Немецкий унтер и русская зима.
---
"18 ноября
Мы находимся в новом исходном районе в дер. Матвейцево, 20 км севернее Рузы, в 30 км от Истры. В концерте самодеятельности принимало участие 78 человек. "Веселая цыганская жизнь" (чрезвычайный доклад командира батареи и подобные шутки). Наши хозяева очень привыкли к нам, не хотят нас отпускать.
За три недели, которые мы прожили у них, установились замечательные отношения. Местность, на которой мы остановились, холмиста. На ней преобладает ель. Деревни зажиточны, дома художественны. После обеда сегодня командир батареи наградил меня Железным крестом 2-го класса.
У меня мелькнула мысль: "Ты пойдешь так же далеко, как и твой отец". Документ подписан генералом, командующим 40-го мот. корпуса. Я предполагаю, что эту награду дали мне за дни, проведенные на шоссе к Вязьме. Возможно, за артиллерийские измерения.
19 ноября
Занимаем огневую позицию у Лысково. Страшные холода. Пронизывающий ветер. В полдень не потеплело. Вдруг просвистел снаряд, который разорвался в дер. Слобода, недавно занятой нами. Ночь провели вместе с эсэсовцами в дзотах.
20 ноября
Утром разведывательная команда заняла новую позицию. У ручья мы провели линию охранения. Цель, обстреливаемая нами, располагалась на возвышенности. Наш огонь был очень эффективным. На поле остались убитые.
Напрасно мы заняли огневую позицию № 34 у имения Бородёнки. Цель была достигнута, кажется, без сопротивления. Хороший и одновременно плохой признак. Переночевали в имении.
21 ноября
Наконец я пришел "в память". Повод к тому был очень печальный: Курт Кюне - шеф-повар - убит осколком мины, Супп Тухе, Сонни-бой, тоже нет в живых. Что произошло со времени выступления из Бородёнок?
Уже 22 ноября идем дальше через бесконечный лес. Селения расположены большей частью в долинах. Мы, как разведывательная команда, едем впереди и видим, как СС пошли в наступление.
Противотанковые орудия, танки и пехота. Много молодых лиц, на которых не видно отпечатка происходящих событий, даже у командиров. Рассказывают различные небылицы. С огневой позиции № 87 у Троицы выпустили 36 выстрелов.
23 ноября
Днем заняли позицию у Веретенок. Наступление развивается дальше. Русские застигнуты врасплох, но они продолжают упорно стрелять своими ракетами. Невыносимый холод.
Вместо ног у людей какие-то ледяные глыбы, которые они попеременно бьют о землю. Я ловко устраиваюсь на командном пункте СС. Командир СС с восторгом рассказывает о Брюсселе, Париже, Бискайском заливе и прочих "рыболовных походах" по винным подвалам Франции. Я лег на печку и молниеносно погрузился в глубокий сон.
24 ноября
Как разведывательная команда идем впереди через лес до Горок. Заняли позицию на ферме. Маленькие, веселые домики тают на глазах, так как прожорливый огонь съедает один домик за другим. Ночь опять холодная. Утром, когда я размягчал молотком сапоги, они глухо звенели.
В течение дня дивизион переправился за реку, двинулся в направлении Глебово, но позиции не занимал. Несмотря на это мы все время стреляли. Кажется, СС возлагают на нас большое доверие и всякий раз требуют нашего действия, когда в какой-либо деревне противник оказывает сильное сопротивление.
От перегрева опять сгорела печь, что сократило нам ночной отдых. Поздно вечером узнали, что наша цель - Истра - взята. Что будет дальше?
27 ноября
Прошедшую неделю провели в земляном блиндаже. 27 ноября проехали через г. Истра, находящийся в 30 км от Москвы. Этот город представляет из себя прямоугольник, застроенный деревянными постройками. Единственное достопримечательство, заслуживающее внимания, - это монастырь, расположенный высоко над рекой.
