Такой большой и такой ненужный

В конце 1922 года Брик выгнала Маяковского, запретив ему три месяца видеть ее, звонить и писать. Новый год он встретил в одиночестве в своей комнате в Лубянском проезде:
"Теперь я чувствую, что меня совсем отодрали от жизни, что больше ничего и никогда не будет. Жизни без тебя нет. Я сижу в кафе и реву. Надо мной смеются продавщицы...".


В какой ночи,
бредовой,
недужной,
какими Голиафами я зачат, -
такой большой
и такой ненужный?


Заставить страдать Маяковского была идея не Лили, а Осипа Брика. Он утверждал, что не счастье, а любовные переживания помогают творить и создавать великие произведения:
- Это проверено веками, - говорил он.
- Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи, - вторила мужу Лиля.


А Маяковскому оставалось только обреченно подпевать их семейному дуэту:
Если
     я
       чего написал,
если
       чего
              сказал -
тому виной
              глаза-небеса,
любимой
             моей
                    глаза.
Круглые
            да карие,
горячие
              до гари.


Короче, и века, и Брики не ошиблись. Депрессия Маяковского оказалась плодотворной: в новогоднюю ночь, чокнувшись рюмкой с Лилиной фотографией, он начал писать поэму "Про это". Чуть позже - поэму "Люблю". Потом еще, еще и еще его больное сердце выкапывало кровавые лесенки стихов с посвящением Лиле.


У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди - любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце -
гудит повсеместно.


А потом он погиб. Не от болезни и не от революционных метаний, а от простой человеческой недолюбленности - банальной и бессмертной, которая убила и убьет еще много-много сердец. Больших и ненужных.

Взято: sadalskij.livejournal.com

уникальные шаблоны и модули для dle