, например, капитан Перри, присланный королем Англии в помощь Петру специалист по строительству кораблей, каналов и шлюзов:
«…им [русским А.М.] не известно было употребление цифр (кажется во всей стране не было и 20 человек, имевших об этом понятие). Они употребляли способ собственного их изобретения, а именно: особого рода бусы, нанизанные на проволоку, расположенную рядами в рамке… Эти ряды проволок с нанизанными на них бусами, изображают единицы, десятки, сотни, тысячи… передвигая бусы взад и вперед, они помножают и делят любую сумму…» [26] (с. 137).
То есть предназначения счетов, которые у нас в стране, и исключительно только благодаря появлению калькуляторов, исчезают лишь в последние десятилетия XX века, англичане не знали и не хотели знать. То есть, живя в каменном веке и являясь представителями каменного века, не могли понять — для чего русский человек изобретал: велосипед и паровоз, самолет и телевизор (см.: [38]). Именно к такому роду изобретений и относится самое наше, что выясняется, древнейшее приспособление для произведения арифметических вычислений — счеты. Ведь именно им, самому еще зачатку нашей общерусской математической способности, мы и обязаны всем тем многочисленным нашим изобретениям (а главные мировые изобретения они вообще все наши — см.: [38]), которыми уже сегодня, наплевав на самих изобретателей и распрекрасно присвоив их себе, пользуется респектабельная заграница.
* * *
Так что тупость представителей заграницы, как времен Петра, так и времен Вейсгаупта, постоянно чему-то обучающейся, десятилетиями, и ничего путем не знающей, и действительно поражает. Мы же, что выясняется, не только уже к XI веку были стопроцентно грамотной нацией. То есть не только чтение было доступно вообще всем людям Русской Земли, но им была доступна и древнейшая вычислительная техника. Пусть не слишком и мудреная, но прослужившая русскому человеку вплоть до 90-х гг. века, считающегося самым цивилизаторским — XX-го.
Ан нет, заграница этому нашему как сообщает Перри личному доморощенному изобретению, из гордости понятно, предпочитала складывать числа на пальцах — так им удобней. Что ж, каждому свое. Потому кто-то уже на ракете в космос летит, а кто-то чуть ли ни в то же самое время печется об установке нужников для каждой отдельно взятой хуторской семьи: каждый сверчок — знай свой шесток (в 30-е гг. XX века в Прибалтике, дабы пресечь все возникающие там периодически эпидемии, от простолюдинов требовали установки нужников на своих деревенских огородах).
И начиналась мировая история, понятно дело, сверх всего представляющая собой и историю изобретений, исключительно с достижений Русской цивилизации, как единственной, умеющей соображать имеющейся в наличии лишь у нее головой.
Причем, и на сегодняшний день в этом вопросе ничего не изменилось. Ведь в интеллектуальных видах спорта наши юниоры, что и укрепляет все вышесказанное просто железными аргументами, общепризнанные извечные победители всех и вся — на любом уровне. Такое явление всегда казалось достаточно странным. Однако ж странного здесь ничего нет: наши дети в интеллектуальном плане просто на порядок быстрее развиваются, чем это происходит с детьми за нашими границами. Причем, даже в Европе. Ну, а про страны южные, к которым, судя по вышеизложенному, и имел свое прямое отношение разбираемый нами юноша Петр, тут и упоминать излишне: они всегда могли похвастаться лишь одним — чрезмерно ранним половым развитием.
А еще столь отличная от русского человека у этого якобы сына:
11) изобличающая в нем исконно сухопутного хананея паническая боязнь воды;
12) нелюбовь к рыбе, которой русский человек питается почти двести дней в году (и которую хананеи в рот не берут);
13) практически врожденный алкоголизм, по тем временам встречающийся лишь на Западе;
14) неимение привычки спать днем, связанной с традицией многих поколений русских людей ежедневно вставать в четыре утра на молитву;
15) врожденное желание постоянно питаться мясом, что образу жизни русского человека не соответствует;
16) не свойственное в нашей среде явно запоздалое взросление (замедленное умственное развитие);
17) не встречаемая даже у наших простолюдинов полная неспособность к грамотности и арифметике;
18) непочитание столь по тем временам незыблемых законов русской старины;
19) сидящая в крови тяга ко всему иностранному, среди русских людей в ту пору не встречаемая;
20) менталитет, полностью противоположный русскому, чисто на генетическом уровне;
21) не свойственное русскому человеку полное непонимание Православия;
22) не встречаемая у русского человека звериная жестокость, трусость, непомерная похотливость и т.д., и т.п.;
И вот еще что слишком явно указывает на полную невозможность Петра следовать образу жизни Древней Руси:
23) тяга к половым извращениям, изобличающая в нем принадлежность к нации, некогда проживавшей в городах Содом и Гоморра:
«Среди евреев половых извращенцев в 6 раз больше, чем среди других народов, причем такая половая ориентация передается потомству» [39] (с. 47).
