Взятие Измаила. День, когда небо упало на землю и Дунай потек вспять

22 декабря 1790 года генерал Александр Суворов взял неприступнейшую крепость Османской империи — Измаил

Штурм этой крепости стал одной из самых ярких страниц истории русской армии и ярчайшей страницей в судьбе одного из самых знаменитых полководцев, Александра Суворова. В мировую военную историю это сражение вошло как уникальный пример успешного и быстрого штурма хорошо укрепленной цитадели войском, численность которого уступала численности обороняющихся, да еще и в кратчайшие сроки. А для Оттоманской Порты, которая вела в то время очередную войну с Россией за Северное Причерноморье, падение Измаила стало тяжелейшим ударом как с политической, так и с психологической точки зрения, ускорившим начало мирных переговоров между Константинополем и Санкт-Петербургом.

Политический штурм

Очередная русско-турецкая война, начавшаяся в 1787 году по инициативе Оттоманской Порты в надежде на возвращение земель, потерянных в результате предыдущей войны, практически с самого начала обернулась тяжелыми поражениями для турок. Но отказаться от своих претензий на Крым, Грузию и от получения доходов от черноморской торговли Константинополь уже не мог; к тому же такой шаг мог крайне негативно отразиться на отношениях с Англией и Пруссией, которые изо всех сих поддерживали реваншистские стремления Порты. Поэтому начавшиеся переговоры с Россией представители Турции затягивали, как только могли. Требовалось по-настоящему невероятное событие для того, чтобы сподвигнуть Порту к принятию русских условий, и наилучшим вариантом была бы еще одна решительная победа, желательно на сухопутном театре боевых действий.

Таким серьезным козырем могло бы стать взятие крепости Измаил, расположенной в нижнем течении Дуная. В ходе предыдущей русско-турецкой войны войска под командованием генерала Николая Репнина штурмовали и захватили ее, но по условиям заключенного в 1774 году Кючук-Кайнарджийского мирного договора она вернулась в руки Порты. После этого крепость серьезно модернизировали под руководством иностранных фортификаторов, и она стала считаться практически неприступной — во всяком случае, если штурмующие не имеют многократного перевеса в живой силе. А Измаил к концу осени 1790 года серьезно усилил свой гарнизон за счет того, что принял за свои стены остатки разгромленных в ходе кампании гарнизонов других крепостей. Все это хорошо понимали и командующий Южной армией Григорий Потемкин, и его военачальники, которым он в начале осени 1790 года поручил осадить и взять Измаил: генералы Иван Гудович и Павел Потемкин и командующий Днепровской гребной флотилией генерал-майор Хосе де Рибас. Они не спешили со штурмом, рассчитывая на осаду, а потом и вовсе приняли на военном совете решение начать отвод войск от крепости, чтобы не вынуждать их зимовать в полевых условиях, что было чревато большими людскими потерями из-за холода и эпидемий.



Штурм Измаила 11 декабря 1790 года. Акварельный рисунок художника Михаила Иванова, сделанный по наброску с натуры, конец XVIII века

Обмен любезностями

Григорий Потемкин, от которого Екатерина II требовала успеха и только успеха, не утвердил этого решения. Он еще до того, как собрался военный совет, своим приказом вызвал к Измаилу генерал-аншефа Александра Суворова, на чьем счету были все крупные победы в кампаниях последних лет, и поручил ему возглавить штурм Измаила. Генерал-аншеф Александр Суворов прибыл на русские позиции под Измаилом 2 (13 по н. ст.) декабря, заодно по пути вынужден был разворачивать обратно уже уходившие от крепости полки. Проведя рекогносцировку, Суворов вынес краткий и неутешительный вердикт: «Крепость без слабых мест». Но каким бы ни было впечатление командующего от увиденного, отказываться от штурма он не был намерен, хотя много позднее признался, что на подобное можно было решиться лишь один раз в жизни.

Понимая, как мало времени ему отпущено (плачевное состояние полевого лагеря русской армии не укрылось от опытного военачальника, да и политические резоны победы были для него очевидны), Суворов начал ускоренную подготовку своих войск к атаке Измаила. Он приказал возвести вне зоны видимости от стен крепости точные копии ее основных укреплений — рвов, валов, насыпей и бастионов. Каждую ночь русские войска под личным командованием Суворова учились штурмовать их, отрабатывая действия до автоматизма: генерал понимал, что только так можно будет обеспечить высокую скорость атаки, за счет которой он намеревался взять Измаил. А пока офицеры и солдаты осваивали тонкости штурма измаильских укреплений, командиру ее гарнизона, сераскиру трехбунчужному Айдослу-Мехмет-паше был направлен ультиматум. «Я с войсками прибыл сюда. 24 часа на размышление — воля. Первый мой выстрел — уже неволя, штурм — смерть», — писал Суворов, на что получил ставший знаменитым ответ, что скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вспять, чем сдастся Измаил. Для такого ответа у паши были основания: он хорошо понимал, что крепость серьезно укреплена, а гарнизон под его командованием будет стоять насмерть, поскольку в любом другом случае и его, и всех подчиненных ждет смерть по распоряжению султана.



