Как от турков туретчину освобождали... Так и надо унтер, "Братушки".
---
"Братушки, тука турка има" Мы турок резали, кололи штыками. Много легло их здесь, много...на нож...
"6-го Декабря в день Николы Угодника Божия мы ночевали при небольшой деревушке, домов мало, только хватило для одних офицеров, а мы, солдатня, уже кто, где попало, там и заночевали.
Мы собрались себе - человек 6-ть нас, раскинули себе палатку под деревом воловского ореха около плетня, достали соломы, кукурузы и так горевали целую ночь; на утро мы пошли далее. Начальство опросило, нет ли мороженых, оказалось, что нет, а в других ротах оказалось много.
Дошли до города Архани и, пройдя верст 7, остановились, потому что нам предстояло идти вправо, прямо на горы, но на горы лошадь уже орудие вести не может, а надо нам уже впрягаться.
Мы, подойдя к уступу горы, отдохнули, подвезли наши пушки, мы их зацепили канатами и тронулись вверх на горы, а - ветер, метель, мороз, но в движении все это ничего - пока тащили орудие, обыкновенно каждый был в движении, каждый работал, слушал команды: "раз - два - три - бери!", и каждый тянул и нагревался.
Когда же поднялись на самый наверх, воздух там был совсем редкий, снегу навеяло более аршина. И застала нас ночь, надо ночевать, ветер, мороз, снег глубокий. Как ночевать? Все на нас мокрое - а надо ночевать.
Стали мы снег разгребать, деревьев здесь много - стали сучья ломать, да рубить, да огонь раскладывать, да греться. А спать уже нельзя, потому - не успеешь глаза свести, как мороз уже пробирает до самых костей. Что делать? Опять - к огню греться, а ночь велика.
Но, слава Богу, ночь прошла, стало белеть на востоке, надо браться опять за пушки. Дело наше пошло уже вниз, думали, что будет лучше, а вышло хуже: мороз на утро гораздо посильнел, тронем орудие вниз, а сверху держим за канат, но, снег мороз - ноги наши скользаются, орудие нас и потащит вниз; мы дернем, держим, потом попадаем все и на задницах, держась за канат, вслед за орудией поехали, как дети об Масленице катаются с гор.
Берет и смех, и грех, пока орудие где-нибудь не вцепится в куст; опять поправимся и опять то же. И так мы полтора дня спускались. Но, слава Богу, слезли. Одной орудии колесо подбили, а другой мушку сбили и одного солдатика придавили ладно колесом - переехало с горы.
И так мы проболтались в горах по 19-е, пока узнали, где неприятель, как его обойти. Наконец 19-го мы обошли его с тылу, и пошло дело, пошло. Пальба с обеих сторон - до вечера была перестрелка - но, слава Богу, для нас без урона.
Вечером стали на позиции, разложили огни, и Турки тоже разложили огонь, на утро мы смотрим, а их уже и след простыл. Они еще с вечера удрали, потому горы им знакомы, так они ночью обошли нас и опять выбрались на шоссе.
И махнули мы следом за ними и мы тоже его следом выбрались на дорогу. Тут под одной горой он поломал свои Зарядные Ящики, поразбрасывал порох - аж, снег сделался черный, побросал тысячи патронов, слабые и раненые турки валялись там и сям.
Наконец 21-го Декабря мы дошли до деревни Турецкие Комарцы. Здесь он ночевал, здесь остались все его слабые около огня. И откуда ни возьмись два Болгарина сейчас к нам подбежали: "Братушки, тука турка има". Мы заняли верх гор и стали тоже угощать ружейным огнем их, в свою очередь.
Братушко, который вел нас, подхватил ружье (от убитых достал, тоже и патронов сел за камнем) и, не целясь, верно, патронов 50-ть выпустил, все валит и валит, да еще и повторяет: "Во як, Братушко".
Вечереет, огонь слабеет, наконец, совсем затих, Турки разложили огни сквозь по линии цепи; мы на ночь пошли в деревушку, узнавши, что Турок разложил огни и сам ушел далее, здесь мы отдохнули.
