Наше наступление в Иране. 1941 г.
---
"Три месяца упорной борьбы не на жизнь, а на смерть стали германскому фашизму не дешево. Потеря более двух миллионов человек, тысячи танков и самолетов грозят затяжной войной, приближают гибель гитлеризма", - так командир 17-й горнокавалерийской дивизии полковник Гайдуков, комиссар дивизии полковой комиссар Чебурашкин и начштаба майор Паращенко рапортовали начальству о боевых действиях соединения... в Иране.
Крутой загиб кавалеристов понятен: как еще продемонстрировать верхней инстанции знание текущих директив ЦК, Политуправления РККА и сводок Совинформбюро. "С целью продления своего существования и нанесения внезапного эффективного удара в спину, германский фашизм начал готовить новый плацдарм войны в Иране.
Работа агентов фашизма не осталась безрезультатной, и со стороны Ирана начала все явнее и явнее подступать военная угроза, угроза вторжения в Советское Закавказье и захват города Баку, основного жизненного центра нашей нефтяной базы.
Советское правительство 25.8.41. отдало приказ войскам Закавказского Военного Округа перейти госграницу, ликвидировать военный очаг, созданный германским фашизмом".
В документах 54-й танковой дивизии пафоса меньше:
"В целях обеспечения Закавказья от диверсии со стороны немцев, работающих под покровительством иранского правительства, а также для того, чтобы предупредить вылазку Иранских войск против наших границ, Советское правительство постановило, ввести войска на территорию Ирана".
"Иран нарушает договор с Советским Союзом с помощью немцев, готовит нападение на СССР", - потому, как записано в документации уже 77-й горнострелковой дивизии, она, "предупреждая нападение Ирана, с рассветом 25.8.41 г. переходит границу…".
Ввод частей Красной Армии в Иран начался в 5.30 утра 25 августа 1941 года. Туда вошли три общевойсковые армии - 47-я, 44-я и 53-я: восемь дивизий кавалерийских, восемь - горнострелковых и стрелковых, две танковые. Не считая отдельных полков и батальонов. Всего - не менее 20 расчетных дивизий.
Воздушную поддержку обеспечивали ВВС Закавказского фронта, а на Каспии против Ирана действовала Каспийская военная флотилия. Как гласил отчет 17-й горнокавалерийской дивизии:
"...Решение правительства и боевой приказ бойцами и командирами встречен с исключительным подъемом, каждый горел желанием как можно быстрее перейти границу, встретиться лицом к лицу с врагом, нанести ему сокрушительный удар, чем обеспечить безопасность Родины с юга.
Но сопротивления частей иранской армии части дивизии не встретили, что несколько разочаровало бойцов и командиров. Однако надежду на встречу с врагом никто не терял, все бойцы и командиры частей дивизии как никогда с большим напряжением и бдительностью устремились выполнять дальнейшую задачу по незнакомой, неизведанной и трудной местности...
Чтобы была выполнена поставленная партией и правительством боевая задача по уничтожению фашистских гнезд, наводнивших территорию Ирана, по обеспечению безопасности границ Советского Закавказья...".
Отчет о боевом походе 17-й дивизии вообще составлен высоким штилем: партполитработа в этом соединении явно была на высоте: "Переход частей 17-й Кавдивизии в наступление не застал врасплох партийно-политические органы частей дивизии. Политорганы сумели организовать всю силу партийно-комсомольского воздействия, всю страстность большевистской агитации и пропаганды..."
Однако проблемы, помимо "неизведанной местности" и испарившегося противника, были со связью: между частями она поддерживалась лишь через посыльных, а вот "связаться со штабом армии не было никакой возможности". Наступление дивизия повела без поддержки артиллерии: "Все попытки потянуть за собой артиллерию и кое-какие средства связи - окончились неудачей.
Не помогло и героическое усилие бойцов, которые по примеру суворовских чудо-богатырей, пытались на руках тащить пушки". Пришлось действовать "без обозов, без артиллерии с одними саблями и станковыми пулеметами, в дикой горной местности, без воды и продфуража".
"Люди и лошади буквально валились и от приступов малярии, и от солнечных ударов", а тыловое снабжение накрылось медным тазом: "планомерная система снабжения отсутствовала.... в целом дивизия была предоставлена собственным заботам добывать продфураж, эвакуировать больных людей и лошадей, что в значительной степени отражалось на людском и в особенности на систематически недоедавшем конском составе".
Документы других дивизий тоже свидетельствуют: со связью и взаимодействием частей дела обстояли плохо, а тыловое обеспечение провалено. Неблестяще было и с боевой подготовкой: слабая работа разведки, неумелая организация боевого охранения. Из отчета 23-й кавалерийской дивизии:
"Плохо поставлено дело с маскировкой от воздушного и наземного наблюдения противника. Бойцы большей частью наступление производили во весь рост, пренебрегая складками местности и огнем противника. Среди отдельных бойцов и комначсостава еще имеют место случаи мародерства и присвоения себе трофейного имущества".