Причем, скотоложство у них узаконено. Вот что сообщает о причине запрета на питание свининой еврейский автор Ж. Валенсен:
«евреи предавались скотоложству чаще всего со свиньями» [40] (с. 110).
Может, чувствуют что-то родственное? Ведь именно это животное наиболее близко своими генами к человеку вообще, ну а уж к хананею в частности, продукту вавилонской мутации, — и подавно.
24) врожденная паранойя, которая лишь одна, по мнению Григория Климова, на девяносто девять процентов относит принадлежность обладателя этого недуга все к тому же вышеопределенному народу земли:
«Евреи болеют такими наследственными болезнями, которые практически неизвестны у других народов. Так, среди больных семейной дизавтономией Рейли-Дея и эссенциальной пентозурией (тяжелыми нервно-психическими заболеваниями) евреи составляют 99%, и более 90% — больные инфантильной амавротической идиотией, дефектом фактора РТА (ХI), губчатой дегенерацией мозга Ван-Богарт-Бертранда. Известно еще множество нервных заболеваний, где доля евреев среди больных составляет 80% и более».
«…”сумасшествие”. Именно эта болезнь с глубокой древности так характерна для евреев (см. Еврейскую энциклопедию). Они сами по этому поводу шутят так: по крайней мере, есть с чего сходить» [41] (с. 69).
И связаны эти проблемы, судя по всему, с каббалой:
«Если безконечно читать один и тот же текст, происходит вначале утрата его смысла, а затем начинаются галлюцинации… а с ними приходит словесно невыразимое ощущение полного знания всего» (там же).
А потому:
«…русская идиома бред сивой кобылы это не о кобыле, а о каббале…» (там же).
А сивый — значит седой. То есть, дословно, это выражение должно пониматься как: бред древней каббалы.
И вот, в плане вышеизложенного, при расшифровке имени главного каббалистического демона выходим на определение наименования вероисповедания древней страны Ханаан:
«Азазель — это козлоподобный демон, которому древние евреи приносили в жертву козла отпущения, предварительно навесив на него свои грехи… В Египте, где евреи жили столетиями, звук каф (по-еврейски коф) не произносится. Значит этот местный произносительный дефект надо поправить восстановлением утраченного звука. Получится Казазель» [41] (с. 70).
На арабском наречии:
«…интересующее нас слово представляет собой форму множественного числа формулы рода занятий. Ее единственное число — казаль. Понятно, что это производное от русского слова козел. Значит, Азазель переводится как “козлятник”. Как тут не вспомнить безсмертные слова одного из героев Шолома Алейхема: “каждый еврей должен иметь козу”» [41] (с. 70).
И вот в чем заключается смысл вышеприведенной фразы:
«“И возложит Агарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедуется над ним во всех провинностях сынов Израиля, и во всех преступлениях их, и во всех грехах их, и возложит их на голову козла, и отошлет их с нарочным в пустыню. И понесет на себе козел все провинности их в страну обрывов” [Ваикра 16, 21–22]» [42] (с. 63).
Вот для чего, как выясняется, требуется каждому еврею иметь своего козла, жертва которого столь увязана с каббалистическим демоном Азазелем. И чтобы расшифровать нами отыскиваемый культ, столь удивительно серьезно влияющий на психическое состояние своих адептов, необходимо расшифровать:
«…заключительную песенку еврейских пасхальных обрядов под названием “козленочек”» [41] (с. 70).
Ведь это безобидное наименование жертвенного животного:
«…в переводе на арабский звучит так: жидй» [41] (с. 70).
И здесь какие-либо комментарии не требуются.
Так что все расшифровано и расставлено по своим законным местам:
«Никаких тайн больше нет — ни еврейских, ни китайских и никаких других. Так что, товарищи евреи… бросайте свою каббалу…» [41] (с. 70).
И хоть пропадет ощущение полного знания всего, но ведь в той же пропорции уменьшится и доля риска подвергнуться жесточайшему заболеванию головного мозга…
Далее:
25) некрофилия совместно с указанной Валишевским отметиной на лице (этим лишь только пунктом, как считает все тот же Климов, можно определить на те же девяносто девять процентов принадлежность к любителям каббалы);
26) знание масонской тайнописи русскими рунами обличает наличие у Петра масонского градуса посвящения выше тридцать третьего, куда допускаются лица лишь той законспирированной народности, к которой принадлежал Петр:
«“Температуру” выше тридцать третьей отметки (верхний градус в шотландском масонстве) “простому человеку” и не выдержать. Ее выносит только проклятая кровь тех жестоковыйных, чьи предки кричали: “Кровь Его на нас и на детях наших…”» [43] (с. 40–41).
