Карательная психиатрия в СССР: Как лечить инакомыслящих. Серия 2
---
Серия 1
antisovetsky.livejournal.com
ГЛАВА 4. БОЙ В ТЫЛУ
Оказавшись в Ленинградской спецпсихбольнице, Виктор Файнберг знакомится с диссидентом Владимиром Борисовым. Несмотря на унизительное положение пациентов, они объявляют карательной психиатрии войну. Как говорил Файнберг, дают бой в тылу врага. Первый шаг — установка канала связи с волей. Этим каналом становится руководитель спецотделения в психиатрической тюрьме капитан Лев Петров, известный больным как палач и садист. Неожиданно капитан решает перейти на сторону добра.
Через капитана Петрова сообщения о безобразиях, творившихся в психушке, оперативно попадали в Москву и потом на Запад. Файнберг и Борисов умудрялись даже делать анонсы своих голодовок с требованиями прекратить принудительное лечение нейролептиками, разрешить свидания, переписку и чтение книг. Самая долгая голодовка длилась 80 дней.
Пытаясь сломить сопротивление, Файнберга и Борисова по несколько раз в день связывали и часами оставляли лежать без движения, закалывали сульфазином, а когда сопротивление сломить не удалось, принялись искусственно кормить через нос. Эту пытку прошли многие из диссидентов, державших голодовку. Вот как описывает принудительную кормежку Владимир Буковский:
«В тот же день начали искусственное кормление. Да как — через ноздрю! Человек десять надзирателей водили меня из камеры в санчасть. Там надевали смирительную рубашку, привязывали к топчану, а сами еще садились на ноги, чтоб не дрыгался. Другие держали плечи и голову. Нос у меня чуть-чуть смещен в сторону — в детстве боксом занимался, повредил. А шланг толстый, шире ноздри, — хоть убей, не лезет! Кровь из носа — пузырями, из глаз — слезы ручьем. Должен сказать, что нос — штуковина очень чувствительная. Еще, может, один только орган у человека такой же чуткий. А тут — аж хрящи трещат, лопается что-то, хоть волком вой. Да где выть, когда шланг в глотке застрял — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Хриплю, как удавленник, — того и гляди, легкие лопнут. Врачиха, глядя на меня, тоже вот-вот разревется, но шланг все-таки пихает и пихает дальше. Потом через воронку в шланг наливает какую-то бурду — захлебнешься, если вверх пойдет. С полчаса держат, чтобы всосалось в желудок и назад нельзя было выблевать, а потом начинают медленно вытаскивать шланг. Как серпом по …. За ночь только-только все подживет, кровь течь перестанет — опять идут, ироды. Все сначала. И с каждым днем — трудней и трудней. Распухло все, притронуться страшно. Только пахнет сырым мясом все время».
Владимир Буковский. «И возвращается ветер»
Виктору Файнбергу и Владимиру Буковскому английский драматург Том Стоппард посвятил в 1977-м свою пьесу «Every Good Boy Deserves Favour», рассказывающую о диссиденте, брошенном в психушку. В первой постановке роль политзаключенного играл знаменитый актер Иэн МакКеллен.
Спектакль «Every Good Boy Deserves Favour». 1982 год
Врач. Войдите.
В кабинет входит Александр.
Ваше поведение весьма тревожно. Я начинаю думать, что у вас не все в порядке с психикой. Это помимо того, что вы страдаете вялотекущей шизофренией параноидального типа. Я начинаю сомневаться, может ли обычная горбольница справиться с вашими симптомами.
Александр. У меня нет симптомов, у меня есть мнение.
Врач. Ваши мнения и есть ваши симптомы. Вы больны инакомыслием. Ваш тип шизофрении не предполагает таких изменений в психике, которые будут заметны для окружающих. Ваш случай весьма похож на случай генерала Петра Григоренко. Ведущие психиатры Института имени Сербского в Москве написали в его медицинском заключении, что его внешне адекватное поведение и формально связные высказывания на самом деле свидетельствуют о необратимых патологических изменениях личности. Понимаете? Я не могу вам помочь. Кроме того, у вас изо рта пахнет авиационным клеем или чем-то таким… что вы ели?
Александр. Ничего.