Впрочем икаких шансов у архаичной армии иранского шаха, еле дотягивавшей до пяти дивизий, не было. На ее вооружении лишь винтовки разномастных систем, немного пулеметов, орудий - совсем мало, самолетов - единицы, да и те антиквариат. Танков и вовсе не было, а солдаты не имели никакой подготовки.
Не говоря уж о том, что вместе с СССР против иранцев выступили британцы, оккупировавшие юг Ирана. Иранские солдаты чаще всего разбегались, не оказывая сопротивления, а к 29-30 августа по приказу своего командования сложили оружие.
Как свидетельствуют документы, еще в ноябре 1940 года Сталин готов был договориться с Гитлером о включении Ирана в сферу интересов СССР. В директиве, продиктованной Сталиным 9 ноября 1940 года Молотову (перед отъездом того на переговоры в Берлин), значится: "Вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, т. к. там у нас есть серьезные интересы".
Берлин не возражал: 12 ноября 1940 года в беседе с Молотовым министр иностранных дел Третьего рейха Риббентроп заявил, что "СССР может извлечь выгоды при перераспределении территорий Британской империи путем экспансии в направлении Персидского залива и Аравийского моря".
Сразу после той беседы Молотов отправил шифровку Сталину, информируя об интересном предложении Риббентропа. В ответ Сталин телеграфировал: "Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, не будем возражать против предложений немцев".
Уже в Москве Молотов, приняв 25 ноября 1940 года германского посла Шуленбурга, сообщил ему: "Если центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку, в общем направлении к Персидскому заливу".
После нападения Германии на СССР договорились с Черчиллем. Рассчитывали и на то, что ввод войск гарантирует масштабные поставки военных грузов для СССР через Трансиранскую магистраль.
Однако надежды на эффективность иранского транзита не оправдались. Сорвались и выказанные советским правительством планы на доступ к нефтяным полям Кевир-Хуриана: уже после ввода войск иранский меджлис принял закон о запрете нефтяных концессий до конца войны...
Вопрос, насколько целесообразно было использовать в Иране столь значительные силы (три Армии, 20-ть дивизий) в самый разгар ожесточенных боев лета 1941-го с вермахтом?
https://cyberleninka.ru/article/v/krasnaya-armiya-v-irane-neizvestnye-stranitsy-velikoy-otechestvennoy-voyny
Крутой загиб кавалеристов понятен: как еще продемонстрировать верхней инстанции знание текущих директив ЦК, Политуправления РККА и сводок Совинформбюро. "С целью продления своего существования и нанесения внезапного эффективного удара в спину, германский фашизм начал готовить новый плацдарм войны в Иране.
Работа агентов фашизма не осталась безрезультатной, и со стороны Ирана начала все явнее и явнее подступать военная угроза, угроза вторжения в Советское Закавказье и захват города Баку, основного жизненного центра нашей нефтяной базы.
Советское правительство 25.8.41. отдало приказ войскам Закавказского Военного Округа перейти госграницу, ликвидировать военный очаг, созданный германским фашизмом".
В документах 54-й танковой дивизии пафоса меньше:
"В целях обеспечения Закавказья от диверсии со стороны немцев, работающих под покровительством иранского правительства, а также для того, чтобы предупредить вылазку Иранских войск против наших границ, Советское правительство постановило, ввести войска на территорию Ирана".
"Иран нарушает договор с Советским Союзом с помощью немцев, готовит нападение на СССР", - потому, как записано в документации уже 77-й горнострелковой дивизии, она, "предупреждая нападение Ирана, с рассветом 25.8.41 г. переходит границу…".
Ввод частей Красной Армии в Иран начался в 5.30 утра 25 августа 1941 года. Туда вошли три общевойсковые армии - 47-я, 44-я и 53-я: восемь дивизий кавалерийских, восемь - горнострелковых и стрелковых, две танковые. Не считая отдельных полков и батальонов. Всего - не менее 20 расчетных дивизий.
Воздушную поддержку обеспечивали ВВС Закавказского фронта, а на Каспии против Ирана действовала Каспийская военная флотилия. Как гласил отчет 17-й горнокавалерийской дивизии:
"...Решение правительства и боевой приказ бойцами и командирами встречен с исключительным подъемом, каждый горел желанием как можно быстрее перейти границу, встретиться лицом к лицу с врагом, нанести ему сокрушительный удар, чем обеспечить безопасность Родины с юга.
