14.12.2018 877 0 0 varlamov

Ленинград: пир во время блокады

---

В закладки

Ленинград: пир во время блокады Рибковского, Смольном, карточек, можно, только, много, Смольного, достоверности, первое, такие, городе, среди, время, отдыха, второе, книги, дневник, блокады, голода, истории

В истории России немало эпизодов, которые вызывают бурные дискуссии. Часто мы не знаем, происходили ли те или иные события на самом деле, или их описание является фальсификацией. Связано это в том числе с особенностями российской истории. Запросы государства к исторической науке регулярно меняются. Приходится обосновывать то одну картину мира, то уже чуть ли не противоположную. Задвигать в дальние углы архивные документы, засекречивать или раскапывать новые данные. В настоящей, объективной истории страны хватает неприглядных эпизодов, с которыми приходится работать. Государство вынуждено формировать свою правильную и героическую историю в соответствии с сегодняшней повесткой дня.

Одним из таких дискуссионных документов является "дневник партийного и профсоюзного работника Николая Андреевича Рибковского", который тот вёл во время блокады Ленинграда. В сети доступны отрывки, которые активно обсуждаются сторонами в первую очередь на предмет достоверности.

Утверждается, что оригиналы дневника являются частью личного фонда И.И. Белоносова и хранятся в Центре документации "Народный архив", который был создан в Москве в 1988 году группой преподавателей и студентов Московского государственного историко-архивного института. Финансовую поддержку этому проекту оказывал советско-американский фонд "Культурная инициатива". Сканов или фотокопий нет. В 1998 году дневник Рибковского был упомянут в статье доктора философских наук Натальи Козловой.

В отсутствие достоверных свидетельств существования дневника возникают сомнения в его подлинности. В то же время дневник Рибковского упоминают профессиональные историки. Например, пять лет назад "Российская газета", официальный печатный орган правительства Российской Федерации, напечатала статью доктора исторических наук Юлии Кантор, в которой дневник Рибковского упоминается без каких-либо оговорок.

Так что же такого написано в этом дневнике, что люди столько лет спорят о его достоверности? Там описаны детали питания руководства Ленинграда в Смольном в годы блокады. Детали, которые демонстрируют, что пока простые люди умирали от голода, партийные работники жили совсем не на блокадный паек хлеба. И если пять лет назад даже "Российская газета" могла позволить напечатать подобную крамолу, то сегодня СМИ делают упор на спорной достоверности документа.

Академия художеств. Преподаватели и сотрудники в столовой

Цитаты из дневника Рибковского:

"С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак – макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед – первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой. Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделия и ожидания обедать". (9 декабря 1941 г.)

"Правильно и своевременно Горком партии поднял вопрос о наведении чистоты и бытового порядка в городе. Наметили ряд мероприятий, но главное, это призвать к порядку людей, опустивших руки в связи с трудностями и переживаемыми затруднениями". (13 января 1942 г.)

"Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По моему это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине... Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать... От вечернего мороза горят щеки... И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом, с теплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваеш ноги... Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное, высококачественное, вкусное. Каждый день мясное – баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное – лещь, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину. Питание заказываеш накануне по своему вкусу. Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак, между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая. К услугам отдыхающих – книги, патефон, музыкальные инструменты – рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард... Но, вот чего не достает, так это радио и газет... Отдых здесь великолепный – во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров. Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти. Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет. Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь "козелком" в домино или в карты... Одним словом отдыхаем!... И всего уплатив за путевки только 50 рублей". (5 марта 1942 г.)

Блокадный огород на Марсовом поле

"Сегодня я уже, следуя примеру других, обновил валенки. Как в них хорошо ногам! Мягко, а главное тепло. Воронцов выручил теплой шапкой... Правда шапка не казистая, но теплая... Выходит что я к зиме тоже подготовился... И Горком и Ленисполком сейчас уделяют исключительно серьезное внимание бытовому и культурному обслуживанию трудящихся в условиях зимы". (1 декабря 1942 г.)

"К слову сказать сейчас очень много горкомовцев болеет. Отчего бы, кажись, такое "поветрие"? Если в городе, среди населения, много желудочных заболеваний так можно объяснить истощением и тем, что водой пользуются прямо из Невы, подчас употребляют не прокипяченную как следует быть из-за недостатка топлива, в уборную ходят прямо в квартирах потом где попало выливают и руки перед едой не моют. Некоторые моются редко, чумазыми, с наростом грязи на руках ходят... Встретиш такого человека, а встречаются такие часто, не приятно делается. Ни водопровод, ни канализация не работают вот уже три месяца... А у нас в Смольном, отчего? Питание можно сказать удовлетворительное. Канализация и водопровод работают. Кипяченая вода не выводится. Возможности мыться и мыть руки перед едой имеются. В самом Смольном чисто, тепло, светло. И все-таки люди болеют расстройством желудка. Почти половина работников горкома и обкома сидит на диэте. Некоторые в больнице. В нашем отделе кадров почти все переболели расстройством желудка и сейчас из двух десятков работников отдела кадров больны восемь человек... Присмотрится и видит как много делается в Смольном, незаметного, большого, кропотливого, чтобы всячески облегчить переживание ленинградцами трудности и лишения вызванные блокадой! Привлекаются все и всё к этому. Идет борьба, настойчивая, упорная за сохранение жизни людей". (26 февраля 1942 г.)

