Гауптман пишет...но пока живой еще был.
---
"1.8. 1943.
Как всегда после больших переживаний, у меня наступает нечто вроде похмелья. Я думаю о наших громадных потерях, о множестве убитых из нашего батальона, которых мы в большинстве случаев не могли даже похоронить.
С ужасом я только в последний день вспомнил, что ни одного из них мы не проводили добрым словом или молитвой. Мы не в состоянии больше установить, где лежит каждый из них, потому что часто мы не могли даже взять у них ни солдатской книжки, ни опознавательного знака, У нас не было даже воды, чтобы смыть с себя трупный яд.
А мучения раненых! Но нашей первой обязанностью было сражаться и отражать атаки русских. Русского тоже сильно потрепали. Но он в состоянии сейчас выставить огромное количество техники.
Если бы наша собственная армия не растаяла бы так страшно за две зимы. Сколько бессмысленных жертв! Сейчас как раз наступило время, когда можно было бы закончить восточный поход, но теперь у нас для этого нет войск. Особенно велики потери среди офицерского состава дивизии.
Только необходимость и сознание долга поддерживает нас. Отчаяние придает нам несокрушимую силу. Как счастливы погибшие в Польше и во Франции - они верили в победу.
4.8.43 г.
До 1933 года Россия была второстепенной державой. И только в результате столкновения с нами она достигла своего современного величия и силы.
Если русским удастся нас выбросить из своей страны, а мы уже теперь занимаем, в сущности говоря, только ее окраины, то сила России еще возрастет. Мы сами дали ей возможность приобрести такое значение в Европе.
Если русские отразят это наступление, то никто не сможет с ними справиться в течение многих десятилетий. Если же счастье будет на нашей стороне, то мы укрепимся на обширных пространствах, расположенных между нашей границей и собственно русской территорией.
Но возникает вопрос, не могли ли бы мы получить их с помощью умелой политики более дешевой ценой, без войны и без этих колоссальных жертв. Во всяком случае, 22 июня 1941 года мы сделали Германию на десятилетия, если не на столетия неоплатным должником России.
Вечером большой налет русских бомбардировщиков. Опять сильная бомбардировка Гамбурга. Это уже слишком! Очевидно, 1943 год хочет стать самым черным годом во всей немецкой истории.
5.8.43 г.
Издалека снова слышна канонада. Кроме того, оживленнейшая деятельность русских самолетов. Надеюсь, противник не будет больше наступать. Мы слишком ослаблены. Вдобавок мрачные новости: сдали Орел.
Около двух лет тому назад я участвовал во взятии этого города. Я получил тогда Железный крест 2-й степени. Какая ирония, именно сегодня мне дали Железный крест 1-й степени.
Почти два года моя старая дивизия после отступления 1941-1942 гг. защищалась в этом городе. Оставление или, вернее говоря, сдача его является для нас тяжелым ударом. Число поражений все растет, а выхода не видно.
8.8.43 г.
Беспрерывно воздушные налеты. Не решаешься высунуться из землянки. Сегодня я, несмотря на это, пошел купаться и провел в воде во время налета ужасных пол часа. Проходящие войска СС тоже сильно пострадали.
Преступная безответственность: никакого прикрытия, они движутся четвертый день без сопровождения зениток. Политическое и военное положение попрежнему очень печально. Как давно мы уже не слышали хороших известий.
После Орла сдали Белгород. К тому же снова ожесточенные сражения за Харьков. И на других участках восточного фронта опять вспыхнули бои. Потери русских, наверное, огромны, но и мы жестоко страдаем.
Но все это ничтожно по сравнению с тем, что происходит на родине. Я уже много недель не могу отделаться от мысли об этом. Гамбургу приходилось страдать больше всех. Видимо, такая же участь ждет Берлин, и мы не в состоянии ни спасти его, ни помочь.
Это невероятно угнетает всех нас, парализует всю нашу энергию. Германия, несмотря на наши успехи в обороне, находится в тяжелом состоянии.
Англичане и американцы уничтожили до сих пор в Германии и Италии больше произведений искусства и культуры, чем все, что оба эти народа, вместе взятые, произвели и когда-нибудь произведут в этой области.
18.8.43г.
Началось наступление у Изюма. В первые два дня русский даже добился некоторых успехов. На этот раз, говорят, пехота русских была значительно лучше.
Возникает большой и решающий вопрос: сознательно ли он придерживает свои лучшие силы для зимнего наступления или действительно они у него истомились и хороший материал попадается у него только в виде исключения? Но я боюсь, что от него можно ожидать всего на свете. В этом отношении мы не должны обольщать себя ложными надеждами.