Ну а так как мы знаем, что на Голгофе Христа распяли жиды, то знаем теперь наименование и той касты жрецов, столь на сегодняшний день засекреченной, которую масоны допускают до «таинств» выше тридцати трех градусов посвящения.
Такова кастовая принадлежность и поставленного масонами на трон Петра, которым подменили в люльке (по слухам) якобы родившуюся у молодой царицы девочку.
Так что версия о подмене в люльке ребенка Алексея имеет под собой немало оснований.
Между тем имеются свидетельства, когда при аналогичных обстоятельствах на силу проклятой крови носителей этих тайных доктрин возлагались вовсе небезосновательные надежды:
«Еще Бостунич писал об иудейской секте сигаритов… Члены секты стремились каждого первенца крестить и отдать на воспитание гоям, прилагая при этом все заботы, чтобы он обязательно сделался христианским священником. Они были убеждены, что его кровь скажется в пользу кагала. “Кровь” и “сокровенное” от одного корня» [43] (с. 425).
Для аналогичных же целей и был подброшен Петр. Но его задачей являлось не просто внедрение в тело Православия рядового лжесвященника-выкреста, но увод в сторону от предназначенной ему дороги единственного на земле Православного Царства. А потому столь казалось бы странным образом он всеми своими и внешними, и внутренними отличиями настолько не схож с человеком русским, насколько поразительнейше схож с племенем, представляющим собой чернокожее туземное население Ханаана. Эти отличия просматриваются и теперь, когда чрезмерная чернота негритянских тел хананеев несколько посветлела от смеси с племенем господ — белокожих иудеев, потомков Сима, ухищренных в жидовстве: евангельских книжников и фарисеев.
А вот с каким трепетным вниманием он расписывает свои законы относительно подкидышей (видать, догадывался о тайне своего собственного происхождения):
«…велено было устроить… дома для приема незаконнорожденных детей… Для ухода за младенцами следовало приискать искусных женщин и давать им по три рубля… Было предоставлено матерям приносить младенцев в приюты для незаконнорожденных тайно и класть через закрытое окно» [4] (с. 678).
Это очень напоминает стремление к созданию приютов большевиками. Но у Петра к тому же подчеркиваются особые льготы именно для незаконнорожденных, обличая причастность к этой группе народонаселения и его самого.
Перечисленные двадцать шесть пунктов обнаруживаются и во всем ином:
«…все свидетельства единогласно указывают на его гримасы, нервные подергивания, постоянное дрожание головы, сгорбленную спину… и на жесткое выражение глаз. Еще во время дуумвирата новгородский архиепископ Яновский, допущенный поцеловать руку у обоих царей, смело подойдя к старшему из монархов, вдруг встретился со взглядом второго: он почувствовал, что ноги его подгибаются; с тех пор ему постоянно казалось, что он получит смерть от руки, которой едва коснулись его похолодевшие губы.
“Известно, — говорит Стэлин (Staellin), — что этот монарх с юных лет до могилы был подвержен частым и коротким припадкам мозговых судорог; эти конвульсии повергали его на некоторое время в состояние такой ярости, что он не в силах был выносить присутствие самых лучших своих друзей. Предвестниками припадков являлась сильная судорога шейных мышц и сокращение мускулов лица”» [1] (с. 103–104).
При этом:
«…затрагивалась и левая рука — она переставала слушаться и непроизвольно дергалась…» [10] (с. 45).
А еще:
«…он часто моргает глазами…» [21] (с. 13).
Все это было отмечено у Петра еще с самого юного возраста:
«…мальчик порой вел себя, выражаясь мягко, странновато — например, совершенно не мог высидеть спокойно ни минуты… “Нехватка фиксации внимания” у детей старше 2–3 лет у психиатров рассматривается как симптом довольно серьезного невроза, среди всего прочего, препятствующего обучению и воспитанию ребенка… Что и имело место быть.
В четыре, пять, семь лет Петр уже очень любил что-то разбить, сломать, бросить на землю. Обожал, например, бить посуду, и если не позволяли — истерически бился, визжал, колотился об землю и об руки державших его людей.
Еще один симптом — невротические движения головой, когда царевич от возбуждения или испуга… дергал всеми лицевыми мышцами, не мог удержать дрожь в руках.