22-го и 23-го убрали убитых, 24-го Нашему Батальону выпало идти в дежурную часть, т. е. в авангард. Мы отправились верст за 8-мь. Но, дойдя до места цепи (кавалерия занимала), мы узнали, что Турок оставил деревушку и отступил.
Мы поспешили занять деревушку, выставили свою цепь за деревушкой, в этаком положении и ночевали. Деревушка оказалась совершенно пустою. Мы с рассветом сменились с цепи и пошли в деревушку на отдых, а мороз был в эту ночь на славу, как и у нас бывает под Рождество.
25-е День Рождества Христова мы в этой деревушке праздновали. Оказалось, здесь довольно свиней, и на нашу долю попало 6-ть штук и одна корова. Слава Богу, мяса вволю, да и запасы уже все вышли, Патроны и Сухари. Мы получили сухари и двинулись дальше по Балканам, но Турка уже не нагнали, а все шли по его следу.
31-го нам пришлось ночевать в одном Большом Селе, но я упомнил его записать. Здесь нас встретили с хлебом - солью. Болгары и Священник поотвели нам дома и, даже свои Кишты, т. е. Хаты.
Мы, конечно, вздумали, как у нас встречают сегодня Новый Год, некоторые унтер-офицеры сложились, послали Братушку хозяина за вином, он нам принес две огромные бутыли и угощал нас своим табаком, а на утро он нас поздравил с Василием, т. е. с Новым Годом.
1878 года 1-го Января мы опять пошли далее, шли 1-е и 2-е без приключения, наконец, 3-го января утром двинулись к Филиппополю, часов в 10-ть подошли под Город и стали верстах в 3-х от Города.
Господа все съехались на одном пригорку для совещания, в это время с противоположной стороны реки Марицы подъезжает Черкес и кричит: "Я русский", наконец схватывает с плеча винтовку и вмиг сделал выстрел прямо в офицеров, пуля прошла над головами.
В это время генерал Гурко сказал казакам: "Ну, робята, задай ему". Они - с лошадей долой, и ну, палить в него, а он как прилег на лошади и, как заяц, полетел, так и ушел.
В это время на нас обратили внимание с Филиппополя и стали по нам посылать встречные снаряды, но они все шли через нас и лопались в стороне, взрывая землю клочьями.
Мы двинулись прямо на Филиппополь, а Турок выставил свои орудия по ту сторону реки Марицы и валит на нас из пушек. Мы рассыпали цепь, с этого бока обстреливать их Артиллерию, и остальные части поротно развернутым фронтом флангами к выстрелам пошли прямо в город.
Но он, противник, как ни старался, все делал промахи, потому рота от роты шли большими интервалами, шагов на 20-ть. И было так, что вот она (бомба?) шагов на 5-ть перед нами летит или сзади нас, а то ветром обдаст, а все Бог крыл нас.
Но дошли мы до первых домишков, вздохнули легче, здесь уже он, что пустит на нас, то только черепица шумит по крышам, здесь уже мы от домика к домику перебегая, стали палить в Турок - они на том Боку р. Марицы, а мы - на этом.
Мост же они разломали, чтобы мы не могли их пугнуть; и так была у нас перестрелка до вечера. Вечером наш полк пошел в обход, чтобы зайти в тыл с другого Боку города.
Ночью мы шли около одной мельницы, она была полна рису драного и недраного. Мы обыкновенно, каждый себе фунта 3-4 высыпал в сумку про запас. Мост в городе через р. Марицу был разобран и сожжен.
К утру 4-го января мы подошли к реке Марице. Подъехала наша Кавалерия, нашли брод, где было Аршина полтора, стали нас перевозить верхом на лошадях. Когда мы уже переехали, нас двинули прямо на Город.
Но вдруг казак является к нам, что город уже чист, Турок ушел, и, действительно, мы увидели длинную полосу отступавших, тянувшуюся вдоль гор.
