Поймал немецких диверсантов.
---
"В декабре-январе 1942 года лесной треугольник Тихвин - Волхов - Кириши стал нашим местожительством. Студёный зимний день, я стою на посту регулирования. Товарищи, спасаясь от мороза, забились в землянку. Пост вдали от шумных перекрёстков, смотри в оба, винтовка в боевой готовности.
Со стороны переднего края, поднимая снежную волну, мчится машина, останавливаться не собирается. Не первая такая, надо быстро ехать, чтобы не достала фрицевская артиллерия, не говоря уже о "мессерах", да и мне не хочется снимать рукавицы. По мере приближения автомобиля в глаза бросилось необычное поведение шофёра, поднимаю красный флажок вверх: - Стой, предъявите документы.
- Какие документы, видишь - с передовой, - возмущается командир. Водитель пытался было предъявить бумаги, вытаращил на меня немигающие глаза, но его одёрнул детина в красноармейской форме, сидящий рядом.
"Что-то неладно", - мелькнуло в моей стриженой кубышке, надо действовать. Но как, их пятеро, я один, наши, как на пакость, забились в теплынь, носа не кажут, машин встречных нету. - Предъявите документы! - требую, собрав в голосе весь дорожно-солдатский авторитет.
Командир подаёт в развёрнутом виде удостоверение личности. Батюшки-светы, новенькое-новенькое, невладанное, а по дате старое, сентябрём изготовленное. Требую то же от шофёра, начальник с гневом спрашивает:
- С каких пор документ фронтового командира Красной Армии стал не авторитетом для тыловых крыс?
- Предъявите документы! - кричу на водителя.
Детина смущается:
- Понимаете, шофёра убило. Товарищ водитель маршрутного листа на проезд не имеет. Спешим с донесением в штаб дивизии.
Потом, помявшись, подаёт свою красноармейскую книжку, а она ещё новее. По форме, как моя, но не родня, моя истёртая, со следами грязных пальцев.
- Порядок, - говорю.
Обращаюсь к шоферу:
- Предъявите Вашу красноармейскую книжку.
Водитель вытаращил зенки, закопошился, пытаясь достать удостоверение из внутреннего кармана, его снова одёргивают. Чтобы выиграть время, опять обращаюсь к заднему, но командир кричит:
- Это мои люди, вы ответите, я накажу.
Ну, думаю, нарвался.
- Трогай, - командует шоферу.
- Стой, стрелять буду!
- Поехали, - зло, с надрывом приказывает командир.
- Стой, - кричу, и бабах! Стреляю в воздух рядом с головой водителя. Бросаюсь вперёд, наперерез машине, в готовности остановить. Подействовало, автомобиль заглох. Из землянки выскочили и бегут красноармейцы, грамотно: один по дорожке, двое по снежной целине, четвёртый занял позицию готовности к открытию огня.
Командир выхватил ТТ, приказывает:
- Прочь с дороги! Старший приказывает!
- Я здесь старший, - кричу, не спуская глаз с заднего, готовящегося к стрельбе. Поддержка подоспела во время, нас уже пятеро. Из тыла, как раз во время, появилась полуторка, в ней командир, четверо бойцов в крытом кузове. Услышав выстрел на посту, увидев, как дорожники занимают боевой порядок, на скорости мчат на подмогу.
- Помогите задержать.
Обращаясь к командиру легковушки, прибывший офицер настойчиво требует:
- Предъявите, пожалуйста, документы.
Задержанный из второго кармана достает другие бумаги, проверяющий ничего подозрительного не находит. Ну, думаю, разодрался, как бык на сколизи, теперь несдобровать, нарушил армейскую субординацию. Однако прошу:
- Проверьте у этого.
Второй предъявляет другой документ, не тот, что мне показывал. Как заору:
- Да они фальшивые, мне другие показывали.
Проверяемые жмутся. Внезапно шофёр выскочил из машины, упал плашмя под колёса, оттуда кричит:
- Это контра, арестуйте, у них оружие!
- Руки! Вылезайте!
Красноармейцы отводят задержанных в штаб, в особый отдел, тогда я не знал, что это за организация, окрсмерши появились позднее, в 1943 году.
Через полтора часа на перекрёстке появилась та же легковая машина, водитель, несмотря на понукания начальства, остановился, пожал руки, дал две банки свиной тушёнки, буханку хлеба, живём, братцы!
Оказалось, это были вражеские диверсанты, они запаслись рацией, документами, другой амуницией и нашим обмундированием для шпионажа. Шофёра и автомобиль сцапали в лесу, он стоял в ожидании своего командира, ушедшего в расположение штаба, предупредили, пикнешь - не успеешь и слова сказать, смерть у тебя за шиворотом. Случай сам по себе заурядный, но командир роты отныне приказал на посту стоять вдвоём." - из воспоминаний рядового(в 1941-м) 177-й стрелковой дивизии А.Т. Дронова.
