Россия в изгнании
---
"Я уже окунулся в более серьезную работу, борясь против сталинского террора в России и за границей. Одним из способных в этой сложной ответственной и рискованной работе оказался капитан Дроздовскorо артиллерийского дивизиона РОВСа Клавдий Александрович Фосс. В то время в Советской России свирепствовала ежовщина и по повелению «гениального» Сталина уничтожала весь цвет Красной Армии, начиная с маршалов Тухачевского, Блюхера, и весь высший командный состав Красной Армии.
Сталину всюду мерещилась измена. В Болгарию переправлялись из всех пограничных с Россией стран те, кто смог уйти от этого.
Болгарский генеральный штаб, с которым работал рука об руку наш белый штаб, помогал всем этим перебежчикам. Все западные государства, и особенно англичане, французы и, конечно, немцы, очень всем интересовались и помогали белым в этой невиданной работе.
Капитан Фосс тогда особое внимание обратил на меня и всячески старался привлечь к этой работе, но сначала давал небольшие поручения. Было обращено внимание на советское полпредство и тогдашнего полпреда в Софии Раскольникова (настоящая его фамилия была Ильин, он плавал по Волге в чине мичмана перед самой революцией, был участником Кронштадтского восстания). Раскольников, как дипломатический представитель, должен был появляться на всех официальных приемах. И когда праздновались болгарами праздники, такие как освобождение Болгарии, то наряду с русскими ветеранами и генералами приглашали и его. Вот тут-то и произошла для него неприятная история, когда во время такого приема в честь освободительницы России запели «Боже, Царя храни», так как болгары другого гимна тогда и не знали. Сейчас же пошла депеша в Москву Ежову, что Раскольников поет «Боже, Царя храни» и братается с царскими и белыми генералами. Его сразу же вызвали в Москву, и тут Фосс через нашего капитана Браунера, который ведал отделом болгарской политической полиции, предложил ему и его жене Музе, у которой только что родился ребенок, помощь.
Раскольников знал, чем это могло кончиться, если бы он прибыл пред ясные очи Ежова, и поэтому принял помощь полиции, которая отпустила его на все четыре стороны, и он поехал во Францию, где в Париже просил своих друзей, советских дипломатов, о продлении заграничной визы. Но ему ответили, что за незаконное пребывание советского дипломата за границей полагается смертная казнь. После этого Раскольников и поселился в Ницце, на юге Франции, вместе со своей Музой (младенец у них умер). За ним началась слежка. Там же он написал знаменитое открытое письмо Сталину, которое напечатала уже его жена и об этом написала в своих воспоминаниях в книге, вышедшей в издательстве «Советский писатель» в 1991 году. Привожу ее слова на с. 145: «Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, внутренняя линия РОВСа в лице капитана Фосса добилась
разгрома нашего полномочного представительства в Болгарии от шофера М. и. Казакова до военного атташе полковника Сухорукова В. Г.». В это время я и получил задание от капитана Фосса каждый день после обеда следовать за полковником Сухоруковым, когда он выходил из полпредства на улице Московской и шел на бульвар Царя-освободителя, где за памятником Александру 11 стояло высокое новое здание. Там и жил полковник Сухоруков со своей женой. Я, идя позади, говорил, чтобы он не терял времени и принимал нашу помощь, так как и его Сталин с Ежовым не пощадят, и всегда старался передать ему записку с объяснением, куда ему вместе с женой идти со своими личными вещами. Эту записку он никак не хотел сначала принимать, но я ее просто подкладывал под дверь его квартиры.
И полковник Сухоруков принял наше предложение и исчез из полпредства.
Жена Раскольникова пишет о внутренней линии РОВСа, которую организовал капитан Фосс. Эта внутренняя линия должна
была охранять все наши эмигрантские, и в первую очередь военные организации РОВСа, от проникновения советской агентуры, которая тогда уже повсюду стала проникать в различные белые организации. Вот в эту-то секретную организацию и набирались подходящие люди, и в первую очередь верная молодежь, которая выполняла беспрекословно все распоряжения начальства.
В Софии в это время было много военных организаций и особенно групп: алексеевцев, марковцев, корниловцев и дроздовцев, которые организовались в так называемое Галлиполийское общество. Это были самые верные и закаленные белые борцы, которые не только прошли борьбу с большевиками, но и выдержали с честью все невзгоды и лишения ужасного Галлиполийского острова и под началом генерала Кутепова смогли спасти ядро Белой Армии. В Софии, в самом центре, недалеко от болгарского здания офицерского военного клуба на бульваре Царя-освободителя, было открыто помещение Галлиполийского общества, где регулярно все галлиполийцы и собирались. Вот эта внутренняя линия РОВСа и была защитой всех белых организаций и всех верных и дружественных организаций эмиграции, которая также получила название белой. На эту внутреннюю линию обрушились и большевики, стараясь всячески спровоцировать ее и особенно капитана Фосса, которого представляли как «большевистского агента», чтобы запугать эмигрантов. Этим потом воспользовались некоторые противники лично капитана Фосса и РОВСа, а также появившиеся новые политические организации, претендующие на водительство эмиграции. Такой стала организация НТС, главари которой всячески старались завоевать симпатии эмиграции и отдельных членов РОВСа.
