Дорожки фронтовые...
---
Вспоминает Павел Бутков
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ ЗНАМЕНКА
Железнодорожная станция Знаменка была крупным железнодорожным узлом на юге России. Здесь сходились все пути главных городов юга России, таких как Николаев, Киев, Кировоград, Кривой Рог, Днепропетровск. Красные большое внимание уделили этой станции и после того, как ее захватили немцы. Теперь все немецкие военные эшелоны из Европы шли также на Знаменку, откуда расходились по всем направлениям.
Под Знаменкой были большие леса, где было много партизан, которые старались саботировать все передвижение немецких транспортов, идущих на Знаменку.
По прибытии я явился к местному немецкому коменданту, который меня принял очень радушно. Мои аккредитованные письма от высшего немецкого командования ОКВ на него очень хорошо подействовали, и он сейчас же готов был во всем сотрудничать. Сам этот комендант был очень симпатичным, довольно плотным человеком и, по-видимому, с хорошим характером, как я потом убедился.
Совершенно неожиданно я встретил там русского переводчика, совсем молодого человека из Парижа, князя Александра
Кубекова, который сейчас же занялся мною по распоряжению коменданта. Как мне рассказал этот симпатичный и приятный Саша, комендатура была во Франции, и он поступил туда переводчиком и вместе с ней затем прибыл в Знаменку. Саша Кубеков происходил из кавказской княжеской семьи, но учился в Париже в русских школах и состоял в известной русской патриотической организации «Витязи». Как я уже писал, эта организация вместе с нашей организацией НОРР (национальная организация русских разведчиков) организовали «Кутеповскую роту» под начальством РОВСа и получили специальную боевую подготовку.
Этот молодой князь Кубеков (ему не было и 20 лет) совсем не был похож на князя. Он был флегматичный на вид, немецкая форма сидела на нем очень небрежно, он совсем не был похож на бравого немецкого солдата. У него во рту всегда была трубка, которую он просто сосал, но которая, по его мнению, придавала ему больше важности. Он был очень хорошим переводчиком, и его высоко ценил комендант, по-видимому, во всем ему доверяя. Саша и провел меня в находящийся возле комендатуры дом.
Кубеков мне помог в устройстве у одних местных жителей в очень чистеньком и приятном доме. Все дома в Знаменке с черепичными крышами и похожи на маленькие особнячки, окруженные заборчиками. Саша очень ко мне привязался и много расспрашивал о Болгарии, о которой много слышал и даже имел знакомых в Софии. Мне легко было с ним обо всем договориться, и он мне охотно во всем помогал. Самое главное, мне нужно было знать о движении всевозможных военных транспортов с русскими добровольцами. Комендатура в Знаменке имела особое значение и была в курсе всех военно-транспортных передвижений немецких войск по всем направлениям.
Сама станция была очень невзрачной и невероятно запущенной. Железнодорожных путей было более сорока, они занимали огромное пространство, где стояли закрытые домики стрелочников, которые подавали сигналы и переводили стрелки по всем направлениям. Поездов было бесконечное множество, главным образом с военными грузами. Все начальство на этой станции было из немцев, и они очень внимательно следили за местными, которые у них работали. На станции и вокруг всегда были посты с немецкой жандармерией, которая подчинялась военной комендатуре Знаменки, и комендант в чине капитана все время был в контакте с главным штабом всей немецкой жандармерии на Украине, находящимся в соседнем большом городе Кировограде (Елисаветграде ). В Кировограде же находились и двое наших -
Лёня Станчулов и Андрющенко. Мы должны были работать вместе. Я не мог всего рассказать милому Саше Кубекову, а мое официальное пребывание - помощь местному населению, в чем мне должны были помогать местные немецкие власти во главе с комендантом. Но это было для Саши Кубекова немного странно, ведь он занимался тем же.
Я прямо сказал ему, что не собираюсь вмешиваться в их дела и у меня будут совершенно другие люди. Кубеков же ограничивался лишь теми делами, которые были связаны непосредственно с комендантом, и у него не было не только никакого навыка, но и желания проявлять какую-либо инициативу, он был просто переводчиком. Первое время я часто бывал в комендатуре, но постепенно я познакомился с местными жителями и стал иметь представление о местном настроении по отношению к немцам.