Мы сейчас - песенников вперед, музыкантов тоже и пошли через город. Греки, Болгары с Окошек, с Балконов и с Гор (в городе большие возвышения с постройками) машут нам белыми платочками.
Некоторые Греки и Болгары забегали наперед, здоровались с нами, давая руку: "Здоров, Братушко!" Мы, как были уже на противоположном Берегу реки Марицы, то нас прямо и отправили через Филиппополь в местечко, так называемое, Станимак, верст за 8-мь.
Мы просто и пошли нашего полка 3 батальона и Литовского полка 3. Едва мы прошли версты 4-е (еще скажу, что мы шли без полкового командира - он еще из Турецких Комарцев ушел по случаю болезни 22-го декабря, и нами командовал подполковник Авенариус), да пройдя версты 4-е вдруг с правой стороны (в это время уже вечерело), выстрел орудийный из деревушки - еще - еще - и еще, вот и пошло писать.
Оно совсем уже вечереет, нас - сейчас же в атаку, рассыпали цепь, остальные части сомкнутыми колоннами двинулись вслед, а он все сыплет и сыплет беспрестанно, а нам приказано, чтобы идти без выстрела тихо и, когда близко подойдешь, то вдруг броситься на "Ура!"
А того себе не вообразили, что здесь Армия Сулейманова в 20 тысяч, а нас всего 6-ть батальонов, потому, по одному батальону нас осталось в Филипопполе - это около 4-х тысяч 500 человек.
Здесь наши немного погорячились, не дойдя еще 150 шагов, наши Стрелки крикнули "Ура!" и бросились бегом, и остальные все части бросились бегом с криком "Ура!".
Но пока добегли мы до места свалки, то совершенно рты разинули: едва схватываешь дух, а он тут нам сыплет просто в упор ружейным огнем, ну и много он тут нас перегадил. Наконец, мы его хватили на "Ура!" штыками, он тут поддался, и пошла резня, смешались все в одну массу, пока это они, видя свою невстойку, дали драло в горы.
Мы турок резали, кололи штыками. Много легло их здесь, много и наших тоже погадили. Артиллерию мы его здесь всю отбили: 18-ть пушек и обоз, а он ушел в горы, наскоро полы поднявши, наконец, ему, верно, донесли, что нас немного, или он сам догадался.
Наконец, они остались еще в домишках, в двух хатах, да в окошки на нас и валят. Что нам делать? "Давай, ребята, зажгем хаты", зажгли, тогда они уже вылезают, думают, что мы будем их в плен брать. На черта вы нам, коли их! Тут мы их и, ну, подсоблять штыком и всех кончили. Даже раненых, обгоревших.
Вдруг слышим, атаку Турок играет. Во, робята, что тут делать? У нас оказался ободряющий начальник, Капитан Альтан. Он встал, этак, около нас в садике и говорит громким голосом:
"Ребяты! Главное не робейте. Занимайте канавы (здесь все огороды и сады огорожены рвами, верх же выложен виноградною лозою) и приготовьтесь, заряди ружья и напускай его поближе, шагов, эдак, на 30-ть, а потом и лупнем его хорошенько, одним словом, не робейте".
Мы так и сделали. Вот он и двинется на нас, как туча, а мы все лежим, не дышим, рожок их играет "ти-ти-ти-ти", а потом они уже все как заорут: "Алла! Алла!"
И, как стена двинется уже перед нами, мы сразу и открыли по ним первый залп, а потом уже учащенную стрельбу. Что же, они только зарюли и - обратно в горы, а мы - им в след. Но он этим не удовольствовался, еще делал две Атаки, но все с большим уроном отступал.
Мы ждали помощи и посылали казака с донесением. Но наши ночью не вышли с Филипопполя, что нам остается делать? Уже скоро - свет, орудия, которые заклепали, у которых повыкидывали затворы в снег, потом видим: дело плохо.