Русские сосредоточили в нем крупнокалиберные орудия; мы находимся по ту сторону понтонного моста в состоянии боевой готовности. Каждый поспешно окапывается на песке.
Располагаемся в комфортабельной квартире портного. На стенах картины, написанные масляными красками, изображающие Альпы и русского пастуха, стоящего перед горящей хижиной.
Общее настроение определяется событием, происходящим за нашим домом. Эсэсовцы беспрерывно расстреливают одного пленного за другим. Отвратительное ремесло! С холодным спокойствием русские один за другим подходят к сараю, становятся к стене, как будто ничего особенного не происходит, и дают себя расстреливать.
Такого стального, преданного фатализма я еще никогда не видел! Только один из пленных что-то просит, но его не понимают и расстреливают.
28-30 ноября
Мы остаемся на позиции и, как всегда, стреляем на восток. Русский крупными силами бомбит Истру. Возникает много пожаров, продолжающихся до ночи. Артобстрел, навещение авиации и холод - вот вехи сегодняшнего дня.
Рано утром 29 ноября продолжаем марш до Павловского. Мы вместе с командиром первые занимаем позицию и оборудуем роскошный дот с печью. К сожалению, во второй половине дня снова смена позиций. Тащим батарею через овраг.
Мы беседуем с СС, которых должны отвести в тыл. Они не сомневаются в этом. 30 ноября заняли огневую позицию у Манихино, здесь нашли тоже прекрасный дот. В комнате страшная теснота.
1-3 декабря
Сегодня, как и в прошлом году, день памяти павших героев. Меня производят в унтер-офицеры. Ровно год тому назад меня произвели в ефрейторы. Искренне рад своему повышению, хотя к знакам различия отношусь равнодушно.
Ночью представился командиру батареи. Он был в хорошем настроении и напомнил мне, чтобы я копил средства для празднования этой даты в Германии.
Ледяной холод -23. Уже не ново. Привыкаешь ко всему! 2 и 3 декабря проводим на огневой позиции. Изредка стреляем. Очевидно, наступление развивается не особенно бурно. У меня такое чувство, как будто мы очень осторожно подкрадываемся к лакомому куску.
4 декабря
Переносим огневые позиции на несколько километров вперед; между Крюково и Ленино строим дот. Ничего существенного не произошло. Ночь страшно холодная; сильная стрельба. Беседую с помощником командира батареи (он помещик из Восточной Пруссии) о крестьянстве в частности и о сельском хозяйстве вообще.
5 декабря
Утро. Узнаю о ранении Рау, помощника командира батареи. Спустя некоторое время даем два полузалпа. Начинается день "отдыха" в дер. Крюково. Моемся, бреемся и убиваем маленьких животных.
Все удивляются, что несмотря на мороз (ночью было -32), боевые действия продолжаются. Вечером имели возможность видеть Рау. Он все еще лежит на командном пункте дивизиона. Жаль, что мне приходится расставаться с ним.
6 декабря
Целый день проводим на огневой позиции. Узнаю, что добродушный ездовой Рольте тяжело ранен. День у нас, во втором эшелоне, проходит вяло. Но впереди - настоящий ад. Русские наступают, не считаясь с потерями. Ночью наша артиллерия приостанавливает наступление противника. Огонь перемещен на деревню (Рождествено).
Из русского батальона в 400 человек могли выйти из-под огня 50 человек. За передней линией сопротивления весь склон покрыт бесчисленными дотами, блиндажами, рядами колючей проволоки и другими полевыми укреплениями.
Наше командование решило отойти к линии главного сопротивления. Говорят, что мы оставим даже Истру, которая находится в 10 км западнее от нас. Мы дали последний выстрел и пошли спать.
Рано утром 7 декабря нас разбудили обозники. Все рады, что предстоит так называемый "перенос огневых позиций назад". Интересен, между прочим, транспортный вопрос. Одна батарея второго дивизиона примерзла к месту, так что утром ни одно орудие невозможно было пустить в ход. Мы едем назад. Ночь проводим в Санниково.