…Говоря о невероятной работоспособности Петра, часто забывают уточнить: никто никогда не видел его читающим серьезную книгу (даже по его любимому морскому делу) или пытающимся вникнуть в тонкости юриспруденции, богословия или литературы. Все сколько-нибудь сложное не привлекало его внимания, и времени и сил на это он не тратил…
Сама неспособность сосредоточиться ни на чем определенном, поверхностность, неудержимость сами по себе могут послужить материалом для диагноза. Ведь на свете нет людей принципиально необучаемых. Нет и не может быть на свете психически нормального мальчика, которого невозможно обучить ни правильному письму, ни социально приемлемому поведению. Тут сам факт необучаемости говорит о серьезных психических отклонениях» [10] (с. 51–53).
Это подтверждение того, что Петр имел чисто врожденную болезнь головного мозга, а никак не якобы впоследствии приобретенную, чем принято прикрывать тайну его принадлежности все к тому же племени, народ которого чаще всех иных подвержен данному недугу. И если присовокупить сюда же и его гомосексуальные наклонности, то Григорий Климов определит принадлежность Петра к потомкам Содомы и Гоморры практически на все сто процентов!!!
А такое пойдет уже под пунктиком за № 27.
И это все вычисляется отнюдь не для злорадных восклицаний: вот, мол, кругом сплошные они. Мы ведь все больше антихриста вычисляем, чьему рангу и соответствует Петр, как теперь выясняется, на все сто процентов.
«Со времен Христа насчитывают у евреев таких ложных мессий более 60, а последний из них будет антихрист, которого евреи также примут за своего Мессию» [44] (с. 181).
То есть Петра называли антихристом совершенно справедливо — тому были очевидные причины. И его принадлежность к нации содомитов теперь лишь подчеркивает правильность избранного нами пути.
А врожденную паранойю, с детства наблюдаемую у Петра, приходилось испытывать на себе не только подвластным ему людям, но и представителям правящих династий.
Валишевский:
«В 1718 году, сидя за столом в обществе королевы прусской Софьи-Шарлотты, Петр вдруг начал размахивать рукой, в которой держал нож. Софья-Шарлотта испугалась и хотела встать. Он схватил ее за руку с такой силой, что она вскрикнула. Царь пожал плечами и довольно громко сказал:
“У Катерины не такие нежные кости!”» [1] (с. 104).
Вильгельмина Байретская:
«все уселись за стол; царь занял место возле королевы. Как известно, в детстве его пытались отравить, отчего вся его нервная система отличалась крайней раздражительностью и легкой возбудимостью; он был к тому же подвержен частым припадкам конвульсий, которые он не мог преодолеть. За столом с ним приключился один из таких припадков, а так как именно в тот момент он держал в руках нож, то так усиленно начал размахивать им перед королевой, что последняя перепугалась и хотела вскочить с места. Царь начал ее успокаивать, уверяя, что не причинит ей вреда; при этом он взял ее за руку и так крепко пожал, что королева взмолилась о пощаде. На это Петр, громко смеясь, заметил, что ея кости нежней, чем у его Катерины» [45] (с. 171).
То есть этот психически ненормальный человек был опасен не только своим подданным, что и проявлялось практически везде, где он ни появлялся, но и монархам иностранных государств.
Почему Петр так легко преступил закон своей страны, когда впервые за всю историю России законная супруга царя, принесшая ему наследника, была насильно заточена в монастырь? Нормальный русский человек после такого поступка (если при этом сам не станет монахом) может видеть свою душу после смерти достойною только вечного мучения в аду! Потому как в 3-м правиле св. Василия Великого под пунктом 77 значится:
«Оставивший жену, законно с ним сочетавшуюся, и взявший другую, по изречению Господню, подлежит вине прелюбодеяния» [46] (с. 342).
Вот это изречение:
«…кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует…» [Мф 19, 9].
Вот что говорит об этом Богословский энциклопедический словарь:
«Двоебрачие — вступление во второй брак при существовании первого, — преступление уголовное, влекущее за собою строгое гражданское и церковное наказание» [47] (с. 713–714).
Петр же, заточивший в монастырь принесшую ему наследника супругу, подтвердил тем свой явный отказ от святоотеческого устроения семьи. Тем и привнес в компрометирующую его графу очередной пунктик. Уже теперь за № 28.
Именно потому он так и поступил, что, имея гены инородца, мыслил о будущности своей души именно инородно нашим святоотеческим понятиям. А по их теориям получается, что ежели ты сам себя каким-либо образом в желаемый рай определяешь, то там тебе место давно уже забронировано. Это касается и магометан, которым предписано получение после смерти огромного гарема, и неохристиан в лице католиков и протестантов, которые еще при жизни определяют себя в якобы всем им некогда обещанный рай лишь за то, что они на него согласны.