Врач. И это еще один неприятный момент. У нас тут прежде никто голодовок не устраивал. Вернее, был один случай, но тогда пациент протестовал против больничной пищи, и это психологически оправданно и возымело действие — не на пищу, нет, а на моральный облик всех пациентов. (Пауза.) Вы можете сами выбрать себе лекарства. Вы даже можете их не принимать. Просто говорите, что принимали. (Пауза.) Чего вы, собственно, добиваетесь?
Том Стоппард. «Каждый хороший мальчик заслуживает поощрения» (пер. Ольги Варшавер)
ГЛАВА 5. БЕЗУМНЫЙ ГЕНЕРАЛ
Петр Григоренко. 1983 год
Наверное, самый необычный советский диссидент — генерал-майор Петр Григоренко. Выходец из крестьян, он дослуживается до начальника кафедры Военной академии им. Фрунзе. В 1961 году генерал выступает на партконференции с критикой политики партии. Его переводят c понижением на Дальний Восток, но он и там продолжает антипартийную агитацию. Григоренко доставляют в столичный КГБ. Сам председатель КГБ Семичастный предлагает ему пойти на компромисс, но генерал непреклонен. Вместо суда его отправляют в Институт Сербского — на экспертизу. Беседы проводит психиатр Маргарита Тальце — Григоренко потом вспоминал о ней с отвращением:
«Она не просто не понимала, она не в состоянии была понять значение морально-нравственных ценностей. Я часами доказывал ей, что невозможно пользоваться благами жизни, если кругом тебя люди бедствуют. Десятки раз она переспрашивала: „Ну вам-то, вам какое дело? Вам-то при вашем окладе и ваших закрытых магазинах чего не хватало?“ И все мои ответы расценивались как суждения ненормального человека. Не понимала она также исторических аналогий. Эти аналоги не служили для нее доказательством. Она оценивала их только психиатрически — ты сослался на Чернышевского, записывается: „Сравнивает себя с Чернышевским“, сослался на Ленина — „Сравнивает себя с Лениным“».
Петр Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс…»
В 1964 году Григоренко признали невменяемым и отправили в знаменитую Ленинградскую спецбольницу, совмещавшую ужасы сумасшедшего дома и тюрьмы.
Прокопий Блинов, бывший главврач Ленинградской психиатрической больницы, полковник в отставке
Фрагмент фильма «Блаженны изгнанные» (1990), режиссер Борис Кустов
Там он познакомился с другим заключенным спецпсихушки — Владимиром Буковским. Это был большой просчет советской власти — посадить этих людей вместе. Под влиянием Буковского генерал пришел к убеждению, что бороться надо в открытую и публично.
Григоренко повезло: свергли Хрущева — и на волне борьбы с волюнтаризмом жене генерала удалось добиться его освобождения. Но он так и остался психом со справкой: раз никакого суда и приговора не было, следовательно, не могло быть и пересмотра дела. Григоренко исключили из партии, лишили звания и всех привилегий, назначив солдатскую пенсию в 22 рубля, от которой он гордо отказался. Чтобы прокормить семью, 60-летний генерал вынужден был какое-то время работать грузчиком.
В 1969 году Петра Григоренко арестовывают во второй раз — на этот раз в Ташкенте, где он собирался стать общественным адвокатом на процессе по делу крымских татар — репрессированного советской властью народа, отчаянно боровшегося за право вернуться из Средней Азии на родину.
Суд над Григоренко в Ташкенте проходил в отсутствие обвиняемого при пустом зале: процессы над невменяемыми закрыты. Адвокат Каллистратова не оставила камня на камне от обвинения, но генерала все равно отправили на неопределенный срок в психиатрическую тюрьму. Видимо, партийные бонзы не допускали даже мысли, что человек в здравом рассудке мог отказаться от номенклатурных благ. Это было самое длительное заключение генерала в психушке.
Черняховская психиатрическая больница
Большую часть заключения Григоренко провел в мрачной Черняховской спецпсихбольнице в Калининграде, устроенной в бывшей прусской тюрьме. Даже в унизительном положении пациента дурдома он держался с достоинством генерала. Cанитары, набранные из числа бывших зэков, его боялись, а значит, уважали. Однажды Григоренко отправил одного из них в нокаут:
«В поднадзорной Боря любил сидеть на полу у своей кровати или под кроватью. И вот один из санитаров, проходя мимо сидящего на полу Бори, со всего размаха ударил его обутой ногой в лицо и сильно разбил его. До этого я неоднократно просил санитаров и надзирателей не трогать Борю. Обращался и к начальнику отделения с просьбой дать надзорсоставу, сестрам и санитарам указание на этот счет. И после этого такой случай. Больные-поднадзорники с возмущением рассказали мне об этом и показали ударившего санитара.