"Когда мы приехали на комбинат, в полном разгаре был воскресник по уборке территории комбината. Сделано много. Собраны огромные кучи щепы, обломков, мусора. Кто хорошо, по ударному работал на воскресники сделан обед из трех блюд как поощрение. Бездельники получили лишь первое блюдо. Правда густой, с жиром, суп, но ни второго (каша со шпиком), ни третьего (брусничное варенье...) им не дали. – "Иначе не заставишь работать"... – заявил директор комбината Веречитин. Для ИТР и стахановцев обед приготовили отдельно". (без даты)

Дворцовая площадь. Осень 1941 года

Увы, по дневнику Рибковского стопроцентной достоверности действительно нет. Чем активно пользуется пропаганда, старающаяся уравнять правящую верхушку блокадного Ленинграда с остальными жителями. Однако есть и другие свидетельства.

"Если директора фабрик и заводов имели право на "бескарточный" обед, то руководители партийных, комсомольских, советских и профсоюзных организаций получали еще и "бескарточный" ужин. В Смольном из "карточек" столующихся целиком отрывали только талоны на хлеб. При получении мясного блюда отрывалось лишь 50% талонов на мясо, а блюда из крупы и макарон отпускались без "карточек".

Сергей Яров, "Блокадная этика. Представление о морали в Ленинграде в 1941-1942 годах"
"В архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКПб. 17 декабря 1941 года Исполком Ленгорсовета разрешил Ленглавресторану отпускать ужин без продовольственных карточек секретарям райкомов коммунистической партии, председателям исполкомов райсоветов, их заместителям и секретарям исполкомов райсоветов".

Игорь Богданов, "Ленинградская блокада от А до Я"

Среди скупых рассказов о питании в Смольном, где слухи перемешались с реальными событиями, есть и такие, к которым можно отнестись с определенным доверием.

О.Гречиной весной 1942 года брат принес две литровые банки ("в одной была капуста, когда-то кислая, но теперь совершенно сгнившая, а в другой – такие же тухлые красные помидоры"), пояснив, что чистили подвалы Смольного, вынося оттуда бочки со сгнившими овощами. Одной из уборщиц посчастливилось взглянуть и на банкетный зал в самом Смольном – ее пригласили туда "на обслуживание". Завидовали ей, но вернулась она оттуда в слезах – никто ее не покормил, "а ведь чего только не было на столах".

И.Меттер рассказывал, как актрисе театра Балтийского флота член Военного совета Ленинградского фронта А.А.Кузнецов в знак своего благоволения передал "специально выпеченный на кондитерской фабрике им. Самойловой шоколадный торт"; его ели пятнадцать человек и, в частности, сам И.Меттер. Никакого постыдного умысла тут не было, просто А.А.Кузнецов был уверен, что в городе, заваленном трупами погибших от истощения, он тоже имеет право делать щедрые подарки за чужой счет тем, кто ему понравился. Эти люди вели себя так, словно продолжалась мирная жизнь, и можно было, не стесняясь, отдыхать в театре, отправлять торты артистам и заставлять библиотекарей искать книги для их "минут отдыха".

tverdyi_znak
Девушки из бригады местной противовоздушной обороны собирают урожай капусты с подсобного участка на Исаакиевской площади в августе 1942 года

Отрывки из книги Даниила Гранина "Человек не отсюда":

"Когда мы с Алесем Адамовичем собирали материал для "Блокадной книги", нам не раз рассказывали о специальных пайках для Смольного: "Там икра, а там крабы, ветчины, рыбы..." – каких только деликатесов не перечислили. Никто из рассказчиков лично не видал этих яств. Слухи были, а доказательств не было. Поначалу мы относили это к фантазиям голодающих, у них появляются всякие глюки. Фантазии рождаются от литерных карточек для директоров, академиков, командного состава, их действительно подкармливали, весьма скупо, чтобы ноги не протянули. Например, руководители Радиоцентра, бывая в столовой Смольного, получали там обед. И то по очереди.

Я помню такой обед, однажды удостоился, когда нас привезли с передовой награждать орденами. После вручения прибавкой к награде, повели вниз, в столовую. Суп был горячий, в тарелке, уже диво. Не то что "супокаша", что привозили в окоп в термосе, а чаще в бидоне, сваливали и супешник и кашу вместе. В смольнинском супе горох был виден, картошечка, не то что наши щи – в них хоть штаны полощи. На второе дали гречу и котлету. Опять же – на тарелке, это вам не котелок. Вилка была. Вилку ложкой не заменишь! Соль стояла. Хлеба кусок, его завернули в газетку, даже майоры заворачивали, хлеб был свежий и пахнул хлебно. С того обеда в январе 1942 года долго оставалось послевкусие. А на десерт чай с заваркой и конфетка карамелевая в зеленой обертке.

Ну, хорошо, допустим, рассуждали мы с Адамовичем, членам Военного совета котлеты дают покрупнее, масла дают кусочек, наверное, на закусь селедку, так ведь этим городского голода не унять, если всем распределить, по грамму достанется, об этом и упоминать не стоит. Голодным питерцам, дистрофикам, мерещились пиры лукулловы. Мы мысли не допускали, что среди умирающих от голода горожан, среди трупов на улицах руководители города могут позволить себе роскошную еду.

Был, правда, у меня один фактик, мой личный, это когда меня отправили в Ульяновск в танковое училище на курсы. Начальники из штаба армии дали мне два адреса с посылками родным, в каждой палка колбасы и по банке сгущенки. Это из блокадного города. Отправлять в тыл продукты – довольно странно".

Ленинградки везут труп, завернутый в простыню, к месту захоронения. 25 апреля 1942 г.

Даже если допустить, что "дневников Рибковского" не существует, остаётся слишком много свидетельств того, что высокопоставленные партийцы были вовсе не против попировать во время чумы.

Абсолютное большинство ленинградцев, погибших в годы блокады, умерло именно от голода. Это как минимум 600 тысяч человек. А партийная элита не только не собиралась умирать, но и питалась без карточек, обильно и вкусно.