Вспоминает ветеран-киевлянин
---
И в этот же день 30-го числа вечером официально нам объявили, что и Савенко и Ерёмин представлены к званию Героя Советского Союза как первые водрузившие красное знамя на Рейхстаге. Потом 1-го мая мы отгуляли мой День рождения. Войны нет – тишина. 2-го мая, не помню точно, где-то, наверное, в 10:00 – 11:00 вдруг возле Рейхстага стрельба, слышно крики «Ура-а-а-а!». Ну, мы «в ружьё!» - видимо немец какой-то недобитый прорывается. Оказалось, нет. Шаталин – командир полка, быстро сориентировался, всё выяснил и говорит нам: «Вы знаете, что там Знамя Победы вешают на Рейхстаг?» И действительно, 2-го мая устроили демонстрацию с водружением флага на Рейхстаге. Доложили, видно, Сталину, что Савенко и Ерёмин это такие солдатики, которые первыми Рейхстаг взяли. И он, видимо, дал команду: русский народ – ведущий, грузин – управляющий. Кто должен знамя водружать? Правильно, грузин и русский.
Расскажите о Рейхстаге. Как брали.
И.П.В. Значит 28 апреля 1945 года мы вышли в район здания Швейцарского посольства и оттуда мы уже хорошо видели Рейхстаг. И нас разделял с этим местом, с этой площадью Рейхстагской [Плац дер републик] мост через Шпрее. Назывался он мост Мольтке. Мы хотели пойти на мост, но два командира рот Коля и Алёша, по-моему, Гончаренко… в общем, эти командиры рот… а мне была подчинена эта группировка, штурмовавшая Рейхстаг… они ко мне обратились, говорят: «Давайте не будем лезть на мост, потому что если он заминирован, то нас взорвут. Давай дождёмся ночи, и посмотрим как будет». И уже когда затихла перестрелка, видим что из Швейцарского посольства [оно с Рейхстагом на одном берегу Шпрее], начали солдаты вытаскивать пакеты швейцарских часов. Полно уже понабирали себе кто куда. У меня старшина телегу на это дело пожертвовал, и полную телегу часов нагрузил, они в пакетах таких были завёрнуты. А утром, ещё темновато вроде было, но мы увидели, что там солдаты наши бегают. Мы ж наблюдение всё время вели за Рейхстагом. Оказалось, это Колины солдаты перешли на ту сторону. Они ещё ночью, каким то образом, просочились на ту сторону.
Это Вашего ротного?
И.П.В. Да, и мы тоже туда пошли. Где-то метрах в 50-ти от берега стоял танк подбитый немецкий. И за ним дальше, если пробежать, метров 100 – Рейхстаг. Это уже где-то 4:00 – 5:00 было, светало. Ещё до боя солдатам раздали флажки. Солдаты написали на них свои фамилии. Это накануне 28-29 апреля флажки раздавали, когда формировали группы. На флажке написана твоя фамилия, и если ты прибежал к Рейхстагу первый, и тебя убило, то флажок покажет, что ты всё-таки дошёл и Рейхстаг взял.
Вот Савенко с Ерёминым и говорят: «Сейчас подползём к этому танку, узнаем, что в нём». Ну а мы сидим в соседних разбитых домах, прячемся. Оказалось, что этот танк стоит на такой яме, вроде воронки, то ли его ремонтировали там, то ли чёрт его знает. И они туда нырнули. А в это время уже совсем рассвело. В тот момент, когда мы увидели их и поняли, что они до танка добрались и сидят под ним в воронке, нас уведомили из армии, что должен начаться арт. налёт на Рейхстаг для подготовки атаки. Начался интенсивный обстрел.
Они рядовыми были?
И.П.В. Рядовыми. Ерёмин – сержант, а Савенко – рядовой, обычные солдаты из роты Коли Гончаренко. В группе, которую я возглавлял, было три роты. Практически весь батальон. Всего в полку было три батальона, девять рот. Командир батальона был чуть-чуть сзади, где-то рядом. Его задача была координировать наши действия с артиллерией, авиацией. А я должен был идти с теми, кто впереди. Моё дело было проследить, чтобы солдаты поднялись в атаку, не дай Бог не струсили, не залегли. Хоть и было создано это подразделение из этих трёх рот, но оно наступало, как одно целое.
Ну и когда начался арт-налёт, Савенко и Ерёмин выскочили из-под танка. И я смотрю, там пять колонн стояло, и Ерёмин взял флажок и на левую колонну его приматывает. У них не было чем привязать, а у Ерёмина забинтована была голова. Так он содрал с головы бинт и этим бинтом к колонне флажок и привязал. Тем временем артобстрел начал понемногу стихать. Ко входу в Рейхстаг подскочил я, солдаты. Рядом с нами взорвалось несколько немецких гранат, вот одна из них меня, видимо, и царапнула. И всё. Всё стихло. Уже было светло, где-то 10:00 утра. И тут мы получаем команду, что мы должны сдать позиции - другая часть должна нас заменить на этом участке, хотя официальной команды мы на это не получили.
Кто это передал вам? И каким образом?