8 декабря
В два часа ночи нас разбудили. В плохом настроении двинулись дальше. Сломался рычаг переключения передач. Пробуем действовать молотком и ключом.
Проезжаем несколько километров в направлении на Истру. Сломалась лебедка. Ни назад, ни вперед! Мы заговорили с саперами которые строили и подрывали мосты. Досада! Какой-то паршивый тягач с плохим водителем подвез нас за девять часов на 40 км.
На промежуточной остановке слушали радио: Япония объявила войну США, и ее авиация уже активно действует на Тихом океане. Два линейных корабля, авианосцы, 50 самолетов и т.д. показывают Рузвельту, что его страна поставлена на карту. Утром 9 декабря проследовали через Волоколамск в Большое Никольское, где обоз уже закрепил за нами квартиры.
10 декабря
Едем на окончательную квартиру в Нелидово. Ничего особенного она из себя не представляет.
11 декабря
В послеобеденное время слушали правительственную декларацию. Фюрер совместно с Италией и Японией объявил войну США. Большое впечатление произвели на меня, прежде всего, высказанная идея о совместной борьбе и историческое развитие этого факта.
Товарищи встретили эту речь единственным вопросом: "Насколько все из-за этого затянется?" И все-таки каждый понимает необходимость этого мероприятия.
17 декабря
Наши хозяева являются образцами гостеприимных людей. Они принесли воды, дрова, затопили печь, хотя мы и не требовали этого.
В служебное время мы рисовали карты и писали сочинения. 12 декабря устроили вечер самодеятельности. Собрали 500 марок в кассу батареи.
Результаты хорошие, не правда ли?
23 декабря
Нас, артиллеристов, послали в качестве пехоты на подкрепление дивизии СС "Райх". Обороняем Рузу. Были в Добвицкой, переехали в Иваново, которое бешено обстреливается противником.
Все время в ходу пароли. Фюрер взял на себя командование центральной армейской группировкой. Тобрук делает успешные вылазки. Геббельс попрошайничает: "Дайте зимние вещи". Но настроение наше все же сносное. Сойдет! Рождественский праздник встретили в доте! Никогда не забуду.
25 декабря
Наконец имею возможность написать. Незабываемое Рождество 1941 г. уже позади. Сочельник застал нас в доте, у костра: сыро, холодно, сидим скрючившись, кушать нечего. Нет ни хлеба, ни напитков, ни света, а есть только сознание того, что будет наступать русский.
Лейтенант Гойдель убит. Только принесенный мне милый пакетик "Неизвестному от неизвестной девушки" озаряет наши мрачные лица. Даю каждому по одной папиросе. Хороший запах одурманивает нас. Мы мурлычем старые песни "о мире на земле", который еще так далек.
Ранним утром декабря посылаю разведдозор к соседней роте. Ясное зимнее небо; стрельба. Лейтенант Ладендорф с пятью товарищами пал во время разведки. 12 человек ранено.
26 декабря
Перестраиваем дот, который слишком мал. Стащил печную трубу, при этом захватил русского, удивленно смотревшего на меня, и привел на командный пункт роты.
Самая страшная ночь была на 27-е. Я командую строительными работами, строим доты. Днем пробуем уснуть сидя. Ночью - патрулирование, проверка и пр. Ветер метет в потрескавшееся лицо острые как бритва снежные кристаллы. Ужасная зубная боль. В деревне ломаем сараи для постройки блиндажей. По глубокому снегу (достигает выше колен) тащим балки на расстояние 500 м в лес.
Ночь коротаем под артиллерийским и минометным огнем противника. Некоторые из моих ребят просто свалились в снег. Они, так же как и я, давно по-настоящему не спали ни одной минуты. Так проходит день за днем. Продолжаем строить доты. Мой левый глаз распух, но прекращать работу нельзя. Ее нужно закончить.
1942 г.
6 января
Снова пробую записать сразу за несколько дней. Новый год прошел спокойно. Получили плитку шоколада. Ночью, в 11 часов, русские открыли стрельбу, в 12 часов-- мы. Какая-то бессмыслица. Так мы вступили в новый год, совершенно не выпив ни капли водки. Памятное событие!