Я подошел к нему и спросил, действительно ли он ударил Борю. Тот с вызовом: „Ну я! Ну и что!“ И я, не сдержавшись, приемом джиу‑джитсу (удар ребром ладони по горлу) отправил его на землю. С тех пор Борю больше не трогали. А наши уголовники, то бишь санитары, стали уважительнее относиться к больным. Хотя надо сказать, что среди санитаров были и вполне порядочные люди, которые сами по себе относились к больным сочувственно и доброжелательно.
<…>
Два первых месяца меня держали в шестиметровой камере вместе с бредовым больным, совершившим тяжкое убийство. Не очень приятно видеть весь день лицо безумца, который либо неподвижно сидит с безучастным видом, либо начинает безостановочно говорить. А еще менее приятно проснуться от вперенного в тебя безумного взгляда и увидеть этого безумца, стоящим над тобой в позе, готового к броску. Убрали его от меня лишь после того, как мне часа в два ночи пришлось силой оторвать его от себя и отбросить на кровать. Между прочим, я никого не звал на помощь, но камера тут же открылась, и его увели. Значит, в глазок наблюдали за всей борьбой — давали мне возможность достаточно напугаться».
Петр Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс…»
Генерал провел в разных психушках пять лет — в полном отрыве от близких и обожаемой жены. Выпустили его под нажимом международных протестов в 1974 году.
«Он сильно изменился. Он вернулся из ада, превратился в маленького худого старичка, утратил бравый вид — но выражение глаз говорило о прежней несгибаемой воле, которую хотели сломить химическими препаратами. <…> Это был человек такого же мужества, как Сахаров. Они оба пошли на то, чтобы все потерять — славу, почести, деньги, и не пощадили себя ради права говорить правду, ничего, кроме правды».
«Подстрочник: жизнь Лилианны Лунгиной, рассказанная ею…»
ГЛАВА 6. НЕЗАВИСИМАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Семен Глузман
Главный разоблачитель карательной психиатрии Владимир Буковский задумывает провести независимые экспертизы политзаключенных, признанных невменяемыми. Для этого ему нужен, по его собственному выражению, академик Сахаров от психиатрии. Найти такого среди медицинских светил не удается. Лишь молодой украинский психиатр Семен Глузман решается провести заочную экспертизу по документам из дела Петра Григоренко, на основании чего делает вывод о том, что он психически здоров. Результат — семь лет лагерей за антисоветскую агитацию.
Практически одновременно с этим Буковскому с помощью адвоката Софьи Каллистратовой удается собрать и переправить на Запад материалы дел нескольких политзаключенных в психиатрических больницах — среди них экспертизы Новодворской, Горбаневской, Григоренко, Файнберга и других. Эти документы становятся сенсацией.
В начале 1971 года в «Правде» выходит статья «Нищета антикоммунизма», в которой Буковский назван «злостным хулиганом». Разоблачительные документы косвенно упоминаются в советском пропагандистском фильме «Паутина», где арестованного Буковского саркастично называют «непризнанным гением, тоскующим о свободе самовыражения».
Следует очередной арест — как Буковский и предсказывал, на свободе ему удается пробыть около года. Его отправляют в Институт Сербского с явным намерением объявить невменяемым. Сделать это несложно — ведь в 1963 году он уже был признан шизофреником. Однако снова объявить сумасшедшим диссидента, боровшегося со злоупотреблениями в области психиатрии, глава комиссии Лунц не решается. Уж слишком очевидной выглядела бы расправа.
Буковского обвинили в измене родине, которая заключалась в том, что он критиковал политику советских властей в интервью иностранцам. В своем последнем слове Буковский сказал, что «преступник — не тот, кто „выносит сор из избы“, а тот, кто в избе сорит». Ему дали по полной — 7 лет заключения и 5 лет ссылки. Но и в тюрьме Буковский умудрялся доставлять советской власти головную боль, постоянно протестуя против произвола администрации. Он — самый известный и шумный политзэк начала 1970-х. Через пару лет КГБ предложил Буковскому сделку: он просит о помиловании — его высылают за границу. Буковский отвечал гэбистам: «Но куда же бежать нам, русским? Ведь другой России нет. И почему, наконец, должны уезжать мы? Пусть эмигрирует Брежнев с компанией».