И по телефонной, и голосом через связных. Ну и нас отвели. Где то в десять часов утра я с остатками наших рот стал отходить сюда на площадку к берегу реки [похоже, обратно к Швейцарскому посольству], а новая часть, которая была, как мне кажется, НКВДисты пришла на наше место. Они, видимо, получили специальное задание, принять сдачу гарнизона Рейхстага. Немцы выходили, сдавались, их разоружали, но мы уже были в стороне от этого.
То есть, первый флажок Ваши солдаты на колонну привязали?
И.П.В. Да. И в этот же день 30-го числа вечером официально нам объявили, что и Савенко и Ерёмин представлены к званию Героя Советского Союза как первые водрузившие красное знамя на Рейхстаге. Потом 1-го мая мы отгуляли мой День рождения. Войны нет – тишина. 2-го мая, не помню точно, где-то, наверное, в 10:00 – 11:00 вдруг возле Рейхстага стрельба, слышно крики «Ура-а-а-а!». Ну, мы «в ружьё!» - видимо немец какой-то недобитый прорывается. Оказалось, нет. Шаталин – командир полка, быстро сориентировался, всё выяснил и говорит нам: «Вы знаете, что там Знамя Победы вешают на Рейхстаг?» И действительно, 2-го мая устроили демонстрацию с водружением флага на Рейхстаге. Доложили, видно, Сталину, что Савенко и Ерёмин это такие солдатики, которые первыми Рейхстаг взяли. И он, видимо, дал команду: русский народ – ведущий, грузин – управляющий. Кто должен знамя водружать? Правильно, грузин и русский. И 2-го числа объявили, что над Рейхстагом водружено знамя 171-й Идрицко-Берлинской дивизии, стоп, она не Берлинская тогда была, Дрисская. Город такой есть – Дрисса. Так что знамя над Берлином официально водружала наша дивизия, но не наш полк.
Как встречали дома после войны? Какое отношение к ветеранам было в Киеве?
И.П.В. Пошёл в райисполком, был такой на бульваре Шевченко. Был, там какой-то руководитель районный на счёт квартиры. Он мне сказал: «Квартир нет». Я говорю: «Но я ж всё же фронтовик. Ордена имеются». «Ну и что, ордена вы получили, Вы их носите». Я считаю, не очень хорошее было отношение. Если б сам не прокладывал себе путь, то…
А сейчас отношение какое к ветеранам?
И.П.В. Ну сейчас, я считаю, нормально. Только как-то сами по себе эти ветераны. Сейчас всё разделено. Те, которые после войны пришли, не воевали, а числятся, как участники войны, и те, кто участвовал. Ты много таких ещё знаешь, кроме меня, кто в боях участвовал? Нет. Потому что то, что называется бой, как я понимаю бой, это значит и ты стрелял, и в тебя стреляли, и ты отступал и ты заставлял отступать. Выжить очень тяжело. Сколько землянок мы вырыли, сколько окопов, сколько перенёсли всяких бед.
Ну, и смотри. Был приказ Жукова №06 от 30-го апреля о котором все знали [о том, что Рейхстаг взят 30.04.1945г], а везде писали, что Рейхстаг взят 02 мая. И что нам надо было делать? Мои бойцы Савенко и Ерёмин фактически первые прорвались к Рейхстагу, но ни я, ни выше стоящие не могли это доказывать. Я всего лишь старший лейтенант, да ещё и демобилизовали меня. А получилось это так, после войны из части послали меня в военную академию. В сентябре 45-го года в Штеттине была создана академия. Думал, всё-таки продолжу учёбу, стану профессиональным военным, а в академии меня медицинская комиссия забраковала, и меня сразу демобилизовали. Я был старшим лейтенантом по званию. Должность большая – зам. командира батальона, а звание маленькое. Мне, как отставнику, не положено было даже содержание, то есть меня отправили домой без содержания, без специальности, без хаты, без ничего. Если б меня не послали в академию, а оставили в части, я, может быть, дослужился бы там до капитана, или до майора, а майором, я уже пошёл бы не в запас, а в отставку, и получил бы какие-то деньги. А так, пришлось очень тяжело. Мне надо было думать, как быть дальше, идти работать на строительстве, идти пытаться как-то учиться. Где-то к зиме 46-47 года я сумел устроиться плотником на стройку, строился завод, который и сейчас есть, Королёва [з.-д им. С.П.Королёва – сейчас практически стоит]. Потом меня туда взяли в цех слесарем, и когда я уже освоил профессию слесаря, мне предложили пойти на ускоренные курсы Киевского политехнического института. Я окончил ускоренные курсы, и мне выдали диплом, что я являюсь специалистом-металлообработчиком. Так я и остался на заводе. Там до конца трудовой жизни и работал. На пенсию ушёл с этого завода. Когда от «Королёва» отделился завод «Электронмаш», то я пошёл на «Электронмаш», но потом опять вернулся обратно, поэтому я проработал практически на одном и том же заводе 40 лет.
Ты говоришь, ранения. Да были у меня ранения, резали меня. А сейчас, я интересовался, положено по уставу, если тяжёлое ранение, это значит, кости побиты у тебя были, и можно жёлтую полосочку такую одеть, а если лёгкое, то красную. Сколько я чудаков видел, которые по две, по три полоски на себя цепляют. А тут есть у нас один, так у него только орденов Красного Знамени три или четыре штуки. Я тут нашего главного районного ветерана спросил как-то, откуда. «Так это они», - говорит, - «все покупают».
Взято: skif-tag.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]