Если бы только у нас была наша армия 1941 года! Битва в России приближалась бы теперь к концу. Если бы мы сумели продержаться всю зиму, то к весне у нас могли бы быть кое-какие перспективы. Все зависит от нашей выдержки и от родины.
23.8.43г.
Русский стал беспокойнее. Наш батальон снова участвует в ожесточеннейших оборонительных боях и несет большие потери.
Сегодня утром русские ликовали в своих окопах. При этом они размахивали красными флагами, так что мы решили, что они готовятся к атаке.
Но ничего не произошло. Оказывается, мы сдали Харьков. Еще один тяжелый удар. А бои на всех участках фронта продолжаются с неослабевающей силой. Солдаты даже говорят, что и Сталино будто бы оставлено. Атмосфера сгущается.
Кроме того, бомбардировки Берлина придавили всех. Элизабет и я можем легко оказаться нищими после этой войны. К тому же мы привязаны к вещам.
Может быть, я слишком пессимистически настроен? Если бы можно было хоть чем-нибудь помочь или хоть что-нибудь изменить! Страдания достигают необычайных размеров, а правительство вынуждено взирать на это в бездействии. Вот Германия после десяти лет национал-социалистского строя и после четырех лет войны! Право, мы хотели другого.
25-26.8.43 г.
Опять сильная стрельба. Русский снова работает с фосфором. Впервые за долгое время оживилась и наша артиллерия. Так как за последние дни много частей выбыло, наша артиллерия усиленной стрельбой старается, видимо, создать впечатление плотного фронта.
Удивительно, что в то время как на севере и на юге от нас все пылает и грохочет, как раз на нашем участке фронта относительно спокойно.
Для того чтобы убить время, я продолжаю писать. Но только ли потому я это делаю? По правде говоря, это уже давно стало для меня приятным ежедневным занятием. У меня никого нет, с кем бы я мог поделиться своими мнениями и своими заботами. Многие, даже умные люди считают малейший намек на подобные мысли чем-то опасным, чуть ли не государственным преступлением.
1.9. 1943.
Четыре года тому назад началась эта драма. Она становится трагедией. Меня поставили во главе полкового обоза: 100 человек и 180 лошадей, я нахожусь в 30 км от фронта.
4.9.43г.
Дни здесь, в тыловом районе, проходят быстро. Много работы и беспокойства. Я должен был руководить размещением, снабжением и распределением, создавать комендатуры, устраивать охоты на партизан, переехать из Рыжова в Червонный Шпиль и по-новому организовать местную оборону.
После Орла и Харькова сдали Таганрог. В Сталино-Славянске идет подготовка к эвакуации, даже Полтава, говорят, находится под угрозой. Снова бомбили Берлин. Да будет судьба милостлива к нам.
На нашем участке продолжается перемещение в тыл всех подразделений, не принимающих участие в боях, и эвакуация гражданского населения. Хотя фронт еще держится, но все принимает характер бегства.
Действительно необходимые предупредительные меры проводятся слишком поспешно. Сельскохозяйственные руководители должны сдавать инвентарь до того, как кончат жатву и молотьбу.
Таким образом, немного получит Германия. Дороги кишат беженцами, со всем их скарбом и семейством. Удобное время для партизан и бродяг.
Немцев, проживающих в Рыжове и расположенных вокруг него местах, мы подвезли к железной дороге и переправили на ту сторону Днепра. По этому случаю я побывал в Беспализеве, где видел потрясающие картины.
5.9.43 г.
Из этой борьбы против русской земли и русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносит плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушения и смерть!
Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днем становится мне все милее. И коммунистическая идея не утратила еще окончательно своей притягательной силы, это я замечаю время от времени у отдельных солдат и ежедневно у русских. Это - месть пространства, которой я ожидал с самого начала войны.
Печальные известия учащаются. Мы сдали Славянск. За ним последуют Сталино и Горловка. Очевидно, мы потеряем всю Восточную Украину с Донбассом.
Неужели мы собираемся отдать обратно всю завоеванную нами территорию в России? Есть ли в этом необходимость? Не лучше ли бы было предложить ее без борьбы Сталину в качестве платы за мир?
По селу разносятся протяжные жалобные крики. И здесь производится эвакуация населения. Взять с собой они могут очень немного. Какая жалость, что на полях остается неубранный хлеб!
Страдания гражданского населения очень велики. Далеко вокруг слышны стоны женщин и плач детей. Они плачут и одновременно поют монотонно жалобные песни.
Немцы, слушая эти жалобы, думают о Германии, у которой еще более тяжелые переживания. Сколько там разрушено ценного. Мои мысли с тревогой все возвращаются к нашей берлинской квартире. Ведь у нас было столько прекрасных вещей, картин, мебели, книг." - из дневника гауптмана 257-й пехотной дивизии К.Бранда.