В лагере «Пермь-35» Буковский совместно с психиатром Глузманом умудрился написать и передать на волю «Пособие по психиатрии для инакомыслящих».
«Бесправное положение психически больного незавидно. Вы не должны отчаиваться! Многие десятки ваших товарищей долгие годы находятся на принудительном лечении без значительного ущерба для здоровья. Несмотря на весь арсенал психофармакологических средств, шоковую терапию, современная наука, к счастью, пока не в состоянии необратимо изменить человеческую индивидуальность, убить личность в человеке.
<…>
Практика показывает, что для создания себе более или менее сносных условий существования в психиатрической больнице (менее выраженный „режим притеснения“, разрешение на чтение книг, более мягкое „лечение“ с более продолжительными перерывами между курсами) необходимо сообщать врачам о „переоценке своих прежних болезненных убеждений“. Отдавая должное мужеству Леонида Плюща, сознательно отказывающегося в спецбольнице г. Днепропетровска от любых „тактических приемов“, мы настоятельно рекомендуем все же пользоваться ими. В этом, и только в этом, единственная надежда на спасение».
Владимир Буковский, Семен Глузман. «Пособие по психиатрии для инакомыслящих»
А в 1976 году ничего не подозревающего диссидента забирают из Владимирской тюрьмы, куда его перевели из лагеря, и доставляют на отдельном самолете в Цюрих. Там происходит обмен Буковского на чилийского поэта-коммуниста Луиса Корвалана, которого на этом же самолете увозят в СССР. На следующий день Буковский дает пресс-конференцию. Его спрашивают: «Что бы вы пожелали Брежневу?» — «Поменяться на Пиночета», — отвечает Буковский.
Кадр из видеохроники обмена Луиса Корвалана на Владимира Буковского. 18 декабря 1976 года
После этого возник стишок:
Обменяли хулигана
На Луиса Корвалана.
Где б найти такую …,
Чтобы Брежнева сменять?
Пресс-конференция Владимира Буковского после освобождения. Цюрих, 19 декабря 1976 года
План Буковского по борьбе с карательной психиатрией сработал — к середине 1970-х о советском «психиатрическом ГУЛАГе» на Западе много говорят, эффект усилился вышедшим в 1975 году фильмом «Пролетая над гнездом кукушки». На научных конференциях советские делегации подвергаются критике. В 1983 году накануне очередного психиатрического конгресса Советский Союз приостанавливает членство во Всемирной ассоциации психиатров. Советская психиатрия занимает положенное ей место международного изгоя.
Кадры из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975 год
В 1978 году генерала Григоренко фактически выдворяют из Советского Союза. Американский психиатр Уолтер Райх обращается к нему с предложением провести повторную экспертизу. Райх давно хотел сделать что-то подобное — особенно после разговора с первооткрывателем «вялотекущей шизофрении» профессором Снежневским. Психиатры встретились на VI Международном психиатрическом конгрессе, проходившем на Гавайях, где делегаты жестко осудили злоупотребления психиатрией в СССР. Снежневский утверждал, что все диагнозы советским инакомыслящим ставятся аккуратно и точно. Райх решил проверить это на примере генерала Григоренко.
Благодаря видеозаписи интервью с генералом, сделанной в Институте психиатрии штата Нью-Йорк, мы теперь также имеем возможность убедиться в душевном здоровье этого благородного и мужественного человека:
Петр Григоренко — некогда ярый коммунист — к концу жизни стал убежденным антисоветчиком и глубоко верующим человеком. Тем не менее, когда американцы предложили генералу преподавать в Военной академии Вест-Пойнт, он ответил: «Я за многое благодарен Америке и ее народу, но честь офицера для меня дороже».
Источник - arzamas.academy
А также -
А.С. Прокопенко "Безумная психиатрия"
Новая газета 2003 "Карательная психиатрия"
Новая газета "Каратели. От ответственности полковника Буданова освобождает тот же врач, который сажал в психушки диссидентов"
А. Подрабинек "Психиатрия: карательная и оправдательная"
А. Подрабинек "Возрождение карательной психиатрии"
Русский курьер "Карательная психиатрия возвращается?"