Мы подобрали раненых, а, чтобы не могли донести, что нас мало, собрали по деревушке всех Жителей (мужчин не оказалось, а все женщины), посадили их около огня и приказываем им сидеть смирно.
5-е Января мы, опять отдохнувши, двинулись на него, а он и занял и опять ту деревушку и другую, около нее. Мы уже всею силою двинулись на него и окончательно смяли его и обратили в бегство, да и мы уже опешили, Патронов нет, да и Сухарей тоже.
6-го Богоявление, т. е. Крещение, мы пошли дальше в предположенное место, в Станимак. Здесь мы уже отдыхали 3 дня и пожили хорошо. Турки только что вышли, Болгары еще не успели расхватить, то все досталось в нашу пользу: водка, вино, много меду, скот, который остался - все пошло в наше брюхо, а хлеба нет, то нам уже Болгары спекли - фунта по 2 досталось на человека пресняков.
Еще я запомнил: когда в день Крещенья мы подходили под это местечко, здесь вышли Болгары со священниками, с Крестами и Хоругвями, крестились, кланялись в пояс до земли и целовали руки.
Так это было трогательно, невольно слеза прошибает. В церквах колоколы звонят, и из нас каждый перекрестился, что за 5-ть месяцев, слава Богу, звон церковный услыхали. И в эту же ночь нашей роте пришлось быть в сторожевой линии.
Мы, обыкновенно, цепь выставили, а остальная часть - сзади, в крайнем дворике расположилась, наши ребята, тут живо мотнулись туда-сюда, в погреб: "Ей, робята, вино - цельный бочонок, тащи его сюда".
Вытащили его вон, попробовали - хорошо! "Ну, робяты, - приказал ротный командир, - пейте, согревайтесь, но, чтобы не было пьяных".
Мы его и потягивали всю ночь, так, к свету и кончили. Но что, он ведер 8 или 10, а нас около 200 человек. Сразу, если по сотке, то надо два ведра, а это ночь, да что оно - квасок." - из воспоминаний Никиты Ефремова, унтер-офицера Кексгольмского гренадерского, императора Австрийского полку.
"6-го Декабря в день Николы Угодника Божия мы ночевали при небольшой деревушке, домов мало, только хватило для одних офицеров, а мы, солдатня, уже кто, где попало, там и заночевали.
Мы собрались себе - человек 6-ть нас, раскинули себе палатку под деревом воловского ореха около плетня, достали соломы, кукурузы и так горевали целую ночь; на утро мы пошли далее. Начальство опросило, нет ли мороженых, оказалось, что нет, а в других ротах оказалось много.
Дошли до города Архани и, пройдя верст 7, остановились, потому что нам предстояло идти вправо, прямо на горы, но на горы лошадь уже орудие вести не может, а надо нам уже впрягаться.
Мы, подойдя к уступу горы, отдохнули, подвезли наши пушки, мы их зацепили канатами и тронулись вверх на горы, а - ветер, метель, мороз, но в движении все это ничего - пока тащили орудие, обыкновенно каждый был в движении, каждый работал, слушал команды: "раз - два - три - бери!", и каждый тянул и нагревался.
Когда же поднялись на самый наверх, воздух там был совсем редкий, снегу навеяло более аршина. И застала нас ночь, надо ночевать, ветер, мороз, снег глубокий. Как ночевать? Все на нас мокрое - а надо ночевать.
Стали мы снег разгребать, деревьев здесь много - стали сучья ломать, да рубить, да огонь раскладывать, да греться. А спать уже нельзя, потому - не успеешь глаза свести, как мороз уже пробирает до самых костей. Что делать? Опять - к огню греться, а ночь велика.
Но, слава Богу, ночь прошла, стало белеть на востоке, надо браться опять за пушки. Дело наше пошло уже вниз, думали, что будет лучше, а вышло хуже: мороз на утро гораздо посильнел, тронем орудие вниз, а сверху держим за канат, но, снег мороз - ноги наши скользаются, орудие нас и потащит вниз; мы дернем, держим, потом попадаем все и на задницах, держась за канат, вслед за орудией поехали, как дети об Масленице катаются с гор.
