Немец наступает на Москву.
---
"15 ноября 1941 г. Сегодня утром полковник Карсон из 461-го пехотного полка принял командование над нашим участком фронта. Мы переходим на новые квартиры в Орешки. Мы будем отдыхать до возобновления наступления. В селе собрался весь полк; тут царит ужасная теснота.
16 ноября 1941 г. Прекрасный солнечный день. Снежный пейзаж с заиндевевшими деревьями и кустами обворожителен. Однако о полном покое думать не приходится. Необходимо выставить сильное охранение, чтобы в этой местности, богатой лесами, нас не захватили врасплох.
Днем, при чудной зимней погоде, мороз еще терпим, ночью же он мучит, и каждый старательно укутывается в свое одеяло, прежде чем лечь на подстилку из соломы.
С августа никто из нас не раздевался. Сумерки в этом крае спускаются уже к 4 часам, а светает только в половине седьмого утра. Сегодня утром противник ударил по среднему селу, по Редькино. Противотанковые и танковые снаряды упали на окраине села; один из них - в дом, убил двух солдат, многих ранил.
После долгого перерыва, после семи недель, мы получили новую почту. Огромная радость была - получить первый привет с родины с того времени, как мы покинули линию обороны под Смоленском и приняли участие в большой операции Вяземского окружения. Как из рога изобилия сыплются каждому письма. Я пользуюсь относительно спокойным временем, чтобы заняться корреспонденцией.
Подготовления к наступлению и рекогносцировка ведутся с полным спокойствием и тщательностью. Нас несколько тревожат предстоящие дни. Если противник спалит немногие деревни, нашим войскам негде будет разместиться и обогреться. Нескольких морозных дней было достаточно, чтобы начались заболевания и случаи обморожения.
Наши боевые силы заметно убывают. Наконец, после бесконечных требований полкового командования, можно сказать, в последнюю минуту, получено несколько пар сапог; после того, как первая партия зимнего обмундирования, прибывшая сравнительно поздно, распределена была на прошлой неделе, сейчас предстоит новое распределение.
17 ноября 1941 г. Снова сказочно прекрасное утро. Термометр показывает - 9°. В Редькино все еще не вполне спокойно. Ожесточенный грохот орудий все время со стороны Горбово.
18 ноября 1941 г. После тихо прошедшей ночи - последние распоряжения о наступлении. Весь день проходит в непрерывной суетне. Полные ожидания ложимся мы на несколько часов поспать. Что ждет нас завтра? Как скажется непривычный для нас мороз?
День наступил. Мы должны принять участие в окружении Москвы. Мы надеемся, что получим при этом прочные позиции. Возможно, что тогда нас отзовут или даже отпустят вовсе.
Большие надежды возлагаем мы на начало боя. 3-й батальон быстро ломает вражеское сопротивление на опушке леса. По очень скверной дороге маршируем мы к Петрово. Там, по показаниям пленных, должны быть расположены полевые укрепления. Еще на исходном пункте доносится до нас слева шум боя. Вскоре мы видим, как немецкие солдаты подходят к селу.
Тотчас наш батальон примыкает к движению и проникает в Петрово. Там все становится ясно. Наш сосед слева сбился с правильного направления на занесенной снегом лесной дороге и вступил в село, полагая, что достиг первой цели наступления. Карты настолько неточны, что ими почти невозможно пользоваться. В этом мы и сами уже не раз имели случай убедиться.
После очищения села один наглец продолжал строчить из пулемета между домами. Мы захватили хорошую добычу. Привели много пленных, уничтожили один танк, взято много пулеметов и другого оружия. Два противотанковых ружья нового типа, о котором мы еще не знали, захвачены вместе с боеприпасами. Их нужно сохранить для изучения и оценки.
Продолжаем марш с. Охрино - Житянино - Тимонино. По пути - досадные заторы и пробки вследствие того, что злополучный соседний полк так и не занял отведенной ему полосы.