Радио Свобода "Активные мероприятия ФСБ на психиатрическом поле"
Карательная психиатрия в СССР/
antisovetsky.livejournal.com
ГЛАВА 4. БОЙ В ТЫЛУ
Оказавшись в Ленинградской спецпсихбольнице, Виктор Файнберг знакомится с диссидентом Владимиром Борисовым. Несмотря на унизительное положение пациентов, они объявляют карательной психиатрии войну. Как говорил Файнберг, дают бой в тылу врага. Первый шаг — установка канала связи с волей. Этим каналом становится руководитель спецотделения в психиатрической тюрьме капитан Лев Петров, известный больным как палач и садист. Неожиданно капитан решает перейти на сторону добра.
Через капитана Петрова сообщения о безобразиях, творившихся в психушке, оперативно попадали в Москву и потом на Запад. Файнберг и Борисов умудрялись даже делать анонсы своих голодовок с требованиями прекратить принудительное лечение нейролептиками, разрешить свидания, переписку и чтение книг. Самая долгая голодовка длилась 80 дней.
Пытаясь сломить сопротивление, Файнберга и Борисова по несколько раз в день связывали и часами оставляли лежать без движения, закалывали сульфазином, а когда сопротивление сломить не удалось, принялись искусственно кормить через нос. Эту пытку прошли многие из диссидентов, державших голодовку. Вот как описывает принудительную кормежку Владимир Буковский:
«В тот же день начали искусственное кормление. Да как — через ноздрю! Человек десять надзирателей водили меня из камеры в санчасть. Там надевали смирительную рубашку, привязывали к топчану, а сами еще садились на ноги, чтоб не дрыгался. Другие держали плечи и голову. Нос у меня чуть-чуть смещен в сторону — в детстве боксом занимался, повредил. А шланг толстый, шире ноздри, — хоть убей, не лезет! Кровь из носа — пузырями, из глаз — слезы ручьем. Должен сказать, что нос — штуковина очень чувствительная. Еще, может, один только орган у человека такой же чуткий. А тут — аж хрящи трещат, лопается что-то, хоть волком вой. Да где выть, когда шланг в глотке застрял — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Хриплю, как удавленник, — того и гляди, легкие лопнут. Врачиха, глядя на меня, тоже вот-вот разревется, но шланг все-таки пихает и пихает дальше. Потом через воронку в шланг наливает какую-то бурду — захлебнешься, если вверх пойдет. С полчаса держат, чтобы всосалось в желудок и назад нельзя было выблевать, а потом начинают медленно вытаскивать шланг. Как серпом по …. За ночь только-только все подживет, кровь течь перестанет — опять идут, ироды. Все сначала. И с каждым днем — трудней и трудней. Распухло все, притронуться страшно. Только пахнет сырым мясом все время».
Владимир Буковский. «И возвращается ветер»
Виктору Файнбергу и Владимиру Буковскому английский драматург Том Стоппард посвятил в 1977-м свою пьесу «Every Good Boy Deserves Favour», рассказывающую о диссиденте, брошенном в психушку. В первой постановке роль политзаключенного играл знаменитый актер Иэн МакКеллен.
Спектакль «Every Good Boy Deserves Favour». 1982 год
Врач. Войдите.
В кабинет входит Александр.
Ваше поведение весьма тревожно. Я начинаю думать, что у вас не все в порядке с психикой. Это помимо того, что вы страдаете вялотекущей шизофренией параноидального типа. Я начинаю сомневаться, может ли обычная горбольница справиться с вашими симптомами.
Александр. У меня нет симптомов, у меня есть мнение.
Врач. Ваши мнения и есть ваши симптомы. Вы больны инакомыслием. Ваш тип шизофрении не предполагает таких изменений в психике, которые будут заметны для окружающих. Ваш случай весьма похож на случай генерала Петра Григоренко. Ведущие психиатры Института имени Сербского в Москве написали в его медицинском заключении, что его внешне адекватное поведение и формально связные высказывания на самом деле свидетельствуют о необратимых патологических изменениях личности. Понимаете? Я не могу вам помочь. Кроме того, у вас изо рта пахнет авиационным клеем или чем-то таким… что вы ели?
Александр. Ничего.
Врач. И это еще один неприятный момент. У нас тут прежде никто голодовок не устраивал. Вернее, был один случай, но тогда пациент протестовал против больничной пищи, и это психологически оправданно и возымело действие — не на пищу, нет, а на моральный облик всех пациентов. (Пауза.) Вы можете сами выбрать себе лекарства. Вы даже можете их не принимать. Просто говорите, что принимали. (Пауза.) Чего вы, собственно, добиваетесь?