Берет и смех, и грех, пока орудие где-нибудь не вцепится в куст; опять поправимся и опять то же. И так мы полтора дня спускались. Но, слава Богу, слезли. Одной орудии колесо подбили, а другой мушку сбили и одного солдатика придавили ладно колесом - переехало с горы.
И так мы проболтались в горах по 19-е, пока узнали, где неприятель, как его обойти. Наконец 19-го мы обошли его с тылу, и пошло дело, пошло. Пальба с обеих сторон - до вечера была перестрелка - но, слава Богу, для нас без урона.
Вечером стали на позиции, разложили огни, и Турки тоже разложили огонь, на утро мы смотрим, а их уже и след простыл. Они еще с вечера удрали, потому горы им знакомы, так они ночью обошли нас и опять выбрались на шоссе.
И махнули мы следом за ними и мы тоже его следом выбрались на дорогу. Тут под одной горой он поломал свои Зарядные Ящики, поразбрасывал порох - аж, снег сделался черный, побросал тысячи патронов, слабые и раненые турки валялись там и сям.
Наконец 21-го Декабря мы дошли до деревни Турецкие Комарцы. Здесь он ночевал, здесь остались все его слабые около огня. И откуда ни возьмись два Болгарина сейчас к нам подбежали: "Братушки, тука турка има". Мы заняли верх гор и стали тоже угощать ружейным огнем их, в свою очередь.
Братушко, который вел нас, подхватил ружье (от убитых достал, тоже и патронов сел за камнем) и, не целясь, верно, патронов 50-ть выпустил, все валит и валит, да еще и повторяет: "Во як, Братушко".
Вечереет, огонь слабеет, наконец, совсем затих, Турки разложили огни сквозь по линии цепи; мы на ночь пошли в деревушку, узнавши, что Турок разложил огни и сам ушел далее, здесь мы отдохнули.
22-го и 23-го убрали убитых, 24-го Нашему Батальону выпало идти в дежурную часть, т. е. в авангард. Мы отправились верст за 8-мь. Но, дойдя до места цепи (кавалерия занимала), мы узнали, что Турок оставил деревушку и отступил.
Мы поспешили занять деревушку, выставили свою цепь за деревушкой, в этаком положении и ночевали. Деревушка оказалась совершенно пустою. Мы с рассветом сменились с цепи и пошли в деревушку на отдых, а мороз был в эту ночь на славу, как и у нас бывает под Рождество.
25-е День Рождества Христова мы в этой деревушке праздновали. Оказалось, здесь довольно свиней, и на нашу долю попало 6-ть штук и одна корова. Слава Богу, мяса вволю, да и запасы уже все вышли, Патроны и Сухари. Мы получили сухари и двинулись дальше по Балканам, но Турка уже не нагнали, а все шли по его следу.
31-го нам пришлось ночевать в одном Большом Селе, но я упомнил его записать. Здесь нас встретили с хлебом - солью. Болгары и Священник поотвели нам дома и, даже свои Кишты, т. е. Хаты.
Мы, конечно, вздумали, как у нас встречают сегодня Новый Год, некоторые унтер-офицеры сложились, послали Братушку хозяина за вином, он нам принес две огромные бутыли и угощал нас своим табаком, а на утро он нас поздравил с Василием, т. е. с Новым Годом.
1878 года 1-го Января мы опять пошли далее, шли 1-е и 2-е без приключения, наконец, 3-го января утром двинулись к Филиппополю, часов в 10-ть подошли под Город и стали верстах в 3-х от Города.
Господа все съехались на одном пригорку для совещания, в это время с противоположной стороны реки Марицы подъезжает Черкес и кричит: "Я русский", наконец схватывает с плеча винтовку и вмиг сделал выстрел прямо в офицеров, пуля прошла над головами.