Дни проходят однообразно. Сидим в дотах, спим, высылаем разведдозоры. Рабочие команды получили хорошую пищу. Многие приписывают это личным заботам со стороны Адольфа. Я этому не верю. По-моему, просто подвоз стал лучше работать.
Русские наступают каждый день безудержно, храбро. Они открыто передвигаются по обеим сторонам р. Руза и удивляются, что являются жертвой наших пулеметов.
Целыми днями они ведут по нам артиллерийский и минометный огонь. Атаки русских проводятся без всякой системы и редко подготовлены. В полутора километрах от нас - в дер. Шульгино - засели 150 сталинских учеников, которые, переодевшись в гражданское платье, пытаются поодиночке вести разведку. Все они были поставлены к стенке. Все они стойко держатся до самой смерти.
14 января
Я указываю четырем минометам на важнейшие цели, находящиеся в предполье. У всех на устах опять разные девизы. Сам командир бригады, рыцарь, энергичный человек, предсказывает нам, что через несколько недель такой отвратительной жизни наступит конец.
16 января
Пишу последний раз. Нам предстоит поход назад, как "настоящей" пехоте с разведдозорами и арьергардами. Деревня сожжена. У меня ужасные зубные боли. Прошедшие дни были такими тяжелыми!
Удивительно. Человек может привыкнуть ко всему. Пришла почта. Какая радость! Есть надежда на будущее, это очень, очень важно. Меня очень тронула смерть лейтенанта. Еще недавно он говорил о прекрасном будущем. Сообщил его жене. Надеюсь, что мои строки немного утешат ее." - из дневника унтер-офицера артиллериста 40-го моторизированного корпуса вермахта О.Зейбольда.
Перевела: переводчик 7-го отдела полит управления
Запфронта техник-интендант 2-го ранга Троицкая
29 апреля 1942
Отпечатано в 3-х экз.
Мы находимся в новом исходном районе в дер. Матвейцево, 20 км севернее Рузы, в 30 км от Истры. В концерте самодеятельности принимало участие 78 человек. "Веселая цыганская жизнь" (чрезвычайный доклад командира батареи и подобные шутки). Наши хозяева очень привыкли к нам, не хотят нас отпускать.
За три недели, которые мы прожили у них, установились замечательные отношения. Местность, на которой мы остановились, холмиста. На ней преобладает ель. Деревни зажиточны, дома художественны. После обеда сегодня командир батареи наградил меня Железным крестом 2-го класса.
У меня мелькнула мысль: "Ты пойдешь так же далеко, как и твой отец". Документ подписан генералом, командующим 40-го мот. корпуса. Я предполагаю, что эту награду дали мне за дни, проведенные на шоссе к Вязьме. Возможно, за артиллерийские измерения.
19 ноября
Занимаем огневую позицию у Лысково. Страшные холода. Пронизывающий ветер. В полдень не потеплело. Вдруг просвистел снаряд, который разорвался в дер. Слобода, недавно занятой нами. Ночь провели вместе с эсэсовцами в дзотах.
20 ноября
Утром разведывательная команда заняла новую позицию. У ручья мы провели линию охранения. Цель, обстреливаемая нами, располагалась на возвышенности. Наш огонь был очень эффективным. На поле остались убитые.
Напрасно мы заняли огневую позицию № 34 у имения Бородёнки. Цель была достигнута, кажется, без сопротивления. Хороший и одновременно плохой признак. Переночевали в имении.
21 ноября
Наконец я пришел "в память". Повод к тому был очень печальный: Курт Кюне - шеф-повар - убит осколком мины, Супп Тухе, Сонни-бой, тоже нет в живых. Что произошло со времени выступления из Бородёнок?
Уже 22 ноября идем дальше через бесконечный лес. Селения расположены большей частью в долинах. Мы, как разведывательная команда, едем впереди и видим, как СС пошли в наступление.