Том Стоппард. «Каждый хороший мальчик заслуживает поощрения» (пер. Ольги Варшавер)
ГЛАВА 5. БЕЗУМНЫЙ ГЕНЕРАЛ
Петр Григоренко. 1983 год
Наверное, самый необычный советский диссидент — генерал-майор Петр Григоренко. Выходец из крестьян, он дослуживается до начальника кафедры Военной академии им. Фрунзе. В 1961 году генерал выступает на партконференции с критикой политики партии. Его переводят c понижением на Дальний Восток, но он и там продолжает антипартийную агитацию. Григоренко доставляют в столичный КГБ. Сам председатель КГБ Семичастный предлагает ему пойти на компромисс, но генерал непреклонен. Вместо суда его отправляют в Институт Сербского — на экспертизу. Беседы проводит психиатр Маргарита Тальце — Григоренко потом вспоминал о ней с отвращением:
«Она не просто не понимала, она не в состоянии была понять значение морально-нравственных ценностей. Я часами доказывал ей, что невозможно пользоваться благами жизни, если кругом тебя люди бедствуют. Десятки раз она переспрашивала: „Ну вам-то, вам какое дело? Вам-то при вашем окладе и ваших закрытых магазинах чего не хватало?“ И все мои ответы расценивались как суждения ненормального человека. Не понимала она также исторических аналогий. Эти аналоги не служили для нее доказательством. Она оценивала их только психиатрически — ты сослался на Чернышевского, записывается: „Сравнивает себя с Чернышевским“, сослался на Ленина — „Сравнивает себя с Лениным“».
Петр Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс…»
В 1964 году Григоренко признали невменяемым и отправили в знаменитую Ленинградскую спецбольницу, совмещавшую ужасы сумасшедшего дома и тюрьмы.
Прокопий Блинов, бывший главврач Ленинградской психиатрической больницы, полковник в отставке
Фрагмент фильма «Блаженны изгнанные» (1990), режиссер Борис Кустов
Там он познакомился с другим заключенным спецпсихушки — Владимиром Буковским. Это был большой просчет советской власти — посадить этих людей вместе. Под влиянием Буковского генерал пришел к убеждению, что бороться надо в открытую и публично.
Григоренко повезло: свергли Хрущева — и на волне борьбы с волюнтаризмом жене генерала удалось добиться его освобождения. Но он так и остался психом со справкой: раз никакого суда и приговора не было, следовательно, не могло быть и пересмотра дела. Григоренко исключили из партии, лишили звания и всех привилегий, назначив солдатскую пенсию в 22 рубля, от которой он гордо отказался. Чтобы прокормить семью, 60-летний генерал вынужден был какое-то время работать грузчиком.
В 1969 году Петра Григоренко арестовывают во второй раз — на этот раз в Ташкенте, где он собирался стать общественным адвокатом на процессе по делу крымских татар — репрессированного советской властью народа, отчаянно боровшегося за право вернуться из Средней Азии на родину.
Суд над Григоренко в Ташкенте проходил в отсутствие обвиняемого при пустом зале: процессы над невменяемыми закрыты. Адвокат Каллистратова не оставила камня на камне от обвинения, но генерала все равно отправили на неопределенный срок в психиатрическую тюрьму. Видимо, партийные бонзы не допускали даже мысли, что человек в здравом рассудке мог отказаться от номенклатурных благ. Это было самое длительное заключение генерала в психушке.
Черняховская психиатрическая больница
Большую часть заключения Григоренко провел в мрачной Черняховской спецпсихбольнице в Калининграде, устроенной в бывшей прусской тюрьме. Даже в унизительном положении пациента дурдома он держался с достоинством генерала. Cанитары, набранные из числа бывших зэков, его боялись, а значит, уважали. Однажды Григоренко отправил одного из них в нокаут:
«В поднадзорной Боря любил сидеть на полу у своей кровати или под кроватью. И вот один из санитаров, проходя мимо сидящего на полу Бори, со всего размаха ударил его обутой ногой в лицо и сильно разбил его. До этого я неоднократно просил санитаров и надзирателей не трогать Борю. Обращался и к начальнику отделения с просьбой дать надзорсоставу, сестрам и санитарам указание на этот счет. И после этого такой случай. Больные-поднадзорники с возмущением рассказали мне об этом и показали ударившего санитара.