Сам я, чтобы распутать эти узлы, остаюсь позади. Дубинкой следовало бы учить некоторых водителей и обозных командиров. Дисциплина в этих частях отнюдь не высока.
Через Ульево, Огарково, Горнево, после утомительной поездки на мотоцикле, я догоняю свой полк. По дороге все время снова приходится преодолевать всякие трудности. Слабые переезды разбиты транспортом, тяжелые повозки скользят вниз по гладким склонам.
С трудом, очень медленно преодолевает орудие трудные места, несмотря на дополнительные упряжи. Бедные лошади лезут из кожи. Сказывается и отсутствие фуража, и холод - зимой все животные стоят под открытым небом. Два танка стоят на пути. В стороне Меры ночное небо огненно-красное.
20 ноября 1941 г. Вследствие плохой дороги наши обозы идут далеко позади нас. Прежде всего, мы должны подтянуть части пехотной колонны. Однако пришел приказ на продолжение движения. Так теряются драгоценные часы дня. Мы остаемся со своим командным пунктом в Горнево.
Полку с батальоном удается занять внезапным налетом Иглово и Завязово. Благодаря неожиданному открытию огня, противнику нанесены огромные потери. Тяжелые орудия полка, укрытые у опушки леса, оказывали опустошающее действие на ряды Красной армии, которые намеревались занять позиции.
На небольшом участке лежало свыше 30 убитых и 6 выведенных из строя станковых пулеметов. Большие потери в окопах и укрытиях. Наши потери - два раненых. Этому трудно поверить.
Весь день мне было не по себе. Кажется, простуда подкрадывалась ко мне. Успехи я пережил не на месте, я задержался на командном пункте. Хинин помог встать мне на ноги.
Температура вчера достигала -10°, а сегодня -7°. Серые облака закрывали солнце. Странно, что до сих пор ни из района Орешки, ни из района Вишенки не стреляла русская артиллерия. Вероятно, противник имеет мало орудий и концентрирует их на участке главного удара.
В то же время увеличивается активность залпового орудия, которое на солдатском языке называется "cталинским органом". Мы сами не испытывали еще его действия, зато часто слышим издалека беспрерывный грохот ударов. Говорят, что моральное действие разрывающихся ракет сильнее, чем настоящее действие, и несравнимо с нашими химическими минометами.
Наши соседи слева ведут бой не очень удачно. Все время имеются места, не очищенные от противника. На сегодняшний день наша линия проходит: Локотня - Покровское - Андреевское - Торхово (173-й пп) - Завязово (3-й бат. 185-й пп.) - Воскресенки - Меры - Огарково - Шейно - Михайловское.
21 ноября 1941 г. Утром мы едем в Торхово. По пути я имею возможность посмотреть на поле, где происходил вчера бой, и сфотографировать отдельные участки. Днем мы должны добраться до Сосунихи. В Торхово впервые артиллерия открыла огонь. К несчастью, мы потеряли несколько человек, лошадей и другие военные материалы.
Во время разговора с господином генерал-майором Лухтом в нашу сторону полетели ракетные снаряды. Многие из них разорвались в середине деревни. Все находящиеся в комнате легли на пол.
От воздушной волны рвущихся вблизи гранат задрожали окна. Вот вылетает рама. Грязь и дым поднимаются столбом. В доме ранены оберлейтенант Тюмлер, лейтенант Канис и лейтенант Мюллер. На улице слышны стоны и крики тяжелораненых. Потери штабной роты большие.
Продвижение через лес идет медленно. Сначала нужно было освободить дорогу. Оберфельдфебель Бертхольд (10-я рота), мой бывший главный фельдфебель при походе на запад, и испанский солдат умирают смертью героев от осколков гранат.
Раздается команда: "Танки вперед!". На дороге уже появился танк Т-34, о котором говорилось в одной из последних советских листовок. Наше штурмовое орудие, находящееся впереди, не сможет причинить ему большого вреда. Оно может только заклинить башню этого великана. Затем саперы взрывают танк.