Как всегда после больших переживаний, у меня наступает нечто вроде похмелья. Я думаю о наших громадных потерях, о множестве убитых из нашего батальона, которых мы в большинстве случаев не могли даже похоронить.
С ужасом я только в последний день вспомнил, что ни одного из них мы не проводили добрым словом или молитвой. Мы не в состоянии больше установить, где лежит каждый из них, потому что часто мы не могли даже взять у них ни солдатской книжки, ни опознавательного знака, У нас не было даже воды, чтобы смыть с себя трупный яд.
А мучения раненых! Но нашей первой обязанностью было сражаться и отражать атаки русских. Русского тоже сильно потрепали. Но он в состоянии сейчас выставить огромное количество техники.
Если бы наша собственная армия не растаяла бы так страшно за две зимы. Сколько бессмысленных жертв! Сейчас как раз наступило время, когда можно было бы закончить восточный поход, но теперь у нас для этого нет войск. Особенно велики потери среди офицерского состава дивизии.
Только необходимость и сознание долга поддерживает нас. Отчаяние придает нам несокрушимую силу. Как счастливы погибшие в Польше и во Франции - они верили в победу.
4.8.43 г.
До 1933 года Россия была второстепенной державой. И только в результате столкновения с нами она достигла своего современного величия и силы.
Если русским удастся нас выбросить из своей страны, а мы уже теперь занимаем, в сущности говоря, только ее окраины, то сила России еще возрастет. Мы сами дали ей возможность приобрести такое значение в Европе.
Если русские отразят это наступление, то никто не сможет с ними справиться в течение многих десятилетий. Если же счастье будет на нашей стороне, то мы укрепимся на обширных пространствах, расположенных между нашей границей и собственно русской территорией.
Но возникает вопрос, не могли ли бы мы получить их с помощью умелой политики более дешевой ценой, без войны и без этих колоссальных жертв. Во всяком случае, 22 июня 1941 года мы сделали Германию на десятилетия, если не на столетия неоплатным должником России.
Вечером большой налет русских бомбардировщиков. Опять сильная бомбардировка Гамбурга. Это уже слишком! Очевидно, 1943 год хочет стать самым черным годом во всей немецкой истории.
5.8.43 г.
Издалека снова слышна канонада. Кроме того, оживленнейшая деятельность русских самолетов. Надеюсь, противник не будет больше наступать. Мы слишком ослаблены. Вдобавок мрачные новости: сдали Орел.
Около двух лет тому назад я участвовал во взятии этого города. Я получил тогда Железный крест 2-й степени. Какая ирония, именно сегодня мне дали Железный крест 1-й степени.
Почти два года моя старая дивизия после отступления 1941-1942 гг. защищалась в этом городе. Оставление или, вернее говоря, сдача его является для нас тяжелым ударом. Число поражений все растет, а выхода не видно.
8.8.43 г.
Беспрерывно воздушные налеты. Не решаешься высунуться из землянки. Сегодня я, несмотря на это, пошел купаться и провел в воде во время налета ужасных пол часа. Проходящие войска СС тоже сильно пострадали.
Преступная безответственность: никакого прикрытия, они движутся четвертый день без сопровождения зениток. Политическое и военное положение попрежнему очень печально. Как давно мы уже не слышали хороших известий.
После Орла сдали Белгород. К тому же снова ожесточенные сражения за Харьков. И на других участках восточного фронта опять вспыхнули бои. Потери русских, наверное, огромны, но и мы жестоко страдаем.
Но все это ничтожно по сравнению с тем, что происходит на родине. Я уже много недель не могу отделаться от мысли об этом. Гамбургу приходилось страдать больше всех. Видимо, такая же участь ждет Берлин, и мы не в состоянии ни спасти его, ни помочь.
Это невероятно угнетает всех нас, парализует всю нашу энергию. Германия, несмотря на наши успехи в обороне, находится в тяжелом состоянии.
Англичане и американцы уничтожили до сих пор в Германии и Италии больше произведений искусства и культуры, чем все, что оба эти народа, вместе взятые, произвели и когда-нибудь произведут в этой области.
18.8.43г.
Началось наступление у Изюма. В первые два дня русский даже добился некоторых успехов. На этот раз, говорят, пехота русских была значительно лучше.
Возникает большой и решающий вопрос: сознательно ли он придерживает свои лучшие силы для зимнего наступления или действительно они у него истомились и хороший материал попадается у него только в виде исключения? Но я боюсь, что от него можно ожидать всего на свете. В этом отношении мы не должны обольщать себя ложными надеждами.