Я подошел к нему и спросил, действительно ли он ударил Борю. Тот с вызовом: „Ну я! Ну и что!“ И я, не сдержавшись, приемом джиу‑джитсу (удар ребром ладони по горлу) отправил его на землю. С тех пор Борю больше не трогали. А наши уголовники, то бишь санитары, стали уважительнее относиться к больным. Хотя надо сказать, что среди санитаров были и вполне порядочные люди, которые сами по себе относились к больным сочувственно и доброжелательно.
<…>
Два первых месяца меня держали в шестиметровой камере вместе с бредовым больным, совершившим тяжкое убийство. Не очень приятно видеть весь день лицо безумца, который либо неподвижно сидит с безучастным видом, либо начинает безостановочно говорить. А еще менее приятно проснуться от вперенного в тебя безумного взгляда и увидеть этого безумца, стоящим над тобой в позе, готового к броску. Убрали его от меня лишь после того, как мне часа в два ночи пришлось силой оторвать его от себя и отбросить на кровать. Между прочим, я никого не звал на помощь, но камера тут же открылась, и его увели. Значит, в глазок наблюдали за всей борьбой — давали мне возможность достаточно напугаться».
Петр Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс…»
Генерал провел в разных психушках пять лет — в полном отрыве от близких и обожаемой жены. Выпустили его под нажимом международных протестов в 1974 году.
«Он сильно изменился. Он вернулся из ада, превратился в маленького худого старичка, утратил бравый вид — но выражение глаз говорило о прежней несгибаемой воле, которую хотели сломить химическими препаратами. <…> Это был человек такого же мужества, как Сахаров. Они оба пошли на то, чтобы все потерять — славу, почести, деньги, и не пощадили себя ради права говорить правду, ничего, кроме правды».
«Подстрочник: жизнь Лилианны Лунгиной, рассказанная ею…»
ГЛАВА 6. НЕЗАВИСИМАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Семен Глузман
Главный разоблачитель карательной психиатрии Владимир Буковский задумывает провести независимые экспертизы политзаключенных, признанных невменяемыми. Для этого ему нужен, по его собственному выражению, академик Сахаров от психиатрии. Найти такого среди медицинских светил не удается. Лишь молодой украинский психиатр Семен Глузман решается провести заочную экспертизу по документам из дела Петра Григоренко, на основании чего делает вывод о том, что он психически здоров. Результат — семь лет лагерей за антисоветскую агитацию.
Практически одновременно с этим Буковскому с помощью адвоката Софьи Каллистратовой удается собрать и переправить на Запад материалы дел нескольких политзаключенных в психиатрических больницах — среди них экспертизы Новодворской, Горбаневской, Григоренко, Файнберга и других. Эти документы становятся сенсацией.
В начале 1971 года в «Правде» выходит статья «Нищета антикоммунизма», в которой Буковский назван «злостным хулиганом». Разоблачительные документы косвенно упоминаются в советском пропагандистском фильме «Паутина», где арестованного Буковского саркастично называют «непризнанным гением, тоскующим о свободе самовыражения».
Следует очередной арест — как Буковский и предсказывал, на свободе ему удается пробыть около года. Его отправляют в Институт Сербского с явным намерением объявить невменяемым. Сделать это несложно — ведь в 1963 году он уже был признан шизофреником. Однако снова объявить сумасшедшим диссидента, боровшегося со злоупотреблениями в области психиатрии, глава комиссии Лунц не решается. Уж слишком очевидной выглядела бы расправа.
Буковского обвинили в измене родине, которая заключалась в том, что он критиковал политику советских властей в интервью иностранцам. В своем последнем слове Буковский сказал, что «преступник — не тот, кто „выносит сор из избы“, а тот, кто в избе сорит». Ему дали по полной — 7 лет заключения и 5 лет ссылки. Но и в тюрьме Буковский умудрялся доставлять советской власти головную боль, постоянно протестуя против произвола администрации. Он — самый известный и шумный политзэк начала 1970-х. Через пару лет КГБ предложил Буковскому сделку: он просит о помиловании — его высылают за границу. Буковский отвечал гэбистам: «Но куда же бежать нам, русским? Ведь другой России нет. И почему, наконец, должны уезжать мы? Пусть эмигрирует Брежнев с компанией».