Но сопротивления частей иранской армии части дивизии не встретили, что несколько разочаровало бойцов и командиров. Однако надежду на встречу с врагом никто не терял, все бойцы и командиры частей дивизии как никогда с большим напряжением и бдительностью устремились выполнять дальнейшую задачу по незнакомой, неизведанной и трудной местности...
Чтобы была выполнена поставленная партией и правительством боевая задача по уничтожению фашистских гнезд, наводнивших территорию Ирана, по обеспечению безопасности границ Советского Закавказья...".
Отчет о боевом походе 17-й дивизии вообще составлен высоким штилем: партполитработа в этом соединении явно была на высоте: "Переход частей 17-й Кавдивизии в наступление не застал врасплох партийно-политические органы частей дивизии. Политорганы сумели организовать всю силу партийно-комсомольского воздействия, всю страстность большевистской агитации и пропаганды..."
Однако проблемы, помимо "неизведанной местности" и испарившегося противника, были со связью: между частями она поддерживалась лишь через посыльных, а вот "связаться со штабом армии не было никакой возможности". Наступление дивизия повела без поддержки артиллерии: "Все попытки потянуть за собой артиллерию и кое-какие средства связи - окончились неудачей.
Не помогло и героическое усилие бойцов, которые по примеру суворовских чудо-богатырей, пытались на руках тащить пушки". Пришлось действовать "без обозов, без артиллерии с одними саблями и станковыми пулеметами, в дикой горной местности, без воды и продфуража".
"Люди и лошади буквально валились и от приступов малярии, и от солнечных ударов", а тыловое снабжение накрылось медным тазом: "планомерная система снабжения отсутствовала.... в целом дивизия была предоставлена собственным заботам добывать продфураж, эвакуировать больных людей и лошадей, что в значительной степени отражалось на людском и в особенности на систематически недоедавшем конском составе".
Документы других дивизий тоже свидетельствуют: со связью и взаимодействием частей дела обстояли плохо, а тыловое обеспечение провалено. Неблестяще было и с боевой подготовкой: слабая работа разведки, неумелая организация боевого охранения. Из отчета 23-й кавалерийской дивизии:
"Плохо поставлено дело с маскировкой от воздушного и наземного наблюдения противника. Бойцы большей частью наступление производили во весь рост, пренебрегая складками местности и огнем противника. Среди отдельных бойцов и комначсостава еще имеют место случаи мародерства и присвоения себе трофейного имущества".
Впрочем икаких шансов у архаичной армии иранского шаха, еле дотягивавшей до пяти дивизий, не было. На ее вооружении лишь винтовки разномастных систем, немного пулеметов, орудий - совсем мало, самолетов - единицы, да и те антиквариат. Танков и вовсе не было, а солдаты не имели никакой подготовки.
Не говоря уж о том, что вместе с СССР против иранцев выступили британцы, оккупировавшие юг Ирана. Иранские солдаты чаще всего разбегались, не оказывая сопротивления, а к 29-30 августа по приказу своего командования сложили оружие.
Как свидетельствуют документы, еще в ноябре 1940 года Сталин готов был договориться с Гитлером о включении Ирана в сферу интересов СССР. В директиве, продиктованной Сталиным 9 ноября 1940 года Молотову (перед отъездом того на переговоры в Берлин), значится: "Вопрос об Иране не может решаться без участия СССР, т. к. там у нас есть серьезные интересы".
Берлин не возражал: 12 ноября 1940 года в беседе с Молотовым министр иностранных дел Третьего рейха Риббентроп заявил, что "СССР может извлечь выгоды при перераспределении территорий Британской империи путем экспансии в направлении Персидского залива и Аравийского моря".
Сразу после той беседы Молотов отправил шифровку Сталину, информируя об интересном предложении Риббентропа. В ответ Сталин телеграфировал: "Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, не будем возражать против предложений немцев".
Уже в Москве Молотов, приняв 25 ноября 1940 года германского посла Шуленбурга, сообщил ему: "Если центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку, в общем направлении к Персидскому заливу".
После нападения Германии на СССР договорились с Черчиллем. Рассчитывали и на то, что ввод войск гарантирует масштабные поставки военных грузов для СССР через Трансиранскую магистраль.
Однако надежды на эффективность иранского транзита не оправдались. Сорвались и выказанные советским правительством планы на доступ к нефтяным полям Кевир-Хуриана: уже после ввода войск иранский меджлис принял закон о запрете нефтяных концессий до конца войны...
Вопрос, насколько целесообразно было использовать в Иране столь значительные силы (три Армии, 20-ть дивизий) в самый разгар ожесточенных боев лета 1941-го с вермахтом?
https://cyberleninka.ru/article/v/krasnaya-armiya-v-irane-neizvestnye-stranitsy-velikoy-otechestvennoy-voyny
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]