Если бы только у нас была наша армия 1941 года! Битва в России приближалась бы теперь к концу. Если бы мы сумели продержаться всю зиму, то к весне у нас могли бы быть кое-какие перспективы. Все зависит от нашей выдержки и от родины.
23.8.43г.
Русский стал беспокойнее. Наш батальон снова участвует в ожесточеннейших оборонительных боях и несет большие потери.
Сегодня утром русские ликовали в своих окопах. При этом они размахивали красными флагами, так что мы решили, что они готовятся к атаке.
Но ничего не произошло. Оказывается, мы сдали Харьков. Еще один тяжелый удар. А бои на всех участках фронта продолжаются с неослабевающей силой. Солдаты даже говорят, что и Сталино будто бы оставлено. Атмосфера сгущается.
Кроме того, бомбардировки Берлина придавили всех. Элизабет и я можем легко оказаться нищими после этой войны. К тому же мы привязаны к вещам.
Может быть, я слишком пессимистически настроен? Если бы можно было хоть чем-нибудь помочь или хоть что-нибудь изменить! Страдания достигают необычайных размеров, а правительство вынуждено взирать на это в бездействии. Вот Германия после десяти лет национал-социалистского строя и после четырех лет войны! Право, мы хотели другого.
25-26.8.43 г.
Опять сильная стрельба. Русский снова работает с фосфором. Впервые за долгое время оживилась и наша артиллерия. Так как за последние дни много частей выбыло, наша артиллерия усиленной стрельбой старается, видимо, создать впечатление плотного фронта.
Удивительно, что в то время как на севере и на юге от нас все пылает и грохочет, как раз на нашем участке фронта относительно спокойно.
Для того чтобы убить время, я продолжаю писать. Но только ли потому я это делаю? По правде говоря, это уже давно стало для меня приятным ежедневным занятием. У меня никого нет, с кем бы я мог поделиться своими мнениями и своими заботами. Многие, даже умные люди считают малейший намек на подобные мысли чем-то опасным, чуть ли не государственным преступлением.
1.9. 1943.
Четыре года тому назад началась эта драма. Она становится трагедией. Меня поставили во главе полкового обоза: 100 человек и 180 лошадей, я нахожусь в 30 км от фронта.
4.9.43г.
Дни здесь, в тыловом районе, проходят быстро. Много работы и беспокойства. Я должен был руководить размещением, снабжением и распределением, создавать комендатуры, устраивать охоты на партизан, переехать из Рыжова в Червонный Шпиль и по-новому организовать местную оборону.
После Орла и Харькова сдали Таганрог. В Сталино-Славянске идет подготовка к эвакуации, даже Полтава, говорят, находится под угрозой. Снова бомбили Берлин. Да будет судьба милостлива к нам.
На нашем участке продолжается перемещение в тыл всех подразделений, не принимающих участие в боях, и эвакуация гражданского населения. Хотя фронт еще держится, но все принимает характер бегства.
Действительно необходимые предупредительные меры проводятся слишком поспешно. Сельскохозяйственные руководители должны сдавать инвентарь до того, как кончат жатву и молотьбу.
Таким образом, немного получит Германия. Дороги кишат беженцами, со всем их скарбом и семейством. Удобное время для партизан и бродяг.
Немцев, проживающих в Рыжове и расположенных вокруг него местах, мы подвезли к железной дороге и переправили на ту сторону Днепра. По этому случаю я побывал в Беспализеве, где видел потрясающие картины.
5.9.43 г.
Из этой борьбы против русской земли и русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносит плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушения и смерть!
Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днем становится мне все милее. И коммунистическая идея не утратила еще окончательно своей притягательной силы, это я замечаю время от времени у отдельных солдат и ежедневно у русских. Это - месть пространства, которой я ожидал с самого начала войны.
Печальные известия учащаются. Мы сдали Славянск. За ним последуют Сталино и Горловка. Очевидно, мы потеряем всю Восточную Украину с Донбассом.
Неужели мы собираемся отдать обратно всю завоеванную нами территорию в России? Есть ли в этом необходимость? Не лучше ли бы было предложить ее без борьбы Сталину в качестве платы за мир?
По селу разносятся протяжные жалобные крики. И здесь производится эвакуация населения. Взять с собой они могут очень немного. Какая жалость, что на полях остается неубранный хлеб!
Страдания гражданского населения очень велики. Далеко вокруг слышны стоны женщин и плач детей. Они плачут и одновременно поют монотонно жалобные песни.
Немцы, слушая эти жалобы, думают о Германии, у которой еще более тяжелые переживания. Сколько там разрушено ценного. Мои мысли с тревогой все возвращаются к нашей берлинской квартире. Ведь у нас было столько прекрасных вещей, картин, мебели, книг." - из дневника гауптмана 257-й пехотной дивизии К.Бранда.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]