Достигнув опушки леса, мы увидели, что сбились с пути. У командного пункта 3-го батальона отмечены прямые попадания тяжелой русской артиллерии. Наряду с многими людьми из штаба батальона убит Вильдхаген (артиллерийская команда связи). Я застал его в последние минуты жизни.
Освобождаем Сосуниху и занимаем ее. Средний полк справа занимает населенные пункты на той же самой высоте. С подштабом мы возвращаемся в Торхово. Усталые, располагаемся в доме, где сегодня вылетела рама. Дыры заткнули досками и сеном. Ночью загорелся сарай, в котором стояли 85 лошадей 8-й транспортной колонны. Причина пожара осталась неизвестна, очевидно, имел место саботаж.
Несмотря на все старания часовых, большинство лошадей сгорело, сгорела и сбруя. Один удар - и принадлежащей полку транспортной колонны как не бывало. Я не знаю, какая потеря может быть тяжелее. Достать лошадей без ущерба для других частей невозможно. Драгоценную упряжь вообще не достать.
Мы требуем, чтобы для борьбы с танками было придано зенитное отделение, так как противотанковые пушки бессильны против тяжелых танков, а приданные средние противотанковые пушки только условно могут иметь действие.
22 ноября 1941 г. С рассветом прибывает зенитное отделение (88-мм и 20-мм зенитные пушки). Я сопровождаю его на передовую, в Сосуниху. Оборудую новый командный пункт полка. Противник атакует 173-й пехотный полк. Иногда доносится шум боя.
Второй и третий батальоны выступают на Сурмино. Второй батальон переходит из Завязово в Сосуниху и прибывает туда как раз в то время, когда приходит сообщение о занятии противником исходной позиции вблизи деревни.
Около полудня 2-й батальон присоединяется к готовым для атаки на Сурмино остальным батальонам. В районе, где нами занято исходное положение, дело доходит до перестрелок с отброшенными на север частями противника. Несколько танков обстреливают немецкие позиции. 88-мм зенитка подбивает Т-34. Танк запылал.
Наступление представляет воодушевляющую картину. Весь полк идет открытым полем из леса на село. Штурмовая артиллерия, противотанковые орудия и зенитки помогают своим огнем. Метко упавшие снаряды штурмовой артиллерии выводят несколько орудий на окраине деревни из строя.
Вдруг из-за домов выкатывается еще Т-34 и вертится, изрыгая огонь на цепи стрелков. По нему бъют противотанковые пушки всех калибров и зенитки, стоящие несколько поодаль. Этот нахал вертится между солдатами и пытается раздавить их своими гусеницами. Спастись можно только ловким прыжком в сторону. Один или два солдата погибают ужасной смертью. Башня чудовища, по-видимому, заклинилась.
Во всяком случае, стреляет он только из своего пулемета. Снаряд легкой противотанковой пушки попадает в выхлопную трубу. Наружу вырывается огонь. Мотор дымится. Но танк на большой скорости мчится вперед.
В конце концов соскакивает одна цепь с ходового механизма. Танк вертится на месте. Следующий снаряд разбивает вторую гусеницу, Т-34 останавливается.
Между тем первые роты уже в деревне и преследуют огнем бегущего противника. Сурмино в наших руках. Шоссе Истра - Звенигород перерезано. Полк завоевал еще один успех.
Лейтенант Штрабель (он оставался в Сосунихе) пережил страшные часы. Сильные соединения русской пехоты наводнили соединяющую оба батальона дорогу и угрожали селу. Телефонная проводка местами перерезана. Те, кто пытался ее исправить, постреляны.
Вскоре после этого я вместе с лейтенантом Гдером (1-й дивизион 187-го артполка) возвращались назад. В одной ложбине находим горящий мотоцикл с коляской. Два наших солдата лежат в красном от крови снегу.
Вечером мы всегда обогреваемся и усталые отдыхаем. Это часы незабываемой, освежающей дремоты. Необходимо, чтобы всегда один из офицеров штаба бодрствовал, сидя у тусклой лампы." - из дневника лейтенанта 185-го пехотного полка 87-й пехотной дивизии вермахта Г. Линке.