Противотанковые орудия, танки и пехота. Много молодых лиц, на которых не видно отпечатка происходящих событий, даже у командиров. Рассказывают различные небылицы. С огневой позиции № 87 у Троицы выпустили 36 выстрелов.
23 ноября
Днем заняли позицию у Веретенок. Наступление развивается дальше. Русские застигнуты врасплох, но они продолжают упорно стрелять своими ракетами. Невыносимый холод.
Вместо ног у людей какие-то ледяные глыбы, которые они попеременно бьют о землю. Я ловко устраиваюсь на командном пункте СС. Командир СС с восторгом рассказывает о Брюсселе, Париже, Бискайском заливе и прочих "рыболовных походах" по винным подвалам Франции. Я лег на печку и молниеносно погрузился в глубокий сон.
24 ноября
Как разведывательная команда идем впереди через лес до Горок. Заняли позицию на ферме. Маленькие, веселые домики тают на глазах, так как прожорливый огонь съедает один домик за другим. Ночь опять холодная. Утром, когда я размягчал молотком сапоги, они глухо звенели.
В течение дня дивизион переправился за реку, двинулся в направлении Глебово, но позиции не занимал. Несмотря на это мы все время стреляли. Кажется, СС возлагают на нас большое доверие и всякий раз требуют нашего действия, когда в какой-либо деревне противник оказывает сильное сопротивление.
От перегрева опять сгорела печь, что сократило нам ночной отдых. Поздно вечером узнали, что наша цель - Истра - взята. Что будет дальше?
27 ноября
Прошедшую неделю провели в земляном блиндаже. 27 ноября проехали через г. Истра, находящийся в 30 км от Москвы. Этот город представляет из себя прямоугольник, застроенный деревянными постройками. Единственное достопримечательство, заслуживающее внимания, - это монастырь, расположенный высоко над рекой.
Русские сосредоточили в нем крупнокалиберные орудия; мы находимся по ту сторону понтонного моста в состоянии боевой готовности. Каждый поспешно окапывается на песке.
Располагаемся в комфортабельной квартире портного. На стенах картины, написанные масляными красками, изображающие Альпы и русского пастуха, стоящего перед горящей хижиной.
Общее настроение определяется событием, происходящим за нашим домом. Эсэсовцы беспрерывно расстреливают одного пленного за другим. Отвратительное ремесло! С холодным спокойствием русские один за другим подходят к сараю, становятся к стене, как будто ничего особенного не происходит, и дают себя расстреливать.
Такого стального, преданного фатализма я еще никогда не видел! Только один из пленных что-то просит, но его не понимают и расстреливают.
28-30 ноября
Мы остаемся на позиции и, как всегда, стреляем на восток. Русский крупными силами бомбит Истру. Возникает много пожаров, продолжающихся до ночи. Артобстрел, навещение авиации и холод - вот вехи сегодняшнего дня.
Рано утром 29 ноября продолжаем марш до Павловского. Мы вместе с командиром первые занимаем позицию и оборудуем роскошный дот с печью. К сожалению, во второй половине дня снова смена позиций. Тащим батарею через овраг.
Мы беседуем с СС, которых должны отвести в тыл. Они не сомневаются в этом. 30 ноября заняли огневую позицию у Манихино, здесь нашли тоже прекрасный дот. В комнате страшная теснота.
1-3 декабря
Сегодня, как и в прошлом году, день памяти павших героев. Меня производят в унтер-офицеры. Ровно год тому назад меня произвели в ефрейторы. Искренне рад своему повышению, хотя к знакам различия отношусь равнодушно.
Ночью представился командиру батареи. Он был в хорошем настроении и напомнил мне, чтобы я копил средства для празднования этой даты в Германии.
Ледяной холод -23. Уже не ново. Привыкаешь ко всему! 2 и 3 декабря проводим на огневой позиции. Изредка стреляем. Очевидно, наступление развивается не особенно бурно. У меня такое чувство, как будто мы очень осторожно подкрадываемся к лакомому куску.