И такое его следование всем этим разновидностям сект опять же изобличает в нем полностью нерусского человека.
Царица Евдокия была со слишком противоположным Петру менталитетом, а потому столь быстро оказалась отвергнута просыпающимся в нем монстром, который тянул его к поклонению иным богам. Поэтому столь становится понятна фраза Мережковского: «Если был когда-нибудь человек, менее похожий на христианина, то это Петр».
И девки его с самого начала этих пресловутых «славных дел» интересовали именно закордонные — со свободными нравами. И именно в Кукуевой слободе первой любовницей Петра стала бывшая любовница Лефорта — Анна Монс. Нравы же этой девицы были таковы, что когда ее супруг Кайзерлинг стал слишком настойчиво домогаться от Петра сделать уступку по поводу повышения по службе очередного ее родственника, то на обвинение в соблазнении своей пассии Петром Меншиков отреагировал следующими словами:
«Ваша Монс… я обладал ею так же, как и вы, все другие. Отстаньте с нею» [1] (с. 254).
Вот что об этом разговоре сообщает сам Кайзерлинг:
«Князь Меншиков вдруг неожиданно выразил свое мнение, что девица Монс действительно подлая, публичная женщина, с которой он сам развратничал столько же, сколько и я» [49] (с. 807).
Так что обвинение в адрес Анны Монс, после Петра и Меншикова оказавшейся в любовницах еще и у прусского посла, является вовсе не голословным.
А таковых любовниц у Петра, которыми также обладали и «все другие», было очень немалое количество. Потому и невозможно определить, какие дети, рожденные от его любовниц, были его собственными, а какие — Меншиковых, Лефортов и т.д.
Франц Вильбуа, например, сообщает, что вопреки законам нашей страны Петру, с помощью его липовых священников, все-таки удалось:
«…развестись с женой и заключить ее в монастырь… Всеми забытая она провела там много лет. А в это время ее муж предавался своим страстям, безпрестанно меняя любовниц» [48] (с. 204).
Вступал же Петр в обладание ими по-разному: кого покупал, кого упаивал, а кого и просто насиловал. Но ко всем к ним он относился примерно так же, как и к казненной им, леди Гамильтон.
И вот кто это была такая:
«Внучка Артамона Матвеева, приемного отца Наталии Нарышкиной, Мария Гамильтон появилась при дворе, подобно другим, и… разделила их участь… Лишенная невинности… была несколько раз беременной, а детей уничтожала» [18] (с. 112).
«Почти всем известно… что фрейлина Гамильтон умертвила свое собственное дитя и за то была обезглавлена; но, быть может, менее известно, что Петр I был отцом этого ребенка» [50] (с. 73).
«“Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствующим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии…” (Голиков, т. VI, с. 68)» [1] (с. 260).
Одного лишь вышеприведенного кощунства, где некрофилия этого людоеда показана со всеми деталями, присущими нечеловеческой сущности, не оставляет более никакого сомнения по поводу его принадлежности к религиозной общности, наследующей извращенческие нравы хананейских городов Содома и Гоморры, уничтоженных Богом за их кощунства.
И вот какие сведения имеются о привычках лиц, подверженных данному пороку:
«…они… могут… ввести трубку в мочевой пузырь трупа и выпить остатки уже загнивающей мочи… выпив мочи, возбуждаются…» [51] (с. 53).
Между тем и мат — язык бесов (исключительно на нем ведут свои беседы эти инфернальные сущности) — достаточно однозначно указан в симптомах этого заболевания головного мозга. Лица, подверженные данному недугу, кроме расчленения мертвых тел, садомазохизма и связанной с ним необыкновенной любви к испражнениям, подвержены и попыткам повсеместного внедрения туалетного фольклора:
«…удовольствие некрофилы получают… от искажения языка (матерщина)…» [51] (с. 84).
Вот носителями какого заболевания, как оказывается, туалетное наречие черной Африки любимо просто по-особому (нам всегда внушали, что мат является якобы исконно русским, но, на поверку, именно на нем даже не ругается, но разговаривает чернокожее население нашей планеты)!
То самое, к которому, как мы теперь точно определи двадцати восемью пунктами идентификации, и следует отнести тайну происхождения Петра Первого.
Библиографию см. по:
Слово. Том 22. Серия 8. Кн. 3. Стафь с ними на фсе http://www.proza.ru/2019/02/20/760
Источник: nethistory.su
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]