16 ноября 1941 г. Прекрасный солнечный день. Снежный пейзаж с заиндевевшими деревьями и кустами обворожителен. Однако о полном покое думать не приходится. Необходимо выставить сильное охранение, чтобы в этой местности, богатой лесами, нас не захватили врасплох.
Днем, при чудной зимней погоде, мороз еще терпим, ночью же он мучит, и каждый старательно укутывается в свое одеяло, прежде чем лечь на подстилку из соломы.
С августа никто из нас не раздевался. Сумерки в этом крае спускаются уже к 4 часам, а светает только в половине седьмого утра. Сегодня утром противник ударил по среднему селу, по Редькино. Противотанковые и танковые снаряды упали на окраине села; один из них - в дом, убил двух солдат, многих ранил.
После долгого перерыва, после семи недель, мы получили новую почту. Огромная радость была - получить первый привет с родины с того времени, как мы покинули линию обороны под Смоленском и приняли участие в большой операции Вяземского окружения. Как из рога изобилия сыплются каждому письма. Я пользуюсь относительно спокойным временем, чтобы заняться корреспонденцией.
Подготовления к наступлению и рекогносцировка ведутся с полным спокойствием и тщательностью. Нас несколько тревожат предстоящие дни. Если противник спалит немногие деревни, нашим войскам негде будет разместиться и обогреться. Нескольких морозных дней было достаточно, чтобы начались заболевания и случаи обморожения.
Наши боевые силы заметно убывают. Наконец, после бесконечных требований полкового командования, можно сказать, в последнюю минуту, получено несколько пар сапог; после того, как первая партия зимнего обмундирования, прибывшая сравнительно поздно, распределена была на прошлой неделе, сейчас предстоит новое распределение.
17 ноября 1941 г. Снова сказочно прекрасное утро. Термометр показывает - 9°. В Редькино все еще не вполне спокойно. Ожесточенный грохот орудий все время со стороны Горбово.
18 ноября 1941 г. После тихо прошедшей ночи - последние распоряжения о наступлении. Весь день проходит в непрерывной суетне. Полные ожидания ложимся мы на несколько часов поспать. Что ждет нас завтра? Как скажется непривычный для нас мороз?
День наступил. Мы должны принять участие в окружении Москвы. Мы надеемся, что получим при этом прочные позиции. Возможно, что тогда нас отзовут или даже отпустят вовсе.
Большие надежды возлагаем мы на начало боя. 3-й батальон быстро ломает вражеское сопротивление на опушке леса. По очень скверной дороге маршируем мы к Петрово. Там, по показаниям пленных, должны быть расположены полевые укрепления. Еще на исходном пункте доносится до нас слева шум боя. Вскоре мы видим, как немецкие солдаты подходят к селу.
Тотчас наш батальон примыкает к движению и проникает в Петрово. Там все становится ясно. Наш сосед слева сбился с правильного направления на занесенной снегом лесной дороге и вступил в село, полагая, что достиг первой цели наступления. Карты настолько неточны, что ими почти невозможно пользоваться. В этом мы и сами уже не раз имели случай убедиться.
После очищения села один наглец продолжал строчить из пулемета между домами. Мы захватили хорошую добычу. Привели много пленных, уничтожили один танк, взято много пулеметов и другого оружия. Два противотанковых ружья нового типа, о котором мы еще не знали, захвачены вместе с боеприпасами. Их нужно сохранить для изучения и оценки.
Продолжаем марш с. Охрино - Житянино - Тимонино. По пути - досадные заторы и пробки вследствие того, что злополучный соседний полк так и не занял отведенной ему полосы.
Сам я, чтобы распутать эти узлы, остаюсь позади. Дубинкой следовало бы учить некоторых водителей и обозных командиров. Дисциплина в этих частях отнюдь не высока.