В это время генерал Гурко сказал казакам: "Ну, робята, задай ему". Они - с лошадей долой, и ну, палить в него, а он как прилег на лошади и, как заяц, полетел, так и ушел.
В это время на нас обратили внимание с Филиппополя и стали по нам посылать встречные снаряды, но они все шли через нас и лопались в стороне, взрывая землю клочьями.
Мы двинулись прямо на Филиппополь, а Турок выставил свои орудия по ту сторону реки Марицы и валит на нас из пушек. Мы рассыпали цепь, с этого бока обстреливать их Артиллерию, и остальные части поротно развернутым фронтом флангами к выстрелам пошли прямо в город.
Но он, противник, как ни старался, все делал промахи, потому рота от роты шли большими интервалами, шагов на 20-ть. И было так, что вот она (бомба?) шагов на 5-ть перед нами летит или сзади нас, а то ветром обдаст, а все Бог крыл нас.
Но дошли мы до первых домишков, вздохнули легче, здесь уже он, что пустит на нас, то только черепица шумит по крышам, здесь уже мы от домика к домику перебегая, стали палить в Турок - они на том Боку р. Марицы, а мы - на этом.
Мост же они разломали, чтобы мы не могли их пугнуть; и так была у нас перестрелка до вечера. Вечером наш полк пошел в обход, чтобы зайти в тыл с другого Боку города.
Ночью мы шли около одной мельницы, она была полна рису драного и недраного. Мы обыкновенно, каждый себе фунта 3-4 высыпал в сумку про запас. Мост в городе через р. Марицу был разобран и сожжен.
К утру 4-го января мы подошли к реке Марице. Подъехала наша Кавалерия, нашли брод, где было Аршина полтора, стали нас перевозить верхом на лошадях. Когда мы уже переехали, нас двинули прямо на Город.
Но вдруг казак является к нам, что город уже чист, Турок ушел, и, действительно, мы увидели длинную полосу отступавших, тянувшуюся вдоль гор.
Мы сейчас - песенников вперед, музыкантов тоже и пошли через город. Греки, Болгары с Окошек, с Балконов и с Гор (в городе большие возвышения с постройками) машут нам белыми платочками.
Некоторые Греки и Болгары забегали наперед, здоровались с нами, давая руку: "Здоров, Братушко!" Мы, как были уже на противоположном Берегу реки Марицы, то нас прямо и отправили через Филиппополь в местечко, так называемое, Станимак, верст за 8-мь.
Мы просто и пошли нашего полка 3 батальона и Литовского полка 3. Едва мы прошли версты 4-е (еще скажу, что мы шли без полкового командира - он еще из Турецких Комарцев ушел по случаю болезни 22-го декабря, и нами командовал подполковник Авенариус), да пройдя версты 4-е вдруг с правой стороны (в это время уже вечерело), выстрел орудийный из деревушки - еще - еще - и еще, вот и пошло писать.
Оно совсем уже вечереет, нас - сейчас же в атаку, рассыпали цепь, остальные части сомкнутыми колоннами двинулись вслед, а он все сыплет и сыплет беспрестанно, а нам приказано, чтобы идти без выстрела тихо и, когда близко подойдешь, то вдруг броситься на "Ура!"
А того себе не вообразили, что здесь Армия Сулейманова в 20 тысяч, а нас всего 6-ть батальонов, потому, по одному батальону нас осталось в Филипопполе - это около 4-х тысяч 500 человек.
Здесь наши немного погорячились, не дойдя еще 150 шагов, наши Стрелки крикнули "Ура!" и бросились бегом, и остальные все части бросились бегом с криком "Ура!".
Но пока добегли мы до места свалки, то совершенно рты разинули: едва схватываешь дух, а он тут нам сыплет просто в упор ружейным огнем, ну и много он тут нас перегадил. Наконец, мы его хватили на "Ура!" штыками, он тут поддался, и пошла резня, смешались все в одну массу, пока это они, видя свою невстойку, дали драло в горы.