Со стороны переднего края, поднимая снежную волну, мчится машина, останавливаться не собирается. Не первая такая, надо быстро ехать, чтобы не достала фрицевская артиллерия, не говоря уже о "мессерах", да и мне не хочется снимать рукавицы. По мере приближения автомобиля в глаза бросилось необычное поведение шофёра, поднимаю красный флажок вверх: - Стой, предъявите документы.
- Какие документы, видишь - с передовой, - возмущается командир. Водитель пытался было предъявить бумаги, вытаращил на меня немигающие глаза, но его одёрнул детина в красноармейской форме, сидящий рядом.
"Что-то неладно", - мелькнуло в моей стриженой кубышке, надо действовать. Но как, их пятеро, я один, наши, как на пакость, забились в теплынь, носа не кажут, машин встречных нету. - Предъявите документы! - требую, собрав в голосе весь дорожно-солдатский авторитет.
Командир подаёт в развёрнутом виде удостоверение личности. Батюшки-светы, новенькое-новенькое, невладанное, а по дате старое, сентябрём изготовленное. Требую то же от шофёра, начальник с гневом спрашивает:
- С каких пор документ фронтового командира Красной Армии стал не авторитетом для тыловых крыс?
- Предъявите документы! - кричу на водителя.
Детина смущается:
- Понимаете, шофёра убило. Товарищ водитель маршрутного листа на проезд не имеет. Спешим с донесением в штаб дивизии.
Потом, помявшись, подаёт свою красноармейскую книжку, а она ещё новее. По форме, как моя, но не родня, моя истёртая, со следами грязных пальцев.
- Порядок, - говорю.
Обращаюсь к шоферу:
- Предъявите Вашу красноармейскую книжку.
Водитель вытаращил зенки, закопошился, пытаясь достать удостоверение из внутреннего кармана, его снова одёргивают. Чтобы выиграть время, опять обращаюсь к заднему, но командир кричит:
- Это мои люди, вы ответите, я накажу.
Ну, думаю, нарвался.
- Трогай, - командует шоферу.
- Стой, стрелять буду!
- Поехали, - зло, с надрывом приказывает командир.
- Стой, - кричу, и бабах! Стреляю в воздух рядом с головой водителя. Бросаюсь вперёд, наперерез машине, в готовности остановить. Подействовало, автомобиль заглох. Из землянки выскочили и бегут красноармейцы, грамотно: один по дорожке, двое по снежной целине, четвёртый занял позицию готовности к открытию огня.
Командир выхватил ТТ, приказывает:
- Прочь с дороги! Старший приказывает!
- Я здесь старший, - кричу, не спуская глаз с заднего, готовящегося к стрельбе. Поддержка подоспела во время, нас уже пятеро. Из тыла, как раз во время, появилась полуторка, в ней командир, четверо бойцов в крытом кузове. Услышав выстрел на посту, увидев, как дорожники занимают боевой порядок, на скорости мчат на подмогу.
- Помогите задержать.
Обращаясь к командиру легковушки, прибывший офицер настойчиво требует:
- Предъявите, пожалуйста, документы.
Задержанный из второго кармана достает другие бумаги, проверяющий ничего подозрительного не находит. Ну, думаю, разодрался, как бык на сколизи, теперь несдобровать, нарушил армейскую субординацию. Однако прошу:
- Проверьте у этого.
Второй предъявляет другой документ, не тот, что мне показывал. Как заору:
- Да они фальшивые, мне другие показывали.
Проверяемые жмутся. Внезапно шофёр выскочил из машины, упал плашмя под колёса, оттуда кричит:
- Это контра, арестуйте, у них оружие!
- Руки! Вылезайте!
Красноармейцы отводят задержанных в штаб, в особый отдел, тогда я не знал, что это за организация, окрсмерши появились позднее, в 1943 году.
Через полтора часа на перекрёстке появилась та же легковая машина, водитель, несмотря на понукания начальства, остановился, пожал руки, дал две банки свиной тушёнки, буханку хлеба, живём, братцы!
Оказалось, это были вражеские диверсанты, они запаслись рацией, документами, другой амуницией и нашим обмундированием для шпионажа. Шофёра и автомобиль сцапали в лесу, он стоял в ожидании своего командира, ушедшего в расположение штаба, предупредили, пикнешь - не успеешь и слова сказать, смерть у тебя за шиворотом. Случай сам по себе заурядный, но командир роты отныне приказал на посту стоять вдвоём." - из воспоминаний рядового(в 1941-м) 177-й стрелковой дивизии А.Т. Дронова.
Взято: oper-1974.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]