Пусть что угодно пишут и выдумывают всякое вранье о капитане Фоссе, но я его знал не только как моего начальника.
Я неоднократно бывал в семье почтенного протоиерея отца Владимирского, на дочери которого был женат Клавдий Александрович. Старшая дочь, Полина Николаевна, была на редкость добрым и отзывчивым и очень интеллигентным человеком. Клавдий Александрович жил вместе со всей семьей на улице Царя Аспаруха недалеко от «докторского» садика, против которого находился штаб РОВСа и где часто Клавдий Александрович с Полиной Николаевной прогуливались вместе со своим любимым псом сеттером.
Сам Клавдий Александрович - из очень интеллигентной семьи, родился в Киеве, где учился в реальном училище. На призыв полковника Дроздовского, который формировал свой отряд в Яссах (Румыния), Клавдий Александрович идет добровольцем и, благодаря своей невероятной храбрости и любви к России, проявляет себя в походе от Ясс до Дона, когда несмотря на бесчисленные большевистские полчища этот полк упорно шел на соединение с формирующейся на Дону Белой Армией генералов Алексеева, Корнилова и Маркова. Затем прошел со своими героическими дроздовцами весь путь против большевиков и вместе с дроздовцами покинул родную землю, уходя на чужбину; он сразу же помогает организовывать в новых условиях так называемую Кутеповскую боевую организацию против большевиков.
Прекрасно владея несколькими языками (русским, болгарским, французским, английским, немецким), он занимает один из очень ответственных постов при штабе генерала Абрамова в Софии, где становится секретарем этого боевого III отдела РОВСа.
Глубоко верующий, он строго соблюдал все русские праздники, как православные, так и исторические. Непрерывно совершенствуясь в военных науках по пособиям Красной Армии, он являлся примером для всех офицеров. Очень скромный, не заносчивый, он никогда не повышал голоса на других, а всегда спокойно выслушивал. Эти качества невероятно возвышали его перед всеми в такое сложное и ответственное время в организации. Я знал его не только по Софии, но и потом, уже будучи в России, во время войны, когда он отвечал перед болгарским генеральным штабом за взаимоотношения с немцами, неся полную ответственность за всю нашу работу, которую мы вели как представители Болгарии на оккупированных немцами территориях юга России. Капитан Фосс нам всем полностью доверял и говорил, что наша работа зависит лишь от нас самих и ответственность за нее ложится на совесть каждого. Он не требовал и категорически не приказывал, а говорил с каждым по-дружески, давая советы или говоря «на ваше усмотрение». Этот человек ничего для себя или для своей славы не делал. Если я приходил поздно вечером, он, как обычно, работал, подготавливая очередные общие рапорты, которые немедленно должен был пересылать дальше в Софию. Перед сном стоял на коленях перед иконкой и молился Богу. И всегда нам всем говорил, чтобы мы всюду старались помогать местному населению и уцелевшему духовенству в организации наших церквей и что-бы мы сами не забывали наших праздников и посещали наши храмы, где это возможно. Немцы ему (поскольку он носил немецкую фамилию) предлагали немецкое подданство и сразу же чин полковника с назначением на очень важный пост, на что Клавдий Александрович отвечал едва заметной улыбкой.
Капитан Фосс был принят как русский офицер в болгарский генеральный штаб, и болгары прислушивались к его мнению и предоставляли ему большие возможности. До войны он ездил в самые крупные генеральные штабы в Европе (я его часто сопровождал) и приносил огромную пользу болгарскому генеральному штабу; III отдел РОВСа был поставлен на невероятную высоту в отношении своей боевой работы против ужасного террора Сталина. Я уже упоминал, как его оценила жена первого советского полпреда в Софии Муза Раскольникова, написав в 1991 году, в год смерти капитана Фосса в Мюнхене в возрасте 93 лет, свои воспоминания, и это был самый лучший венок на его могилу, и не только на его могилу, но и на могилы всех «цветных» полков. Я у него неоднократно бывал, приезжая из США в Мюнхен, и проводил с ним долгие часы в обсуждении наших позиций в отношении большевиков и СССР.