Так, было не совсем ладно с железнодорожниками. Немцы довольно свирепо относились к местным помощникам, много требовали, но очень мало платили. Об этом я поговорил с комендантом, который со мною согласился. Некоторых немецких железнодорожных начальников убрали, и местные стали также нести ту же ответственность, что и немцы, тем более что некоторые местные гораздо лучше знали свое дело, чем немцы. Жалованье также было значительно повышено, и местные железнодорожники имели право получать и продукты, и различные вещи. Это было началом моих успехов в Знаменке.
Я же очень внимательно следил за военными эшелонами, но пока никаких эшелонов с русскими добровольцами не было.
Однако в разговоре с нашими из Кировограда я узнал, что в Кировограде готовят старые казармы бывшей Елисаветградской кавалерийской школы для приема целого батальона русских добровольцев, которые будут там проходить переподготовку. Мне удалось также узнать, что этот батальон будет под командой русского офицера, бывшего военнопленного, но подчиняться будет немцам. На станции благодаря моим местным друзьям я установил наблюдение: мне должны были сообщить, когда будет проходить эшелон с русскими. Такие эшелоны с воинскими
частями часто задерживались в Знаменке и, по-видимому, после получения дополнительных приказов дальше следовали по назначению. Мне не пришлось долго ожидать, эшелон с русскими прибыл - и меня сейчас же об этом предупредили. Я был все время начеку и сразу пошел на станцию. Эшелон стоял далеко на путях от станции, никого не выпускали из вагонов, и всюду были немецкие патрули. На станции Знаменка вообще все эшелоны усиленно охранялись, так как в знаменитом Черном лесу уже было много партизан, которые не раз пускали под откос военные эшелоны и взрывали на самой станции эшелоны с вооружением и снарядами. Я узнал, где находится начальство, и вошел в этот вагон. Было очень тепло, поэтому я был в легкой одежде без обозначений чина. На рукаве была повязка с буквами «ОКВ», значение которых знали все, особенно немцы.
Кроме этого у меня всегда при себе были соответствующие документы нашего болгарского «динстштеле», и Я имел право на ношение при себе оружия. Когда я вошел в этот вагон, где сидело несколько человек, из которых один выделялся своей офицерской формой, то сразу же попросил разрешения сесть к ним и представился как военный представитель из Болгарии.
Офицер учтиво приподнялся, мы с ним поздоровались за руку,и он представил других. Вид у него был какой-то не русский, и он даже говорил не чисто по-русски. Все, по-видимому, были не только смущены, но даже ошарашены моим появлением и не могли понять, почему я так чисто говорю по-русски И еду с ними.
Я же им сказал, что у меня дела в Кировограде, а я сам русский, в Болгарии учился и вырос и вот с началом войны был отправлен в военное болгарское представительство, поскольку Болгария была союзницей Германии, для помощи в оккупированных районах местному населению. Они сразу очень заинтересовались и стали меня обо всем расспрашивать. Я им с удовольствием рассказывал, упирая на то, что в Болгарии сохранились белые части с большим штабом, которые также принимают участие в этой войне. И меня воспитали в борьбе против большевизма за восстановление национальной России. Эти люди настолько опешили, что не знали, как со мной дальше разговаривать, и я им помог. Начал расспрашивать, откуда они и как попали в плен, куда едут и где будут расквартированы и что они, по -видимому, тоже собираются бороться против большевиков. Офицер довольно бойко отвечал, другие же терялись и больше молчали. За это время наш эшелон тронулся, и примерно через час мы уже подъезжали к вокзалу Кировограда. Когда поезд остановился, этот офицер - майор сказал, что он должен выйти, и попросил, чтоб я его подождал. Но я сразу почувствовал что-то неладное и, когда он вышел с распрощался с другими, прыгнул прямо на полотно железной дороги и не заходя на вокзал направился через станционный сквер в город. Я до этого уже бывал здесь у моих друзей из Болгарии и знал, где они живут, решив немедленно уйти с вокзала, так как предчувствие меня не обмануло. Этот майор пошел докладывать обо мне немецкому начальству, в чем я очень скоро убедился. Через день я собирался отправляться обратно поездом на Знаменку, но когда подходил к вокзалу, то в сквере увидел этого майора с двумя жандармами. Они стояли на посту с этим майором, поджидая, по-видимому, меня, чтобы арестовать. Они знали, что я могу пройти на станцию только по этой дорожке, так как другой не было.