Через Ульево, Огарково, Горнево, после утомительной поездки на мотоцикле, я догоняю свой полк. По дороге все время снова приходится преодолевать всякие трудности. Слабые переезды разбиты транспортом, тяжелые повозки скользят вниз по гладким склонам.
С трудом, очень медленно преодолевает орудие трудные места, несмотря на дополнительные упряжи. Бедные лошади лезут из кожи. Сказывается и отсутствие фуража, и холод - зимой все животные стоят под открытым небом. Два танка стоят на пути. В стороне Меры ночное небо огненно-красное.
20 ноября 1941 г. Вследствие плохой дороги наши обозы идут далеко позади нас. Прежде всего, мы должны подтянуть части пехотной колонны. Однако пришел приказ на продолжение движения. Так теряются драгоценные часы дня. Мы остаемся со своим командным пунктом в Горнево.
Полку с батальоном удается занять внезапным налетом Иглово и Завязово. Благодаря неожиданному открытию огня, противнику нанесены огромные потери. Тяжелые орудия полка, укрытые у опушки леса, оказывали опустошающее действие на ряды Красной армии, которые намеревались занять позиции.
На небольшом участке лежало свыше 30 убитых и 6 выведенных из строя станковых пулеметов. Большие потери в окопах и укрытиях. Наши потери - два раненых. Этому трудно поверить.
Весь день мне было не по себе. Кажется, простуда подкрадывалась ко мне. Успехи я пережил не на месте, я задержался на командном пункте. Хинин помог встать мне на ноги.
Температура вчера достигала -10°, а сегодня -7°. Серые облака закрывали солнце. Странно, что до сих пор ни из района Орешки, ни из района Вишенки не стреляла русская артиллерия. Вероятно, противник имеет мало орудий и концентрирует их на участке главного удара.
В то же время увеличивается активность залпового орудия, которое на солдатском языке называется "cталинским органом". Мы сами не испытывали еще его действия, зато часто слышим издалека беспрерывный грохот ударов. Говорят, что моральное действие разрывающихся ракет сильнее, чем настоящее действие, и несравнимо с нашими химическими минометами.
Наши соседи слева ведут бой не очень удачно. Все время имеются места, не очищенные от противника. На сегодняшний день наша линия проходит: Локотня - Покровское - Андреевское - Торхово (173-й пп) - Завязово (3-й бат. 185-й пп.) - Воскресенки - Меры - Огарково - Шейно - Михайловское.
21 ноября 1941 г. Утром мы едем в Торхово. По пути я имею возможность посмотреть на поле, где происходил вчера бой, и сфотографировать отдельные участки. Днем мы должны добраться до Сосунихи. В Торхово впервые артиллерия открыла огонь. К несчастью, мы потеряли несколько человек, лошадей и другие военные материалы.
Во время разговора с господином генерал-майором Лухтом в нашу сторону полетели ракетные снаряды. Многие из них разорвались в середине деревни. Все находящиеся в комнате легли на пол.
От воздушной волны рвущихся вблизи гранат задрожали окна. Вот вылетает рама. Грязь и дым поднимаются столбом. В доме ранены оберлейтенант Тюмлер, лейтенант Канис и лейтенант Мюллер. На улице слышны стоны и крики тяжелораненых. Потери штабной роты большие.
Продвижение через лес идет медленно. Сначала нужно было освободить дорогу. Оберфельдфебель Бертхольд (10-я рота), мой бывший главный фельдфебель при походе на запад, и испанский солдат умирают смертью героев от осколков гранат.
Раздается команда: "Танки вперед!". На дороге уже появился танк Т-34, о котором говорилось в одной из последних советских листовок. Наше штурмовое орудие, находящееся впереди, не сможет причинить ему большого вреда. Оно может только заклинить башню этого великана. Затем саперы взрывают танк.
Достигнув опушки леса, мы увидели, что сбились с пути. У командного пункта 3-го батальона отмечены прямые попадания тяжелой русской артиллерии. Наряду с многими людьми из штаба батальона убит Вильдхаген (артиллерийская команда связи). Я застал его в последние минуты жизни.