4 декабря
Переносим огневые позиции на несколько километров вперед; между Крюково и Ленино строим дот. Ничего существенного не произошло. Ночь страшно холодная; сильная стрельба. Беседую с помощником командира батареи (он помещик из Восточной Пруссии) о крестьянстве в частности и о сельском хозяйстве вообще.
5 декабря
Утро. Узнаю о ранении Рау, помощника командира батареи. Спустя некоторое время даем два полузалпа. Начинается день "отдыха" в дер. Крюково. Моемся, бреемся и убиваем маленьких животных.
Все удивляются, что несмотря на мороз (ночью было -32), боевые действия продолжаются. Вечером имели возможность видеть Рау. Он все еще лежит на командном пункте дивизиона. Жаль, что мне приходится расставаться с ним.
6 декабря
Целый день проводим на огневой позиции. Узнаю, что добродушный ездовой Рольте тяжело ранен. День у нас, во втором эшелоне, проходит вяло. Но впереди - настоящий ад. Русские наступают, не считаясь с потерями. Ночью наша артиллерия приостанавливает наступление противника. Огонь перемещен на деревню (Рождествено).
Из русского батальона в 400 человек могли выйти из-под огня 50 человек. За передней линией сопротивления весь склон покрыт бесчисленными дотами, блиндажами, рядами колючей проволоки и другими полевыми укреплениями.
Наше командование решило отойти к линии главного сопротивления. Говорят, что мы оставим даже Истру, которая находится в 10 км западнее от нас. Мы дали последний выстрел и пошли спать.
Рано утром 7 декабря нас разбудили обозники. Все рады, что предстоит так называемый "перенос огневых позиций назад". Интересен, между прочим, транспортный вопрос. Одна батарея второго дивизиона примерзла к месту, так что утром ни одно орудие невозможно было пустить в ход. Мы едем назад. Ночь проводим в Санниково.
8 декабря
В два часа ночи нас разбудили. В плохом настроении двинулись дальше. Сломался рычаг переключения передач. Пробуем действовать молотком и ключом.
Проезжаем несколько километров в направлении на Истру. Сломалась лебедка. Ни назад, ни вперед! Мы заговорили с саперами которые строили и подрывали мосты. Досада! Какой-то паршивый тягач с плохим водителем подвез нас за девять часов на 40 км.
На промежуточной остановке слушали радио: Япония объявила войну США, и ее авиация уже активно действует на Тихом океане. Два линейных корабля, авианосцы, 50 самолетов и т.д. показывают Рузвельту, что его страна поставлена на карту. Утром 9 декабря проследовали через Волоколамск в Большое Никольское, где обоз уже закрепил за нами квартиры.
10 декабря
Едем на окончательную квартиру в Нелидово. Ничего особенного она из себя не представляет.
11 декабря
В послеобеденное время слушали правительственную декларацию. Фюрер совместно с Италией и Японией объявил войну США. Большое впечатление произвели на меня, прежде всего, высказанная идея о совместной борьбе и историческое развитие этого факта.
Товарищи встретили эту речь единственным вопросом: "Насколько все из-за этого затянется?" И все-таки каждый понимает необходимость этого мероприятия.
17 декабря
Наши хозяева являются образцами гостеприимных людей. Они принесли воды, дрова, затопили печь, хотя мы и не требовали этого.
В служебное время мы рисовали карты и писали сочинения. 12 декабря устроили вечер самодеятельности. Собрали 500 марок в кассу батареи.
Результаты хорошие, не правда ли?
23 декабря
Нас, артиллеристов, послали в качестве пехоты на подкрепление дивизии СС "Райх". Обороняем Рузу. Были в Добвицкой, переехали в Иваново, которое бешено обстреливается противником.
Все время в ходу пароли. Фюрер взял на себя командование центральной армейской группировкой. Тобрук делает успешные вылазки. Геббельс попрошайничает: "Дайте зимние вещи". Но настроение наше все же сносное. Сойдет! Рождественский праздник встретили в доте! Никогда не забуду.