Увидев их издалека и поняв, что они меня не увидели, я сейчас же повернул обратно и, придя к моим друзьям, рассказал, в чем дело. Мой друг Леня Станчулов, который был старше меня, сказал, что он пойдет к немецкому полковнику, с которым у них хороший контакт, и скажет, что он слышал от меня о приезде и расквартировании батальона русских добровольцев и что интересно было бы познакомиться с ними. Я же должен был ожидать, что на это скажет полковник, который был при главной квартире жандармерии, расквартированной в Кировограде. Через пару часов Леня вернулся возбужденный и сказал, что на меня есть большой донос, который ему показал полковник, и, по-видимому, от этого майора из Знаменки. Там он писал обо мне, что я «очень подозрительная и опасная личность», так как я его «завербовывал» в какую-то «белоэмигрантскую военную организацию, которая работает против Великой Германии». Обсудив все, мы решили пойти вместе к полковнику и объясниться, найдя подходящий для нас вариант, как вывернуться из этого неприятного дела.
Полковник принял нас очень любезно, вместе с ним было еще два немецких офицера в кабинете. Я рассказал, что нас очень интересуют эти добровольческие части, так как мы имеем задание от нашего начальства выяснять командиров этих частей, насколько они подходят для командования такими частями, можно ли им доверять. Я стал рассказывать о русских белых в Болгарии, которые всегда боролись против большевиков и тем более сейчас вместе с немцами, которые воюют против них, и поэтому Германия является нашим союзником, так же как и Болгария, которая нас послала сюда. Этот полковник был настроен явно с симпатией к нам и сказал своему офицеру, чтобы меня провели к следующему поезду на станцию и чтобы я ехал обратно, а он же со своей стороны напишет рапорт моему начальству в Николаеве. С полковником мы распрощались по дружески, и один из офицеров проводил меня на Кировоградкий вокзал.
Через некоторое время я получил из Николаева сообщение прибыть в штаб для дальнейших инструкций. Мне пришлось попрощаться с Сашей Кубековым, который очень сожалел, что я уезжаю, но я, конечно, ему не рассказывал истории, которая произошла со мной. Я распрощался с ним и комендантом Знаменки, очень благодарившим меня за помощь и давшим благодарственное письмо, которое мне очень помогло потом при разговорах в нашем штабе с немцами. Интересно то, что с князем Кубековым нас потом судьба опять свела, когда он был адъютантом у генерала Боярского, а я адъютантом у генерала Асберга, о чем я буду писать дальше.
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СТАНЦИЯ ЗНАМЕНКА
Железнодорожная станция Знаменка была крупным железнодорожным узлом на юге России. Здесь сходились все пути главных городов юга России, таких как Николаев, Киев, Кировоград, Кривой Рог, Днепропетровск. Красные большое внимание уделили этой станции и после того, как ее захватили немцы. Теперь все немецкие военные эшелоны из Европы шли также на Знаменку, откуда расходились по всем направлениям.
Под Знаменкой были большие леса, где было много партизан, которые старались саботировать все передвижение немецких транспортов, идущих на Знаменку.
По прибытии я явился к местному немецкому коменданту, который меня принял очень радушно. Мои аккредитованные письма от высшего немецкого командования ОКВ на него очень хорошо подействовали, и он сейчас же готов был во всем сотрудничать. Сам этот комендант был очень симпатичным, довольно плотным человеком и, по-видимому, с хорошим характером, как я потом убедился.
Совершенно неожиданно я встретил там русского переводчика, совсем молодого человека из Парижа, князя Александра
Кубекова, который сейчас же занялся мною по распоряжению коменданта. Как мне рассказал этот симпатичный и приятный Саша, комендатура была во Франции, и он поступил туда переводчиком и вместе с ней затем прибыл в Знаменку. Саша Кубеков происходил из кавказской княжеской семьи, но учился в Париже в русских школах и состоял в известной русской патриотической организации «Витязи». Как я уже писал, эта организация вместе с нашей организацией НОРР (национальная организация русских разведчиков) организовали «Кутеповскую роту» под начальством РОВСа и получили специальную боевую подготовку.
Этот молодой князь Кубеков (ему не было и 20 лет) совсем не был похож на князя. Он был флегматичный на вид, немецкая форма сидела на нем очень небрежно, он совсем не был похож на бравого немецкого солдата. У него во рту всегда была трубка, которую он просто сосал, но которая, по его мнению, придавала ему больше важности. Он был очень хорошим переводчиком, и его высоко ценил комендант, по-видимому, во всем ему доверяя. Саша и провел меня в находящийся возле комендатуры дом.