В последний раз он мне говорил, что хочет быть похороненным на кладбище в Сен- Женевьев де Буа под Парижем, где лежат под большим православным крестом в ряд все «цветные» полки, ядро Белой Армии, - марковцы, корниловцы, алексеевцы.
Вечная же память и вечная слава российским героям, рыцарям духа без страха и упрека!"
Сталину всюду мерещилась измена. В Болгарию переправлялись из всех пограничных с Россией стран те, кто смог уйти от этого.
Болгарский генеральный штаб, с которым работал рука об руку наш белый штаб, помогал всем этим перебежчикам. Все западные государства, и особенно англичане, французы и, конечно, немцы, очень всем интересовались и помогали белым в этой невиданной работе.
Капитан Фосс тогда особое внимание обратил на меня и всячески старался привлечь к этой работе, но сначала давал небольшие поручения. Было обращено внимание на советское полпредство и тогдашнего полпреда в Софии Раскольникова (настоящая его фамилия была Ильин, он плавал по Волге в чине мичмана перед самой революцией, был участником Кронштадтского восстания). Раскольников, как дипломатический представитель, должен был появляться на всех официальных приемах. И когда праздновались болгарами праздники, такие как освобождение Болгарии, то наряду с русскими ветеранами и генералами приглашали и его. Вот тут-то и произошла для него неприятная история, когда во время такого приема в честь освободительницы России запели «Боже, Царя храни», так как болгары другого гимна тогда и не знали. Сейчас же пошла депеша в Москву Ежову, что Раскольников поет «Боже, Царя храни» и братается с царскими и белыми генералами. Его сразу же вызвали в Москву, и тут Фосс через нашего капитана Браунера, который ведал отделом болгарской политической полиции, предложил ему и его жене Музе, у которой только что родился ребенок, помощь.
Раскольников знал, чем это могло кончиться, если бы он прибыл пред ясные очи Ежова, и поэтому принял помощь полиции, которая отпустила его на все четыре стороны, и он поехал во Францию, где в Париже просил своих друзей, советских дипломатов, о продлении заграничной визы. Но ему ответили, что за незаконное пребывание советского дипломата за границей полагается смертная казнь. После этого Раскольников и поселился в Ницце, на юге Франции, вместе со своей Музой (младенец у них умер). За ним началась слежка. Там же он написал знаменитое открытое письмо Сталину, которое напечатала уже его жена и об этом написала в своих воспоминаниях в книге, вышедшей в издательстве «Советский писатель» в 1991 году. Привожу ее слова на с. 145: «Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, внутренняя линия РОВСа в лице капитана Фосса добилась
разгрома нашего полномочного представительства в Болгарии от шофера М. и. Казакова до военного атташе полковника Сухорукова В. Г.». В это время я и получил задание от капитана Фосса каждый день после обеда следовать за полковником Сухоруковым, когда он выходил из полпредства на улице Московской и шел на бульвар Царя-освободителя, где за памятником Александру 11 стояло высокое новое здание. Там и жил полковник Сухоруков со своей женой. Я, идя позади, говорил, чтобы он не терял времени и принимал нашу помощь, так как и его Сталин с Ежовым не пощадят, и всегда старался передать ему записку с объяснением, куда ему вместе с женой идти со своими личными вещами. Эту записку он никак не хотел сначала принимать, но я ее просто подкладывал под дверь его квартиры.
И полковник Сухоруков принял наше предложение и исчез из полпредства.
Жена Раскольникова пишет о внутренней линии РОВСа, которую организовал капитан Фосс. Эта внутренняя линия должна
была охранять все наши эмигрантские, и в первую очередь военные организации РОВСа, от проникновения советской агентуры, которая тогда уже повсюду стала проникать в различные белые организации. Вот в эту-то секретную организацию и набирались подходящие люди, и в первую очередь верная молодежь, которая выполняла беспрекословно все распоряжения начальства.
В Софии в это время было много военных организаций и особенно групп: алексеевцев, марковцев, корниловцев и дроздовцев, которые организовались в так называемое Галлиполийское общество. Это были самые верные и закаленные белые борцы, которые не только прошли борьбу с большевиками, но и выдержали с честью все невзгоды и лишения ужасного Галлиполийского острова и под началом генерала Кутепова смогли спасти ядро Белой Армии. В Софии, в самом центре, недалеко от болгарского здания офицерского военного клуба на бульваре Царя-освободителя, было открыто помещение Галлиполийского общества, где регулярно все галлиполийцы и собирались. Вот эта внутренняя линия РОВСа и была защитой всех белых организаций и всех верных и дружественных организаций эмиграции, которая также получила название белой. На эту внутреннюю линию обрушились и большевики, стараясь всячески спровоцировать ее и особенно капитана Фосса, которого представляли как «большевистского агента», чтобы запугать эмигрантов. Этим потом воспользовались некоторые противники лично капитана Фосса и РОВСа, а также появившиеся новые политические организации, претендующие на водительство эмиграции. Такой стала организация НТС, главари которой всячески старались завоевать симпатии эмиграции и отдельных членов РОВСа.