Александр Суворов и Михаил Кутузов перед штурмом Измаила в 1790 году. Рисунок художника Ореста Верейского, 1950 год

Удар с трех сторон

Чтобы дезориентировать противника и не дать ему возможности понять, в какой момент начнется штурм, Суворов приказал регулярно выпускать сигнальные ракеты, что держало турецких наблюдателей в напряжении. Сам он постоянно появлялся на одном и том же участке напротив Измаила, вынуждая обороняющихся стягивать основные силы именно сюда: всем была известна привычка русского полководца возглавлять войска на самом главном направлении удара. Но на сей раз Суворов собирался изменить этому обычаю и не участвовать в штурме лично, отдав все в руки своих подчиненных. Им предстояло тремя колоннами двинуться на штурм перед рассветом, чтобы после того, как будут взяты внешние укрепления, иметь достаточно светлого времени на завершение битвы внутри крепости — а в том, что она будет, не сомневался никто.

Ранним утром 10 (21 по н. ст.) декабря окружавшая Измаил русская артиллерия, как полевая, так и установленная на гребных судах де Рибаса, начала артподготовку, завершившуюся чуть позднее полуночи. В три часа ночи русские войска начали покидать лагерь, а в начале шестого утра устремились на приступ. И хотя буквально перед самым штурмом несколько перебежчиков из лагеря Суворова успели раскрыть основные детали его плана противнику, в точности указать место главного удара они не смогли — и это вынудило защитников Измаила в спешке маневрировать резервами, не имея возможности собрать достаточно сил для отражения штурма. В итоге уже в восемь утра сопротивление на внешнем обводе укреплений, превышавшем в длину 6 километров, было сломлено, и русские войска начали бои на улицах Измаила. По своему напряжению и кровопролитности они не уступали первой фазе штурма: сопротивление оказывал каждый дом, отошедшие от стен и валов турецкие солдаты отступали медленно, огрызаясь огнем. Лишь после того, как в город доставили легкие пушки и начали вести огонь картечью, сопротивление пошло на убыль. И все равно только через двенадцать часов, в пятом часу вечера, штурм был окончен, а крепость — взята.



«Штурм крепости Измаил в 1790 году». Картина художника-баталиста Федора Усыпенко, 1950 год

Переходящая крепость

Впечатление от этой победы было тем более ярким, если учесть, что русские войска по численности уступали турецким: 31 тысяча штыков против как минимум 35 тысяч. Обычным для того времени соотношением потерь между штурмующими и обороняющимися было три к одному, но Суворов добился невозможного: русские войска потеряли, даже по самому большому счету, не более 4000 убитыми и 6000 ранеными, тогда как потери турок составили 26 тысяч только убитыми! На очистку Измаила от тел погибших защитников пришлось потратить шесть суток, в течение которых постоянно сменяющиеся команды пленных турок (их было всего около 6000 человек, треть из которых в первые же сутки умерла от ран) выносили убитых за пределы внешних укреплений.

Русская армия захватила в Измаиле серьезные трофеи на общую сумму более одного миллиона рублей, в том числе 265 орудий и свыше трехсот знамен. Но самым главным результатом победы стало то гнетущее впечатление, которое она оказала на Турцию и ее союзников. Оправиться от этой потери Оттоманская Порта уже не смогла, хотя и сделала все, чтобы оттянуть заключение тяжелого и невыгодного для нее Ясского мира, подписанного 29 декабря 1791 года. И как ни удивительно, по условиям этого договора Измаил пришлось вернуть Турции, поскольку граница между двумя странами была установлена восточнее, по Днестру! Поэтому русским войскам пришлось еще дважды — в 1809-м и в 1877-м годах — брать его, прежде чем он окончательно перешел во владение Российской империи.



Генерал-аншеф Александр Суворов награждает воинов после штурма Измаила. Картина художника Николая Кочергина, 1950 год

Источник: labuda.blog

уникальные шаблоны и модули для dle