Мы турок резали, кололи штыками. Много легло их здесь, много и наших тоже погадили. Артиллерию мы его здесь всю отбили: 18-ть пушек и обоз, а он ушел в горы, наскоро полы поднявши, наконец, ему, верно, донесли, что нас немного, или он сам догадался.
Наконец, они остались еще в домишках, в двух хатах, да в окошки на нас и валят. Что нам делать? "Давай, ребята, зажгем хаты", зажгли, тогда они уже вылезают, думают, что мы будем их в плен брать. На черта вы нам, коли их! Тут мы их и, ну, подсоблять штыком и всех кончили. Даже раненых, обгоревших.
Вдруг слышим, атаку Турок играет. Во, робята, что тут делать? У нас оказался ободряющий начальник, Капитан Альтан. Он встал, этак, около нас в садике и говорит громким голосом:
"Ребяты! Главное не робейте. Занимайте канавы (здесь все огороды и сады огорожены рвами, верх же выложен виноградною лозою) и приготовьтесь, заряди ружья и напускай его поближе, шагов, эдак, на 30-ть, а потом и лупнем его хорошенько, одним словом, не робейте".
Мы так и сделали. Вот он и двинется на нас, как туча, а мы все лежим, не дышим, рожок их играет "ти-ти-ти-ти", а потом они уже все как заорут: "Алла! Алла!"
И, как стена двинется уже перед нами, мы сразу и открыли по ним первый залп, а потом уже учащенную стрельбу. Что же, они только зарюли и - обратно в горы, а мы - им в след. Но он этим не удовольствовался, еще делал две Атаки, но все с большим уроном отступал.
Мы ждали помощи и посылали казака с донесением. Но наши ночью не вышли с Филипопполя, что нам остается делать? Уже скоро - свет, орудия, которые заклепали, у которых повыкидывали затворы в снег, потом видим: дело плохо.
Мы подобрали раненых, а, чтобы не могли донести, что нас мало, собрали по деревушке всех Жителей (мужчин не оказалось, а все женщины), посадили их около огня и приказываем им сидеть смирно.
5-е Января мы, опять отдохнувши, двинулись на него, а он и занял и опять ту деревушку и другую, около нее. Мы уже всею силою двинулись на него и окончательно смяли его и обратили в бегство, да и мы уже опешили, Патронов нет, да и Сухарей тоже.
6-го Богоявление, т. е. Крещение, мы пошли дальше в предположенное место, в Станимак. Здесь мы уже отдыхали 3 дня и пожили хорошо. Турки только что вышли, Болгары еще не успели расхватить, то все досталось в нашу пользу: водка, вино, много меду, скот, который остался - все пошло в наше брюхо, а хлеба нет, то нам уже Болгары спекли - фунта по 2 досталось на человека пресняков.
Еще я запомнил: когда в день Крещенья мы подходили под это местечко, здесь вышли Болгары со священниками, с Крестами и Хоругвями, крестились, кланялись в пояс до земли и целовали руки.
Так это было трогательно, невольно слеза прошибает. В церквах колоколы звонят, и из нас каждый перекрестился, что за 5-ть месяцев, слава Богу, звон церковный услыхали. И в эту же ночь нашей роте пришлось быть в сторожевой линии.
Мы, обыкновенно, цепь выставили, а остальная часть - сзади, в крайнем дворике расположилась, наши ребята, тут живо мотнулись туда-сюда, в погреб: "Ей, робята, вино - цельный бочонок, тащи его сюда".
Вытащили его вон, попробовали - хорошо! "Ну, робяты, - приказал ротный командир, - пейте, согревайтесь, но, чтобы не было пьяных".
Мы его и потягивали всю ночь, так, к свету и кончили. Но что, он ведер 8 или 10, а нас около 200 человек. Сразу, если по сотке, то надо два ведра, а это ночь, да что оно - квасок." - из воспоминаний Никиты Ефремова, унтер-офицера Кексгольмского гренадерского, императора Австрийского полку.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]