Пусть что угодно пишут и выдумывают всякое вранье о капитане Фоссе, но я его знал не только как моего начальника.
Я неоднократно бывал в семье почтенного протоиерея отца Владимирского, на дочери которого был женат Клавдий Александрович. Старшая дочь, Полина Николаевна, была на редкость добрым и отзывчивым и очень интеллигентным человеком. Клавдий Александрович жил вместе со всей семьей на улице Царя Аспаруха недалеко от «докторского» садика, против которого находился штаб РОВСа и где часто Клавдий Александрович с Полиной Николаевной прогуливались вместе со своим любимым псом сеттером.
Сам Клавдий Александрович - из очень интеллигентной семьи, родился в Киеве, где учился в реальном училище. На призыв полковника Дроздовского, который формировал свой отряд в Яссах (Румыния), Клавдий Александрович идет добровольцем и, благодаря своей невероятной храбрости и любви к России, проявляет себя в походе от Ясс до Дона, когда несмотря на бесчисленные большевистские полчища этот полк упорно шел на соединение с формирующейся на Дону Белой Армией генералов Алексеева, Корнилова и Маркова. Затем прошел со своими героическими дроздовцами весь путь против большевиков и вместе с дроздовцами покинул родную землю, уходя на чужбину; он сразу же помогает организовывать в новых условиях так называемую Кутеповскую боевую организацию против большевиков.
Прекрасно владея несколькими языками (русским, болгарским, французским, английским, немецким), он занимает один из очень ответственных постов при штабе генерала Абрамова в Софии, где становится секретарем этого боевого III отдела РОВСа.
Глубоко верующий, он строго соблюдал все русские праздники, как православные, так и исторические. Непрерывно совершенствуясь в военных науках по пособиям Красной Армии, он являлся примером для всех офицеров. Очень скромный, не заносчивый, он никогда не повышал голоса на других, а всегда спокойно выслушивал. Эти качества невероятно возвышали его перед всеми в такое сложное и ответственное время в организации. Я знал его не только по Софии, но и потом, уже будучи в России, во время войны, когда он отвечал перед болгарским генеральным штабом за взаимоотношения с немцами, неся полную ответственность за всю нашу работу, которую мы вели как представители Болгарии на оккупированных немцами территориях юга России. Капитан Фосс нам всем полностью доверял и говорил, что наша работа зависит лишь от нас самих и ответственность за нее ложится на совесть каждого. Он не требовал и категорически не приказывал, а говорил с каждым по-дружески, давая советы или говоря «на ваше усмотрение». Этот человек ничего для себя или для своей славы не делал. Если я приходил поздно вечером, он, как обычно, работал, подготавливая очередные общие рапорты, которые немедленно должен был пересылать дальше в Софию. Перед сном стоял на коленях перед иконкой и молился Богу. И всегда нам всем говорил, чтобы мы всюду старались помогать местному населению и уцелевшему духовенству в организации наших церквей и что-бы мы сами не забывали наших праздников и посещали наши храмы, где это возможно. Немцы ему (поскольку он носил немецкую фамилию) предлагали немецкое подданство и сразу же чин полковника с назначением на очень важный пост, на что Клавдий Александрович отвечал едва заметной улыбкой.
Капитан Фосс был принят как русский офицер в болгарский генеральный штаб, и болгары прислушивались к его мнению и предоставляли ему большие возможности. До войны он ездил в самые крупные генеральные штабы в Европе (я его часто сопровождал) и приносил огромную пользу болгарскому генеральному штабу; III отдел РОВСа был поставлен на невероятную высоту в отношении своей боевой работы против ужасного террора Сталина. Я уже упоминал, как его оценила жена первого советского полпреда в Софии Муза Раскольникова, написав в 1991 году, в год смерти капитана Фосса в Мюнхене в возрасте 93 лет, свои воспоминания, и это был самый лучший венок на его могилу, и не только на его могилу, но и на могилы всех «цветных» полков. Я у него неоднократно бывал, приезжая из США в Мюнхен, и проводил с ним долгие часы в обсуждении наших позиций в отношении большевиков и СССР.
В последний раз он мне говорил, что хочет быть похороненным на кладбище в Сен- Женевьев де Буа под Парижем, где лежат под большим православным крестом в ряд все «цветные» полки, ядро Белой Армии, - марковцы, корниловцы, алексеевцы.
Вечная же память и вечная слава российским героям, рыцарям духа без страха и упрека!"
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]