25 декабря
Наконец имею возможность написать. Незабываемое Рождество 1941 г. уже позади. Сочельник застал нас в доте, у костра: сыро, холодно, сидим скрючившись, кушать нечего. Нет ни хлеба, ни напитков, ни света, а есть только сознание того, что будет наступать русский.
Лейтенант Гойдель убит. Только принесенный мне милый пакетик "Неизвестному от неизвестной девушки" озаряет наши мрачные лица. Даю каждому по одной папиросе. Хороший запах одурманивает нас. Мы мурлычем старые песни "о мире на земле", который еще так далек.
Ранним утром декабря посылаю разведдозор к соседней роте. Ясное зимнее небо; стрельба. Лейтенант Ладендорф с пятью товарищами пал во время разведки. 12 человек ранено.
26 декабря
Перестраиваем дот, который слишком мал. Стащил печную трубу, при этом захватил русского, удивленно смотревшего на меня, и привел на командный пункт роты.
Самая страшная ночь была на 27-е. Я командую строительными работами, строим доты. Днем пробуем уснуть сидя. Ночью - патрулирование, проверка и пр. Ветер метет в потрескавшееся лицо острые как бритва снежные кристаллы. Ужасная зубная боль. В деревне ломаем сараи для постройки блиндажей. По глубокому снегу (достигает выше колен) тащим балки на расстояние 500 м в лес.
Ночь коротаем под артиллерийским и минометным огнем противника. Некоторые из моих ребят просто свалились в снег. Они, так же как и я, давно по-настоящему не спали ни одной минуты. Так проходит день за днем. Продолжаем строить доты. Мой левый глаз распух, но прекращать работу нельзя. Ее нужно закончить.
1942 г.
6 января
Снова пробую записать сразу за несколько дней. Новый год прошел спокойно. Получили плитку шоколада. Ночью, в 11 часов, русские открыли стрельбу, в 12 часов-- мы. Какая-то бессмыслица. Так мы вступили в новый год, совершенно не выпив ни капли водки. Памятное событие!
Дни проходят однообразно. Сидим в дотах, спим, высылаем разведдозоры. Рабочие команды получили хорошую пищу. Многие приписывают это личным заботам со стороны Адольфа. Я этому не верю. По-моему, просто подвоз стал лучше работать.
Русские наступают каждый день безудержно, храбро. Они открыто передвигаются по обеим сторонам р. Руза и удивляются, что являются жертвой наших пулеметов.
Целыми днями они ведут по нам артиллерийский и минометный огонь. Атаки русских проводятся без всякой системы и редко подготовлены. В полутора километрах от нас - в дер. Шульгино - засели 150 сталинских учеников, которые, переодевшись в гражданское платье, пытаются поодиночке вести разведку. Все они были поставлены к стенке. Все они стойко держатся до самой смерти.
14 января
Я указываю четырем минометам на важнейшие цели, находящиеся в предполье. У всех на устах опять разные девизы. Сам командир бригады, рыцарь, энергичный человек, предсказывает нам, что через несколько недель такой отвратительной жизни наступит конец.
16 января
Пишу последний раз. Нам предстоит поход назад, как "настоящей" пехоте с разведдозорами и арьергардами. Деревня сожжена. У меня ужасные зубные боли. Прошедшие дни были такими тяжелыми!
Удивительно. Человек может привыкнуть ко всему. Пришла почта. Какая радость! Есть надежда на будущее, это очень, очень важно. Меня очень тронула смерть лейтенанта. Еще недавно он говорил о прекрасном будущем. Сообщил его жене. Надеюсь, что мои строки немного утешат ее." - из дневника унтер-офицера артиллериста 40-го моторизированного корпуса вермахта О.Зейбольда.
Перевела: переводчик 7-го отдела полит управления
Запфронта техник-интендант 2-го ранга Троицкая
29 апреля 1942
Отпечатано в 3-х экз.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]