В лагере «Пермь-35» Буковский совместно с психиатром Глузманом умудрился написать и передать на волю «Пособие по психиатрии для инакомыслящих».
«Бесправное положение психически больного незавидно. Вы не должны отчаиваться! Многие десятки ваших товарищей долгие годы находятся на принудительном лечении без значительного ущерба для здоровья. Несмотря на весь арсенал психофармакологических средств, шоковую терапию, современная наука, к счастью, пока не в состоянии необратимо изменить человеческую индивидуальность, убить личность в человеке.
<…>
Практика показывает, что для создания себе более или менее сносных условий существования в психиатрической больнице (менее выраженный „режим притеснения“, разрешение на чтение книг, более мягкое „лечение“ с более продолжительными перерывами между курсами) необходимо сообщать врачам о „переоценке своих прежних болезненных убеждений“. Отдавая должное мужеству Леонида Плюща, сознательно отказывающегося в спецбольнице г. Днепропетровска от любых „тактических приемов“, мы настоятельно рекомендуем все же пользоваться ими. В этом, и только в этом, единственная надежда на спасение».
Владимир Буковский, Семен Глузман. «Пособие по психиатрии для инакомыслящих»
А в 1976 году ничего не подозревающего диссидента забирают из Владимирской тюрьмы, куда его перевели из лагеря, и доставляют на отдельном самолете в Цюрих. Там происходит обмен Буковского на чилийского поэта-коммуниста Луиса Корвалана, которого на этом же самолете увозят в СССР. На следующий день Буковский дает пресс-конференцию. Его спрашивают: «Что бы вы пожелали Брежневу?» — «Поменяться на Пиночета», — отвечает Буковский.
Кадр из видеохроники обмена Луиса Корвалана на Владимира Буковского. 18 декабря 1976 года
После этого возник стишок:
Обменяли хулигана
На Луиса Корвалана.
Где б найти такую …,
Чтобы Брежнева сменять?
Пресс-конференция Владимира Буковского после освобождения. Цюрих, 19 декабря 1976 года
План Буковского по борьбе с карательной психиатрией сработал — к середине 1970-х о советском «психиатрическом ГУЛАГе» на Западе много говорят, эффект усилился вышедшим в 1975 году фильмом «Пролетая над гнездом кукушки». На научных конференциях советские делегации подвергаются критике. В 1983 году накануне очередного психиатрического конгресса Советский Союз приостанавливает членство во Всемирной ассоциации психиатров. Советская психиатрия занимает положенное ей место международного изгоя.
Кадры из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975 год
В 1978 году генерала Григоренко фактически выдворяют из Советского Союза. Американский психиатр Уолтер Райх обращается к нему с предложением провести повторную экспертизу. Райх давно хотел сделать что-то подобное — особенно после разговора с первооткрывателем «вялотекущей шизофрении» профессором Снежневским. Психиатры встретились на VI Международном психиатрическом конгрессе, проходившем на Гавайях, где делегаты жестко осудили злоупотребления психиатрией в СССР. Снежневский утверждал, что все диагнозы советским инакомыслящим ставятся аккуратно и точно. Райх решил проверить это на примере генерала Григоренко.
Благодаря видеозаписи интервью с генералом, сделанной в Институте психиатрии штата Нью-Йорк, мы теперь также имеем возможность убедиться в душевном здоровье этого благородного и мужественного человека:
Петр Григоренко — некогда ярый коммунист — к концу жизни стал убежденным антисоветчиком и глубоко верующим человеком. Тем не менее, когда американцы предложили генералу преподавать в Военной академии Вест-Пойнт, он ответил: «Я за многое благодарен Америке и ее народу, но честь офицера для меня дороже».
Источник - arzamas.academy
А также -
А.С. Прокопенко "Безумная психиатрия"
Новая газета 2003 "Карательная психиатрия"
Новая газета "Каратели. От ответственности полковника Буданова освобождает тот же врач, который сажал в психушки диссидентов"
А. Подрабинек "Психиатрия: карательная и оправдательная"
А. Подрабинек "Возрождение карательной психиатрии"
Русский курьер "Карательная психиатрия возвращается?"
Радио Свобода "Активные мероприятия ФСБ на психиатрическом поле"
Карательная психиатрия в СССР/
Взято: vakin.livejournal.com
Комментарии (0)
{related-news}
[/related-news]