Освобождаем Сосуниху и занимаем ее. Средний полк справа занимает населенные пункты на той же самой высоте. С подштабом мы возвращаемся в Торхово. Усталые, располагаемся в доме, где сегодня вылетела рама. Дыры заткнули досками и сеном. Ночью загорелся сарай, в котором стояли 85 лошадей 8-й транспортной колонны. Причина пожара осталась неизвестна, очевидно, имел место саботаж.
Несмотря на все старания часовых, большинство лошадей сгорело, сгорела и сбруя. Один удар - и принадлежащей полку транспортной колонны как не бывало. Я не знаю, какая потеря может быть тяжелее. Достать лошадей без ущерба для других частей невозможно. Драгоценную упряжь вообще не достать.
Мы требуем, чтобы для борьбы с танками было придано зенитное отделение, так как противотанковые пушки бессильны против тяжелых танков, а приданные средние противотанковые пушки только условно могут иметь действие.
22 ноября 1941 г. С рассветом прибывает зенитное отделение (88-мм и 20-мм зенитные пушки). Я сопровождаю его на передовую, в Сосуниху. Оборудую новый командный пункт полка. Противник атакует 173-й пехотный полк. Иногда доносится шум боя.
Второй и третий батальоны выступают на Сурмино. Второй батальон переходит из Завязово в Сосуниху и прибывает туда как раз в то время, когда приходит сообщение о занятии противником исходной позиции вблизи деревни.
Около полудня 2-й батальон присоединяется к готовым для атаки на Сурмино остальным батальонам. В районе, где нами занято исходное положение, дело доходит до перестрелок с отброшенными на север частями противника. Несколько танков обстреливают немецкие позиции. 88-мм зенитка подбивает Т-34. Танк запылал.
Наступление представляет воодушевляющую картину. Весь полк идет открытым полем из леса на село. Штурмовая артиллерия, противотанковые орудия и зенитки помогают своим огнем. Метко упавшие снаряды штурмовой артиллерии выводят несколько орудий на окраине деревни из строя.
Вдруг из-за домов выкатывается еще Т-34 и вертится, изрыгая огонь на цепи стрелков. По нему бъют противотанковые пушки всех калибров и зенитки, стоящие несколько поодаль. Этот нахал вертится между солдатами и пытается раздавить их своими гусеницами. Спастись можно только ловким прыжком в сторону. Один или два солдата погибают ужасной смертью. Башня чудовища, по-видимому, заклинилась.
Во всяком случае, стреляет он только из своего пулемета. Снаряд легкой противотанковой пушки попадает в выхлопную трубу. Наружу вырывается огонь. Мотор дымится. Но танк на большой скорости мчится вперед.
В конце концов соскакивает одна цепь с ходового механизма. Танк вертится на месте. Следующий снаряд разбивает вторую гусеницу, Т-34 останавливается.
Между тем первые роты уже в деревне и преследуют огнем бегущего противника. Сурмино в наших руках. Шоссе Истра - Звенигород перерезано. Полк завоевал еще один успех.
Лейтенант Штрабель (он оставался в Сосунихе) пережил страшные часы. Сильные соединения русской пехоты наводнили соединяющую оба батальона дорогу и угрожали селу. Телефонная проводка местами перерезана. Те, кто пытался ее исправить, постреляны.
Вскоре после этого я вместе с лейтенантом Гдером (1-й дивизион 187-го артполка) возвращались назад. В одной ложбине находим горящий мотоцикл с коляской. Два наших солдата лежат в красном от крови снегу.
Вечером мы всегда обогреваемся и усталые отдыхаем. Это часы незабываемой, освежающей дремоты. Необходимо, чтобы всегда один из офицеров штаба бодрствовал, сидя у тусклой лампы." - из дневника лейтенанта 185-го пехотного полка 87-й пехотной дивизии вермахта Г. Линке.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]