Кубеков мне помог в устройстве у одних местных жителей в очень чистеньком и приятном доме. Все дома в Знаменке с черепичными крышами и похожи на маленькие особнячки, окруженные заборчиками. Саша очень ко мне привязался и много расспрашивал о Болгарии, о которой много слышал и даже имел знакомых в Софии. Мне легко было с ним обо всем договориться, и он мне охотно во всем помогал. Самое главное, мне нужно было знать о движении всевозможных военных транспортов с русскими добровольцами. Комендатура в Знаменке имела особое значение и была в курсе всех военно-транспортных передвижений немецких войск по всем направлениям.
Сама станция была очень невзрачной и невероятно запущенной. Железнодорожных путей было более сорока, они занимали огромное пространство, где стояли закрытые домики стрелочников, которые подавали сигналы и переводили стрелки по всем направлениям. Поездов было бесконечное множество, главным образом с военными грузами. Все начальство на этой станции было из немцев, и они очень внимательно следили за местными, которые у них работали. На станции и вокруг всегда были посты с немецкой жандармерией, которая подчинялась военной комендатуре Знаменки, и комендант в чине капитана все время был в контакте с главным штабом всей немецкой жандармерии на Украине, находящимся в соседнем большом городе Кировограде (Елисаветграде ). В Кировограде же находились и двое наших -
Лёня Станчулов и Андрющенко. Мы должны были работать вместе. Я не мог всего рассказать милому Саше Кубекову, а мое официальное пребывание - помощь местному населению, в чем мне должны были помогать местные немецкие власти во главе с комендантом. Но это было для Саши Кубекова немного странно, ведь он занимался тем же.
Я прямо сказал ему, что не собираюсь вмешиваться в их дела и у меня будут совершенно другие люди. Кубеков же ограничивался лишь теми делами, которые были связаны непосредственно с комендантом, и у него не было не только никакого навыка, но и желания проявлять какую-либо инициативу, он был просто переводчиком. Первое время я часто бывал в комендатуре, но постепенно я познакомился с местными жителями и стал иметь представление о местном настроении по отношению к немцам.
Так, было не совсем ладно с железнодорожниками. Немцы довольно свирепо относились к местным помощникам, много требовали, но очень мало платили. Об этом я поговорил с комендантом, который со мною согласился. Некоторых немецких железнодорожных начальников убрали, и местные стали также нести ту же ответственность, что и немцы, тем более что некоторые местные гораздо лучше знали свое дело, чем немцы. Жалованье также было значительно повышено, и местные железнодорожники имели право получать и продукты, и различные вещи. Это было началом моих успехов в Знаменке.
Я же очень внимательно следил за военными эшелонами, но пока никаких эшелонов с русскими добровольцами не было.
Однако в разговоре с нашими из Кировограда я узнал, что в Кировограде готовят старые казармы бывшей Елисаветградской кавалерийской школы для приема целого батальона русских добровольцев, которые будут там проходить переподготовку. Мне удалось также узнать, что этот батальон будет под командой русского офицера, бывшего военнопленного, но подчиняться будет немцам. На станции благодаря моим местным друзьям я установил наблюдение: мне должны были сообщить, когда будет проходить эшелон с русскими. Такие эшелоны с воинскими
частями часто задерживались в Знаменке и, по-видимому, после получения дополнительных приказов дальше следовали по назначению. Мне не пришлось долго ожидать, эшелон с русскими прибыл - и меня сейчас же об этом предупредили. Я был все время начеку и сразу пошел на станцию. Эшелон стоял далеко на путях от станции, никого не выпускали из вагонов, и всюду были немецкие патрули. На станции Знаменка вообще все эшелоны усиленно охранялись, так как в знаменитом Черном лесу уже было много партизан, которые не раз пускали под откос военные эшелоны и взрывали на самой станции эшелоны с вооружением и снарядами. Я узнал, где находится начальство, и вошел в этот вагон. Было очень тепло, поэтому я был в легкой одежде без обозначений чина. На рукаве была повязка с буквами «ОКВ», значение которых знали все, особенно немцы.
Кроме этого у меня всегда при себе были соответствующие документы нашего болгарского «динстштеле», и Я имел право на ношение при себе оружия. Когда я вошел в этот вагон, где сидело несколько человек, из которых один выделялся своей офицерской формой, то сразу же попросил разрешения сесть к ним и представился как военный представитель из Болгарии.
Офицер учтиво приподнялся, мы с ним поздоровались за руку,и он представил других. Вид у него был какой-то не русский, и он даже говорил не чисто по-русски. Все, по-видимому, были не только смущены, но даже ошарашены моим появлением и не могли понять, почему я так чисто говорю по-русски И еду с ними.
Я же им сказал, что у меня дела в Кировограде, а я сам русский, в Болгарии учился и вырос и вот с началом войны был отправлен в военное болгарское представительство, поскольку Болгария была союзницей Германии, для помощи в оккупированных районах местному населению. Они сразу очень заинтересовались и стали меня обо всем расспрашивать. Я им с удовольствием рассказывал, упирая на то, что в Болгарии сохранились белые части с большим штабом, которые также принимают участие в этой войне. И меня воспитали в борьбе против большевизма за восстановление национальной России. Эти люди настолько опешили, что не знали, как со мной дальше разговаривать, и я им помог. Начал расспрашивать, откуда они и как попали в плен, куда едут и где будут расквартированы и что они, по -видимому, тоже собираются бороться против большевиков. Офицер довольно бойко отвечал, другие же терялись и больше молчали. За это время наш эшелон тронулся, и примерно через час мы уже подъезжали к вокзалу Кировограда. Когда поезд остановился, этот офицер - майор сказал, что он должен выйти, и попросил, чтоб я его подождал. Но я сразу почувствовал что-то неладное и, когда он вышел с распрощался с другими, прыгнул прямо на полотно железной дороги и не заходя на вокзал направился через станционный сквер в город. Я до этого уже бывал здесь у моих друзей из Болгарии и знал, где они живут, решив немедленно уйти с вокзала, так как предчувствие меня не обмануло. Этот майор пошел докладывать обо мне немецкому начальству, в чем я очень скоро убедился. Через день я собирался отправляться обратно поездом на Знаменку, но когда подходил к вокзалу, то в сквере увидел этого майора с двумя жандармами. Они стояли на посту с этим майором, поджидая, по-видимому, меня, чтобы арестовать. Они знали, что я могу пройти на станцию только по этой дорожке, так как другой не было.
Увидев их издалека и поняв, что они меня не увидели, я сейчас же повернул обратно и, придя к моим друзьям, рассказал, в чем дело. Мой друг Леня Станчулов, который был старше меня, сказал, что он пойдет к немецкому полковнику, с которым у них хороший контакт, и скажет, что он слышал от меня о приезде и расквартировании батальона русских добровольцев и что интересно было бы познакомиться с ними. Я же должен был ожидать, что на это скажет полковник, который был при главной квартире жандармерии, расквартированной в Кировограде. Через пару часов Леня вернулся возбужденный и сказал, что на меня есть большой донос, который ему показал полковник, и, по-видимому, от этого майора из Знаменки. Там он писал обо мне, что я «очень подозрительная и опасная личность», так как я его «завербовывал» в какую-то «белоэмигрантскую военную организацию, которая работает против Великой Германии». Обсудив все, мы решили пойти вместе к полковнику и объясниться, найдя подходящий для нас вариант, как вывернуться из этого неприятного дела.
Полковник принял нас очень любезно, вместе с ним было еще два немецких офицера в кабинете. Я рассказал, что нас очень интересуют эти добровольческие части, так как мы имеем задание от нашего начальства выяснять командиров этих частей, насколько они подходят для командования такими частями, можно ли им доверять. Я стал рассказывать о русских белых в Болгарии, которые всегда боролись против большевиков и тем более сейчас вместе с немцами, которые воюют против них, и поэтому Германия является нашим союзником, так же как и Болгария, которая нас послала сюда. Этот полковник был настроен явно с симпатией к нам и сказал своему офицеру, чтобы меня провели к следующему поезду на станцию и чтобы я ехал обратно, а он же со своей стороны напишет рапорт моему начальству в Николаеве. С полковником мы распрощались по дружески, и один из офицеров проводил меня на Кировоградкий вокзал.
Через некоторое время я получил из Николаева сообщение прибыть в штаб для дальнейших инструкций. Мне пришлось попрощаться с Сашей Кубековым, который очень сожалел, что я уезжаю, но я, конечно, ему не рассказывал истории, которая произошла со мной. Я распрощался с ним и комендантом Знаменки, очень благодарившим меня за помощь и давшим благодарственное письмо, которое мне очень помогло потом при разговорах в нашем штабе с немцами. Интересно то, что с князем Кубековым нас потом судьба опять свела, когда он был адъютантом у генерала Боярского, а я адъютантом у генерала Асберга, о чем я буду писать дальше.
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]